У настоящего мужчины женщина не спит всю ночь только в двух случаях: когда он есть дома и когда его нет дома.
Не судите женщину за килограммы, и не будите судимы за сантиметры!:-)
Не каждый светом пробивает мглу,
Преодолев соблазн уйти во тьму,
Но каждый, в меру сил, стараться должен
Теплом Души сопротивляться злу.
И ласковое слово - не еда.
Лишь словом сыт не будешь никогда.
…Он посвятил всю жизнь служению народу -
Спасая чью-то жизнь, своей он рисковал,
Не думая о том, что станет одиноким
На склоне лет - «расходный материал».
Он вынес из огня двух малышей - близняшек,
Коллегам передал, и вновь назад - в огонь,
Услышав чей-то крик, где бушевало пламя,
С ребёнком на руках вернулся, но… слепой.
Обвенчанный огнём с кромешной темнотою,
Уже в палате, с забинтованным лицом,
Из разговора телефонного последнего он понял, -
Семья распалась, он вдруг стал «никто».
Ушла жена, забрав с собой «на память»
Всё то, что за всю жизнь «на старость» собирал,
Сказав «Прощай» одной циничной фразой:
«Что толку от тебя теперь - живи, как хочешь, сам».
«Оставила жильё - спасибо и на этом,
Господь тебе судья, - не я» - промолвил он,
Когда, нащупав дверь, прошёл как есть, одетый,
В пустой, но всё ж его, знакомый тихий дом.
…Простукивает трость знакомые ступеньки.
Старик спустился вниз, в подземный переход,
Там - голоса, там - жизнь, смеются где-то дети,
Всё ж не один… И у стены встаёт.
… Седая голова, опущенные руки,
И спрятаны глаза за чернотой стекла.
И мимо, торопясь, проходят молча люди,
А с пересохших губ срывается мольба.
Отражена от стен бетонных тихим эхом,
Она слышна не всем. И только резкий звук
Металла о металл от брошенных монеток -
Свидетельство того, что всё же чей то слух
Вдруг уловил слова, и бросил прямо в душу,
Заставив замереть, задуматься на миг,
Насколько страшно то, чьё имя - равнодушие
К чужой беде людской среди проблем своих…
Пока сантехник Сидоров шел домой, инфляция съела, выпила и частично спрятала его зарплату.
…Твой безропотный Бог так давно молчит, потому что сильнее, чем ты устал. А дороги длиннее любой длины. И труднее всех взятых тобой вершин.
Ты - единственный пленник своей войны.
Разреши отдохнуть себе… Разреши.
Если в помещении тепло, а мужчина не снимает пиджак, значит рубашку он гладил сам и спина рубашки не поглажена)))
Навигатор от Моисея: чрез 8 лет поверните налево
Ну какой там Вениамин, все звали его Веник.
Веник-Веник, славный, добрый, нищий инженер со смешными гусарскими замашками.
Всякий раз, приезжая к нам в командировку, он приглашал меня в ресторан, и каждый раз я глядела на его туфли со сбитыми носами, лоснящийся пиджак и отказывалась, мотивируя своей идиосинкразией на все и всяческие рестораны. Мы шли пить кофе в какую-нибудь забегаловку, и он часа на два закатывал сольный концерт на единственную интересующую его в жизни тему: историю казачества на Северном Кавказе. Веник-Веник, с мамой полуэстонкой-полунемкой и папой полубурятом-полурусским, имеющий к казачеству такое же отношение, как я к аборигенам Папуа - Новой Гвинеи.
Как-то приехал с измученным лицом - старенькие родители умерли в один месяц. А потом появился в неумело связанном свитере - счастливый, глаза горят, терские казаки отступили в тень. Женился. Женился на девочке из ниоткуда, с фамилией, придуманной в детдоме. Но женой она оказалась замечательной, идеальной, полностью растворившейся в муже и не желавшей себе другой судьбы. Теперь он говорил о жене. И немного о казаках.
Жена родила ему девчонок-близняшек. И появилась третья тема. Дочки и жена. Жена и дочки. И только за ними, с большим отрывом, казачество.
Потом страна рассыпалась, а жизнь продолжилась, и Веник ушел в ту неревизуемую память, куда ушли многие просто знакомые, несколько раз встреченные, сколько их там - не сочтешь.
Но прошлое - интересная штука. Вдруг выплывают полузабытые тени. Он позвонил, сказал, что у нас тут проездом, но вечером мы непременно должны поужинать в приличном месте. На тот вечер у меня чего-то было напланировано, что нельзя отменить, да и не хотелось отменять, но два часа выкроились, и я лихорадочно начала вспоминать, где в округе самая дешевая кофейня, потому как Веник болезненно реагировал на мои попытки расплатиться за свой кофе самой.
Потом он перезвонил, сказал, мол, выходи, мы уже подъезжаем. «Мы» несколько удивило.
На стоянку сначала вползло нечто благородно-черное, сверкающее, солидное, в наших палестинах почти не виданное, а следом вкатился бегемотоподобный джип, из которого выпрыгнули три «шкафа двухстворчатых с антресолями», один начал бдительно обозревать окрестности на предмет обнаружения скрытой угрозы, а двое других подскочили к первой машине и под белы рученьки вынули из ее загадочных глубин Веника с букетом в половину моего роста и зарплаты. Президенту Путину или зеленым человечкам я бы удивилась куда меньше.
Веник-Веник. Как же он всем этим антуражем гордился, машиной этой, охраной, которая в нашей стоячей воде нужна ему была как рыбе зонтик. Гордился минут пять, потом гордиться надоело. Погода стояла замечательная, и мы решили просто прогуляться, свита медленно двигалась в кильватере.
Когда девчонкам было по 4 года, страшно и необратимо заболела жена. Денег в доме на тихую жизнь с натяжкой хватало, а на болезнь - уже нет. И Веник, как в омут, бросился в бизнес. Наверно, Бог его заметил и пожалел. Через пару лет он уже возил жену по всем возможным клиникам, и в каждой ему говорили одно и то же: это не лечится, это не лечится нигде.
Жена умерла, когда дочки окончили первый класс. Это не лечилось нигде.
Он так и не женился. И мне кажется, поменял бы все, что имеет, на другое настоящее. Какое угодно, но с женой.
В жизни осталось две с половиной темы: дочки, которые смотрят на него мамиными раскосыми глазами, вольные казаки на Тереке, и где-то там, с большим отрывом, бизнес.
Сын спрашивает отца. Ты кто? Президент. А мама? правительство. А бабушка? КГБ. А я кто? Народ. На следующий день сын звонит отцу и говорит-народ волнуется. КГБ возмущается. Пришёл новый Президент еб… правительство.
Живи как есть и дорожи собой.
Никто к нам не приходит в жизнь случайно.
Кто истинный - останется с тобой.
Люби себя, свой дом, свою семью.
Ничто не вечно, в мире этом.
Всё, что не то - рассыплется в летах.
Всё, что твое - с тобой навеки, прочно.
Всё остальное - это просто прах.
Ученик, стесняющийся спрашивать учителя о непонятном и непОнятом, подобен равнодушному бревну, которому абсолютно всё равно, что в итоге из него получится - простая спичка или потрясающая скульптура.
Интересующийся ученик подобен птенцу, который учится летать, летать для того, чтобы ощущать себя птицей, а не ползающим существом.
Когда спешишь куда-то в поисках всего,
Желая многого, быстрей и без препятствий,
В итоге, всё же, вдруг, приходится признаться:
Имея всё, ты не имеешь ничего.
Он торопился не успеть
О самом главном рассказать,
Но не спешил баллады петь,
Предпочитая промолчать.
Но вот, однажды, повстречал,
Старуху в чёрном и с косой,
И, только, лик её узнал,
Воскликнул в ужасе: «Постой!
Зачем ты рано так пришла
И встала на моём пути?
Я не сказал ещё слова,
В которых - главное!" «Прости,
Кто не успел, тот - опоздал…" -
Ему ответила, смеясь,
Старуха, показав оскал,
Косой взмахнув… В последний раз
Успел вдохнуть, но, вот, сказать
Уже не смог он ничего…
Мораль: бессмысленно молчать,
И ждать неведомо чего.
Скажи, пока хватает сил,
О том, что главным ты считал
Тогда, когда ещё ты жив,
А не бездыханным упал.