- Поцелуй меня в душу!
- Но там же грязно…
Я не терплю, когда меня касаются
Чужие - хоть в толпе, а хоть в трамвае.
Я содрогаюсь, коль кричат: «Красавица!
Садись, тебя в машине покатаю!»
И не приемлю я вопросов каверзных
От тех, кого впервые лицезрею.
Мне неприятны в разговорах паузы,
Когда чужие мысленно имеют.
Я не люблю, когда идут с советами,
Особенно без надобности веской.
Я принципам и установкам предана
И спрятала себя под занавеской.
И, если в душу лезть кому-то нравится,
Такие - в добрый путь и долгих странствий.
Ну не приемлю я, когда вторгаются
В мое родное личное пространство!
Последний день живу я в странном доме,
чужом, как все дома, где я жила.
Загнав зрачки в укрытие ладони,
прохлада дня сияет, как жара.
В красе земли - беспечность совершенства.
Бела бумага.
Знаю, что должна
блаженствовать я в этот час блаженства.
Но вновь молчит и бедствует душа.
У каждого человека в его душе звучит тихий-тихий, исключительно чистый звук - его нота. Это звук его единственности, его глубинной сути. И вот если звучание человеческих поступков не совпадает с этим звуком, с этой нотой, человек не может быть счастливым.
Две души, порой, как две реки,
Замирая тихо подо льдом,
Так грустят о том, что далеки,
И вздыхают только об одном…
Чтоб однажды берега сошлись,
Да не как-нибудь - к плечу плечо,
Чтобы пыль столбом взлетела ввысь,
Растворяясь там, где горячо.
Чтоб вода на воду - пролилась
Сладкой болью из открытых ран…
Чтоб волною закипела - страсть -
Превращаясь в огненный орган.
Чтоб взлетели - миллионы брызг
Вирусом жемчужного греха…
Чтобы рифмы опьянели вдрызг
На ходу сплетённого стиха.
Чтоб осока, создавая тень,
Обогрела маленький мирок…
Это был бы самый лучший день,
С долгожданным счастьем - между строк…
Она не следовала моде. Носила только свои «ценности». и больше ничего.
В этом был ее шарм.
Dankoo
Остерегайтесь тех, кто лезет в душу с розами (порой, бываем мы наивны и слепы). Не обольщайтесь… это - не подарок, под видом роз приносят вам шипы.
От поломок чуть дыша,
Вся скукожилась душа.
Кислорода не хватает,
Не туда она летает.
Ей бы музыку небес,
Ей бы первозданный лес,
Ей бы море кислороду,
Незагажену природу.
И любовь ей подавай,
Чтобы много, через край!
Без кривляний и гримас,
И всю жизнь, как в первый раз.
Как теперь душа живет?
Да совсем наоборот.
Кислорода вовсе нет.
И не мил ей белый свет.
Копоть, грязь и вонь бензина
За машиною машина,
И природы не видать,
Хоть она родная мать.
А любовь вся в интернете,
Нет ее на белом свете.
Смайлик, мейл и аватар,
Что купил, за то продал.
Да, душа моя держись!
Чаще в зеркало глядись,
Если рожа - то кривая,
Так своя же - не сердись
Так уж природа понесла,
Ни в чем не обойтись без брака,
Есть души света и тепла,
Есть души холода и мрака.
Среди сотни миров, среди тысяч светил
Я глазами искала любимую Душу…
Ты, наверно, меня в прошлой жизни Любил
В этой… сердце шепнуло, что нужен…
Среди крика измен, среди боли потерь
Ты был послан мне Богом в награду…
И, разрушив преграды и множество стен,
Прикоснулся душою…
…я рядом…
Красивая душа затмит и свою внешность и одежду,
О ком-то сделать вывод не спеши, а пообщайся с человеком прежде…
Копытом до души не достучишься.
Она…
Она любит мокрую осень,
кофе черный, да чтоб покрепче…
Нервы чаем зеленым лечит.
Никогда ничего не просит…
А еще иногда скучает
и вином заливает раны.
Вам покажется это странным -
растворяется в крике чаек.
С ней бывает порою грустно,
одиноко, уныло, дико.
Только чаек пронзают крики
на пластинке со старым хрустом.
Куртки носит в косую клетку,
собирает слонов и кошек.
И простить все на свете может,
только в душу пускает редко.
Copyright: Зыкова Танюша, 2015
Собирая душу по кусочкам,
Клеем мажешь что есть сил.
И с новой начиная строчки,
Принимаешь внешний мир.
Надломленные души плачут молча,
В бессилии немом, потупив взор…
Им вынесен суровый приговор:
Боль вынести и выжить в одиночку.
Не жалуясь, они тихонько стонут…
О том, что не свершилось. Не сбылось…
И, как внутри вдруг всё оборвалось,
Летя в бездонный леденящий омут.
У Господа лишь выжить просят сил…
И бьются, словно раненая птаха…
С тобой мы приготовили им плаху,
Хоть каждый из нас искренне любил.
Забыв про радость трепетных минут…
И, разведя беспомощно руками,
Любовь на части рвали мы кусками,
Под хлещущий подставив души, кнут…
Взгляни на них, когда-нибудь воочию,
Как кровью, истекая по ночам,
Они не могут даже закричать…
Надломленные души плачут Молча…