Климат у нас в Москве тропический, 150 дней сезон дождей!
Ругаешь осень за ее дожди…
И за свое… плохое настроенье…
Как будто ждешь ее «Прости…
Я заскочила только на мгновенье…
Весна за мною следом уж идет,
И все вокруг зазеленеет,
Придет тепло… все расцветет.
И душу сразу отогреет…»
Ругаешь осень… ту…что на душе…
Тепло по порциям, как это беспощадно, всё чаще бьют дожди по настроению нещадно…)
Осень… Чётко по графику… Жаль, что не опоздала!
Дожди зарядили, как будто по расписанию.
Не ждала, не звала, не встречала её с вокзала,
Но впустила на тайный уровень подсознания.
Осень… Чётко по графику… Ветер качает ивы…
Говорить о проблемах невежливо и безвкусно.
Может, кто-то заплаканный город сочтёт красивым,
Ну, а мне от подобной картины немного грустно.
Облака рассыпаются каплями,
Разливается грусть за окном …
Это Ангелы в небе заплакали,
Проливая слезинки дождём …
Осень тихими шагами незаметно подступила,
Плача долгими дождями, лето за собою скрыла,
Стали ночи холоднее, по утрам туман клубится,
Солнце спит как в колыбели, в сентябре так сладко спится.
Тишина кругом, ни звука, птиц поющих не слыхать,
От забот мирских устали - улетели отдыхать,
Лишь болтливые сороки по заборам мокрым скачут,
Словно добрые соседки о житье-бытье судачат.
В садах яблони заждались, ветки низко наклонили,
Урожаем ароматным всё вокруг заполонили,
И не выдержав натуги, тихо яблоки роняют,
К холодам освободившись, до весны уснуть мечтают.
Поздние цветы на клумбах расцвели забот не зная,
Вслед за пасмурной погодой, придёт осень золотая,
Будут тёплые денёчки, потерявшиеся где-то,
Так осеннею порою наступает бабье лето.
Из дома не выйду - размокнуть боюсь,
У лета с дождями опять шуры-муры ((
И вновь к холодильнику тихо крадусь -
Плохая погода вредна для фигуры!
Близится конец… лета,
А сколько еще не надето,
Сколько фруктов не съедено,
Сколько морей не изведано!
Надо, надо торопиться
Летом жарким насладится…
Только где оно, скажите,
Или фото покажите,
Потому что, которую неделю
Под дождями к лету охладели…
«Той осенью в Мостаре я любил Светлану.
Если б мне знать,
кто с ней рядом сегодня,
если бы знать,
кто сегодня ее целует,
если бы знать,
кто сегодня срывает
мои неспелые абрикосы.
Я говорил ей, ты сопливая девчонка,
много всего говорил,
а она плакала в ответ на мои слова, на мои руки,
я говорил ей, ты ангел и чертенок,
ты уже большая, не строй из себя святую,
и всю ночь шли синие дожди
над Мостаром.
Не было ни птиц, ни солнца, ничего,
она спрашивала, есть ли у меня брат, где я учусь,
хорват я или нет, нравится ли мне Рильке,
спрашивала обо всем.
Спрашивала, мог бы я так с другой,
не дай Бог,
люблю ли ее, тихо спрашивала,
и всю ночь над Мостаром шли синие дожди,
в сумраке комнаты она казалась удивительно белой,
но не хотела этого делать,
не хотела или не смела,
черт ее знает.
Осень, та мертвая осень на окнах,
ее глаза птицы, ее бедра серны
и родинка,
не смею сказать,
маленькая лиловая родинка,
или мне так казалось.
Она спрашивала, хорват я или нет, есть ли у меня девушка,
нравится ли мне Рильке - спрашивала обо всем,
а на окнах, как рождественские колокольчики моего детства,
звонили капли,
и по Нижним кварталам тихо струилась ночная песня,
гей, вырастила мать Сулеймана.
Она рассыпала свои годы по паркету,
ее губы были полными, как спелые персики,
а груди теплыми, как маленькие щенята.
Я говорил ей, глупая, ну что ты важничаешь,
Светлана, Светлана, разве не знаешь, что атомный век,
Гагарин, де Голль и все в этом духе,
многое ей говорил,
она только плакала, плакала.
Я водил ее по Куюнджилуку, по харчевням,
водил повсюду,
мы прятались в пещеры и забирались на чердаки,
под мостами играли в жмурки, Неретва, как жеребенок,
под старым мостом я читал ей Црнянского,
как хорошо, шептала она, как хорошо.
Я рисовал ее ноги на влажном песке,
а она смеялась так ясно и так невинно,
как первые лилии,
я водил ее в мечети, под тяжелым надгробьем
давно мертв Караджоз-бег;
на могилу Шантича она положила цветы,
и плакала, как все женщины,
я водил ее повсюду.
Лето, и я совсем другой,
пишу стихи для одной газеты,
полколонки, подпись Перо Зубац,
и ничего больше,
а всю ночь над Мостаром
шли синие дожди,
в сумраке комнаты она казалась удивительно белой,
но не хотела этого делать,
не хотела или не смела,
черт ее знает.
Ни это небо, ни облака, ни эти крыши,
ни выцветшее солнце над Мостаром, солнце истомившегося мальчишки,
я не сумею забыть,
ни ее волосы, ни маленький язык, сладкий, как клубника,
ни ее смех, звучащий обещанием,
ни эту молитву в часовне на Белом холме,
Бог велик, она говорила, переживет нас с тобой,
ни эти тяжелые синие дожди
бесплодной осени, ее осени…
Она говорила о фильмах, о Джеймсе Дине,
говорила обо всем,
немного печально о Карениной,
говорила, что Клайд Гриффитс
и мухи не смог бы обидеть,
я смеялся - глупая, он убийца, ты ребенок;
ни эти улицы, ни этих продавцов свежего номера „Освобождения“,
ни этот полувысохший виноград в витринах
не могу забыть,
эту бесплодную, горькую осень над Мостаром,
эти дожди,
она целовала меня всю ночь, ласкала,
и ничего больше,
Боже мой, и ничего больше.
После снова были осени, после снова лили дожди,
и только одно письмо,
кажется, из Любляны,
ни эти листья на тротуарах, ни эти дни
я не смогу, не сумею стереть.
В письме она спрашивала, что я делаю, как живу,
есть ли у меня девушка,
думаю ли хоть иногда о ней, об этой осени,
об этих дождях,
писала, что осталась прежней,
ей-Богу, совсем такой же,
божилась, чтоб я ей поверил, чтоб улыбнулся,
а я давным-давно проклял Бога,
зачем мне клятвы,
клянись, не клянись,
что толку лгать?
Я говорил ей о Лермонтове, о Шагале,
говорил обо всем,
она носила с собой потрепанную книгу Цвейга
и читала ее по вечерам,
в ее волосах запуталось лето,
желтое солнце и море,
в первую ночь ее кожа была чуть-чуть соленой
и в ладонях уснули рыбы;
мы смеялись над мальчишками,
прыгавшими в реку с моста за сигареты,
смеялись, потому что кончилось лето,
а они все прыгают - дети,
она говорила, они же могут разбиться
или схватить воспаление легких…
Потом умолкала и долго-долго молчала,
я свободно мог думать обо всем на свете, превзойдя Спинозу,
часами мог разглядывать других
или бросать гальку вниз на камни,
мог просто уйти куда-нибудь далеко,
мог умереть от одиночества у нее на коленях,
один в целом мире,
мог превратиться в птицу,
в воду, в камень,
мог все, что угодно…
У нее были длинные, хрупкие, нежные, но быстрые пальцы,
Мы ловили божьих коровок и гадали, и играли в прятки,
Светлана, выходи, вон ты за камнем,
я же не слепой и в своем уме,
давай-давай поторапливайся,
не то у меня получишь;
когда она водила, я мог спрятаться хоть в реку,
все равно находила сразу,
говорила, что по запаху,
что слишком хорошо меня знает.
Я никогда не верил,
наверное, просто подглядывала.
Она любила каштаны,
мы приносили их в комнату и развешивали на нитках,
она любила осенние розы,
когда мои розы засыхали, она клала их в коробку.
Я спрашивал ее, что она думает об этом мире,
верит ли в коммунизм,
хотела бы стать Наташей Ростовой,
спрашивал обо всем,
подчас глупо, еще как знаю, что глупо.
Спрашивал, хотела бы она иметь маленького сына,
скажем, белокурого,
она прыгала: хочу, хочу, -
потом вдруг становилась грустной,
как увядший цветок:
нет и нет, ни за что на свете,
посмотри на него, ему бы только это,
словно она свалилась с Юпитера,
да и кто такой Перо Зубац,
и почему именно он, а не другой,
этого еще не хватало.
Я говорил ей, глупая, ты же умница,
ты ангел и чертенок,
многое говорил.
Она ничему не верила.
Все вы мужчины такие,
вруны и обманщики,
и еще много всего говорила.
А над Мостаром шли синие дожди…
Я действительно любил Светлану
той осенью.
Если б мне знать,
кто с ней рядом сегодня,
если бы знать,
кто сегодня ее целует,
если бы знать,
кто сегодня срывает
мои неспелые абрикосы.»
Мальчик мой.
Здесь дожди льют сутками.
И любовь умирает причинами.
Ты меня выжигай проститутками.
Я тебя - дорогими мужчинами.
Мальчик мой.
Неприкрытою нежностью
Я тебя приведу к покаянию.
Ты меня так любил. Дуру прежнюю.
Я тебя- осыпала стихами.
Мальчик мой.
Осень плачет, как пьяная.
И кружит мою голову листьями.
И костры разжигает кальянами.
Чтоб в костре мы обуглили истины.
Мальчик мой.
Здесь тоска несусветная.
И в любви лишь постельные мелочи.
И колечко без камешка.Медное.
Вот и всё, что осталось от девочки.
Когда я тебя люблю,
то воробьёв люблю:
Пускай воробьи чирикают,
чтоб мы могли помолчать.
Когда я тебя люблю,
то даже дожди люблю.
Чтоб не было очень сухо, должны
дожди в водостоках ворчать.
Когда я тебя люблю,
даже окна в трясинах люблю.
Летом канавы пересыхают,
и в болота приходят олени пить.
Когда я тебя люблю,
даже кошек терплю, понимаю -
Кому-то ночами в мире
надо мышей ловить.
Когда я тебя люблю,
мне кажется, что ни на волос,
Ольха ей Богу не хуже,
чем пальма или бамбук.
Когда тебя люблю,
когда я слышу твой голос,
Я ДАЖЕ ЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ МОГУ!
Лучик солнца скользит по лицу,
Солнечный зайчик тебя я ловлю.
В ладошке моей задержался не долго,
Солнечный зайчик такой недотрога.
Тебя отпускаю, с миром лети!!!
Но по утрам ко мне вновь приходи.
Светом своим чтоб меня разбудить.
Солнечный зайчик КАК ХОРОШО ЖИТЬ!!!
У нас совсем другие
Проблемы у народа.
Залил стеною дождик,
А вплавь - кому охота?
Фонтаны грязи брызжут
На бедных пешеходов!
Взмолились даже. Боже!
Пожалуйста, не надо!!!
Помедленнее можно?!
Скорей бы красный свет!
Бежим по переходу!..
Подземки у нас нет…
Несутся все до дому.
Торопится весь люд.
Никто не смотрит в небо!
А там скворцы снуют…
Кружат шальные чайки!
Кругом - орут коты…
Весна спешит к нам, люди!..
Подснежники - цветут…
Осень - время мечтать и смотреть разноцветные сны, запивать холода самым лучшим жасминовым чаем… Не испытывать сплин или ложное чувство вины от того, что дожди ну нисколечко не огорчают! Осень - время зонтов, что давно застоялись в углу. Время новых плащей, сапогов в разноцветную клетку - чтобы лично узнать глубину и количество луж… А не грустно вздыхать и скучать по ушедшему лету. Осень - время стихов с неизбежным наличием фраз об унылой поре, листопаде, капризах погоды… Осень - повод подумать, почувствовать"здесь" и «сейчас»… И, конечно, любить вопреки всем законам природы!
Осенний джаз
Это осень играет джаз,
разливая в бокалы дожди
гром вздыхает, открыв контрабас,
отголоски оставив в пути
Твои чувства размыло дождем
или имя сменил адресат…
В жизни порознь, а в мыслях вдвоем…
Воплощение снов наугад
Мне дожди твой рисуют портрет
на размытом оконном стекле.
Выключаю искусственный свет
засверкает луна в хрустале
Бесконечностью тянется год
наших недо-свиданий и встреч…
Нам останется сделать лишь ход,
чтоб погасшее пламя разжечь
19/10/2012