Ах, время, время…- быстро пролетело…
То, что вчера было свежо - сегодня устарело!
Очень ценю людей, кто грусть мою превращает в смех!
Две половинки не совпали,
Такое, знаешь, сплошь и рядом.
Не важно лето ли, зима ли…
Но расставаться все же надо.
Не перекраивай характер,
Ни мой, ни свой, ни окруженья.
Безрезультатно все, он вряд ли Оценит грубое вторженье.
Держать насильно я не стану,
Рыдать в подушку вечерами,
И приходить на полустанок,
И мчаться вслед за поездами.
Не потому, что знаю цену
Себе, тебе, любви и нервам.
А потому, что в жизни в целом
Ты не последним был, не первым.
В сегодняшний холодный и грустный вечер я буду курить и пить горький кофе, как впрочем и вчера - телефон мой молчит. Завтра будет то же самое.
Училась жить без нежных слов,
Без «Я люблю» и «Я скучаю»,
Без поцелуев и звонков…
Не научилась. Понимаю,
Без этого мне не прожить,
Без этого я подыхаю,
Пусть маяться, но вновь любить,
И знать, что сердцем улетаю…
Устала засыпать одна…
Я с ним хочу… не засыпая…
Чтоб просто было не до сна…
А так на целый мир я злая…
ТЫ ПРОСТИ МЕНЯ…
Перекрашу я волосы в чёрный отчаянный цвет.
Это вовсе не траур, а чтобы никто не узнал…
Я сольюсь с темнотой, ведь меня
уже вобщем-то нет…
Ты прости меня, Бог…
за такой вот печальный финал…
Сотни пасмурных дней искалечили душу мою.
Мне б вернуться назад, но уже ничего не спасти…
Я одна у черты… Я у бездны одна… на краю…
Ты прости меня, Бог…
Я прошу, если можешь - прости…
Может быть через сто или двести, иль тысячу лет
Все забудут меня… Станут пеплом немые стихи…
Я уйду в никуда, лишь оставив
прощальный привет…
Ты прости меня, Бог…
за безумие… и…за грехи…
И укутает мир эта осень своею тоской…
И заплачет вдруг дождь, омывая асфальты дорог…
Закрывая глаза, я предчувствую тёплый покой…
Ты прости меня, Бог…
просто я не хочу без него… жить…
Она одна. Она сидит,
Ждет у раскрытого окна
Того, который все простит.
Но нет его. Она одна.
Вот наконец раскрылась ложь.
Кого винить? - Ее вина.
И от дождя по телу дрожь,
И угнетает тишина…
Страшна неверности цена.
И ничего не изменить.
Она сидит. Она одна.
И ей самой себя судить.
Грусть-тоска, как тяжёлая рана
Воет волком на дальние звёзды
Похмелиться, увы, ещё рано
А напиться, увы, уже поздно.
Ночь. Не спится.
Ветер завывает.
И отчего то щеки -
От слез не просыхают…
Впереди ничего…
Позади пустота…
За плечами мешок…
с чем-то вроде кота…
Одиночество - это когда наступают праздники, а ты им не рад. Это когда 31 декабря ложишься спать в 22 00. И это страх признаться самому себе в том, что ты устал от этой роли, но некому об этом сказать.
Тоскует и грустит душа моя, и не находит покоя.
Через неделю заканчивается отпуск по уходу за ребенком.
Я думала, что тянусь к тебе, к твоей высоте, а на деле я была на высоте, и пыталась достать тебя с самого дна.
Тянула, тянула. Но, человека не вытянуть со дна, если он сам того не хочет.
Ты обрезал мою веревку, и упал обратно на дно.
А я так и осталась на высоте, сидеть, пить чай, и грустно наблюдать как ты со дна уползаешь в подвал.
А ведь еще можно было дотянуться до веревки…
С вечера поссорились супруги,
Говорили много резких слов.
Сгоряча не поняли друг друга,
Напрочь позабыли про любовь.
Утром мужу на работу рано,
А на сердце - горечи печать.
За ночь глупость ссоры осознал он,
Подошел жену поцеловать.
Не спала, но все же притворилась,
Отвернула в сторону лицо.
В глубине обида затаилась,
Как удав, свернувшийся кольцом.
Дверь закрыл - ни слова на прощанье,
Со двора на окна посмотрел…
Если б они знали, если б знали,
Что ушел из дома насовсем.
А жена привычными делами,
Как всегда, своими занялась:
Детское бельишко постирала,
Борщ сварила, в доме прибралась.
Чистый пол, помытая посуда,
И с работы скоро муж придет.
- Я с ним разговаривать не буду,
Пусть прощенья просит, пусть поймет.
Гордость в сердце вздыбилась высоко:
- Первою к нему не подойду!
По ролям разыгрывалась ссора
В воспаленном дьяволом мозгу.
Шесть пробило, семь и пол - восьмого…
Неподвижна дверь, молчит порог.
И в тревоге что - то сердце ноет,
Где же задержаться так он мог?
Вдруг какой - то крик и суматоха,
Чей - то голос, плачущий навзрыд,
И соседский мальчуган Алеха
Крикнул запыхавшись: «В шахте взрыв!»
Взрыв. Совсем коротенькое слово,
Сердце будто в клочья порвало.
Нет, она к такому не готова!
Может, жив он, может, повезло.
И в слезах по улице бежала,
Вспоминая с болью прошлый день,
Как в обиде злилась и кричала,
Застилала разум злобы тень.
Заведенной куклой повторяла:
- Мой родной, о только бы не ты.
Я б к твоим ногам сейчас упала,
Прошептав короткое «прости».
Им бы знать вчера, что будет завтра,
По-другому все могло бы быть.
Смерть, как вор, приходит, так внезапно,
Не оставив шанса долюбить.
Прогремит неумолимо грозно
Приговор. Его не изменить.
Исправлять ошибки слишком поздно,
С этой болью ей придется жить.
Люди, будьте к ближним своим мягче,
Относитесь с нежностью, добром
И не обижайте, а иначе
Можно горько каяться потом…
Мягкой шалью на израненные плечи
Расплескалось молоко по небесам
Ты однажды пошутил, что время лечит
Я поверил, ведь я не был болен сам.
В день бессмертия в бокале с кисло-красным
Ленту жизни измеряли по часам
Ты все время мне твердил: «Любовь опасна»
Но при этом умолчал, что любишь сам.
Легкой дымкою сквозь сомкнутые веки
Сны Морфея окрыляли чудеса
Ты когда-то говорил: «Друзья навеки»
Но о том, что ты солгал, я понял сам.
Мелкой дробью несгораемой картечи
Звезды робко окропили небеса
Ты однажды мне сказал, что время лечит
Это так. Для тех, кто не был болен сам.