Если мысленным взором окинуть всю историю этой болтовни, легко увидеть, что так называемая теория мышления сводиться к выдумыванию более или менее сложных терминов для обозначения явлений, которых человек не понимает.
Социальная пассивность и социальная агрессивность - это две стороны стёршейся фальшивой монеты дешёвого политиканства.
Очень громко, оглушительно кричат те (как водится), кто больше всего виноват в происходящем, те, кто не сумел воспитать, не сумел увлечь и отвлечь, не сумел привязать к себе - и в первую очередь те, кто был ОБЯЗАН всё это делать, числился специалистом, получал за это деньги и премии: плохие педагоги в школах, равнодушные наставники на предприятиях, бездарные культмассовые работники. Они заходятся в крике, чтобы заглушить собственную совесть и оглушить тех, кто рядом с ними пытается разобраться, где же виновные. Зычно взрёвывают ответственные лица, те, кто определял на месте, выдвигал, пестовал упомянутых кое-какеров, теперь они пытаются свалить вину на своих подопечных, на объективные обстоятельства, на мифических соблазнителей и, уже как водится, на тлетворное влияние извне. А рядом не менее зычно ревут пока ещё полуответственные, быстро сообразившие, что вот-вот начнут освобождаться места и что сейчас самое время сколотить политический капиталец, продемонстрировав свою объективность, деловитость и готовность решительно исправить положение. О, это вечное племя, призванное отвечать за всё и потому не отвечающее ни за что! И уже заболботали, зачуфыкали, закашляли наши родимые хрипуны, ревнители доброй старины нашей, спесивые свидетели времён очаковских и покоренья Крыма, последние полвека познающие жизнь лишь по газетным передовицам да по информационным телепередачам, старые драбанты перестройки, коим, казалось бы, сейчас правнуков своих мирно тетёшкать да хранить уют семейных очагов, - нет, куда там! Вперёд, развернувши старинные знамёна, на которых ещё можно разобрать полустёртые лозунги: «Тяжёлому року - бой! Не нашей культуре - бой! Цветоволосы - с корнем! Синхролайтинги - с корнем! Системки - на помойку! Контакторы - под каблук!» И залязгали железными голосами ревнители абсолютного порядка, апологеты фрунта, свято убеждённые в том, что от любых социальных осложнений есть только одно лекарство: строй, марш и бравая песня с запевалой. Тот, кто вне строя, тот и вне закона. А с тем, кто вне закона, надлежит поступать однозначно: высоко и коротко. И с каждым часом всё громче орут, улюлюкают, горланят в предвкушении весёлой охоты соскучившиеся молодцы, почуявшие уже, что наступает времечко, когда можно будет дать себе волю, безнаказанно разнуздать себя, почесать кулаки, пуститься во все тяжкие, не опасаясь правоохранительных органов. Уже за одну только эту свору не будет прощения тем, кто сейчас, вылупивши шары, мечет молнии демагогических словес, вместо того чтобы помолчать и задуматься.
Аркадий и Борис Стругацкие «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя»
«Все мы наивные материалисты… И все мы рационалисты. Мы хотим, чтобы всё было немедленно объяснено рационалистически, то есть сведено к горсточке уже известных фактов. И ни у кого из нас ни на грош диалектики. Никому в голову не приходит, что между известными фактами и каким-то новым явлением может лежать море неизвестного, и тогда мы объявляем новое явление сверхъестественным и, следовательно, невозможным… Правда, иногда бывает трудно - когда случайный ветер вдруг доносит до нас через океан неизвестного странные лепестки с необозримых материков непознанного».
Ежели человек, может всё, что хочет, а хочет всё, что может, то он и есть счастлив.
Лозунг у них был такой: «Познание бесконечности требует бесконечного времени». С этим я не спорил, но они делали из этого неожиданный вывод: «А потому работай не работай - всё едино»
…Пильман: - Пожалуйста, тогда ещё одно определение - очень возвышенное и благородное. Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушения этого мира.
Нунан сморщился и замотал головой.
Нунан: - Нет, - сказал он. - Это уж слишком… Это не про нас… Ну, а как насчет того, что человек, в отличие от животных, существо, испытывающее непреодолимую потребность в знаниях? Я где-то об этом читал.
- Я тоже, - сказал Валентин. - Но вся беда в том, что человек, во всяком случае массовый человек, с легкостью преодолевает эту свою потребность в знаниях. По-моему, у него такой потребности и вовсе нет. Есть потребность понять, а для этого знаний не надо. Гипотеза о Боге, например, дает ни с чем не сравнимую возможность абсолютно все понять, абсолютно ничего не узнавая… Дайте человеку крайне упрощенную систему мира и толкуйте всякое событие на базе этой упрощенной модели. Такой подход не требует никаких знаний. Несколько заученных формул плюс так называемая интуиция, так называемая практическая сметка и так называемый здравый смысл.
…Нунан: - Нет, погодите, - сказал Нунан. Почему-то он чувствовал себя обманутым. - Но если вы таких простых вещей не знаете… Ладно, бог с ним, с разумом. Видно, здесь сам черт ногу сломит. Но насчет Посещения? Что вы все-таки думаете насчет Посещения?
Пильман: - Пожалуйста, - сказал Валентин. - Представьте себе пикник…
Нунан вздрогнул.
Нунан: - Как вы сказали?
Пильман: - Пикник. Представьте себе: лес, проселок, лужайка. С проселка на лужайку съезжает машина, из машины выгружаются молодые люди, бутылки, корзины с провизией, девушки, транзисторы, фото- и киноаппараты… Разжигается костер, ставятся палатки, включается музыка. А утром они уезжают. Звери, птицы и насекомые, которые всю ночь с ужасом наблюдали происходящее, выползают из своих убежищ. И что же они видят? На траву понатекло автола, пролит бензин, разбросаны негодные свечи и масляные фильтры. Валяется ветошь, перегоревшие лампочки, кто-то обронил разводной ключ. От протекторов осталась грязь, налипшая на каком-то неведомом болоте… ну и, сами понимаете, следы костра, огрызки яблок, конфетные обертки, консервные банки, пустые бутылки, чей-то носовой платок, чей-то перочинный нож, старые, драные газеты, монетки, увядшие цветы с других полян…
Нунан: - Я понял, - сказал Нунан. - Пикник на обочине.
Пильман: - Именно. Пикник на обочине какой-то космической дороги. А вы меня спрашиваете: вернутся они или нет…
«Пикник на обочине»
- Что это такое - сны?
- Небывалые комбинации бывалых впечатлений…
- Ты знаешь, что такое шахматы? Это величайшая игра, ей тысяча лет!..
Я принялся торопливо и вдохновенно объяснять ему, что такое шахматы - простые шахматы, трехмерные шахматы, эн-мерные шахматы…
----
- А такой закон есть, чтобы честных людей разорять?
- Будет, я тебе говорю! Я депутат или нет?
Космос всегда будет космосом, а человек всегда остается всего лишь человеком. Он будет только становиться все более и более опытным, но никакого опыта не хватит, чтобы чувствовать себя в космосе как дома…
Боже мой, что за люди! У них глаза пустые. Они ведь каждую минуту думают о том, как не продешевить, как продать себя подороже. Чтобы им всё оплатили, каждое душевное движение. Они знают, что не зря родились, что они призваны. Они ведь живут только раз. Разве такие могут во что-нибудь верить?! Никто не верит, не только эти двое! … Ещё называют себя интеллигентами, эти писатели, учёные. Они же не верят ни во что. У них же орган этот, которым верят, атрофировался за ненадобностью.
У власти может оказаться кто угодно! Например, человек, всю жизнь занимавшийся уязвлением соседей. Плевал в чужие кастрюли с супом, подбрасывал толчёное стекло в чужое сено. Его, конечно, сметут, но он успеет вдосталь наплеваться, нашкодить, натешиться… И ему нет дела, что в истории о нём не останется следа или что отдалённые потомки будут ломать голову, подгоняя его поведение под развитую теорию исторических последовательностей.
Государственная идеология в Стране Отцов построена на идее угрозы извне. Сначала это было просто вранье, придуманное для того, чтобы дисциплинировать послевоенную вольницу, потом те, кто придумал это вранье, ушли со сцены, а наследники их верят и искренне считают, что Хонти точит зубы на наши богатства. А если учесть, что Хонти - бывшая провинция старой империи, провозгласившая независимость в тяжелые времена, то ко всему добавляются еще и колониалистские идеи: вернуть гадов в лоно, предварительно строго наказав…
…Трудно поверить, массаракш, ведь всю жизнь - в строю, всегда знали, что к чему, кто друг, кто враг, все было просто, дорога была ясная, все были вместе, и хорошо было быть одним из миллионов, таким, как все. Нет, пришел, влюбил в себя, карьеру испортил, а потом буквально за шиворот вырвал из рядов и утащил в другую жизнь, где и цель непонятна, и средства непонятны, где нужно - массаракш-и-массаракш! - обо всем думать самому!
Существует, правда, мнение, что свобода никому и не нужна - нужно лишь освобождение от необходимости принимать решения. Ибо сказано: «Часто лучший вид свободы - свобода от забот.
Я же вижу, как вы меня ненавидите. Вы - меня, я - вас. Прекрасно!.. Но вы меня ненавидите меньше двадцати лет, а я вас - больше тридцати. Вы тогда ещё пешком под стол ходили и мучили кошек, молодой человек…
…
-- Чем занимались во время войны?
-- Воевал.
-- Где? Кем?
-- На юго-западе. Сначала начальником полевого госпиталя, затем командиром пехотной роты.
-- Ранения? Ордена?
-- Все было.
-- Почему решили заняться антигосударственной деятельностью?
-- Потому что в истории мира не было более отвратительного государства, -- сказал Кетшеф. -- Потому что любил свою жену и своего ребенка. Потому что вы убили моих друзей и растлили мой народ. Потому что всегда ненавидел вас. Достаточно? …
Аркадий и Борис Стругацкие «Обитаемый остров»
- Уму непостижимо, - сказал Максим, - как это мы ухитрились проиграть войну при таком количестве техники на квадратный метр.
- А откуда ты взял, что мы ее проиграли? - лениво спросил Зеф.
- Не выиграли же, - сказал Максим. - Победители так не живут.
…Максим выключил приемник.
« - Не бесись, - сказал он. - Ничего я больше не хочу. И нечего на меня орать, сами виноваты, проспали свой мир,
массаракш, оскотинили, как последнее зверье! Что теперь с вами
делать? - Он вдруг оказался возле Гая, схватил его за грудь.
- Что мне теперь делать с вами? - Заорал он. - Что? Не знаешь? Что? Ну, говори!
Гай молча ворочал шеей, слабо отпихиваясь. Максим отпустил
его.
- Сам знаю, - угрюмо сказал он. - Никого нельзя
приводить. Кругом зверье… На них самих насылать нужно… --
Он поднял с пола один из альбомов и стал рывками переворачивать
листы. - Какой мир изгадили, - говорил он. - Ты посмотри…
Какой мир…»
Братья Стругацкие, «Обитаемый остров»