Покуда живёшь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвётся - и мир не заметит потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся звёзды с небес…
Единый листок упадёт, но останется лес.
В младенчестве сам себе кажешься пупом Вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным «Я», для которого мир сотворён:
Случится исчезнуть - тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье - и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями, чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чём-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди…
А сердце вдруг - раз! - и споткнулось в груди.
Кому-то за звёздами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей исчислять надоело,
И всё, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, - а точно ли был человек?..
И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стёрло былые победы.
Ты думал: вот-вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались - и мир не заметил потери
Не всему ещё жизнь научила,
Больно стукая носом о дверь:
Если что-то тебе посулили-
Ты посулам не очень-то верь.
Пусть ты сам никогда не забудешь,
Если слово кому-то даёшь,
Но тебя-вот уж истинно-люди
Подведут просто так, не за грош.
Это очень жестокая мудрость,
Но у жизни таких - хоть коси:
Никого, как бы ни было худо,
Никогда никого не проси.
Те же люди кого не однажды
Из дерьма приходилось тянуть,
Или прямо и просто откажут,
Или всяко потом попрекнут.
Что бы ни было завтра с тобою,
Ты завета держись одного:
Никогда не сдавайся без боя
И не бойся - нигде, никого.
Передряги бывают - не сахар,
Станет видно насколько ты крут:
Никому не показывай страха,
А не то - налетят и сожрут.
Жизнь - не очень красивая штука…
Все мы чаем добра и любви,
А она - нам за кукишем кукиш…
Так восславь её, брат. И - живи…
… Первый раз - всегда первый раз, что там ни говори… Хочешь не хочешь - запомнится на всю жизнь…
***
Мы своих хороним близких…
Годы, дни и месяца
Расставляют обелиски
На пустеющих сердцах.
Помяну… Рукою голой
Со свечи сниму нагар:
Кто-то был обидно молод…
Кто-то был завидно стар…
А другой живёт и ныне.
Только тропки разошлись…
Только друга нет в помине…
Это тоже обелиск.
****
Из-за пазухи вынув щенка-сироту,
Обратился Хозяин со словом к коту:
«Вот что, серый! На время забудь про мышей:
Позаботиться надобно о малыше!
Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?» -
«Мур-мур-мяу!» - согласно ответствовал кот.
И тотчас озадачился множеством дел -
Обогрел, и утешил, и песенку спел.
А потом о науках пошёл разговор:
Как из блюдечка пить, как проситься во двор,
Как гонять петуха и сварливых гусей…
Время быстро бежало для новых друзей.
За весною весна, за метелью метель…
Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.
И, всему отведя в этой жизни черёд,
Под садовым кустом упокоился кот.
Долго гладил Хозяин притихшего пса…
А потом произнёс, поглядев в небеса:
«Все мы смертны, лохматый… Но знай, что душа
Очень скоро в другого войдёт малыша!»
Пёс послушал, как будто понять его мог,
И… под вечер котёнка домой приволок.
Тоже - серого! С белым пятном на груди!..
Дескать, строго, Хозяин, меня не суди!
Видишь, маленький плачет? Налей молока!
Я же котику дядькой побуду пока…
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке…
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне…
…Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
Эта подлая жизнь не раз и не два
Окунала меня в кровищу лицом.
Потому я давно не верю в слова,
И особенно - в сказки со счастливым концом.
.
Надо ладить с людьми! Проживёшь сто лет,
Не погибнув за некий свет впереди.
Четверть столько протянет сказавший «нет»:
Уж его-то судьба навряд ли станет щадить!
.
Если выжил герой всему вопреки
И с победой пришёл в родительский дом,
Это - просто чтоб мы не сдохли с тоски,
Это - светлая сказка со счастливым концом.
.
Если прочь отступил пощадивший враг
Или честно сражается грудь на грудь -
Не смешите меня! Не бывало так,
Чтобы враг отказался ножик в спину воткнуть.
.
Если новый рассвет встаёт из-за крыш
И любовь обручальным сплелась кольцом,
Это - просто чтоб ты не плакал, малыш,
Это - добрая сказка со счастливым концом.
.
Если в гибельный миг прокричал «Держись!»
И собой заслонил подоспевший друг -
Это тоже всё бред, ибо учит жизнь:
Не примчатся друзья - им, как всегда, недосуг.
.
Но зачем этот бред не даёт прожить,
От несчастий чужих отводя лицо?..
А затем, чтоб другому помочь сложить
Рукотворную сказку со счастливым концом.
Ну уж нет! По древнему закону, что ещё никем не отменён, кто себя признает побеждённым, только тот и правда побеждён.
Один был громаден, другой был мал.
Тот чёрен, а этот - бел.
Один уже всё о жизни узнал.
Другой - узнать не успел.
Состарился пёс - хранитель двора,
Утратил прежнюю прыть.
Подумал хозяин: пришла пора
Юнца на смену купить.
Пошёл на базар и принёс щенка:
Воспитывай, куцый хвост.
Чтоб мог возле печки ты греть бока,
Ему передав свой пост!
Малыш подружился со стариком
Природной семьи тесней.
И очень способным учеником
Себя показал к весне.
За домом растаял последний снег,
Когда на хозяйский двор
Вломился чужой и злой человек,
В руке он держал топор.
Тебя не пущу к родному крыльцу!.. -
Послышался лай щенка.
Но много ль такому надо бойцу?
Вполне хватило пинка…
И всё же не даром короткий миг
Держался его заслон.
Сорвавшись с цепи, налетел старик,
Он всё ещё был силён.
Хоть старость затмила его зрачки,
Умерила резвость ног,
На горле врага сомкнулись клыки -
Топор уже не помог…
Вот так и ушли в тот же день и час,
На соловьиной заре:
Старик на крылечке тихо угас,
Малыш уснул во дворе.
Один был громаден, другой был мал.
Тот чёрен, а этот - бел.
Один уже всё о жизни узнал.
Другой - узнать не успел.
Немало воды утекло с тех пор,
Но люди навряд ли лгут:
По-прежнему крепко стоит тот двор.
Два пса его берегут.
Одинокая птица над полем кружит,
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтоб я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке…
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне…
… Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
Из-за пазухи вынув щенка-сироту…
Обратился хозяин со словом к коту…
Вот что… серый…на время забудь про мышей…
Позаботиться нужно о малыше…
Будешь дядькой кутенку… пока подрастет…
Мур мур мяу… согласно ответил тот кот…
Тот час озадачился множеством дел…
Обогрел и утешил и песенку спел…
А потом о науках пошёл разговор…
как из блюдечка пить… как проситься во двор…
Как гонять петуха и сварливых гусей…
Время быстро бежало для новых друзей…
За весною весна… за метелью метель…
Вместо плаксы щенка стал красавец кабель…
И всему прейдя в этой жизни черед…
Под садовым кустом успокоился кот…
Долго гладил хозяин притихшего пса…
А потом произнес… поглядев в небеса…
Все мы смертны лохматый… но знай… что душа…
Очень скоро в другого войдет малыша…
Пес послушал… как будто понять его мог…
И… под вечер котенка домой приволок…
Тоже-серого…с белым пятно на груди…
Ты уж строго хозяин меня не суди…
Видишь маленький плачет… налей молока…
Я же котику… дядькой побуду пока…
Жила-поживала когда-то большая семья.
Настала пора переезда в иные края.
Когда же мешки с барахлом выносили во двор,
У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор
И «против» и «за» раздавались у них голоса -
Везти или нет им с собою дворового пса.
А тот, чьих зубов опасался полуночный вор,
Лежал и внимательно слушал людской разговор.
«Я стал им не нужен… Зачем притворяться живым?»
И больше не поднял с натруженных лап головы.
Спустя поколение снова настал переезд
На поиски более щедрых и солнечных мест.
И бывшие дети решали над грудой мешков -
Везти или нет им с собою своих стариков.
Покуда живешь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвется - и мир не заметит, потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся
звезды с небес…
Единый листок упадет, но останется лес.
В младенчестве сам себе
кажешься пупом вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной
людских поколений,
Единственным «Я», для
которого мир сотворен:
Случится исчезнуть - тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся
последние двери,
Погаснет сознанье - и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься
с гостями чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чем-то желанном,
О завтрашнем дне
рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит
у тебя впереди…
А сердце вдруг - раз! - и споткнулось в груди.
Кому то за звездами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей
исчислять надоело,
И все, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, - а точно ли был человек?
И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стерло былые
победы.
Ты думал: вот вот полечу,
только крылья оперил!
А крылья сломались - и мир не заметил потери.
Жила - поживала когда-то большая семья.
Настала пора переезда в иные края.
Когда же мешки с барахлом потащили во двор,
У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор.
И «против» и «за» раздавались у них голоса -
Везти или нет им с собою дворового пса.
А тот, чьих зубов опасался бессовестный вор,
Лежал и внимательно слушал людской разговор.
«Я стал им не нужен… Зачем притворяться живым?»
И больше не поднял с натруженных лап головы.
Спустя поколение снова настал переезд
На поиски более щедрых и солнечных мест.
И бывшие дети решали над грудой мешков
- Везти или нет им с собою своих стариков.