Мы дрожим только над собой или над теми, кого мы любим. Когда наше счастье уже не в их руках, как спокойно, как легко, как смело нам при них дышится!
Представление, которое мы давно составили о человеке, закрывает нам глаза и затыкает уши.
Представление, которое мы давно составили о человеке, закрывает нам глаза и затыкает уши.
Представление, которое мы давно составили о человеке, закрывает нам глаза и затыкает уши.
Люди не умирают для нас немедленно, они как бы купаются в своего рода ауре жизни, которая не имеет отношения к истинному бессмертию, но через которую они продолжают занимать наши мысли таким же образом как тогда, когда они были живы. Это как будто они уехали за границу.
«Итак, я пришёл уже к тому выводу, что мы не свободны перед произведением искусства, что мы творим его отнюдь не по собственной воле, но, поскольку оно уже ранее, до всего, до замысла, существует в нас и является объективной, но скрытой реальностью, мы должны открыть его, как закон природы».
Шопен, ты словно море выплаканных слёз,
Круженье, виражи и игры над волной
Воздушных бабочек, стремительных стрекоз.
Мечтай, люби, чаруй, баюкай, успокой.
Мятежный страстный звук внезапно оборвёт
Поток страданий - твой немыслимый каприз,
Так бабочка легко исполнит перелёт
С фиалки скромной на причудливый нарцисс,
Но пламенный восторг всё ж полон горьких нот.
Вода озёрная и бледный лунный свет
Твой благородный лик оправили в печаль,
Но на рассвете вновь ты призываешь даль,
И солнце разольётся радостно в ответ.
Оно сквозь слёзы улыбается как прежде,
Даруя светлый луч утраченной Надежде!
Одна женщина, даже страстно нами любимая, редко удовлетворяет всем нашим потребностям, и мы изменяем ей с другой, которую вовсе даже и не любим.
Мы узнаём любимого человека только по силе мучения, какое мы из-за него испытываем.
Пока любишь, любовь не вмещается в нас вся целиком; она излучается на любимого человека, наталкивался на его поверхность, поверхность преграждает ей путь и отбрасывает ее к исходной точке, - вот этот отраженный удар нашей собственной страсти мы и называем чувством другого человека, и она, эта страсть, обвораживает нас сильнее, чем при вылете, потому что мы уже не сознаем, что она исходит от нас.
Мы говорим друг другу, что расстанемся друзьями. Но расстаться друзьями удается чрезвычайно редко, потому что если с кем-то тебе хорошо, то, значит, и незачем расставаться.