А главное, чтоб мы любили
Родных и близких, чтоб ловили
Их каждый взгляд и каждый вздох.
Не смена всяческих эпох
Важна, а то, как руку гладим
Родную, как с родными ладим.
___________________________
Остаётся лишь самая малость:
К близким душам и нежность и жалость.
Дни проходят в заботах о них -
О любимых моих, дорогих.
Пусть земля терпеливо их держит,
Пусть им свет нетускнеющий брезжит.
Пусть они до скончания дней
Будут живы молитвой моей
___________________________
Моя любовь, моё проклятье,
Судьба моя, в твои объятья
Лечу. В неверные твои.
Таи всё тайное, таи,
Ветрами раздувай мне платье,
Июньским ливнем напои.
И на отчаянное «где ты?»
Не отвечай. Лучом согреты
Дороги, по каким лечу…
Не ты ль склоняешься к плечу
И шепчешь: «Вот промчится лето,
А осенью озолочу»
___________________________
Да разве можно покидать земшар?
А как же сердца бедного пожар?
А как же слёзы светлыми ручьями
И в горле ком, и соловьи ночами,
И вспыхнувшие утром небеса,
Бессонница,… тугие паруса?
А там, где нет меня давно,
Цветут сады, грохочут грозы,
Летают зоркие стрекозы
И светлых рек прозрачно дно;
И чья-то смуглая рука
Ласкает тоненькие плечи.
Там чей-то рай, там чьи-то встречи.
О юность, как ты далека!
Вернуться в твой цветущий сад
Могу лишь гостем, чтоб в сторонке
Стоять и слушать щебет звонкий
И улыбаться невпопад.
Просто быть травой, межой,
Снега белого щепотью.
Тяжко быть живою плотью
С уязвимою душой.
Белым облаком витал,
Был ты птичьей песней звонкой
До того, как стал ребенком,
До того, как плотью стал?
Как хочу я, как хочу,
Чтобы были все невзгоды
Нипочем тебе, как водам,
Ветру, воздуху, лучу.
Засилье синевы и трав.
И ветер, веткой поиграв,
Стихает сонно.
И все вокруг - чудесный сплав
Того, что сгинет, прахом став,
И что бездонно.
И даже малый лепесток -
Итог явлений и исток.
И жизнью бренной
Мы вносим свой посильный вклад
В не нами созданный уклад
Земли нетленной.
А вся земля белым-бела,
Роняют пух свой тополя,
И меж стволами,
Покинув бренные дела,
Летают души и тела,
Шурша крылами.
Бог молчит, ну, а мы всё строчим примечание,
Комментируя странное это молчание.
Рассуждаем, толкуем, дымимся, строчим
И усердно, как дятел по древу, стучим,
И усердно плодим столько всякого лишнего,
Что не слышим, как сердце стучит у Всевышнего…
Столько было того, что, казалось, нет сил пережить,
Столько было того, с чем нельзя, невозможно смириться.
Как же мне удается по-прежнему с миром дружить,
На его небеса голубые, любые молиться?
И сама не пойму, как решаюсь ему доверять,
В доме свет погашу и надену ночную сорочку,
Чтоб в его темноту безоглядно, бесстрашно нырять
И легко засыпать по-младенчески - руки под щечку.
Между облаком и ямой,
Меж березой и осиной,
Между жизнью лучшей самой
И совсем невыносимой,
Под высоким небосводом
Непрестанные качели
Между босховским уродом
И весною Боттичелли.
А музыка была. Потом ее не стало.
Наверное, она звучать внутри устала.
А может быть, ее в природе не осталось.
Осталась лишь одна смертельная усталость.
Усталость не звучит. Смогу ли жить немая,
Не разжимая губ и глаз не поднимая.
Живу у Господа в горсти, Где бремя лет легко нести. Живу, того лишь опасаясь, Что ночью иль средь бела дня Всевышний выронит меня.
А утро…- как малыш грудной… Претензий к миру - ни одной… И ноль утрат… И ноль обид… А только чуточку знобит… На холодке и на ветру… И я… Такая по утру.
Но если придавать значение
Тому, сему, то жизнь - мучение
И тяжкий крест. Но «то да сё»,
Коловорот их и верчение -
И есть по сути «наше всё».
И за цветное это крошево,
Приобретённое задёшево,
Как эта общая тетрадь,
Всё, что имеется хорошего,
Придётся, видимо, отдать.
Живём, то бишь, спешим
Весной, зимой и летом…
А жизнь - она с приветом,
Причём весьма большим:
То далеко пошлёт,
То вусмерть зацелует,
То спит и в ус не дует
Холодная, как лёд,
Недвижная почти,
Мертвячка и ледышка,
И ты бормочешь: «Крышка!»,
Но это жизнь - учти.
Она ещё тебя
Огреет и ошпарит,
Ещё под дых ударит
И скажет, что любя.
Пели «Yesterday», пели на длинных волнах,
Пели «Yesterday», так упоительно пели,
И пылали лучи, что давно догорели,
Пели дивную песню о тех временах,
Полупризрачных тех, где всегда благодать,
Где пылают лучи, никогда не сгорая…
Да хранит наша память подобие рая,
Из которого нас невозможно изгнать.
А музыка нужна, чтоб вынести всё это:
И долготу зимы и скоротечность лета,
И прочее, чего перечислять нет смысла,
Чтоб не пугали нас немыслимые числа.
Страстям благодаря, на страсти не взирая -
Всегда в земном аду живёт кусочек рая.
А мне нужны слова, которых нет в природе.
Ни рядом - на земле, ни там - на небосводе,
Ни на небе седьмом, ни где-то выше, выше,
И хочется сказать: «Пожалуйста, потише».
А вдруг случится так, что слово народится,
Короткое, как вдох, пугливое, как птица.