«Современную прозу возглавили женщины, пишущие детективы. Это несерьезно. Они ведут себя с читателями, как с мужьями: им важнее не понять его, а создать ему настроение».
Вечная присказка российских правителей:
- Нам и так трудно, а тут еще народ путается под ногами.
Посади ребенка на колени - и он повиснет у тебя на усах.
Мне в молодости казалось, что на старых фотографиях люди значительнее тех, которых я вижу в окружающей жизни. Но, возможно, это тем объясняется, что фотография тогда была редким делом, и люди, снимаясь, внутренне больше сосредотачивались.
Я всегда полагал, что умение увидеть правду и критиковать неправду - это и есть содержание жизни писателя, содержание жизни всех думающих голов в стране.
Человека, у которого слишком развито чувство ответственности, редко увидишь в кино. Если бы был жив Достоевский, мы бы его в кинотеатре «Октябрь» не застали: он бы в это время работал.
Современную прозу возглавили женщины, пишущие детективы. Это несерьезно. Они ведут себя с читателями, как с мужьями: им важнее не понять его, а создать ему настроение.
Глупость высмеивается не для того, чтобы истребить глупость - она неистребима. Это делается для того, чтобы поддержать дух разумных.
Я был так увлечен сочинительством, что не слишком замечал окружающую меня жизнь, даже своих детей. Думаю, воспитывал я их тем, что просто был самим собой.
Больше всего в женщинах ценю застенчивость. Это красиво. Основа женственности не внешность, а повышенное чувство стыда и сочувствие окружающим.
То, что мы собираемся делать завтра, делает нас сегодня такими, какие мы есть.
Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!
Мудрость не нуждается в информации, зато информация нуждается в мудрости, чтобы разобраться в самой себе. Возможно, поэтому меня так и не заинтересовал интернет. Информация нужна молодым, старики больше думают о том, что это она означает.
Я верю, но негромко.
Было бы мне сегодня 30 лет - не важно, о чем была бы моя книга, но в ней нашлось бы достаточно критицизма. И оптимизма - тоже.
Вкус - это умение в разных обстоятельствах находить выход в самом естественном.
Общественный деятель - несмирившийся неудачник. Несчастную страну узнаешь по количеству общественных деятелей.
Во времена диктатуры начинают повсюду искать несовершенства. Несовершенство моего отца - за что он поплатился тюрьмой - состояло в том, что он был иностранный подданный: наполовину абхазец, наполовину перс.
Мы были насыщены социальными критическими идеями. Новое поколение потеряло социальный интерес к жизни, оно хочет удивлять.
Искусство развлечения всегда было, но оно должно занимать свое место. Расцвет индустрии развлечений свидетельствует о неправильно понятой свободе.
Сатира - это оскорбленная любовь: к людям, к родине или к человечеству в целом.
Когда ты вплотную приближаешься к собственной смерти, мысль о том, что ты всю жизнь трудился, успокаивает.
Не надо злоупотреблять словом «победа»… Я бы заменил его словом «преодоление». В слове «победа» мне слышится торжествующий топот дураков.
…пустую душу нельзя ничем заполнить. Пустота духа - это вещество, которое нам неизвестно.
Человек, который всё имел, а потом всё потерял, еще сорок лет чувствует себя так, как будто он всё имеет. А человек, который был нищим, а потом разбогател, еще сорок лет чувствует себя так, как будто он нищий.
Альпийский холод
Альпийский космический холод.
Из всех только этот люблю.
Шагаю, покуда я молод,
Мотаю петлю на петлю.
По горным неторным дорогам,
Где влажно сверкают лога.
Где надо пройти по отрогам,
Чтоб к черту взойти на рога.
Бывало, туманы тревожат,
Как будто бы сбились с пути,
Как будто бы небо не может
Дорогу на небо найти.
И тонут стремительно кряжи
В предместье альпийских лугов.
Ты схвачен внезапною кашей
Внезапных июльских снегов.
Спасения нету от градин.
Ты думаешь: божеский суд.
От пресных ты пьян виноградин,
Ведь, сволочи, в голову бьют.
А ливень! Хоть это нелепо,
Он верить заставит тебя,
Что можно, качаясь, на небо
Взобраться по струям дождя.
Но вот открывается к ночи
Пастушеский тесный шалаш.
Ты вымерз, ты вымер - короче,
Ты с жизнью простился - шабаш!
Еще дотянуть бы окурок,
Вдохнуть глубоко-глубоко…
Тяжелыми крыльями бурок
Ты в сон опрокинут легко.
А утром грызешь у кострища
Почти ископаемый сыр.
А рядом и блещет и свищет
Зеленый, пронзительный мир.
Ты шел, оглушенный, как рыба,
Ты чуть не загнулся в грозу,
Но теплого, липкого гриппа
Здесь нету. Он где-то внизу.
Я - безусловно русский писатель, много воспевавший Абхазию. По-абхазски я, к сожалению, не написал ничего. Выбор русской культуры для меня был однозначен.
В былые, безкомпьютерные времена, когда легким движение руки нельзя было нажать кнопки «копировать - вставить», я писала от руки не только свои стихи, но и понравившиеся куски из книг, интервью, статей. Вот такая была дурра!..
И сейчас себе, дурре, я говорю спасибо, потому что у меня есть то, что интересно перечитывать.
В «Новом мире» за 2000 год была напечатана вещица моего обожаемого писателя Фазиля Искандера «Понемногу о многом».
Оттуда я переписала кое-что целиком, а кое-что построчно…
*
- Дедушка, Бог лёгкий - неожиданно спросил у меня внучек.
- Очень лёгкий, - ответил я ему на этот нелёгкий вопрос.
Вероятно он имел в виду причину пребывания Бога на небесах.
*
Кто-то хорошо сказал: «В молодости нам нравятся люди красивые, талантливые. В зрелом возрасте - хорошо воспитанные».
*
Когда к гробу умершего человека подходит его друг с криво застёгнутыми пуговицами пиджака, дурак шепчет соседу: «Такой невнимательный человек! Даже в такие минуты не мог привести себя в порядок.
Умный думает: горе так его ударило, что ему не до пуговиц пиджака.
То же самое бывает в литературе. У Достоевского пуговицы всегда криво застёгнуты.
*
Пахарь приближает Землю к небу на двадцать-тридцать сантиметров. Надо пахать. Только пахарь спасётся.
*
Проповедовать обезьяне стать человеком можно двумя способами. Можно влезть на дерево и, устроившись на ветке рядом с обезьяной, начать проповедь, правда рискуя, что она тебя сбросит с дерева.
Можно, повысив голос, проповедовать стоя у подножия дерева, правда, рискуя, что обезьяна какнет тебе на голову. Конечно можно прикрыть голову зонтом, но практика показала, что это снижает пафос проповеди.
*
Когда споришь с умным человеком - напряжение ума по восходящей. И это в конечном итоге доставляет удовольствие.
Когда споришь глупым человеком, то, чтобы быть понятным ему, невольно упрощаешь свою мысль. Напряжение ума по нисходящей, и от этого остаётся неприятный осадок. По-видимому, в этом случае наша природа сопротивляется распаду, энтропии. Пушкин это понимал: «и не оспаривал глупца»
Мудрость Пушкина: человек неисправим, но его можно умиротворить. Отсюда его грандиозная гармония. Героическое пренебрежение мудростью Толстого и Достоевского: человека во что бы то ни стало надо воспитать! Отсюда грандиозная страсть.
*
Очень мелкий, но психологически утончённый писатель. Прямо Достоевский для лилипутов! (о ком-то - Г. З.)
А вот чудесная у него штука, она меня восхищает, умиляет!..
*
Дикая жара стоит в Москве. Я в больнице. Добрая старая нянечка принесла мне завтрак и сказала:
- В Москве такая жара, потому что много мусульман наехало с юга. Они мёрнут и просят своего Бога, чтобы стало жарко. Вот и жара. Нечем дышать!
- А вы молите своего Бога, чтобы было прохладней, - посоветовал я. - Нас же гораздо больше!
- Наш Бог уступчивый, вздохнув, сказала она.
Святая простота!
*
Степень погружения в комфорт равна объему вытесненной мысли.
*
Бестактность в молодости ещё можно списать на плохое воспитание. Бестактность зрелого человека - следствие нравственной тупости. Это навсегда.
*
Что хуже - грех уныния или грех, в который мы впадаем, пытаясь преодолеть уныние?
*
Слабые писатели нужны. Большие писатели рождаются на почве, унавоженной графоманами.
*
Творческий кризис у графомана означает, что он выздоровел.
*
У безуютного писателя только один выход - быть гениальным. Достоевский. Блок. Цветаева.
С урочищем зеленым споря,
Сквозь заросли, сквозь бурелом,
Река выбрасывалась в море,
Рыча, летела напролом.
А над рекою камень дикий,
Но даже камень не был пуст.
В него вцепился ежевики
Расплющенный зеленый куст.
Почти окованный камнями,
Он молча не признал оков,
Своими тонкими корнями
Прожилья камня пропоров.
…Не без опаски, осторожно
Я ветку тонкую загнул
И гроздья ягоды дорожной
Тихонько на ладонь стряхнул.
На солнце ягоды горели,
Голубоватые с боков,
Они лоснились и чернели,
Как лак на панцире жуков.
…Ты человек. Но поживи-ка!
И выживи. И много дней
Живи, как эта ежевика,
Жизнь выжимая из камней!
Беда стране, где слишком многие люди думают о политике. Честные люди, слишком много думая о политике, невольно отстраняются от созидания, а так как они при этом страдают, думая о политике, они не чувствуют свою вину перед отсутствием созидания. Получается горький парадокс: страдать проще, чем созидать. Вся Россия - пьющий Гамлет. Выход только один. Хочешь вырваться из страданий - созидай! Другого лекарства нет и не будет. Даже сизифов труд освобождает нас от бесполезных рассуждений о бесполезности сизифова труда.
Подобно тому, как человек не может устоять на ногах, не опираясь на землю, дух человека не может устоять, не опираясь на небо.