Восемнадцать лет, -
это так мало,
Это всего:
Восемнадцать зим,
Восемнадцать вёсен.
Это всего -
Восемнадцать осеней.
Восемнадцать лет, -
это так мило:
Никаких морщин,
Никаких цепей,
Никаких потерь -
только верь.
21 октября 2002 года
Пусть остается челкою прикрыт
твой детский лоб, оставь ее, не трогай:
о небе над моей земной дорогой
пусть сердцу говорит и говорит.
Мне светит твой нефритовый браслет,
сон лихорадочных видений полон,
когда его не охраняет полог
любви - сегодня, здесь, где мира нет,
пока мертворожденным не до мира,
и если зарастает дно муаром,
тогда спустилась ты недаром
сюда, кочующая Артемида,
и беспокойное твое чело
зарю недаром ночи предпочло.
Перевод: Евгений Солонович
Одно из основных отличий нашей юности и юности нынешней «молодежи»…
Когда мы приходили в бар и заказывали «Отвертку» - нам могли принести стакан, где мно - о - го водки и мало сока. Теперь приносят мало сока, мало водки и огромный куб (шар, это уже по настроению бармена) льда, которым можно сыграть в «мини-боулинг»… Боже, спасибо за счастливую юность!!!
Юные, глупые, вековой стык
стал для них точкой отсчета.
Сил понабрались, и слабенький рык
в рев превратился. Полеты
стали их выше, амбиции ввысь
против родительских планов.
Вместо прыщавого «только держись»
кипяток действий из кранов.
Боль заглушали в дешевом и крепком,
с дымом рождали идеи.
Крепче и толще дубовые ветки.
Преобразились аллеи.
Первые драки со злостью и гневом,
первый запачканный опыт -
все это в песнях осталось с припевом,
кроме соплей первой рвоты.
Нас не пугают ни время, ни старость,
мускулы сводит от силы.
Будет печаль, будет горе и радость.
Будут остры наши пилы
перед огромным бушующим лесом
жизненных серых проблем.
Нашим телам от энергии тесно,
нашим умам - от дилемм.
Пусть будет жизнь сочной, яркой и быстрой,
вязкой, горячею - кровь.
Пусть наша вера останется чистой
в правду и в дружбу. В любовь.
Мне давно уже не шестнадцать.
Я успела уже позабыть
Как бывает, когда двенадцать
Начинает на ходиках бить,
А ты веришь, что всё еще будет,
Всё вначале, и всё впереди.
Что зима никого не остудит,
Что не смоют следы дожди.
Мне давно уже за … За туманом
Тает город мороза и слёз,
Проржавевших иллюзий и планов.
А за ними мой остров из грёз.
Остров, где я в свои шестнадцать
Не успела еще позабыть
Как бывает, когда двенадцать
Начинает на ходиках бить…
Не нужно придумывать Осень! Что есть в Ней нам нужно беречь, Она наша Юность и проседь, Она - наши мысли и речь… Ресницы дрожат, как листочки загадочной этой Любви… И каждая капля, что точка, в неведомом дальше, пути.
Кто сказал, что лишь юность красива?
Кто придумал, что возраст - беда?
И в сто семьдесят люди красивы,
Коли светятся счастьем глаза…
Стесняясь юной красоты,
Перед собой преграды ставя,
Как ошибались я и ты!
И всё же, - как мы были правы!
Мы не развеяли любовь.
Расстались чистыми, как дети.
И я - с улыбкой хмурю бровь.
И ты - живая на портрете.
Юность? Вздымающаяся волна. Позади ветер, впереди скалы.
Сейчас всё можно, всё разрешено.
Мужчина в стрингах, дикий пляж и памперсов реклама.
А раньше - заругает тебя мама,
Когда ты «до 16-ти» идёшь в кино…
Я вижу вечер выпускной в обычной школе.
Девчонки в скромных платьицах и первых каблуках.
Мальчишкам хочется носить их на руках,
Но, на учителя взглянув, желание отпадает, поневоле.
Вот вальс звучит, он за душу берёт.
И самых смелых кружит он, чаруя.
Мне крикнуть хочется:"Как танцевать люблю я!"
Но, первой подойти мне скромность не даёт.
И, вдруг, по направлению ко мне,
Идёт несмело мой же одноклассник.
Стал сразу ярче этот школьный праздник!
И от волнения припала я к стене…
Танцуем, только как-то не спеша,
Бормочет что-то он. Заклятье повторяет?
Прислушалась: да он шаги считает.
Отчётливо считает каждый шаг.
Мальчишка, ты в глаза мне посмотри.
Я так ждала свой первый в жизни танец,
Ты шёл ко мне, как дивных стран посланец,
Как принц… А он всё шепчет: «Раз, два, три.»
Не сбились мы ни разу, станцевав,
Быть может, угловато, неумело.
Его лицо смущённо покраснело.
Сказал: «Спасибо», руку мне пожав.
Отвёл меня на место, к той же стенке.
Девчонки захихикали вокруг.
Мне не понять завистливых подруг,
Что шепчутся всегда на переменке.
Прошло с тех пор, увы, немало лет.
У каждого из нас семья и дети.
Но старый вальс на маленькой планете
Несёт нам юности наивный свет.
И приоткроет вальс годов завесу.
И мне шепнёт; «Послушай, посмотри.»
- Я слышу голос юный: «Раз, два, три. -
Прекрасный принц кружит свою принцессу.
Н.К.
Я дождь люблю другой -
таинственно шуршащий,
Когда роняет он
мне жемчуга - лови!
О, этот летний дождь -
как опытный рассказчик,
Какие он шептал
мне сказки о любви!
Ах кто бы знал, как я хочу
К губам твоим прильнуть
И видеть ближе твой овал
В глаза хочу к тебе я заглянуть
Как я хочу - О, Боже мой
Тебя любить и целовать
И понимать тебя душой
И телом наслаждать
Как же гореть хочу я уметь
Нежность ласковых рук ощущать
От силы твоей хочу я слабеть
Трепетно плечи твои обнимать
И чувства разные переплетаются в душе
Сомненье гложет и не даёт мне спать
Я знаю, ты нуждаешься в тепле
Я постараюсь для тебя богиней стать
С плеером в ушах, отрешась от мира, я иду по миру слушая кумира.
И вот этот день настал… Казалось, что он будет нескоро, когда-нибудь, быть может в другой реальности, а возможно и никогда не придет… Но он все-таки наступил. Так же обыденно, как и все другие дни. И для кого-то совсем не отличающийся от череды других дней. Такое же серое холодное утро, та же мокрая трава, те же лужи и дорога с сырыми обочинами такая же, как вчера. Но для них - выпускников, этот день был особенным- особо ответственным и важным, оказывающим влияние на их дальнейшую судьбу - день сдачи ЕГЭ.
Притихшие и взволнованные ехали они в своих автобусах и машинах. С волненьем подъезжали к незнакомой для них школе - пункту сдачи экзамена. А после, не находя себе дела, на знали о чем говорить: все казалось в этот момент не важным, ненужным, лишним. Завидев издали группы таких же оробевших ребят слегка успокаивались: мы не одни.
Издали они напоминали стайки птичек, нахохлившихся воробышков. Эти воробышки прыгали, щебетали, чистили перышки: девчата причесывались, переплетали косы, оправляли юбки и блузы, посматривая на парней. Парни хотели казаться мужественными и спокойными, у некоторых это получалось лучше, других выдавали испуганные глаза и суетливые движения. А при взгляде на иных было совсем непонятно, туда ли они попали. Эти веселились, громко рассказывая друг другу нелепости и посмеиваясь, делали вид, что экзамен их не касается и не коснется, во всяком случае, сегодня точно. Эти непохожие друг на друга стайки девушек и юношей, связанные одной ситуацией и местом ее разрешения в конце концов сливались в одну пеструю толпу. Толпа гудела, жужжала, еще выслушивая по телефонам последние наставления от родителей и педагогов, и плотно сбивалась к крыльцу, где уже были вывешены списки сдающих по аудиториям. в какой-то момент ребята бросались друг к другу обниматься: так они приветствовали знакомых из других школ, вспоминая, где они виделись. И эти воспоминания грели их души в сей тревожный час больше, чем знания, которыми они вооружились к этому экзамену.
Наконец, узнав, кто в какой аудитории находится, кто с кем рад увидеться и оказаться вместе, вся толпа затихала. На крыльцо выходил руководитель пункта и, произнеся короткую речь о том, что можно и чего нельзя на экзаменах, объявлял вход в аудитории, начиная с первой. Ребята выстраивались гуськом друг за другом и скрывались за дверьми приютившей их школы. Всем, кто остался по ту сторону дверей оставалось их только ждать…
Мы вспоминаем молодость свою,
Юность и её лихие годы.
Как всё прекрасно было, как в Раю,
Не ведали мы горя и невзгоды.
Теперь мы только памятью живём,
Как хороши те были наши годы…
Когда гуляли в парке мы вдвоём,
Нам не были страшнЫ любые непогоды.