Устало, на цыпочках, ночь пеленает дома,
В зашторенных окнах спектакль разных видов теней.
Что даже смущённо средь звёзд затаилась луна,
И смотрит на сцену из вытканных мелких огней.
И шлейф ярких улиц, как сонный вдали лабиринт,
Врезается в пустошь из мрачных скользящих дорог,
Где редкий прохожий лелеет в фантазиях сплин,
Гоняя, как мячик листву на бетонный порог.
И вот на четвёртом, чуть справа погас яркий свет,
Последний из сотни сияющих в окнах огней.
Лишь только на первом, мужчина встречает рассвет,
Бессонница стала подругой в спектакле теней.
Предчувствий мёд и трепет ожиданий,
До дна испит нектар прекрасных слов.
И в переулке судеб и свиданий,
Все чувства превращаются в любовь.
Там пламя губ сливается в едино,
С мечтой летящей в жаркие сердца.
Где двое - это целая картина,
Рука к руке, сплетение кольца.
И звёздный свет стекает нежной гладью,
Касаясь глаз, врывается в рассвет.
И утопает за туманной прядью,
В душе оставив серебристый след.
И сладкий миг волшебных сновидений,
Сомкнёт печатью раз и навсегда.
Оставив на асфальте штрих движенья,
Любви сердец на долгие года.
Метель коснулась лапами земли,
Раскинув пряди возле старых сосен.
Где, словно в море синем корабли,
Летит по курсу золотая осень.
И только слышно всюду вой и плач,
Ноябрь унылый загнан в тёмный угол.
Ну, а метель листву слизав всю с дач,
Спать завалилась возле старых пугал.
Неужто всё так просто для зимы?
Курка коснувшись, выстрелила снегом.
Запорошив собою даже сны,
Капризным, необдуманным набегом
Сердце сжалось от слов до боли,
Дрожь в руках, под ногами слякоть.
Ты устало кричишь, - Довольно!
Остаётся бежать и плакать.
Шаг назад и не к чёрту нервы,
Слёзы рвут изнутри - свободу.
Превратил он тебя в стерву,
Когда счастье кидал в воду.
И стекали минуты в пропасть.
От чего же судьба - жестока?
Лижет душу, как краски лопасть,
Проверяя мечты под током.
И горели от пламя крылья,
За спиной оставляя шрамы.
Покрывалось всё тело пылью,
Как на карте краплёной дамы.
Сердце сжалось опять. Довольно!!!
Дрожь в руках превратилась в камень.
Ты устала рыдать от боли
И кидать свои крылья в пламя.
На душе мне как-то очень грустно,
Может это просто пьяный дождь,
В сердце лезет, дергая за чувство,
Что казнила собственная ложь.
И внутри, зализывая раны,
Нервы обжигая на ходу.
Вновь напомнил, как я был тираном
И кричал так, словно бы в бреду.
И смотрел в глаза, что так любили,
Слов не замечая за собой.
Нагло лгал, ломая твои крылья,
Белые, что были за спиной.
А потом бежал, в пути петляя,
Словно от пальбы голодный волк.
В вечный мрак, где ждет постель пустая,
И затвора неприятный щёлк.
Может поздно, может нет, не знаю,
Подойти, иль, попросту, молчать?
Только дождь, мне душу обжигая,
Заставляет от тоски кричать.
Метались по крышам безумные грезы,
Сливались в снежинках дома.
На стёклах картины узором морозным
В тиши рисовала зима.
Вот в правом углу необычная дымка,
Внизу расписной теремок.
Там будто живёт человек-невидимка,
И видно, что он одинок.
А, рядом, ветвистая ива и тополь,
Замёрзшие реки стоят.
И слышно… О, Боже!!! Там кто-то захлопал,
Раз десять, наверно, подряд.
Ах, да, ну, конечно, ведь это мальчишка,
Что в комнате этой живёт.
Ему подарили, как в той старой книжке,
Игрушку, - большой самолёт.
А снег, всё кружась, у подножья ложился,
Как в сказке, сливаясь с мечтой.
И точно такой же мне ночью приснился,
С морозной зимой расписной.
Опять одна стоишь у дальнего моста?
Всё ждёшь, иль просто, разгоняешь ветром скуку?
И шепчешь ты ему, печальное, - отстань.
Когда тот, с нежностью, целует твои руки.
А мелкий дождь касался тонких струн души,
Смешав все ноты с лёгким стуком в мои двери.
К тебе одной он почему-то поспешил,
Свой тёплый след твоим щекам опять доверив.
Зачем, скажи, стоять и сердце своё рвать?
Зачем кричать слова любви тем кто, не любит?
Затем, слезу роняя, попросту бежать,
Туда, где жизнь на части мысли твои рубит.
Беги, не жди, ведь он не тот и ты не та,
Не надо слёз, и твоя ревность не уместна.
Ведь он женат и даже в сторону моста,
Свой взгляд не кинет, ты ему не интересна.
Ёшкин кот, вторые сутки
В яме лев сидит и плачет.
А мартышка-баламутка,
Веселясь по ветке скачет.
То покажет зад, то рожу,
Кинет веткой сверху вниз.
Ну, а лев рычит до дрожи,
Только слышен его визг.
На мясцо тебя мой Лёва,
Я пущу, когда помрёшь.
И для всех сварганю плова,
А шубесь продам за грош.
Только молвила мартышка,
Как под нею ветка хрясь.
Да и в яму словно шишка,
С визгом, с плачем сорвалась.
Да и сразу на колени
Стала лбом о землю биться.
-Не поверишь, о мой гений,
Я зашла, чтоб извинится.
На часах стрелки вышли за восемь,
На столе белый лист, карандаш.
За окном золотистая осень,
А на ватмане легкий пейзаж.
Сидит маленький мальчик и смело, -
Солнце в небе рисует, цветы.
Ну, а дальше мы видим на белом,
Верный пес, это парня мечты.
Весь пятнистый и быстрый на лапы,
Голос лучше любого звонка.
И всё просит мальчишка у папы, -
Подари мне такого щенка.
Ну и что, не откажешь малому,
Улыбнулся сынуле отец.
Через день по огромному дому,
Бегал пёс и счастливый юнец.
Сползает по шторам холодная тень,
Лист с датой слетает качаясь.
А время меняет вновь утро на день,
Бежит, почему-то кусаясь.
И годы, как птицы безмолвно летят
И жжёт одиночество сволочь.
Одни почему-то напиться хотят,
Другие спокойствия в полночь.
И ждут тишины, а она, как на зло,
Всё давит на тонкую жалость.
Ну, что ты тут скажешь, не всем повезло
Жить так, как когда-то мечталось.
А хочется просто, спокойно уснуть,
Укрывшись потрёпанным пледом.
И в сон свой ворвавшись свободно вздохнуть
В полёте под красочным небом.
Счастье жизни - в искрах алой нити,
Двух сердец сплетение в едино.
Взяв сюжет из жизненных событий,
Пишет дождь прекрасные картины.
Он, безмолвно, каплями касался,
Наших рук сквозь тонкие одежды.
Падал ниц и тут же растворялся,
Оставляя след на коже нежной.
Даже ветер замирал от счастья,
И цепляясь ласково без спроса,
Как руками он касался платье,
Лепестками золотистой розы.
И в глазах твоих застынет вечность,
Красоты, - из двух сердец сплетенье.
Нитями, ведущих в бесконечность,
Что дарили сладкое мгновенье.
У меня талант открылся,
Прямо в вытрезвителе.
Стал я песни с матом петь,
Про ментов грабителей.
Я купил на барахолке,
Пару брюк с Китая.
Made in China на всю *опу,
Прямо так сияет.
Шеф устроил Хеллоуин,
Для певицы Натали.
Теперь ходит по больнице,
А под мышкой костыли.
Кто забыл трусы в прихожей?
Жена пилит, ё-моё.
А потом с дурацкой рожей,
Вспомнила, бельё её.
Бесстыжая осень стучала в окошко,
Звала нас с тобою на чай.
И мягкой, прохладной, багряной ладошкой,
Касалась руки невзначай.
И следом петляя, устало роняла,
Слезинки - летящие вниз.
А, ветер срывал из-под ног одеяло,
Качался, держась за карниз.
И нас провожая, от счастья сомлевший,
Под вечер вдали засыпал.
И снилось ему, как он с веток слетевший,
Со мной на свиданье бежал.
Где снова бесстыжая осень в окошко,
Вновь нас приглашала на чай.
И словно бы серая старая кошка,
Касалась руки невзначай.
Мне хочется просто глотнуть свежих слов кипяток,
Чтоб сердце согреть, что лежало годами во льду.
Но, только не знаю, а выйдет ли с этого толк,
И, верно ли Боги, меня, направляя, ведут?
Фальстарт всякий раз возвращает, безмолвно, в места,
Где каждый прохожий кидает озлобленный взгляд.
Но, я понимал, что дано это всё неспроста.
В их жилах давно, вместо крови, находится яд.
Их мысли блуждают в тумане нелепых разлук,
Плетя паутину из нитей прогнивших во мгле.
И тянут петлю в темноте на осиновый сук,
Пытаясь прогнуть мое тело поближе к земле.
Но, всё-таки страшно, бегу, спотыкаясь, вперёд,
На свет, что лучами прогрел моё тело в пути.
Я знаю одно, тот кто верит, тот счастье найдёт,
И с этой дистанции в пропасть уже не сойти.
Я не пойму, к чему такие фразы, -
Париж увидеть, взять и умереть.
Ну, не был в нём, признаюсь, я ни разу,
Да и на что там, можно то, смотреть?
Ну, Лувр, мосты стоят, дворцы, музеи,
Соборы, башня, только всё не то.
Чужой, ведь, край не может быть роднее,
А свой всегда милей, ну, раз так в сто.