Стоял сегодня сын средь сеновала,
Смолил сыночек Сёма сигарету.
Сказал старик Семёну с самосвала:
«Сживает смерть Семёнчика со свету.»
А мне бы слепить твоё сердце и лаской согреть,
К себе прижимая, приблизить к горячим губам.
Представить, ты рядом со мною, обнять и лететь,
Как белая птица, на встречу к далёким мечтам.
А мне бы взять кисти любви и повсюду писать,
Твой образ в картинах морозных на тонком стекле.
И дивные строки пером на стене оставлять,
Где в светлых стихах, словно ветер, спешишь ты ко-мне.
А мне бы с тобою ложится и вместе вставать,
В глазах утопая, дышать, сладким стоном любя.
И имя твоё, повторяя, невестою звать,
На ушко, обнявшись, шептать, - как люблю я тебя.
Тихо сходим с ума мы в преддверии нашей разлуки,
Где ладони мои будут пахнуть прощаньем с тобой.
И волшебная осень, под нежно природные звуки,
Пеленает поля сладким шлейфом, летя над землёй.
И цепляясь за нити, листва, как багряный кораблик,
Будет в ветвях кружится и падать к усталым ногам.
Ну, а завтра с утра старый дворник возьмёт свои грабли
И погонит волной эти листья к другим берегам.
Так и мы, разойдёмся, сжигая порывы желанья,
Без обид и тревог, только зная, что будем скучать.
Уходя, ты оставишь в тиши мне своё, - «До свиданье!»
И надежду в душе, что любить меня будешь и ждать.
И ворвутся в почтовые ящики свежие письма,
Где от строчки до точки летят календарные дни.
Ну, а осень, роняя свои пожелтевшие листья,
Мне напомнит опять, как горели над нами огни.
Как на скользких ступеньках ты дважды тогда обернулась,
Исчезая в тиши в переулках холодных домов.
И всё небо тоской мрачных туч до утра затянуло,
Словно кто-то грустил вместе с нами, меж двух берегов.
Листья осени падают ниц,
Сны черны, как летучие мыши.
И меж нами пол-сотни границ,
Но, я знаю, что ты меня слышишь.
И на огненных листьях следы,
Каждый шаг приближает к сплетенью.
И плывёт над землёй белый дым,
Укрывая бездушные тени.
Там когда-то стояли мосты,
Что сводили два сердца в едино.
И художник брал в руки холсты,
Превращая всё это в картины.
И не надо нам было бежать,
Отпускать и чего-то бояться.
Просто мы не умели страдать,
И сквозь грусть в пустоту улыбаться.
Только осень потоком тепла
Так же греет холодные крыши.
И я рад, что судьба нас свела,
Да и верю, что ты меня слышишь.
Холодные стены и нет потолка. На полу, -
Обрывки газет и следы, - отпечатки от ног.
Дрожащее тело, девчушка забилась в углу
И смотрит, как небо покрыл отравляющий смог.
Где были дома, там теперь возвышается крест,
В руинах земля, словно кладбище списанных лиц.
И смерть косит всех, собирая в единый замес,
Без шанса на жизнь, убирая ограды с границ.
И словно змеёй, кровь стекает с холмов к берегам,
Где сотни людей на коленях безмолвно стоят.
И молятся тихо своим - разной веры Богам,
Кидая на небо усталый измученный взгляд.
И горестно старец седой у холма смотрит в даль, -
На город войны, что разрушен был вестником зла.
Как можно вот так, убивать, а потом кричать: «Жаль!?»
Безбожно смотреть, как сгорает округа дотла.
О, сколько вопросов летит в пустоту городов:
Так, кто-же ответит за всё? Но, в ответ тишина.
Вы, люди, прошу вас, не тратьте терпенье Богов,
Зачем же нужна вам проклятая всеми война?
Есть счастья нить из яркой позолоты,
Где дождь, сквозь солнца луч, спешит стереть
Ту жизнь, где жду крутые повороты,
Ведущих нас на ломанную твердь.
Там росы под ногами, обжигая,
Алмазным бликом нежные глаза.
Те, что поэты в строках восславляют,
Когда в мечтах летят на небеса.
И только там, где путь из ярких строчек
Даёт узреть нам слово - доброта.
Мы начинаем ставить многоточье,
На миг поняв, что это неспроста.
И в мрачных коридорах краски света,
Согреют пустоту своим теплом.
Подарят нам счастливые рассветы,
Из яркой позолоты в каждый дом.
Девок всех Афоня наш
Лапал тёплой ночкой.
Получил от тещи в глаз
От жены по почкам.
Год у тёщи харчевался
Весить стал кило под сто,
Кума встретил, тот уссался
Вот меня так разнесло.
Где б так денег подзанять
Чтоб потом не отдавать,
Отдолжил у Милки рубль
Не отдал, хожу без зуба.
Затухают отблески заката,
Пеленая дымкою поля,
И вперёд листает осень даты,
Оголив любимые края.
Шлейф прохлады путается ловко
Под ногами, вороша листву,
Словно та, беспутная воровка,
Прячет от прохожих красоту.
И вдыхая полной грудью свежесть,
Я на миг забуду обо всём.
Как прекрасна, осень, твоя нежность,
Та, что поселилась за окном.
Ну и что, что больше не кукует,
Мне кукушка о судьбе моей.
Голубок с голубкой не воркует,
Не поёт красавец соловей.
Ведь и осень хочет порезвиться,
Разложив багряную постель.
А потом вдали от всех укрыться,
Зазывая матушку метель.
Спускаться вверх и подниматься вниз
По лестнице прекрасных сумасшествий,
Где над землёй в плену ликует бриз,
В преддверьи необузданных последствий.
Без всяких тайн и вписанных имён,
Ненужных встреч и полного контроля.
Брожу я там, в тени пустых колонн,
Чтоб отыскать причину дикой боли.
И рву на части маску пустоты,
Что держит душу за семью замками.
Всему виной была, наверно, ты.
Иль, просто, я, не понял, что меж нами.
А может просто мнимые пути
Нас развели, закрыв повсюду дверцы.
Но было поздно, я уже впустил
Твою любовь в моё большое сердце.
Когда в узорах жизнь сплетает чувство,
Без узелков и прочей суеты.
Всё это есть великое искусство,
В лучах манящей вечной красоты.
Где наша близость решена не нами,
А чьей-то чудодейственной рукой.
Лишь штамп любви мы склеили губами,
Когда в тиши стояли под луной.
И звонкая мелодия дыханья,
Под шелест листьев, будоражит ночь.
И рук твоих скользящее касанье,
Всю грусть одним движеньем гонит прочь.
И словно мы на крыльях в небе звёздном,
С тобой вдвоём парим в мечтах любви.
И не смотря на то, что уже поздно,
Целую губы сладкие твои.
Из тусклых нитей сшит вчерашний день,
Усталость валит с ног и рвёт на части.
И холод пеленает нашу тень,
С лица срывая то, что было счастьем.
Не разобрались в тонкости любви.
И лижет ложь, огнём души касаясь.
Когда ты губы целовала вновь мои,
Я понял, что целуешь, притворяясь.
И соберу из слов я пару фраз,
Без крика словоблудий и советов.
Прерву на полуслове твой рассказ,
Как ты меняешь всё под звон монеты.
Ну и зачем тогда мы про любовь
С тобой часами ночью говорили,
Теперь во мне сидит немая боль,
Которую без спроса, подселили.
Стою шатаясь, пьян, не от вина хмельного, -
От глаз твоих, от рук, что так нежны.
О, незнакомка, ты мне посланная Богом,
С лучами серебристыми луны.
Тебя, касаясь, я хочу сказать, но голос
Внутри меня дрожит, а в сердце крик.
И душу рвёт мою строка газетных полос,
Что твой супруг- богатенький старик.
И рву, с ожесточеньем фото жёлтой прессы,
С ума схожу под звёздами в ночи.
Я понимаю, что тебе, лишь, интересны,
Не нищие, а дяди богачи.
Скажи, ответь мне, ну, а, разве так вот можно,
Любовь менять на горсть златых колец.
Губить и разбивать красой своей безбожно,
Толпу, пленённых, молодых сердец?
И гордо уходить, смеясь, не понимая,
Что раны рвёшь отравленной стрелой.
Потом грустить наедине с собой, сжимая
В руке стихи подаренные мной.
Я помню берег тот из жёлтого песка,
Лучи златые, блики на воде.
И нежно-сладкое дыханье у виска,
И то, как был прекрасен летний день.
Ты прижималась глядя мне в мои глаза.
О, Боже мой, ну сколько в них тепла!
И мне хотелось всё тебе тогда сказать,
Как ты меня красой с ума свела.
И таял, даже Господи, как лист дрожал,
Когда целуя в губы сам не свой
-«Тебя люблю!" - на ушко мило повторял,
Хочу одно - я вечно быть с тобой!
О, грустная осень - подруга моя,
Царица нарядов из злата.
Ты видишь с тобою тоскую и я,
Считая по листикам даты.
И в дымке туманной брожу по-утру,
В мечтах вспоминая о лете.
Позволь мне признаться, - тобой я живу,
Ты лучшая осень на свете.
Лишь жаль, что теряют наряды свои
Деревья, что грели мне душу.
И песни уже не поют соловьи,
Не скоро мотив их услышу.
Ну, что ж, не печалься, я завтра опять
К тебе прибегу на рассвете.
И, если позволишь, хочу прочитать
Свой стих о тебе и о лете.
Сидит жирный боров трясётся весь в кресле,
Ах если бы так, ну а, если не если.
Таблетки от жира купил по рекламе,
Сказал милой тёте в аптеке, что маме.
А сам жрёт их пачками, жрёт не худеет,
А только всё больше от жира потеет.
Ну как-же ведь так он в рекламу поверил,
Каким-то таблеткам здоровье доверил.
Ведь правды в рекламе процентов так двадцать,
А всё остальное, ну так, отчитаться.
Основа её для хорошей продажи,
В неё верят дети и взрослые даже.
Но только скажу я вам всем по-секрету,
Не верьте в рекламу, ведь правды там нету.