Подкралась ночь в окно стуча
Ветвистою берёзой,
На кухне молча я пил чай,
Любуясь красной розой.
Вдруг стук, - тук-тук, прям под столом,
Аж вздрогнул холодильник,
Я весь застыл с открытым ртом
И тут упал будильник.
Весь лоб в поту, я весь дрожу,
А по спине мурашки,
Стою, почти и не дышу,
Взгляд уронил на чашку.
И тишина, потом опять,
Всё с самого начала,
В окно берёза раз так пять,
Тревожно застучала.
И вдруг, пи-пи, пи-пи, пи-пи,
И страхи все, как сдуло,
По кухне, словно по степи,
Мышь в норку прошмыгнула.
Когда есть цель возврата нет…
И дождь, и ветер - все неважно.
В кармане скомканный билет,
А я пишу ей свой ответ,
Слова… на листике бумажном, -
Той, что шептал тогда, - Люблю!!!
Люблю!!!
А ночь, как-будто и не ночь,
И день, и вечер - вперемешку.
Куда-то гонят мысли прочь,
Но, как всё это превозмочь
И, кто ответит без насмешки, -
Как мне унять печаль мою???
Люблю!!!
Но, я люблю, а в сердце боль,
Немые сцены ожиданья.
Бежишь, а следом мрак, как смоль,
Где с каждым шагом сыплют соль
И мрёт запретное желанье…
Плывёт, подобно кораблю.
Но, я люблю… Её люблю!
Лижет смерть перекрёстки разбитые,
Люди толпами ищут свой путь, -
В лабиринтах, где ложью пропитана,
Умирает прогнившая суть.
Догорают обрывки бумажные.
И тираны бросают злой взгляд,
На детей перемазанных сажаю,
Что глотают с куском хлеба яд.
В грязной алчности тонут продажные,
Разменяв жизнь людей на рубли.
Всё никак не поймут рожи важные,
Не они на земле короли.
Да и души давно их распятые,
На распутье разбитых дорог.
А под ними с кровавыми пятнами,
Прямо в ад полыхает порог.
Смерть с ухмылкою злою шатается,
Провожая бездушных в огонь.
Будто ждёт, что пред нею покаются
И протянут на встречу ладонь.
Но трясутся от страха продажные,
На коленях у дьявольских врат.
И воротят они рожи важные,
Да и молча спускаются в ад.
А мне бы сказать, только я почему-то молчу,
Дыханием грею картины холодной зимы.
И словно снежинка, в мечты отдаляясь лечу,
Где кистью морозной рисую счастливые сны.
Где тысячи звёзд пеленают прохожих теплом,
Спешащих на встречу признаться кому-то в любви.
Чтоб вместе ворваться на праздник, в сияющий дом,
Где будут гореть золотые на ёлке огни.
Там будут сливаться уста под курантов отсчёт,
В единый и вечный союз самой лучшей семьи.
И за полночь ровно, когда прилетит новый год,
Я всем пожелаю: здоровья, добра и любви.
Прощаясь, осень пишет мне, слезливо,
Игривой россыпью холодного дождя.
Невнятным, заколдованным курсивом,
Листвой опавшей буквы выводя.
Где в каждой строчке нежится свобода,
Что дарит нам игривая пора.
И шлейф прохлады, как морские воды,
Уносит нас подальше со двора…
В ту тишину, где сонные туманы,
Плывут, касаясь нежностью земли.
Где, словно солнце, яркие поляны,
Волной нисходят к берегам любви.
И, отражаясь, мир в зеркальных водах,
Напомнит нам, что есть такие дни,
Где дарит всем красавица природа,
Чудные, разноцветные огни.
И бежит карандаш по безмолвию белых страниц,
Мягко-серым оттенком сливая в едино тона.
Чуть подкрасив изогнутость нежных крылатых ресниц
И прекрасный румянец, что дал сладкий вкус от вина.
По краям…- из фантазии свет золотистых полей
И зеркальные воды в тумане песчаных дорог.
Так скажи ты мне правду, прошу, ну хоть раз пожалей,
Кто же создал тебя, незнакомка…- наверное, Бог?
И чем дальше, тем дольше мне хочется видеть тебя,
Рисовать, растворяясь в тиши столь прекрасных очей.
И тонуть в твоём сердце, безумно и сладко любя,
Сотни, тысячи, нет, миллионы счастливых ночей.
Обои содранные в клочья,
Горит камин, спит рядом кот,
А за окном холодной ночью
Гуляет ветер у ворот.
И необузданные мысли
Кусают нервы, в сердце боль.
И чей-то крик из закулисья,
Диктует спьяну свою роль.
Где только словом лечат раны,
Касаясь нежностью души.
И в пелене седых туманов,
Все ищут свой покой в тиши.
Находят, падают в объятья
И ждут взаимности, но нет.
Им предлагают лишь распятье
И рваный в прошлое билет.
Глаза открыл - немая сцена-
Горит камин, спит рядом кот.
Но, с нежной музыкой Шопена,
Во мне надежда счастье ждёт.
Кто крадёт носки, клубки,
Кто стащил сосиску???
Навострив свои зрачки
Лезет мордой в миску.
И гоняет всех мышей,
Знаешь, кто он, деда?
Лучший друг для малышей, -
Рыжик - непоседа.
Он вертляв и он красив,
У него есть когти.
А порой он, так ленив,
Наш с тобою котик.
А на ёлках яблоки и шишки,
Под ногами золотой ручей.
Час твердил замызганной мартышке, -
Можешь плавать, берег сей ничей.
Ну, а сам скорее на посадку,
Мне до Марса выписан билет.
Там с женою делаем зарядку,
Где-то восемь или девять лет.
Дети ходят в школу на Венере,
Тёща с тестем двинули на юг.
Там предались Марсианской вере,
Да и лечат водкою испуг.
Я и сам когда-то там по барам,
Словно денди Лондонский кутил.
Вот тогда впервые под гитару,
Для супруги хит я сотворил.
Мне ушами хлопали с «тарелки»,
Марсиане и кричали, - Бис!
Раздавая всем свои поделки, -
Из алмаза, яркий кипарис.
Вот такая, братцы, правда жизни,
За окном плывет тридцатый век.
Радует, что вовсе и не лишне
В этом мире слово - человек.
Сюжет за сюжетом, вопрос за вопросом,
А это скажу я вам, братцы, не просто.
Весь день на ногах: то в полях, то у речки,
То в холод, то в дождь, как заправский разведчик.
Бежишь, спотыкаешься, пишешь, диктуешь,
Кого-то смущаешь, кого-то волнуешь.
И так день за днём, как спортсмен, ну ей Богу,
Задание взял и вперёд в путь-дорогу.
И в гущу ныряешь различных событий,
От старых до новых проблем и открытий.
Отважно, бесстрашно, живёшь и ликуешь,
Пером журналистским свой мир ты рисуешь.
Вот кто-то спешит, ну, а кто-то стоит ухмыляется,
Злорадствуя смотрит на нищий, усталый народ.
И к каждому дерзко, до боли «кусаясь», цепляется,
Вписав в своё имя холодное слово - урод.
И держат законом за горло, где правда измазана, -
Кровавым обманом и потом жирующих лиц.
Где только умеют кричать раскалёнными фразами,
Прочитаны как-то из старых забытых страниц.
А, что им до тех, кто в полях спину гнёт, прогибается?
За грош, что хватает лишь только дожить до утра.
Кто с кожи вон лезет, но выжить хоть как-то пытается,
А, что им до тех, кто под звёздами спит у костра?
Вот кто-то спешит, ну, а кто-то стоит ухмыляется,
А кто-то живёт каждый день от мечты до мечты.
А кто-то рукою дрожащей в стихах повторяется, -
Забавам судьбе не хватает порой доброты.
Укутан снегом след вчерашних встреч,
Немые ели замерли у дома.
И лапами касаясь моих плеч
Напомнили про сладкую истому.
И с ног до головы запорошив,
Сбивая шаль, со свистом пролетая,
Ворвался ветер, прыгая с вершин,
Черты дорог игриво заметая.
Где нежность пеленает вновь рассвет,
С лица срывая маску ожиданья.
Навеки зачеркнув во мне сюжет, -
Нелепого, холодного признанья.
И сняв со строк кровавую печать,
Старинных книг, пророчащих тревогу.
Что учат в одиночестве мечтать
И видеть свет, ведущий прямо к Богу.
Где след дорог рисует новый путь,
Средь елей, что качаются у дома.
Представив нам свою простую суть,
Любви полёт и сладкую истому.
За минутой минута шагает,
Стрелки в полночь ускорили ход.
Спинка гнутой скамьи приглашает,
Всех прохожих, кто рядом пройдёт.
А метель в полутьме веселится,
Превращая сугробы в постель.
И узором на стёклах ложится,
Словно кистью на белом холсте.
И швыряет в лицо неустанно,
Сотни белых снежинок за раз.
Словно чей-то исполнив желанный,
Долгожданный с причудой приказ.
Только время безмолвно шагает,
Стрелки снова ускорили ход.
Вновь зима… И декабрь подгоняет
Новый, счастьем наполненный год.
На простыне вытканной, свет серебристых огней,
Из тысячи нежных тобою обдуманных фраз.
И лунность лучами цепляет обрывки полей,
Вписав по краям свой душевно-волшебный рассказ.
Где руки, как крылья вверх тянутся в сонную даль,
Пытаясь зажечь фонари, под скалистой горой.
И нотами счастья снимают с прохожих печаль,
Идущих к обрыву разбитой от злобы, тропой.
Ведь много не надо, всего-лишь надежды глоток,
Уверенный шаг к направлению звёздных огней.
Где жизнь подтолкнёт вас в открытый воздушный поток,
В места, где горят миллионы златых фонарей.
Где новая жизнь вам подарит тепло и уют,
Списав навсегда с вашей памяти раны и кровь.
Ведь только надеясь, вы будете верить, что ждут,
А всё от того, что живет в вашем сердце любовь.
Не важно что, а важно как,
Вчера вот лазил на чердак,
А лет так сто назад я был котом.
И тоже так, на тот чердак,
Я брёл, минуя кавардак,
Гоняя пыль во всю своим хвостом.
А, что жена, ведь и она,
Не важно то, что чуть пьяна,
А лет так сто назад была пчелой.
И вот тогда, когда луна,
Лучом коснулась чуть окна,
Она гонялась, дурочка, за мной.
Как и сейчас, я помню в глаз,
Меня коснулась она раз,
Так и вчера ударила чуток.
И вот для вас, я в этот час,
Скажу без всяких там прикрас,
Всему виной за попу был щипок.
Мораль всего тут такова,
Должна быть трезвой голова,
И руки на чужих не распускать.
Иначе что, жена права,
Пропустит всякие слова,
И вам тогда никак несдобровать.