Один мой знакомый опроверг тезис о том, что словами ничего не решить.
Назовем его Толик. Толик как-то сильно и всерьез поругался с женой. Она в итоге уехала к маме со словами: «На развод подам сама». Оставшись в гордом одиночестве, он в первый же вечер основательно накидался. И где-то к первому часу ночи понял, что пить одному невмоготу и нужен собутыльник, которому можно выговориться. Позвонил одной из своих бывших, с которой сохранил дружеские отношения. Почему позвонил именно ей - история умалчивает.
Бывшая, (назовем ее Лена) сонным голосом закономерно отказалась ехать бухать через полгорода во втором часу ночи. Даже несмотря на дружеские отношения. И повесила трубку.
Толик было загрустил, но тут с лениного номера перезвонили. Грубый мужской голос представился Максимом. Он сообщил Толику, что с недавних пор стал Лениным мужем. И очень желает знать с какого перепугу его жене среди ночи звонят пьяные мужики. И тем самым открыл ящик Пандоры.
Толик сперва дипломатично выразил понимание по поводу недовольства Максима. Потом обрисовал свою ситуацию. В общем, слово за слово и диалог кончился тем, что Максим оделся, достал бутылку какого-то коньяка из запасов и поехал бухать к Толику. Несмотря на протесты Лены.
Ближе к рассвету, их совместная посиделка приобрела оттенок дзенского просветления. И они по громкой связи позвонили обеим женам, выступая друг у друга адвокатами.
И потенциальный развод странным образом превратился в дружбу двух молодых семей.
Иногда действительно не стоит докапываться до истины. Доктор Айболит пришил зайчику новые лапки. Безусловно хороший поступок. Все, казалось бы, хорошо. Хеппи энд. Но только до тех пор, пока ты не начинаешь думать, откуда он эти лапки взял.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 13, заключительная
Но всего за секунду до того, как пасти вопьются в жалкую плоть, рядом возникает высокая темная фигура, сграбастывает меня, и мы вместе врезаемся в черноту.
Секунда… Две…
Почему так тихо?
Я умерла?
Нет.
Вокруг беснуется все тот же хаос, но звуков нет, и боли нет, зато есть кто-то, кто крепко держит меня на руках, прижимая к себе.
Поднять голову, взглянуть в его глаза.
Странник?
Но ты же заколдован.
Его лицо напряжено, вокруг нас что-то трепещет и мерцает, выламываясь под разными углами.
Защита.
Зачем?
Мы все равно умрем, хаос еще никогда не отпускал своей добычи.
- Зачем?
Он услышал и даже посмотрел на меня.
Его глаза - живые, черные, - как и все вокруг, вспыхнули жутким светом.
Мне стало страшно.
Очень.
- Ты принадлежишь мне.
Слова вылетали тяжелые, острые, так не может говорить человек… или горт.
- Ты не сможешь. Хаос не отдаст.
Я отвернулась, чтобы не видеть его лица.
Оно пугало.
Но он не ответил.
Только вдруг все его мышцы разом изменились, врезаясь в кожу подобно стальным канатам, руки сжались так, что у меня затрещали ребра, и… мы куда-то прыгнули.
Я закричала, забилась от боли, ужаса, непонимания, что происходит вокруг.
Но он не выпустил меня, удержал, а потом изувеченный разум просто отключился.
Я потеряла сознание.
*** *** ***
- Ди, очнись. Ну пожа-алуйста!
Сопение, громкий звук, будто кто-то высморкался.
- Ну, Ди, ну очнись, я тебе торт принес.
Щеки коснулось что-то холодное, наверное, тарелка.
Нос уловил запах шоколада.
- Всего разочек откусил. Ну позалуста, ну, Ди, твой любимый! Мы с Нитой вместе пекли, она сказала, что ты его понюхаешь и сразу поправишься.
В нос ткнулось мягкое и холодное.
Торт.
Его старательно уложили мне на лицо.
- Чувствуешь? А то вдруг до тебя запах не дошел.
Я не выдержала и чихнула.
- Она пришла в себя!
Коша с воплями скрылся за дверью, а я с удивлением разглядывала куски торта, разбросанные по всей кровати и непосредственно на мне.
В следующую же секунду в дверь снова вбежал дракоша и тут же полез обниматься, облизывая мое вымазанное в шоколаде лицо длинным шершавым языком.
Следом вбежал Пашка под руку с Нитой.
А за ними… за ними вошел он.
Я кое-как отбилась от Коши и внимательно взглянула на него. Нет, горта этот странник напоминал, как карета телегу.
Он весь был будто тень: высокий, смуглый до черноты (и куда подевалась снежная белизна кожи?), худощавый,
но каждая мышца четко прорисовывалась под тонкой тканью рубашки, беспечно распахнутой на груди,
и эта грудь могла свести с ума не то что многих,
а пожалуй что любую дурочку, рискнувшую на него посмотреть. Длинные, изящные пальцы, но не тонкие, как у женщины, совсем нет.
Упрямая челка, спадающая на лоб, и… глаза: черные кошачьи глаза со знакомым лукавым прищуром.
Пашка наконец допер, что мне ни до кого, и, забрав Кошку, а также подхватив за руку Ниту, вышел из комнаты.
Кстати, у Ниты были человеческие уши.
Мысль прошмыгнула на самой грани сознания и тут же погасла.
Я смотрела только на него.
- Узнала?
Я вздрогнула. Все тот же голос, а я думала, что это был сон.
- Узнала.
Он подошел и сел на край кровати, глядя мне в глаза и парализуя своим взглядом.
- Что ж, я рад.
И снова тишина.
Я буквально тонула в черных провалах его глаз, наотрез отказываясь выныривать.
Он тоже молчал.
- Ты… ты ведь в любой момент мог превратиться обратно в… ну в себя.
Я старательно отвела взгляд, теребя в руках вымазанную в шоколаде подушку.
Легкий ветерок взъерошил спутанные волосы - и вот уже и я, и кровать снова чистые.
Его рука легла рядом с моей. Он еще и колдует, хотя чему я удивляюсь?
- Мог, но не хотел.
- Почему?
Я упорно разглядывала подушку, радуясь, что волосы занавесили красное от смущения лицо.
Он был слишком близко.
- Ты боялась.
Тихо, ласково.
- Не подпускала меня к себе, а большой черный кот спокойно мог находиться рядом с тобой и даже спать в одной комнате.
Его пальцы прошлись подушечками по моей коже, легко приподняли подбородок, заставляя снова взглянуть в черноту его глаз,
Сердце стучало так часто, что удары отдавались в ушах, его руки буквально обжигали лицо.
- Ты и теперь боишься меня.
Он грустно улыбнулся самыми краешками губ и… отпустил меня.
Я судорожно вдохнула, только теперь сообразив, что все это время забывала дышать.
- Почему?
Я не успела ответить, в комнату просунулась вымазанная в креме мордочка Коши, он обозрел мою пылающую физиономию и важно объявил:
- Торт готов!
Я радостно вскочила, споткнулась об одеяло и чуть не грохнулась на пол, но в последнюю секунду он успел меня подхватить.
Кожу будто ошпарило кипятком, сердце рухнуло вниз, а его глаза сверкали всего в нескольких сантиметрах от моих. Послышался стук закрываемой двери.
Предатель.
- Не бойся.
Жаркое дыхание слов обожгло щеки, я уже не владела своим телом и наотрез отказывалась понимать, что же со мной происходит.
Он наклонился еще ниже, и его губы так нежно коснулись моих, что мир перевернулся, а мои руки сами скользнули вверх и робко оплели его шею, зарываясь пальцами в черные как смоль волосы.
- Ты моя.
Это последнее, что я услышала прежде, чем попала в рай, где были жар, холод, сила его рук, крепко сжимающих меня в объятиях, и пьянящий вкус, казалось, давно знакомых губ.
Только бы не сойти с ума.
Из комнаты мы вышли спустя полчаса, я была встрепанная, красная как вареный рак и постоянно улыбалась всем вокруг, как полная дура.
Хотя… почему как?
Странник шел за мной, его лица я не видела, но натянутые до предела нервы буквально чувствовали, где именно он сейчас находится.
К счастью, Ните и Пашке явно было не до нас, а Коша был чересчур занят куском торта, остатки которого сиротливо украшали стол.
- Ой, ну наконец-то!
Так, я ошиблась, Пашка все же нас заметил, даже Коша отвлекся от торта и с любопытством на меня уставился.
- Нацеловались?
Строго поинтересовался он.
Я из красной стала пунцовой, а стул Коши немедленно взмыл в воздух прямо с верещащим дракончиком, успевшим, впрочем, на взлете стянуть со стола остатки лакомства.
- Ди, пусти, я боюсь!
Я невозмутимо села за стол, довольная, что странник галантно отодвинул для меня стул.
Коша наматывал круги у люстры.
- Ну и ладно, зато отсюда все хорошо видно!
Стул тут же опустился на свое законное место.
В лапах у удивленного Коши была пустая тарелка, которую он как раз заканчивал вылизывать.
- Нита.
Девушка вздрогнула и попыталась выскочить из-за стола, но Пашка удержал ее за руку.
- Ты теперь человек, помнишь?
Нахмурился он.
Нита смущенно кивнула и снова села на стул.
Я следила за тем, как странник отрезает мне кусок торта, в то время как в чашку лился горячий чай.
Наполнившись, чашка медленно и крайне осторожно левитировала ко мне.
- Нита, так вы уже провели обряд?
- Да.
Она виновато улыбнулась.
- Провели, просто ты очень долго находилась в беспамятстве, и Паша решил…
- Я решил, что и сами управимся.
- Я им помогал!
Коша сидел на столе у большого блюда, прихлебывая чай из небольшой кружечки.
- Да уж…
Усмехнулся Пашка.
- Помогал. Чуть чего - и в обморок.
- Что?
Но… ты… да я… да они…
Блин!
Любой бы упал при виде того, как вы вампирше губы отпиливали!
Я заинтересованно уставилась на смущенного Пашку, Нита тут же решила, что пора мыть посуду, и по-быстрому смылась на кухню.
- Да, отпиливал, но она же была мертвая…
- Кошмар!
Перебил его Коша.
- А кто вам ухо принес, рискуя собственной чешуей? Кто, я спрашиваю?
Паша тяжело вздохнул.
- Рискуя жизнью, между прочим!
И даже не возмутился, когда узнал, что кое-кто потерял столь ценный амулет на развалинах в лесу.
Меня там чуть камнями рушащихся стен не убило, я уж молчу о всякой нечисти, которая рыскала вокруг табунами!
- Ладно.
Решила я восстановить перемирие.
- Ладно, все молодцы, и у меня на повестке дня стоит только один вопрос.
Коша временно заткнулся, и все с любопытством на меня уставились, даже Нита выглянула из кухни, вытирая руки мокрым передником.
- Что мы будем делать дальше?
- Как это что?
Не понял Пашка.
- Жить. А что, есть какие-то другие предложения?
Я задумчиво покачала головой, понимая, что слишком рано затрагиваю эту тему, но я всегда хотела знать в точности свое будущее, да и вряд ли у меня получится поднять этот вопрос позже, лучше уж сейчас, сразу.
- Нита теперь человек, ты ее любишь.
Нита вспыхнула, а Пашка продолжал буравить меня взглядом, не понимая, к чему я клоню.
- Этот дом - ваш, вы поженитесь, родите детей и…
- Так, минуточку.
Я вежливо заткнулась.
- Ты что, собралась от нас сбежать? И куда это ты, да еще и в таком состоянии, намылилась?
Нахмурился Пашка.
- Я…
- Подожди, я не закончил.
Мое возмущенное сопение все проигнорировали.
- Если ты решила срочно от нас съехать и найти кучу приключений на свою…
Гм… голову, то так и знай: я тебя одну никуда не отпущу!
- Но…
- Подожди. Я знаю, что ты хочешь сказать: Нита - человек, у вас - будущее, я помешаю. А вот фигу.
- Да!
Зачем-то влез Коша, но под укоризненным взглядом Пашки тоже заткнулся.
- Ну так вот, моя дорогая: как это ни прискорбно, но мы тебя никуда не отпустим, будешь жить здесь, а не захочешь, так пойдем все вместе. Правда, любимая?
- Конечно.
Я возмущенно уставилась на Ниту и… от удивления открыла рот, да так и забыла его захлопнуть.
Никакой человеческой девушки не было, зато на меня, чуть шевеля кончиками длинных ушей, смотрела раскосыми глазами синеволосая домовая.
- Но… как?
- Заклинание прошло немного не так, как мы задумывали.
Улыбнулась она, глядя на мое изумленное лицо.
- Я могу быть и человеком, и прежней Нитой, только вот привязанности к дому у меня больше нет, и я и вправду теперь могу уйти в любое другое место, меня ничто больше здесь не держит.
- Итак!
Важно возвестил Пашка.
- И куда же мы теперь направляемся?
Все сосредоточенно уставились на бедную маленькую меня. На странника я даже не смотрела, этот ни за что от меня не отстанет, как бы я ни сопротивлялась, то же самое можно было сказать и о дракоше.
Внезапно в горле запершило и защипало глаза.
Наконец-то!
За долгие годы наших с дракошей странствий я часто представляла себе уютный домик, верных друзей и влюбленного по уши мужчину рядом.
И пусть странник не человек и не горт, но он вполне подходит на роль последнего.
В камине жарко трещали сухие дрова, за окном барабанил по стеклам редкий дождь, а я все никак не могла придумать, что же сказать им, таким родным, чтобы они поняли всю мою любовь и признательность за их готовность идти за мной хоть на край света…
- А-а-а! Твою !!! Какого !!!
Коша!
Я прыгала по комнате на одной ноге, сжимая в руках вторую, на которую этот… птеродактиль уронил блюдо с тортом, пробегая с ним под столом и обо что-то споткнувшись.
- Какого хрена?!
Я выловила проказника из-под стола и возмущенно уставилась в его честные и очень несчастные глаза.
Гм, могла бы и не спрашивать, небось воспользовавшись тем, что все отвлеклись, решил стащить остатки угощения и спрятать в моей комнате, скорее всего под кроватью, а ночью доесть.
- Так как, Ди, куда собралась?
Напомнил о себе Пашка.
Коша, воспользовавшись тем, что меня отвлекли, ловко вывернулся и улетел к потолку, где сел на покачнувшуюся от его веса люстру.
- Да никуда, но мне кажется, что нам не помешает еще одна комната, а точнее камера кое для кого.
Буркнула я.
Пашка расплылся в облегченной улыбке, но тут что-то кракнуло, и в середину стола с грохотом и пылью рухнула та самая люстра, рассыпав вокруг тысячи осколков разноцветного стекла.
Мы дружно посмотрели наверх и обнаружили крепко державшегося за вбитый в потолок крюк и покачивающегося Кошу.
Он радостно улыбнулся и весело сообщил:
- Я тоже рад, что Ди никуда не уходит!
А потом взмахнул крыльями и осторожно приземлился на мое плечо, тут же обняв за столь хрупкую шею.
Рядом стояли скептически настроенные друзья, Нита все еще чихала от пыли, а в столе теперь зияла довольно большая дыра.
Интересно, и почему я так счастлива?
Словно читала книгу и в ней жила…
Пара страниц на заведомый хэппи-энд -
Книгу заменит рутина, друзья, дела.
Будет другая повесть, другой сюжет.
Жизнь продолжается. Только ты знаешь, как
Дверь закрывать за ушедшими. Так близки
Были с тобою. Но вечная суета
Не заметёт послевкусия от тоски…
Время прощаться. Поезд. Перрон. Гудок.
Всё неизбежно, как разные города.
Мы будем счастливы. Врозь. Но уже никто
Нам не заменит друг друга. И никогда
Не повторится больше букет из чувств,
Противоречий, надежды, обид - прощай…
Я прикоснуться очень к тебе хочу
И попросить - только лихом не поминай.
Куплено платье, выбран другой букет -
Вместо ромашек - россыпь из орхидей.
Через неделю - плановый хэппи-энд.
Ты - остаёшься в списке родных людей.
часть четырнадцатая
- Все!
Маг выпустил свою добычу, и дверь с грохотом захлопнулась.
- Мы победили. Вот только что с этой эльфийкой делать будем? Они, наверное, тело уже сожгли.
- Как сожгли.
Я подскочила на мест
- Кто разрешил так непочтительно обращаться с моим телом.
- Нет, вряд ли.
Гном не мог оторвать взгляд от кольца.
- По мордорскому времени вечер ещё не наступил, мы ещё можем успеть.
- Успеть куда?
Спросила я и провалилась в сверкающий эфир.
Бум! Ой! Мамочка!.. И я в куске льда - опять Морред все перепутал, мордорских владык не сжигали, их замораживали, конечно, если что-то оставалось для последующего хранения.
Неподвижные руки застыли в немом жесте прощания.
На высоком пьедестале, словно птица в хрустально-алмазном плену, моё тело, вмороженное в лед, возвышалось посреди зала ледяных владык, который был скупо освещен коптящими светильниками.
Из мглы вырывались образы тощей старухи, сгорбленной годами и властью, уродливого карлика и, кажется, горбуна без одной ноги, издали плохо было видно. У подножия пьедестала были выбиты слова:
«Великая Эльфарран, беспощадная и ужасная».
Вот значит, как правильно, постараюсь запомнить, но если что, я теперь знаю, где лежит шпаргалка.
Рядом сложены мои клинки и сидит верный назгул, не пожелавший со мной расстаться даже здесь. Я принялась усиленно подмигивать. Чаки не заметил, погруженный в свои печальные мысли.
Мне уже порядком надоело висеть эдакой ледышкой. Руки, раскинутые в стороны, были неподвижны.
Попробовала брыкнуть ногами, - ноль.
Я стала активно дышать на холодную прозрачную корку, она начала поддаваться - потек тоненький ручеек талой воды. Стало мокро и неуютно.
- Заметь меня!
Отчаянно призывала я единственного друга.
- Я живая!!!
Он неподвижно сидел у подножия и рассматривал свой меч. Я пыталась подпрыгивать на месте, строила гримасы - все бесполезно.
- Вспоминай, разбуди свои теплые чувства.
Это был зов эльфов, пробившись через многослойные стены чертога, он настойчиво напомнил о себе. Сомкнув ресницы, я мысленно обратилась в прошлое.
- Лихолесье, душистый укроп мамочки и маленькая девочка со стрекозой на пальчике, травяной зонтик, щекочет мне ухо, я фыркаю, и стрекоза улетает, машу ей ладошкой вслед, - глубокая борозда потянулась вдоль всей ледяной глыбы.
Теперь рыжая ведьма у разбитого очага, черный кот трется о ноги, мне спокойно и безмятежно, - широкая трещина зашевелилась змеей.
Темный властелин в грязной заводи, камыш и стрелолист оплетали мне руки и смех, впервые вырвавшись за пределы Мордора, звенит над пустынными землями. Раздался громкий треск льда.
Воспоминания посыпались уже без усилия и, даже, вопреки моему желанию. Танец в Валиноре, радость переполняет меня, мне приятны гордые взгляды родственников, слезы родителей, но самое главное, сейчас со мной танцует самый лучший эльф.
Ещё усилие, - свадьба, священные клятвы, я счастлива…
… счастлива так, что с высоты трех ростов, с шумом грохнулась на пол. Чаки так и остался сидеть неподвижно, он даже не пошевелился, когда звенящим дождем посыпались осколки ледяного гроба.
- Сюрприз!!!
Он смотрел и не верил, он слушал и не верил, он тронул мою руку и, все равно, не верил.
Пришлось изрядно потрясти его за плечи и громко прокричать, что я не призрак - он все равно не верил. Смеясь, схватила его за руки и закружила.
- Это я, Эльфи, посмотри, мои ноги, руки, это я…
От избытка чувств, сделала два круга по залу замороженных мумий и, щелкнув по носу старуху, резко развернулась и крикнула.
- Чаки, пляши, мы опять вместе.
Он откашлялся и далеким глухим голосом пробормотал:
- А они уже Мордор разделили. Там братья трон переделывают на двоих.
Резко остановившись на полуразвороте, я поперхнулась.
- Может, они правы? Издревле королевство управлялось только темными силами, а я, ну кто я? Эльфийка!
- Ты темный властелин, мой любимый темный властелин.
Чаки решительно вложил меч в ножны.
- Идем, мы не позволим увечить твой трон.
- Нет.
Выступить против Валентина и Байрака было чистым безумием.
- Я с тобой, значит, нас двое.
Чаки подставил мне свое плечо.
- Обопрись на меня, королева. Никому не дозволено обижать тебя.
Пройдя тайным ходом, мы вылезли почти у самого тронного зала.
- Здесь,
Чаки, как более опытный в маскировке, притаился у стены. Я слилась с матовостью темных стен, и мы замолчали.
В глубине зала, братья пытались распилить мою корону, она скрипела и гнулась, но не ломалась, и каждый из них, не хотел уступать другому.
- Переждем.
Мы, выбрав момент, крадучись перебежали в убежище, за троном.
Отбросив корону, братья взялись за мечи, и страшный бой назгулов разыгрался в тронном зале.
Возможно, это было величественное и жестокое зрелище, но я его пропустила, потому что была занята тем, что исподтишка старалась поймать катившийся покореженный венец, усыпанный черными алмазами. Чаки своим мечом осторожно поддел блистающий обруч и подал мне.
Схватив корону, я бочком влезла на трон и противно захихикала.
Бой шел к концу, огромные мечи взлетали и обрушивались с потрясающей регулярностью, плащи метались точно вороны попавшие в стаю ястребов.
Но вот Валентин нанес завершающий удар, и Байрак упал на одно колено, ещё миг и Валентин снес бы ему голову, но ехидный голос заставил его остановиться.
- В чем собственно дело?
По эльфийски невозмутимо поинтересовалась я.
- Вы что-то не поделили, мальчики. Затевать потасовки в таком месте просто неприлично, никакого почтения к власти.
Валентин уронил меч, а Байрак, вскочил, и они оба двинулись к нам.
Я сидела, вцепившись в подлокотники так, что камень крошился у меня под пальцами Как в кошмарном сне, ко мне приближались два самых лучших друга и самых страшных врага.
Серебряная сталь клинка Чаки, неожиданно перечеркнула их восшествие на трон. Глядя расширенными от ужаса глазами, я увидела, как в нерешительности, отступили назгулы,
- Никто и никогда не приблизится к Эльфи.
Чаки закрыл меня своей спиной и принял первый удар на себя - временно объединившись, два самых смертельных клинка Мордора обрушились на его жалкий меч.
Но к моему удивлению, он успешно отбивал удар за ударом, его ловкость не давала братьям применить основные приемы знаменитого назгульского выпада.
Проскальзывая между ними, он использовал преимущество невысокого роста, вынуждая братьев наносить удары из самых невыгодных позиций.
Длинные мечи в бою с подобным противником были просто неэффективны, даже больше - они были опасны для самих владельцев. Несколько раз задев друг друга, назгулы остановились и отступили к дверям зала - они впервые столкнулись с таким противником.
Выхватив вторые, малые, мечи, они с остервенением напали вновь, теперь уже Чаки приходилось туго. Он обернулся, словно моля меня о помощи.
- Лови.
Я бросила ему эльфийский кинжал.
Дело сразу пошло на лад.
- Пожалуй, он и один справится.
Видя, как упал Валентин, я опять впала в холодную неподвижность.
Эльфийский боевой сплав наносил назгулам глубокие незаживающие раны. Но отступать никто не желал.
Попав на черный клинок, белая сталь разрубила его, поверженный Байрак захрипев, закричал.
- Она, все равно, наша Элфани!
- Нет, она наша Эльфи!
- А чего это вы меня делите!
Словно очнувшись, тотчас возмутилась я с возвышения трона.
НЕ ТВОЁ ДЕЛО!!!
Хором ответили мне три голоса и продолжили драку.
Я ещё посидела, позевала, посмотрела в окно и, наконец, для устрашения вытащив ятаган, полезла разнимать дерущихся, мысленно подсчитывая убытки: разбитые скамьи, поцарапанная колонна, чучело грифа (придется приобретать новое), химера с глупой ухмылкой вместо оскаленной пасти (я на ходу поправила ей наполовину отсеченную челюсть, результат нулевой - улыбка, по прежнему глупая).
Отпихивая Чаки плечом, развернулась лицом к братьям и влезла между ними.
- Ремонт за ваш счет.
Заявила я первое, что пришло в голову.
Они опешили и остановились, тяжело дыша. Усталые мечи уперлись в пол, и назгулы, наконец, осознали моё возвращение.
- Мы уже оплакали тебя, зачем ты вернулась?
Они отступили к двери.
На площади перед дворцом рос гул восставших орков, их предводительница, молодая оркиха, потрясая мечом, кричала:
- Мы с тобой Эльфарран.
И казалось, все население королевства, вторило ей.
- Гномы, к бою, защитим нашу королеву.
Рыжее войско подземных жителей выплеснулось из подвалов и заполнило все коридоры.
- Только попробуйте двинуться.
Волшебник, как всегда в одиночестве, шагнул из темной стены, он скрутил заклинанием волю назгулов, почище веревки и бросил их к подножию трона.
- Вечное изгнание?
Валентин поднял голову.
- Что ж, возможно, это лучший вариант.
Ты выросла эльфийка, у тебя теперь иные друзья, но я хочу чтобы ты знала - мы не хотели убивать тебя, мы никогда не причиним тебе боли, потому что… впрочем, это неважно.
В миг смертельной опасности позови нас, и мы услышим, даже без колец, услышим и придем, твои старые и верные братья.
Я видела, как мелькнули за окнами их черные плащи, сделав прощальный круг над главной башней Мордора, они растворились в небе.
Впервые в тронном зале открыли окна, впервые робкий первый лучик восходящего солнца нерешительно побежал по грубым плитам пола, сияющей пеленой засверкало золото стен и высветилось огромное зеркало полированного черного обсидиана, кто его здесь установил и зачем, а самое главное, когда?
В полумраке, его было трудно отличить от безликих стен, но сейчас зеркало затрепетало как живое.
- Мне пора.
Чаки откинул капюшон плаща.
Перед мной стоял Лег, и, словно отвечая на мои мысли, он усмехнулся.
- Иногда неплохо перенять опыт противника, ты до последнего считала меня назгулом?
Я покачнулась.
- А?
- Я здесь, королева.
Из-под трона, отдирая паутину, вылезла темная фигура.
- Я тут на время одолжил парадный плащ твоему вежливому родственнику, ты ведь не сердишься, все так удачно вышло.
Он вздохнул и продолжил.
- Вот и корону вашу сохранил.
Венец валинорской аранели был любовно вычищен и блестел подобно искусно ограненному алмазу.
Две короны, два мира, я в раздумье держала в обеих руках по венцу, примеряя то одну, то другую корону, и не могла решиться. Где мой дом?
- Там, где твое сердце.
Эти слова, что эхом отозвались в громадном зале, заставили мелко задрожать подвески рубиновых люстр, башня качнулась.
- Моё сердце? Но где мое сердце?
- Оно здесь.
- Лег приложил руку к своей груди.
- И это мой тебе последний подарок.
Он поцеловал меня, и я услышала, как оно забилось - у меня снова было сердце.
- Благодарю, что ты сберег его для меня.
Я не хотела размыкать любимых объятий, но все же, в следующую минуту, взбежала по черным ступенькам.
- Откройте окна, все окна.
Закричала я.
- Мы проведем генеральную уборку, мы перекрасим стены, мы…
Повернувшись спиной, от меня уходил муж.
Просто уходил.
Сейчас он мелькнет в зеркале, и я больше не увижу его глаз, не услышу его легких насмешек.
Сразу забыв о своих грандиозных планах, я бросилась вслед и, догнав, резко его развернула.
- Стой. Ответь мне на один вопрос.
Он медленно кивнул.
- Наш брак был на самом деле, я хочу сказать, он признан свершившимся?
Он опять молча качнул головой.
Радость вспыхнула огненным цветком в моих глазах, и я торжественно шлепнула ему в руки корону Мордора.
- Держи.
Боясь, что он меня перебьет, затараторила.
- Ты мой муж, значит, теперь ты повелитель темных сил, забирай и носи, мне не жалко, ходи в походы, управляйся с орками, а я буду вышивать крестиком, печь пирожки…
Он недоуменно взял венец Саурона и крепко сжал его. Мне показалась, что по его тонким губам проползла недобрая улыбка, он зачарованно впился взглядом в блеск черных алмазов.
И я запоздало поняла, кто на самом деле был нужен Мордору. В глубине Морийских копий встрепенулось кольцо. Сейчас, в накинутом плаще назгула, Лег был истинным правителем, и он тоже это осознал и принял.
- Беру свои слова обратно.
Я потянула корону на себя.
- Отдай!
Он строго посмотрел на меня и вдруг рассмеялся, совсем как в детстве, когда мы вот так же, подрались за символ власти.
Скинув с плеч плащ, завернул в него корону.
- Пожалуй, это опасная штука, выбросим по дороге.
Призрачная глубина зеркала, ждала нас.
- Ты идешь?
Страх сковал мою волю, не пасовавшая перед самыми жуткими чудовищами, я по прежнему панически боялась зеркал. Боялась своего отражения, что приносило только боль. И сейчас я готова была отступить.
Лег все понял. Он осторожно взял меня на руки и шагнул к резной раме.
- Ты давай завязывай со своими комплексами, я не буду таскать тебя до старости.
Он бережно пронес меня сквозь прохладную дымку отражения и поставил на серебряный пол эльфийского дворца.
Чутко спавшая на боевом посту, Галадриель была первой, кто встретил меня на родине.
Она мгновенно проснулась, открыла глаза и подошла к нам. Я заметила, что сейчас мы были примерно одного роста, одинаковые пряди серебряных волос струились по нашим плечам.
Она обратила на меня взгляд полный нежности, и я покорилась, подставив под поцелуй лоб.
- С возвращением.
- Она же обыкновенная эльфийка,
Келеборн, присоединился к жене.
- Нет, ты не прав, дорогой. Это удивительная эльфийка, её уму и смелости можно только позавидовать.
Стараясь не замечать насмешливого взгляда жены, король пошел распорядиться насчет небольшого пира. А я почувствовала, как страшно устала - эти бессонные напряженные годы, сражения, смерть, возвращение, это все так утомительно.
Все те же опаловые двери парадной спальни, необъятная кровать…
- Я дома.
Давно не ведающая такого чувства, я безмятежно зарылась в роскошь кружевных подушек.
Последние что я увидела - свой старый лук, мне даже показалось, что он шевельнулся и тихо зазвенел, или мне это уже приснилось?
Солнечный зайчик, с разбегу прыгнувший на подушку, скользнул по моей щеке. Я уже давно не спала, но закрыв глаза блаженно грезила. Было тихо и безмятежно, так словно неожиданно выздоравливаешь после долгой мучительной болезни.
И свет раннего утра вместо страдания несет умиротворенную радость. Смешной зайчик погладил меня лапкой, настойчиво потрепал за нос, я чихнула и открыла глаза.
В изголовье кровати в глубоком кресле сидел Лег. Все те же упрямые морщинки на лбу, шрам через всю щеку, но что-то неуловимо обреченное было в его согнутой спине.
Он неподвижно смотрел на пол, и вздрогнув от моего чиха, повел глазами.
- Ты проспала свою первую брачную ночь.
Безнадежно попытался пошутить он, затем решительно положил рядом со мной, какой-то маленький предмет, что сжимал в своих ладонях, встал и отошел к окну.
Он хотел, чтобы я в одиночестве, осознала этот удар. Маленький колокольчик, он, когда-то своей мифриловой песней, возвестил Валинору, что мы с араненом больше, чем друзья, сейчас он запутался в пышных кружевах.
Осторожно его подняв, я увидела вырванный язычок - знак развода. Теперь, навсегда немой, он выкатится из моих внезапно ослабевших рук, и, почувствовав холодную пустоту души, я тихо спросила.
- Зачем?
Отвернувшись Лег, стоял сцепив руки за спиной. Он глухо мне пояснил.
- Ты свободна. Титул, прощение, величие рода все тебе остается. Можешь жить где угодно и поступать как заблагорассудится, только прошу, оставь меня в покое.
- Я спрашиваю, зачем ты спас меня в царстве мертвых? Зачем поцеловал в Мордоре? Зачем вытащил из волн океана? Эти встречи в темных мирах - зачем все это? Просто хотелось поразвлечься?
Он молчал.
Тяжело вздохнув, я встала на розовеющий, высвеченный утренней зарей, пол. Слава, завоеванные миры, - глупости какие, сейчас мне хотелось, чтобы это все перестало существовать.
Я поняла всю безнадежность дальнейших слов - он уже все решил за нас обоих. По незыблемому старинному правилу, я должна с уважением отнестись к решению мужа и оставить его.
Вот только обычай требовал последнего, прощального поклона.
Подойдя к спине Леголаса, я низко присела перед ним, в глубоком реверансе и просто сказала:
- Я ухожу, провожать не надо.
Мои колени почти коснулись пола, голова склонилась ниже плеч, все шло четко и правильно, сейчас я выдержу долгую паузу, потом гордо выпрямлю спину и пойду, все равно куда. Но жизнь полна неожиданностей: почти в самом конце поклона, покачнувшись, я потеряла равновесие, меня вдруг повело вперед.
- Ой, держи, сейчас шлепнусь.
Упав на колени, он подхватил меня.
- Поклоны ты никогда не умела делать!
И стена непонимания, рухнула.
- Эльфи.
Простонал он.
- Эльфи не бросай меня, делай что хочешь, только не отталкивай меня.
Я гоняюсь за тобой всю жизнь, с детства.
Я каждый день клал на твое окно охапки цветов - ты выбрасывала их мне на голову…
Приглашал на свидания - ты не приходила…
Клялся в верности - ты не верила, только смеялась.
В дневнике написала, что у меня нет никаких чувств, но ведь это все была неправда, с самого начала это была неправда. И ты это прекрасно знала, жестоко играя моим сердцем - от скуки ты бросала его во мглу отчаяния.
Все годы нашей разлуки я шел за тобой, искал тебя в самых отдаленных уголках Средиземья, но найдя, не мог удержать, может потому что не мог сразу сказать самого главного, что репетировал так давно.
Хорошо, ты добилась своего - я люблю тебя, Эльфарран! - теперь довольна?!
Он замолчал, а я подумала
- Так вот почему я не превратилась в лягушку, это был самый настоящий поцелуй!
Солнце обошло небосклон, немного задержалось в зените и, видно потеряв всякую надежду, обиженно закатилось за горизонт.
Мы по прежнему сидели на полу, то говоря, то замолкая, то начинали целоваться и опять говорили и говорили. Он признался, что в первый же день нашего знакомства, придя домой, твердо заявил отцу, что женится на младшей из Вентрумов (это моё родовое имя) через триста лет и три года.
- И что отец?
Я, подняв лицо от его груди, немного испугалась.
Нежно отбросив мне пряди со лба, он заглянул в глаза и продолжил.
- Он согласился, дал мне подзатыльник и отправил спать без ужина.
- Так он все знал?
- Конечно, знал, ты ему сразу понравилась, особенно та невозмутимость, с которой ты сидела в грязной луже.
-- «В ней есть что-то величественное».
Сказал он тогда.
Да что говорить, все знали, что мои глаза смотрели только на тебя, а сердце замирало от одного воспоминания о наших встречах. Ты моя чайка, белоснежная и немного шумная, но бесконечно любимая чайка…
Осторожный стук в дверь, напомнил о начинающимся пире.
- Давай не пойдем никуда.
Но согласно обычаю, спустя час, мы все же сидели во главе стола, пили из одной чаши и со счастливыми глазами держались за руки.
Заздравные тосты и гимны нашим богам, крики, смех, дорогие лица. Подвыпивший Гимли лез целоваться, и Лег, смеясь, настойчиво оттаскивал его. Три моих сестры, обнявшись, дружно навзрыд рыдали от радости.
… И вот уже звучат мелодичные такты последних танцев. Порядком уставшие гости с осовелыми глазами усиленно вспоминают, в каком направлении находятся их дома.
Наши друзья деликатно-пьяно улыбаясь, или тихо сползают под стол, или засыпают, накрыв глаза салфетками. Перед прощальной речью сам Ар-Трандуил пригласил меня на танец.
Всегда немного робевшая перед ним, я, кружась в танце, невпопад выдохнула:
- Простите меня.
Он, наклонившись к моему уху, тихо прошептал:
- Подари мне внука и считай, что мы в расчете.
И вихрь танца закружил нас.
На другом конце стола сидела автор этой книги, с кипой разноцветных тетрадей и исписанных листочков мятой бумаги - она торопливо дописывала окончание.
«Счастья тебе, неординарная эльфийка! Никогда не бойся посмеяться над собой, и если кто-то еще улыбнется вместе с тобой, то значит, ты не зря прошла свой путь. И вполне возможно, что спасение нашего человеческого, насквозь прагматичного мира от скептически-потребительского зла зависит от таких простых старомодных чувств, как дружба, сострадание, и, конечно, любовь.»
Подошедший Гимли заглянул в мои записи.
- Это что, разве это интересно? Вот я расскажу тебе историю Мории, так там целая эпопея, а что наболтали гномессы, все враньё.
- Может, мы просто выпьем за молодых?
- Неплохое предложение, но, все же, после пира айда ко мне? Кстати, я давно хотел спросить - а ты, случаем, не родня нашей аранели?
- Нет, я вс. его лишь её тезка.
Подобно американцам, я любил «счастливые концы» и потому предпочитал книги, в которых рассказ ведется от первого лица. Это давало мне уверенность, что герой романа, рассказывающий о самом себе, не умрет от чахотки, не утонет и не застрелится.
Многие перед тем как сделать дело, не думают о последствиях, а зря. Ведь часто из-за этого не случается ХЭ.
-------------- Начало. --------------
.
Это случилось давно, очень давно, в одном большом городе, в то странное время года, когда с севера к морю дуют прохладные сухие ветра. Ветер как будто состарившийся человек долго и с шумом выдыхает воздух… По улицам кружится пыль, мусор и бездомные собаки. Утро наступает поздно, а ночь рано вступает во владения своими безбрежными богатствами в виде миллионов драгоценных камней-огоньков.
.
В одно такое серое и прозрачное утро в маленькую городскую гавань зашел корабль. В то же утро с другой стороны, с севера, в город вошел человек. За спиной под истрёпанным светло - серым плащем были крылья. Он поглядел на городские ворота и зашел. «Не все, то, чем кажется.»
.
Люди как всегда спешили на работу. Торговцы торопились к рынку, служащие ехали в центр, дети шли в единственную на весь город школу. Все было как обычно. Человек решил поехать в порт на трамвае. Множество народа на остановке в теплой одежде. Словно пар от дыхания над ними поднимался легкий гул разговоров. Подошел трамвай. Толпа стала заполнять вагон, потом подножки и поручни. Молодые и старые, женщины и мужчины, с добрыми и не очень глазами. Девушка, симпатичная, пожалуй, оступилась. Её слегка подтолкнули сзади и она кульком выпала на землю, прямо на колени.
.
В глазах её была обида, была боль и был гнев. Она была красива, бледна, с длинными кудрявыми волосами. Под стать была её душа. Ангел видел её. Какая странная уверенность в себе, в том, что ей никто не нужен. Он подал ей руку, помог подняться и приглушил боль. «Джинджи…» Он дал ей дотронуться до своего сердца, чтобы стало ещё легче. В принципе, он ведь и был ангел, он должен был дарить себя людям, и если надо отдать себя целиком, без остатка. Такова судьба, каждый ангел однажды лишится крыльев и доживет свой век на Земле. К глазам девушки подкатывались слёзы. Она рывком отняла руку и отвернулась.
.
Ангел согнулся и прижал руками окровавленную рубашку. Поднял глаза - её уже небыло… Вряд ли ей стало лучше… Если хоть чуточку - уже хорошо, подумал он. А сердце… можно прожить и без куска. Ничего… Он запахнул поплотнее плащ и втиснулся в трамвай.
.
«Уйди отсюда, сволочь, ты на ноге моей стоишь!» - закричал пожилой мужчина. «Простите…» смутился ангел. «Выметайся к дьяволу, если тебе не нравится!» не унимался дед. Ангел очнулся на обочине. Его тоже выпихнули из трамвая. Местность он не знал, но направление к порту почувствовал, на то и был неземным созданием. «- Пойду пешком, лучше. Кажется сломали крыло.» Крыло и спина слева болели. Перед взором маячила девушка с остановки. Он отряхнулся и поковылял по широкой людной улице.
.
Дальше идти было трудно. Люди задевали его плечами, словно не видя, он устал, все тело ныло. В добавок хотелось есть. Ангел сел на лавку возле входа в маленький и уютный на вид парк. Бездомная, грязная, с картонной коробкой рылась в мусорном бачке рядом с парковыми воротами, искала съестного. Ей было явно хуже, и ангел решил помочь. Вообще - то превращение в пищу, накормление народа семью хлебами - это все прерогатива Бога. Ангел только служащий, и чудеса ему не положены. Но немного можно, решил он, и превратил дырявый детский мяч в пакет с бутербродами. Надо только пристально вглядеться, и представить себе, что там. И все будет так, как ты скажешь. Технология чуда очень проста.
.
Секундой спустя бродяжка обернулась и крикнула: «Что ты смотришь, сукин сын! Отвернись, уматывай отсюда! Жрать тут нечего больше, понял? Ты!» Нет, он не ждал благодарности, и даже её не предполагал. Он, скорее, подразумевал отсутствие неблагодарности, или отсутствие реакции вовсе. Странно… Внутри что - то хрипело, было противно и сыро… В глазах немного мутило. В добавок какая - то собачонка на поводке попыталась исполнить свой долг на ботинки ангела. Он отпихнул её, а собачонка тяпнула его за пальцы. Глаза подёрнуло белой пеленой, в голове раздувался ком ваты. Сознание уходило.
.
Солнце встало в зенит. Холод пробирался меж деревьев вместе с неумолимым и постоянным ветром. Ангел глянул на свою левую руку. Пальцы не щевелились, всюду была запекшаяся кровь. Он встал и пошел к выходу из парка. До порта оставалось совсем немного, но силы почти оставили путника. Через дорогу молодой человек с запачкаными руками и длинными волосами копался в двигателе машины. Машина была старая, Ангел с трудом припомнил что видел такие, когда только попал на землю. Облупившаяся синяя краска, левый бок весь измят - авто немало повидало на своем веку. Но дело было не в этом. В седьмом цилиндре напрочь прогорел выпускной клапан. Ему было жаль парня, его машину, да и сил идти пока небыло. Он позволил себе ещё одно чудо. Пшикнул компрессометр. Парень ввернул на место свечку и завел мотор. Ангел отвернулся и пошел к порту.
.
- Тебя подвезти?
- Нет денег. Но надо в порт.
- Ну садись. Бог с тобой.
.
В движениях отремонтированного мотора было что - то завораживающе - жизнеутверждающее. Ангел любил железяки. Они не предают, при должной заботе.
.
- Все. Дальше рынок, нет проезда. Там спроси, «Рыбный причал». Сам увидишь. Он один. Пока.
.
Рынок был большим, старым, и походил сверху на сплошное столпотворение. Народ ходил туда и сюда, домохозяйки покупали овощи, рыбу и зелень к ужину. Лавочники подкупали недостающее, карманные воры и попрошайки занимались своими делами. «Простите пожалуйста, мне нужен «рыбный…» «Чего? У тебя ни гроша, проваливай!» и удар по коленям. По полам плаща прошлись чьи то ноги. Голову прижало у земле, на выбившемся из-под одежды крыле отпечаталась подошва…
.
Скаозь толпу пролегла черная линия, слева и справа от неё падали обожженные и изодранные в клочья тела. Стало тихо. Где - то поодаль послышался плачь, кто - то запричитал.
.
Той же ночью шхуна «Гладиус Деи» вышла из порта, взяв курс в открытое море. На палубе валялось обожженное тело с кожаными крыльями, похожее на мифического дракона. Существо тихо стонало и звало кого - то. «Джинджи…». Говорят, что такова судьба, каждый ангел однажды лишится крыльев и доживет свой век на Земле…
.
----------------- Окончание. -------------------
Шелестя рассекаемой водой, шхуна продолжала свой путь в открытое море… Видимо, ей кто-то все-таки управлял, хотя на палубе не было ни души…
На палубу вышла женщина… ни старая, ни молодая… с добрым задумчивым лицом… Она c грустной улыбкой посмотрела на то, что осталось от ангела, и прошептала: «Бедняжка… Тебе сказали глупость, и ты ей поверил…» Потом улыбка стала шире: «А еще ангел!»
Подойдя к ангелу, женщина опустилась рядом с ним на колени… Приподняв голову, она бережно положила ее к себе на колени и приложила руку к разгоряченному лбу… закрыла глаза… и казалось, прислушалась к чему-то… вторая рука скользнула и опустилась на грудь над сердцем ангела… лицо женщины напряглось и застыло… на лбу проступили капельки пота… они становились все больше… и наконец полосками заструились вниз… Послышался вздох… еще… и еще один…
Ангел открыл еще слегка мутные глаза. «Но… но…»
«Молчи!» - не открывая глаз, сказала женщина, «Не мешай мне!». Было заметно, что усилий женщине требуется все меньше и меньше… Пот уже не струился с ее лба, да и сам лоб уже почти не был влажным…
Наконец, женщина открыла глаза… всмотрелась в лицо ангела… и удовлетворенно кивнув, усталым голосом произнеся: «Вот так! И никак иначе! Вставай!».
Еще не веря своим ощущениям, ангел поднялся с палубы… С него серым пеплом ссыпалась старая обожженная кожа, и было видно, как светиться его тело удивительно теплым светом… Остатки плаща тихо скользнули на палубу и за его спиной бесшумно развернулись ослепительно-белые крылья… Он приложил руку к сердцу… и посмотрел на женщину широко раскрытыми от удивления глазами… «Кто ты? Бог?» - «Нет, я - Женщина!» - «Но… но… Такое под силу только Богу!» - «Разве? Разве не Женщина приносит в этот мир новую жизнь? Вот ты и родился заново! Лети…» - «Джинджи…»