Кому проценты — кому дивиденды.
В кругу глупцов не жди похвальных фраз,
Ведь им не нужен мудрый твой рассказ.
Ты можешь быть там глупостью повержен,
Камнями можно закопать алмаз.
Зимний вечер, безлюдные улицы.
По тропинкам шагаю худым.
Дома неуклюже сутулятся,
Выдыхая из труб серый дым.
И в этом тоскливом молчании
Воет вьюга, вздымая пургу.
Мечется словно в отчаянии,
Застилает крупою тайгу.
Будто белые искры летают
Под глазами прямых фонарей.
Те трещат и устало моргают -
Было много таких февралей.
Много раз завывали метели,
Много будет ещё, впереди!
В фонарях много ламп отгорели
Освещая участок пути.
Так и мы отгорим постепенно,
Утратим свой жизненный свет.
Что-то в мире совсем неизменно,
За закатом наступит рассвет.
Ветер снег торопясь рассыпает,
Ну, а я, всё упрямясь, иду.
Только, кажется, он заметает
И тропинку мою, и судьбу.
(07.02.18)
Уж лучше фантазия без действий, чем действия без фантазии.
Мудрый от хитрого отличается, как добрый от вредного.
Доброта проявляется в жертвенности.
Умному, но бедному, в отличие от глупого, но богатого, есть к чему стремиться.
Минувшее кроется в будущем, словно война,
которая теплится в наших звериных зрачках.
Предметы давно потеряли свои имена -
и мы нарекли их другими… Но горечь и страх -
ожившие тени былого - они не уйдут:
они ещё слышат дыхание прошлых имён;
бесстрастный звучит камертон, призывая на суд;
и каждый ещё не рождённый уже осуждён
на злые - по вещему Фрейду - подспудные «я»,
на кровоскольжение знаков событий и мер
по предотвращению собственного бытия,
на это кружение, это смешение сфер
чужих интересов… И радостно бдит вороньё
совсем недалече, коль ты, безоружен и наг,
принёс в дольний мир свою плоть; и вкушает её меняющий лики досужий любой хронофаг…
И даже когда различишь в знаменателе ноль -
сумеешь понять ли придуманный дьявольский ход:
в итоге простого деления тёмная голь
имеет иллюзию вечности в слове «народ»…
Но тщетно бежать от тщеты: в лучшем случае, ты сто раз возвратившись из битв - со щитом, невредим, -
в сто первый на нём возвратишься из сечи; щиты
куда долговечней твоей протоплазмы. Засим
и правда, которая дольше мгновения, - ложь,
набор аберраций, игра подсознания, навь.
Из этой овчинки доноса и то не сошьёшь,
чего не сказать о богатстве аллюзий. Представь:
на утлом судёнышке некие чудики (но отважные хлопцы), покинув свои города,
поплыли в Колхиду искать золотое руно -
и дальше по тексту… Но с кем это было? Когда?
За тьмою редакторских правок уже не узнать:
герои давно потеряли свои имена -
и мы нарекли их другими. Лишь чёрная гладь
Эвксинского Понта безмолвно вздымает со дна
ожившие тени былого, щепу, черепки,
оружие, кости, обмылки старинных монет.
Рукой зачерпнёшь - и, как кровь, солона, из руки
струится великая тайна всего, чего нет…
Не дай костру в твоей душе угаснуть,
Покуда силы есть, не сторонись дорог,
Чтоб не утратить к жизни сопричастность…
Пускай не обойтись в дороге без тревог,
Зато при этом ты не потеряешь формы,
Унынья тяжкий грех не пустишь на порог…
Запомни навсегда мудрейшую из формул:
Уныние сродни безмолвию тревог.
хорошо, если всё хорошо,
и не надо особенно лучше.
нагадает кофейная гуща
неминучий душевный офф-шор:
поплывут пароходы-года
океанами щучьих велений.
тот, кто лепит нас, будто пельмени,
тоже всем нам желает добра.
хорошо, если шансы равны,
и не мучат ни совесть, ни зависть.
набухает сердечная завязь
в предвкушении каждой весны,
чтобы съеденной быть с кожурой
мириадами светлых стремлений -
тот, кто лепит нас, будто пельмени,
тоже шутит некстати порой.
хорошо, если ждёт впереди
упоительно тихая пристань.
непривычно мечтать неказисто,
потому что мечтаешь в кредит,
становясь демиургу подстать,
не усердствуя встать на колени.
тот, кто лепит нас, будто пельмени,
тоже может однажды устать.
он тогда сосчитает до ста,
и уйдёт во вселенскую темень…
Мутило… и продавленный диван
впивался зло пружиной в ягодицу…
Хотелось, братцы, даже удавиться,
но за окном вдруг затянул баян.
Он не играл, он - плакал… Под вальсок
дворовый пес кивал хвостом кому-то…
Был час - как будто бы промежду суток, -
затягивай потуже поясок…
Мечтал Иваныч, сплевывая зло,
а тетка Марья, в стареньких калошах,
свистела: день-то - чудо, прехороший,
ишь, как с погодой нынче повезло!
Висел июль в прокуренном окне,
и было лень задернуть занавеску…
Ее задернула услужливо невестка,
сказав: «Хотите? - Возражений нет».
Мелькнула мысль: ну, старина, пора:
конец и есть, наверное, начало!
И, оттолкнувшись молча от причала,
я зазвучал… на кончике пера.
cегодня ты, как сотни тел,
был подан с зеленью на блюде.
имели все, кто захотел,
начальники и просто люди…
твой трудовой день завершен,
домой плетешься не в ударе.
и выжат в блюдечко лимон,
а ты с ним, молча, солидарен.
не жди с фронтов благих вестей
и выбирай, пока не поздно,
висеть ли скромно на кресте,
иль забивать с азартом гвозди.
не дожидаясь райских кущ
во время бесконечных странствий,
проникнись тем, что всемогущ
в отдельно выбранном пространстве.
почувствуй абсолютной власть.
что ты слабак - конечно враки.
легко ты можешь приказать
«лежать!»… хотя б своей собаке.
Ссора стала для нас далёкою.
Незаметны следы разгрома.
Но уже ничего не ёкает,
Сердце чувствует по-другому…
Не тревожат воспоминания
И вчерашние беспорядки.
Всё ровнее моё дыхание,
А мои монологи кратки.
Не забавно уже. Не грустно мне,
Что так мало от нас осталось.
И напрасно хочу искусственно
Вызвать в сердце былую радость.
Нет ни преданных, ни предателей,
Ни любовников, ни знакомых.
Просто я берегу старательно
Тяготящий меня обломок.
Мы, замкнув свой мирок, даже счастью открыться не смеем,
И не видим порой очевидных и важных вещей…
Билась в окна домов одинокая нежная фея,
Вся дрожа от мороза крещенского в тонком плаще.
У камина горячего скромно погреться мечтала,
И покой после странствий найти для уставшей души…
Только думали люди, что путник стучится усталый,
Или снова какой-нибудь нищий попросит гроши.
В светлый праздничный день люди шумно вели разговоры,
Запивая свой ужин хорошим игристым вином.
И никто не узнал: это Счастье стучалось упорно,
Удивляясь тому, что никто не впустил его в дом…
Открылась как-то истина простая,
Что вынести на ваш готова суд:
У каждого из нас своя святая -
Её обычно мамочкой зовут!
И даже если вдруг она не рядом,
И вы давно увязли во грехах -
Она за вас всегда молиться рада,
У Господа склонённая в ногах.
Когда-же вдруг придёт черёд расстаться -
В миры иные время им уйти,
Молитвы матерей не прекратятся,
Чтоб только бы детей своих спасти!