Как безумно печальна немая старуха река,
В небесах над водой ужасает собой пустота,
И ты слышишь протяжный, тяжёлый гудок,
Это вдоль по воде проплывает речной пароход.
Да, мне жаль, что придётся прощаться на век,
Оставляя свой след на иссохшем и тусклом песке,
Оставляя в глазах свет горящих речных фонарей,
Блики солнца в разбитом центральном окне.
Да, мне жаль, что отпели последнюю песню цветы,
Разнесется она, будто вестник грядущей пурги,
Разнесется, срывая покровы домов,
И вонзится в живое нутро престарелых дворов.
Как приятно вдыхать аромат увядающих роз,
Будто кто-то принёс благовонье Эдемских садов,
Будто кто-то стоит за твоею спиной,
И печально качает уставшей своей головой.
Как безумно печально смотреть на родные края,
Что когда-то взрастили ребёнком тебя,
Что когда-то ты сплёл из садовой сирени венок,
Тех полей ты себя называл величавым царём.
Время есть лишь заложник
угрюмых настенных часов,
Циферблат для них старый, слепой часовой,
И ты сам, будто запертый в клетке, нагой,
Предстаёшь перед праведным высшим судом.
Да, не жаль, что кончается юность твоя,
Что покатится с щёк дождевая, густая роса,
Что покатится вверх небосвод, забирая с собою тебя,
Забирая туда, где нас всех ожидает весна.
И взмывается ввысь над землёй старина Гамаюн,
Разражается гром, проливая на поле слезу,
Разражаешься ты, покидая отчизны края,
Те кроя, где когда-то ступала родная стопа.
Ты любил созерцать тот закат умирающих дней,
И ты сам будто только попал в колизей,
И ты сам, на стене, будто только сейчас, написал: «Au revoir»,
Ты прощался навек, но всё время пытался вернуться назад.
Ты пытался вернуться назад, в край речных пароходов,
Край безмерной щемящей тоски, и покинутых старых околиц,
Край безмерных цветочных полей, умирающих каждую осень,
Ты пытался вернуться назад, но ты умер в воскресную полно
Столько лет я уже не встречаю тебя,
Мир наполнили новые звуки.
Нелюбимые губы ласкают тебя,
А меня нелюбимые руки.
Видно так суждено и другому не быть
Вопреки обоюдным желаниям,
Нам приходится вниз по течению плыть,
В ожидание новых свиданий.
Как вполсилы мне жить?
Как вполсилы любить?
Ты вторая моя половина!
Не смогу я тебя в своем сердце забыть,
Но трудней нас связать воедино…
Семь лет я не была в твоих объятьях,
Семь лет надеялась на эту встречу,
Что соберусь, решусь, и как-нибудь
под вечер
Приеду, нарядившись в лучшее из платьев!
А ты? Не вижу бурной радости потоком?!
И не было тоски от ожиданья?
Таких, как я, наверное, так много!..
Из года в год тебя шокируют признаньем…
Ну, ничего! Ведь я же не ревнивая!
Прощаю им и понимаю чувства…
Любить тебя - ведь это не искусство,
А лишь порыв души и страсть необъяснимая!
Есть пары, прожившие более 30 лет и у них от любви светятся глаза, и как горько смотреть на молодые пары с тоскливым пустым взглядом. Чудите!!! Глаза должны излучать любовь к друг другу, ведь глаза -это зеркало души Не превращайтесь в молодых зануд.
Возвращаются люди однажды все как и с войн:
волоча едва ноги, в бинтах, но упрямо живы
(в раскуроченном городе дом бы найти им свой,
ни медалей не надо, ни почестей, ни наживы) -
так и с личного фронта приходят, взорвав мосты,
пережив месяца недоверия, зла и бреда:
безнадёжно согреться пытается, кто остыл,
безуспешно довериться - тот, кто остался предан
(во всех смыслах последнего слова) и кто таскал
и своих, и чужих на спине от огня повыше.
так из глаз ветеранов любви и глядит тоска,
потому что внутри ни один
(ни один!)
не выжил.
На колени мне прыгнет тоска,
Обовьет шею ручкою тонкой,
И моя седина на висках -
Не помеха распутной девчонке.
Так звени же, гитары струна,
Пью с тоской - остальное не важно.
Скажут мне: «Некрасива она».
Я отвечу: «Зато непродажна».
Он скучал всё сильней
И листал календарь,
Каждый день подгоняя время.
Он всё думал о ней,
Вдаль смотрел и молчал,
Или настежь распахивал двери.
Выходил на балкон,
Слушал мир, слушал дождь,
Перестук каблучков мелодичный,
Ждал её невесомых и лёгких шагов,
Размышляя о вечном, о личном,
И теплом его чистой и светлой души,
Согревались случайные люди,
И плескалось в глазах его море тоски
По девчонке которую любит.
Уныние с Тоскою говорили…
Сковали душу, словно вечным льдом.
Воспоминания виной кормили,
а запивали с горечью вином.
И прошлое до боли бередили.
Любви осколки собирали вновь.
Из них судьбу витражную сложили:
в просвете памяти - узор из снов.
Печаль казалась тёплой, но вдыхалась,
как свежий и бодрящий воздух гор.
Необходимостью Тоска держалась
и находила повод и укор.
Со всех сторон сдавила, окружила,
в тисках у времени зажала смысл.
Забвением и вечностью казнила,
мечтами, что когда-то не сбылись.
Игру Тоски привычно оправдаешь,
и крутишь кадр за кадром наугад.
Себя всё чаще рьяно убеждаешь,
что дни и годы мчались невпопад.
Дорогу проскочил за поворотом -
без остановки дальше, по прямой.
Вот только ждал тебя там очень кто-то,
считая, что ты близкий и родной.
Вписались каждой строчкою под кожу
стихи и письма, изгоняя тьму.
Но ты не веришь… И сомненья гложут.
Себе твердишь: «Другие не поймут…».
Зелёную отраву пьёшь, смакуя, -
Тоска не прекращает подливать.
Безвольно и напрасно дни тасуя,
не успевая даже осознать.
А мысли ноют, как их ни печатай,
отчаянно срывая ярлыки.
Бесцельный и уставший соглядатай
совсем один у жизненной реки…
Освободись! Сорви с себя оковы,
отбрось Тоску безжалостно назад…
День каждый может стать для Жизни новым -
началом, без условий и преград.
Иначе - истощенье в цепкой грусти.
Всё зарастёт сплошным зелёным мхом…
Дышать не даст, минуту не отпустит,
оставит в доме стылом и пустом.
И в алкоголе грёзы не утопишь.
Лишь разогреешь для страданий месть,
которой сам себя в тупик заводишь.
Есть покаянье и прощенье есть…
Обманчивая теплота грусти… Может быть, это ловушка? И привычно вдыхая её пьянящий запах, ты постепенно попадаешь в зависимость, которая незаметно разрушает тебя изнутри. Ведь она требует постоянного повышения дозы, перерастая сначала в томление, тревогу, печаль, а затем и в Тоску. В непрерывную Боль, от которой так трудно избавиться. В гнетущую безысходность. Но с известной формулой. А значит, её можно изменить… Иначе перестанешь быть собой и совсем забудешь, какой ты на самом деле.
Измени формулу!
Карандаш в руке, обломки мыслей собраны воедино. Только бумага поглотит мою грусть.
Не дари ей надежду,
Не примет она, -
Мёртвый сон не встречает рассветы…
Под палящим зенитом
Она холодна,
И сейчас не согреют сонеты…
И не рви ей цветов,
Сокращая им век,
На какое-то чудо надеясь…
Носит крестик на шее,
И есть оберег,
Но не слышит, во всём разуверясь…
Не дари ей себя,
Предаваясь мечтам
О возможном заоблачном счастье,
Не разделит с тобой
Сладкий плод пополам, -
Ей по нраву тоска и ненастье…
Он звал меня снова. он звал меня этой ночью.
тоскливо, горько, пронзительно и безмолвно.
а я смогла - стиснуть сердца последние клочья
и не ответить. дышала тихо и очень ровно.
я даже не плакала. вжалась в подушку мышью -
маленькой, серой, беспомощной, незаметной -
только бы он не слышал, только бы он не слышал,
как рвутся к нему ошмётки моей запретной…
не надо, слышите? кто там за связь в ответе?
не надо, прошу вас! умоляю, разъедините!
избавьте его от боли. хотя бы на это столетье.
избавьте его от меня. оборвите нити.
…я больше не с ним.
Мне тебя нехватает… безбожно… катастрофически…
Я безнадёжна… в настроении истерическом…
Да ещё и работа сводит меня с ума…
К черту бы всё!.. и к тебе… но…нельзя…
Мне тебя не хватает, когда просыпается город,
Миллионную ночь без тебя будоражит рассвет.
Как случилось - не знаю, что стал бесконечно мне дорог
Очень близкий и очень далекий родной человек.
Мне тебя не хватает, когда улыбается вечер,
И щемящую грусть навевает уставший закат.
Я уже миллионы столетий так жду нашей встречи,
Приготовив в шкафу для родного из счастья наряд.
Мне тебя не хватает - до боли, до стона, до крика,
Километры тоски намотал на запястья мне Бог.
Только в пульсе звучит безраздельно любимое имя,
Если б только услышать ты голос в стихах моих смог.
Мне тебя не хватает - до слез, до истерик, до плача,
Ведь любовь так легко равнодушно и жёстко распять.
Одиночество вновь оплеуху влепило - на сдачу -
Мне тебя миллионы столетий не будет хватать…
Я так устала быть твоею синей птицей;
Ты перья ощипал;
Без них удачи я тебе не принесу!
Продай теперь мою сияющую клетку,
Ну, а меня отправь в бульон…
В паштет…
На колбасу…