Акбар Мухаммад Саид
Так порою сложно стало молодых ребят понять,
Тех - что жаждут лёгкой «славы», грязь из уст их не унять.
И о Боге, и о Вере, и про Святости, что есть,
Говорят не очень лестно, сеют Ересь, Грех и Спесь…
Акбар Мухаммад Саид
Делать я люблю уборку, сор метлою выметать.
И порядок тоже очень, не терплю совсем бардак.
Только не могу никак я, сор из уст людей смести,
Словоблудство нынче в моде, скоморохи и шуты…
Акбар Мухаммад Саид
Для чего создал Всевышний тело бренное моё,
Изначально если тленны, и не долго жить нам в нём.
И за что болезни всюду, войны и разруха, смерть,
Потому что мы - невежды, и одним лишь днём живём.
На обиды, склоки, ссоры, тратим попусту мы жизнь.
Не живём, а прожигаем, на краю Судьбы стоим.
Вместо Радости и Счастья, Уваженья и Добра,
Чаще с ненависти пеной, бранные кричим слова.
Сотни лет делёжки Веры, территорий и земель.
Тысячами стали Войны, с миллионами потерь.
Но убив и миллиарды, глупость и людскую спесь,
Не исправить, коль Единства, нет в сердцах людей теперь…
Аромат ее крова, ветерок, принеси мне,
И покой, - я ведь болен, - хоть на срок принеси мне!
Для души изнуренной дай хоть малость бальзама,
С доброй вестью о друге хоть пять строк принеси мне!
Взор и сердце в боренье. С тетивы ее взгляда,
И от стрелки-ресницы хоть намек принеси мне!
На чужбине, в разлуке постарел я, - из чаши
Сладкой юности, ветер, хоть глоток принеси мне!
Дай ту чашу пригубить всем понурым, но если,
Этот будет напиток им не впрок, - принеси мне!
Брось о завтрашнем, кравчий, размышлять, - иль охранный
За печатями рока ты листок принеси мне!
Так над плачущим сердцем пел Хафиз неустанно
«Аромат ее крова, ветерок, принеси мне!»
Где правоверных путь, где нечестивых путь? О, где же?
Где на один вступить, с другого где свернуть? О, где же?
Как сравниваешь ты дом праведных и дом беспутных?
Где лишь в молитвах суть, где только в лютнях суть? О, где же?
Постыла келья мне, и лицемерье рясы - также.
Где магов храм?* Где мне к вину прильнуть? О, где же?
Все вспоминаю дни, когда с тобою был я рядом.
Где ревность, где слова, лукавые чуть-чуть? О, где же?
Прах у твоих дверей к глазам своим прижму - о, сладость!
Где жить мне без тебя, где свой огонь задуть? О, где же?
Хафиз тебе не даст ни мира, ни услад покоя.
Где он найдет покой, свою утешит грудь? О, где же?
- Храм магов - здесь винный погреб
День отрадных встреч с друзьями - вспоминай
Все, что было теми днями, - вспоминай!
Ныне верных не встречается друзей -
Прежних, с верными сердцами, - вспоминай!
Всех друзей, не ожидая, чтоб они
Вспоминали тебя сами, - вспоминай!
О душа моя, в тенетах тяжких бед
Всех друзей ты с их скорбями вспоминай!
И, томясь в сетях настигнувшего зла,
Ты их правды сыновьями вспоминай!
И, когда польются слезы в сто ручьев,
Зендеруд* с его ручьями вспоминай!
Тайн своих, Хафиз, не выдай! И друзей,
Их скрывавших за замками, - вспоминай!
- Зендеруд - река в Ширазе
Что святош во власяницах вся гурьба?
Греховодная милей мне голытьба!
Грязь покрыла власяницы, - а взгляни,
Как ярка бродяги вольного каба! *
Опьянил меня твой глаз - так пей вино:
Тяготит нас взоров трезвых ворожба.
Лик твой нежен, стан твой хрупок! Я страшусь:
Ведь гурьба святош драчлива и груба.
Я мучений лживых суфиев не зрел -
Так не мучьте тех, чья радостна гульба!
Взор твой - хмель, а губы - алое вино,
И вино кипит, и в нем - к тебе мольба.
Погляди на лицемеров: ведь от них
Плачет чанг, вину горька его судьба.
Дух Хафиза пламенеет. Берегись:
Перед ним и сила пламени слаба.
- Каба - род верхней одежды
Чашу полную, о кравчий, ты вручи мне, как бывало.
Мне любовь казалась легкой, да беда все прибывала.
Скоро ль мускусным дыханьем о кудрях мне скажет ветер?
Ведь от мускусных сплетений кровь мне сердце заливала
Я дремал в приюте милой, тихо звякнул колокольчик:
«В путь увязывай поклажу!» Я внимал: судьба взывала.
На молитвенный свой коврик лей вино, как-то позволил
Старый маг*, обретший опыт переправы и привала.
Ночь безлунна, гулки волны. Ужас нас постичь не сможет,
Без поклаж идущих брегом над игрой седого вала.
Пламя страстных помышлений завлекло меня в бесславье:
Где ж на говор злоречивый ниспадают покрывала?
Вот Хафиза откровенье: если страсти ты предашься,
Все отринь - иного мира хоть бы не существовало.
- Старый маг - здесь владелец винного погребка
Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо -
Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада *.
Из сердец умчал терпенье - так с добычей мчатся тюрки -
Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.
В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?
Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.
Горькой речью я утешен, - да простит тебя создатель -
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая - услада.
Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни - вразумленье, не досада.
О вине тверди, о пляске - тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.
Нанизав газели жемчуг, прочитай ее, - и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.
* - Мусалла - название загородных садов Шираза
* - Рокнабад - название реки
Сокровища души моей - все те же, что и были.
и тайна и печать на ней - все те же, что и были.
Я тот же задушевный друг, немного захмелевший
От запаха колец-кудрей - все тех же, что и были!
Я не прошу рубинов в дар и россыпей жемчужин:
Скупцы не сделались добрей - все те же, что и были.
Твои уста, чей алый цвет моей окрашен кровью, -
Все те же сколько кровь не пей, все те же, что и были!
Моя религия - любовь, я - основатель веры.
Озера полных слез очей - все те же, что и были.
Тобой убитый - на тебя я снова уповаю:
Глупцы не сделались умней - все те же, что и были.
Все так же дичь арканишь ты кудрями смоляными,
Силки давно минувших дней - все те же, что и были.
Хафиз, кровавых слез из глаз еще прольешь немало!
Истоки счастья и скорбей - все те же, что и были.
Коварный ход судьбы невидим и неслышим -
Ведь глухи все вокруг, и каждый равно слеп.
Пусть солнце и луна - подножье тех, кто властен,
Их также ждет постель - из глины темный склеп.
Кольчуга ли спасет от стрел разящих рока?
Щитом ли отразишь удары злых судеб?
Себя ты огради стеной из твердой стали -
Но день придет, и смерть прорвет железо скреп.
Открытый жизни вход замкни от вожделений,
Чтоб путь твой не привел тебя в страстей вертеп.
На колесе судьбы - смотри, как много праха!
От алчности беги, цени свой скудный хлеб.
Творенье подвластно твоей красоте несравненной,
Но люди в единстве сердец - овладеют вселенной.
Вчера чуть не выдала тайну влюбленных свеча,
Но - слава Аллаху - померк этот светоч затменный.
Лишь искры от пламени, мне опалившего грудь, -
Небесное солнце, что светит земле моей бренной.
И роза пыталась поведать: «…прекрасен мой друг…»,
Но речи ее заглушил ветерок неизменно.
Как циркуль, я круг горизонта хотел очертить,
Но кругом вселенной очерчен я сам довременно.
Лицо твое, кравчий, смеясь, отразилось в вине,
И жаждой к фиалу с тех пор я прикован, как пленный.
Бегу я на улицу магов, отчаянья полн, -
От смут наших дней, от всего отмахнулся, что тленно.
День видя последний, ты скорбь свою сбросишь легко,
Взяв тяжкую чашу - кипящую влагою пенной.
На розе написано кровью, текущей из ран:
«Кто сердцем созрел, будет пить! Все иное презренно!»
Как розы, роняют росу твои строки, Хафиз!
Но все же найдет в них изъяны завистник надменный.
Просило сердце у меня то, чем само владело:
В волшебной чаше увидать оно весь мир хотело.
Жемчужина, творенья перл - всевидящее сердце
О подаянии слепца просило и прозрело!
Свои сомненья в харабат понес я к старцу магов:
Мужей, желающих прозреть, там множество сидело.
Седой мудрец, навеселе, глаза уставил в чашу:
В ней все, что было на земле, пестрело и кипело.
Спросил: «Давно ли от вина ты глаз не отрываешь?" -
«С тех пор, как этот небосвод воздвигнут был умело!»
Прозренье сердца - свыше нам ниспосланное чудо,
Все ухищрения ума пред ним - пустое дело.
Тот, кто изрек: «Бог это я!» - по мнению мудрейших,
Казнен за то, что приоткрыл завесу слишком смело.
А у того, кто в сердце скрыл открывшееся свыше,
О миге истины в душе воспоминанье цело.
И если будет небесам ему помочь угодно,
Свершит он чудо, как Иса, вдохнувший душу в тело.
Всегда и всюду Бог - с тобой, а малодушный суфий
Не знал о том и призывал Аллаха то и дело.
Спросил Хафиз: «А почему любовь тяжка как цепи?» -
«Чтоб сердце, разума лишась, от сладкой боли пело!»
Развалины жизни кипящий разлив окружил,
Наполнил нам чаши, согрел остывающий пыл.
Проснись же, приятель! Взгляни, как проворно пожитки
Из хижины жизни носильщик судьбы потащил!
«Веселей, виночерпий! Полней мою чашу налей!»
Была легкой любовь, да становится все тяжелей.
Хоть бы ветер донес аромат этих черных волос,
Этот мускусный запах опутавших сердце кудрей.
Как мне жить, веселясь, если денно и нощно в ушах
Колокольчик звенит: «Собирайся в дорогу скорей!»
На молитвенный коврик пролей, нечестивец, вино,
Если так повелит тебе тот, кто сильней и мудрей.
О скитальцы в пустыне, что знаете вы о любви:
О бушующих волнах, о мраке, о нраве морей?
Раб страстей, я позором покрыт до конца своих лет -
На базаре кто хочет судачит о тайне моей.
Бог с тобою Хафиз! Полагайся на бога, Хафиз!
«Мир забудь, полюбив. Верным будь. Ни о чем не жалей»