Прокурлычат скоро журавли
Песню об ушедшем звонком Лете
И поднявшись спешно от земли.
Отчий край покинут на рассвете.
Крыльями касаясь облаков,
Ширь небес обнимет клин усталый
И подступит снова к горлу ком,
Что счастливых дней мизерно мало.
Что томит бездонная тоска,
На душе распутица и слякоть
И стучит упрямо у виска:
Как о несложившемся ни плакать?
Почему судьба не даст дорог,
На которых нет ни ям, ни кочек
И наверно, знает только Бог —
У расплаты в жизни нет отсрочек.
Почему испачканы в пыли
Чувства, что дороже всех на свете?
Спойте мне сегодня, журавли
О любви безгрешной на рассвете.
И, не смотря на сдержанный характер,
Танцует с Ветром Осень вальс-бостон,
В летящем, медно-золотистом платье,
Под романтично-хриплый саксофон…
Жмёт вовсю в груди, давит сзади тоже,
Что у нас внутри, то и прёт на рожу.
Чем богат, смотри, мол, кричит одежда.
Даа, богат, но мир так смешить зачем же?
Когда-нибудь, однажды, может быть,
Позволишь до тебя мне дотянуться,
Чтоб не во сне могла, а на яву,
Я на твоем плече с утра проснуться.
Чтоб насладиться я могла твоим теплом,
Касаньем пальцев, что до дрожи,
И запахом твоих волос и голосом,
Что мне сейчас всего дороже.
Быть пленником горячих, нежных губ,
Растаять в поцелуях дикой страсти,
Гореть, пылать,
И слышать сердца стук,
Тобой дышать, с тобою рядом быть,
И умереть…
и вновь ожить…
И хоть на миг твоей…
Какое счастье!
Кому я нужен, позвонит,
пошлёт письмо по факсу,
а коль не нужен, обвинит,
что он в письме поставил
кляксу.
Мы правим колесницей счастья,
Не удержать нам тех коней.
И протекли рекой бурлящей
Те двадцать лет,
Как двадцать дней.
Любовь — цветком, а боль — стеною,
Но меньше дня мой длится век,
Лишь потому, что ты со мною,
Мой самый близкий человек.
Мне без тебя и солнце стынет,
И мелочна любая знать,
Не потому, что все иные
Не смогут вдруг меня понять,
А потому, что лишь по жесту,
По вздоху, прикасанью кож,
Мой чистый ангел поднебесный,
Все обязательно поймешь
Без объяснений и нотаций.
А если выпит воздух весь,
Тобой смогу я надышаться,
Преодолеть любую весть.
И коль не прервала я круга,
И солнце светит в вышине,
То в этом ваша лишь заслуга —
Все двадцать лет,
Как двадцать дней.
2003 г.
Я скучаю очень сильно по тебе,
Без тебя жизнь не имеет смысла.
Без тебя живу Я с тоскою в борьбе,
Дней разлуки суммируя числа…
Если женщина не в духе,
притворяться спящим.
Не поверит, брысь, на кухню,
приготовить кофе.
Принеся в постель, целуем,
взгляд любви не прячем,
Улыбаемся, воркуем,
рассыпаем вздохи.
Если женщина любима,
всё прощает махом.
Чтобы вас за всё простила,
повторяем часто
По сценарию простому —
утро, кофе, ахи,
Взгляды нежные, истома…
Не жалеем счастье!
Скрипя железом и стирая траки
Порой о жёсткий, каменистый грунт
Он шёл на запад в предрассветном мраке
Мешая вечность с тяжестью секунд
Броня для драки значилась пригодной
Хотя уже потрёпана в боях
Ещё служила цели благородной
Даря надежду и внушая страх
Прицел исправен и маршрут проложен
И ярко били в землю фонари
А ствол, как меч, что вынули из ножен
На башне номер, экипаж внутри…
…Отвоевал своё уже с лихвою
На постаменте завершая бег
Он показал, таким как мы с тобою
Дорогу жизни в двадцать первый век
Украина, г. Николаев, 21 — 22 сентября 2018 г.
Как же хорошо, что нынче память
Не дает покоя мне опять.
Серебром припудрит локон замять,
А вот то, что в сердце, — не отнять.
Не судите женщин, не судите,
Если бабьим летом — бес в ребро.
Грех от одиночества простите,
Не беда, что в прядях — серебро…
Не обидьте ненароком взглядом,
Не у всех одежда от кутюр.
Знаете, встречают по нарядам,
Ум не купишь шорохом купюр.
Не судите женщин, отпуская,
Ведь душа, как прежде, молода.
Видно, у неё любовь такая,
Что совсем забыла про года.
Лес окутан нежной грусти паутиной
Уронила осень слёзы на траву
Расписало солнце золотисто-дивной
Акварелью листьев сказку наяву
Бабье лето кружит осень листопадом
Обнажая ветви трепетных берёз
Небеса ласкает синеоким взглядом
Музыкой чарует из волшебных грёз
По лесной тропинке не спеша уходят
Молодость и Зрелость, в свой прощальный путь…
По ковру из листьев обречённо бродят
Огибая годы, постигая Суть…
Ах, какие чёткие по окнам силуэты,
Ветви, но теперь, уж, без листвы,
Так, наверно, проще будет, пережить им, вьюги,
Кое-как добравшись, до весны…
Может быть, и мне, как тем деревьям,
Сбросить всё с души, донага,
Чтобы не пинали под откосы жизни,
Мою душу, вы, посредством сапога…
Ветер завывает под окошком,
Как щенок, почуявший беду:
«Не ходи, ты, ни к кому сегодня, в гости…»
«Хорошо… Уговорили… Не пойду…
Не пойду… Как есть, останусь дома,
Грусть ни с кем не стану я делить,
Вон, с сарая, что покрыт соломой,
Паутины вытянулась нить…
И в далекую уходит бесконечность,
Никого об этом не спросив,
По пути надежды моей свечку
Колыханьем лёгким, загасив…
Всё умолкло, в ожидании морозов,
Даже ветер непокорный, смолк в трубе,
Сколь не плачь, а до весны далЁко…
Стало быть, готовимся к зиме…»
Осень — осень!
Что за чудо,
Листья в вальсе все кружат!..
Но спешат куда-то люди,
Видя только листопад.
Порой мне кажется:
тихи
в наш громкий век
мои стихи.
Но были б громче —
вдвое, втрое —
перекричишь ли
грохот строек?
Пускай иным не угодишь,
во мне уверенность все та же:
кричать не надо.
Если даже
ты с целым миром говоришь.