Есть люди имена. Есть просто лица,
Глаза; - копейки, руки - кулаки.
Готовые за 200гр. влюбиться -
Есть рожи, носят гордо мудаки.
Есть люди тени… Люди - тараканы,
Одни молчат, другие лезут в рот.
Есть стукачи, что метят в партизаны,
Кто из ЧК, а кто заправский крот…
Бывают тёти - равные как дяди,
Бывают дяди краше этих тёть…
Подумаешь! какой мужчинка сзади,
А спереди - да кто ж тебя … ?!
Но, иногда, в толпе гримас и масок
Проскальзывает странный человек.
Ни именем лица, ни днём, ни часом -
Такой родной, как-будто знались век.
И, вот уже, - слова… и пыль дороги…
И клятвы кровь алеет на клинке.
Есть люди на земле - живые боги…
Есть друг… Один… И это о тебе…
YaBitieva
Copyright: Прокуренная Комната Души, 2017
Свидетельство о публикации 117 060 510 374
G20 и АНТИГЛОБАЛИСТЫ
(Послесловие)
И чем же теперь вы недовольны,
бунтуя, забыв этикет -
«достали» по миру разруха и войны,
в природе штормов «банкет»…
Европа в жестоком раздрае,
не по душе «коммуналка»,
мечта о Союзном рае
рассыпалась вдрызг…, а жалко…
Легко разрушали свой «код»,
с особой, неистовой страстью,
а жертва, всё тот же народ,
опять «околпаченный» властью…
Не хочется жить «под пулей» -
в Европу бегут мигранты,
расшевелили «улей»
и здесь не помогут «гранты»…
«Двадцатка»…, а что она может,
забыта давно «честь мундира»,
Америку совесть не гложет…,
дождёмся ль реального мира…
-------------
Маргарита Стернина (ritass)
Той, что печалится, сгорая,
и хочет дни твои продлить,
наполнив светом их до края -
ты очень нужен, чтобы жить.
А без тебя, ей всё не важно,
и незаметна красота.
Летит фонариком бумажным
невосполнимая мечта,
и каждый день оберегая,
чтоб ты успел и много смог…
Мы все уходим, мрак вдыхая,
но лишь когда наступит срок.
В след от копыта, залитый водой,
Смотрит, склонясь, одуванчик седой.
И на ребенка прикрикнула мать:
«Что ты такой непослушный опять!
Дома напьешься! Пристал как репей!
Грязную воду из лужи не пей.
Если попьешь хоть с ладони: беда -
Станешь… ну, может, козленком тогда".
Только ромашки молчали в тени.
И никому не сказали они,
Что, за туманом, в предутренний час
Здесь проскакал по дороге Пегас.
Две сладкие капли на стенке бокала повисли,
Подтаявший кубик на дне.
Мартини подкрасил слегка черно-белые мысли,
В ночной тишине,
Чуть-чуть липковатой, как вермут, хмельной, по странице
Ползет, расплываясь, строка.
И вдруг заметалась душа перепуганной птицей,
Летит в облака
И звездочкой жалкой под круглой румяной луною
Устало дрожит… Как же так?
Я больше не я? Воровато шуршит за стеною
Встревоженный мрак.
И кубик в бокале дотаял, слезой растекаясь.
Роятся немые слова,
Сплетаются в стих. Он родился! И я с ним рождаюсь.
Я снова жива!
И полночь мне, новой, объятья раскрыла мохнато,
И шорох тревожный затих.
А капля мартини грустинкой стекла горьковато
В задумчивый стих.
Copyright: Клавдия Семеновна, 2017
Свидетельство о публикации 117 061 209 226
Мы гуляли вдвоём. Щебетала весна.
Улыбался апрель бирюзово.
И взлетала душа мотыльком - влюблена
В каждый взгляд его, в каждое слово.
Сердце жадно ловило шагов его звук.
Не хотелось никак расставаться
И сходилось с ума от касания рук.
Так случается с каждым… в семнадцать.
«Хочешь сока?» Вдруг нож перочинный сверкнул.
И с размаху, в мгновение ока
В юный ствол белоснежный берёзке воткнул.
Хищно-ловко, умело-жестоко.
Я вскричала (да поздно): «Не надо, не тронь!
Ей же больно!» …Капелила рана.
Он подставил под сладкие слёзы ладонь.
Со смешком удивлённым. И - странно -
Блеск улыбчивых глаз вдруг смущать перестал,
И, сложив мотыльковые крылья,
Не рвалось больше сердце влюблённо в астрал,
И слова, и желанья застыли…
Сок стекал. А меж нами - молчанья стена.
Светлых капель волшебная сила.
Я туда приходила назавтра. Одна.
У берёзы прощенья просила.
Copyright: Клавдия Семеновна, 2017
Свидетельство о публикации 117 060 208 070
У каждого из нас своя дорога,
Ты не смотри с упреком на других,
И не проси с пристрастием у Бога
Всего того, что есть у них.
Мы все не верим в Бога,
Когда нам хорошо,
Когда беда не ждет нас у порога
И время бег не повергает в шок -
Мы все не верим в Бога.
Мы супер-атеисты,
Коль полон наш карман
И деньги раскрывают карты жизни,
Когда наш разум от удачи пьян -
Мы - супер-атеисты.
Мелькает имя Бога
С ухмылкой на устах
До первого военного побоя,
До бедствия, что в нас вселяет страх,
До тяжкой боли…
Но коль страдает близкий,
На сердце стылый мрак,
И запах смерти ползает под кожей -
Мы устремляем взгляды в облака
С надеждой, что Господь поможет.
Тот, кто от боли сам страдает -
другим её не причинит.
Чужую душу понимает,
ведь он-то знает, КАК болит…
Но есть и тот, кто за обиды
предпочитает болью мстить:
его страданья не забыты,
не может прошлое простить.
Ожесточеньем затаилась
ошибка много лет назад.
И будут отданы «на милость»,
кто перед ним не виноват.
А месть теперь как увлеченье.
Он выбирает инструмент:
насмешка, хитрость, ложь, презренье,
коварство… выгодный момент.
Он посильней спешит ударить,
за оскорбленье наказать
и «справедливостью» исправить,
клеймом, набив в душе печать.
И ненавидит всех, кто счастлив,
здоров, кто искренне любим.
Не верит, радости угасли.
Ведь он не понят был одним -
тем, для кого так жить хотелось,
но кто усилий не ценил…
И не прошло, не отболелось,
ведь чувства о судьбу разбил.
(февраль 2015, но так уже давно…)
Да, со мной тяжело, как с уродом усталого города -
Молчаливо-спокойным, без нужного блеска в глазах.
А ведь мы ещё молоды, возрастом мы ещё молоды…
Да и этот-то возраст бы многое вам рассказал.
Рассказал бы о сером, бесславном отпущенном времени
И о смене эпох, об идеях, не знающих стыд,
О расколе народа, чьё новое мировоззрение
Так наполнит карманы, что сделает сердце пустым…
Да, со мной тяжело, я и сам вижу взгляд этот в зеркале,
Но, любя в этой грусти, я тоже хочу дальше жить.
И молитва моя, сколько б наши сердца не коверкали,
И любовью к тебе, и надеждой ещё дорожит.
Так простите меня, как прощают в народе убогого,
Что живёт, пребывая в себе, как в неясном плену,
Чтоб и к вам после жизни земной в небе не были б строгими
И простили бы вас, как вы эту простили вину…
Уныние с Тоскою говорили…
Сковали душу, словно вечным льдом.
Воспоминания виной кормили,
а запивали с горечью вином.
И прошлое до боли бередили.
Любви осколки собирали вновь.
Из них судьбу витражную сложили:
в просвете памяти - узор из снов.
Печаль казалась тёплой, но вдыхалась,
как свежий и бодрящий воздух гор.
Необходимостью Тоска держалась
и находила повод и укор.
Со всех сторон сдавила, окружила,
в тисках у времени зажала смысл.
Забвением и вечностью казнила,
мечтами, что когда-то не сбылись.
Игру Тоски привычно оправдаешь,
и крутишь кадр за кадром наугад.
Себя всё чаще рьяно убеждаешь,
что дни и годы мчались невпопад.
Дорогу проскочил за поворотом -
без остановки дальше, по прямой.
Вот только ждал тебя там очень кто-то,
считая, что ты близкий и родной.
Вписались каждой строчкою под кожу
стихи и письма, изгоняя тьму.
Но ты не веришь… И сомненья гложут.
Себе твердишь: «Другие не поймут…».
Зелёную отраву пьёшь, смакуя, -
Тоска не прекращает подливать.
Безвольно и напрасно дни тасуя,
не успевая даже осознать.
А мысли ноют, как их ни печатай,
отчаянно срывая ярлыки.
Бесцельный и уставший соглядатай
совсем один у жизненной реки…
Освободись! Сорви с себя оковы,
отбрось Тоску безжалостно назад…
День каждый может стать для Жизни новым -
началом, без условий и преград.
Иначе - истощенье в цепкой грусти.
Всё зарастёт сплошным зелёным мхом…
Дышать не даст, минуту не отпустит,
оставит в доме стылом и пустом.
И в алкоголе грёзы не утопишь.
Лишь разогреешь для страданий месть,
которой сам себя в тупик заводишь.
Есть покаянье и прощенье есть…
Была и я цветком турецким,
И Нотр-Дамскою «житан»,
Плясуньей с профилем еврейским,
Без глупостей и без жеманств!
Эдит Пиаф с кульком каштанов,
Что рассыпается в руках…
Ах, Боже мой, как это странно:
Без дураков, но - в дураках!
Лететь неведомой кометой,
Увязнуть бабочкой в смоле…
И воплотиться снова где-то
На этой радужной Земле!
Пройдя всю цепь реинкарнаций,
Увидеть, всё же, повзрослев,
Как будет ослик спотыкаться
Под седоком на том Осле!
И что-то искреннее будет.
Я всех увижу, как родных:
Богов, что выдумали люди,
Кто сОздал нас и встретил Их…
Я, воплотившаяся в Таню,
Нарушив заповедь: молчать,
Открою, наконец-то, тайну
И влипну бабочкой в печать!
Сегодня день особенный такой-
Прощённое сегодня воскресенье!
Давай прощения попросим мы с тобой,
Ведь только так мы обретём спасенье!
Прости меня, за глупые слова,
Что часто, не обдумав, говорила,
Быть может в чём-то не была права,
Неправильно, наверное, любила…
Прости за то, что не смогла забыть,
За боль, за ревность, за печаль разлуки,
И я прощу-не мне тебя судить,
За то, что испытала эти муки!
Давай откроем мы друг другу дверь,
Не будем души мучать у порога,
Ведь жизнь дана нам для любви, поверь!
И лишь в прощении мы ближе к Богу!
Ну вот и всё! Нет смысла в ожиданьи,
Я запрещаю думать о тебе!
И всех моих надежд и оправданий
Ты не достоин, я врала себе!
Я образ твой лелеяла ночами,
В стихи вплетая километры слов,
Порою доходило до отчаянья,
Но я ждала судьбе наперекор!
И понимать отказывалась долго,
Что всё не так, не надо себе врать!
И не слепить разбитую в осколки
Любовь, и верность ниткой не связать!
Ты просто был одним из тех, кто предал,
Кто не хотел да и не мог любить,
Из тех, кто утешает своё ЭГО
Числом сердец, что довелось разбить!
Тебя манят неведомые дали,
И в покоренье новых рубежей
Ты не щадишь тех, что сердца отдали,
Кто штопал раны от твоих ножей!
Но хватит боли! Мне пора, довольно!
Я трон разрушу - ты с него падёшь.
Тогда поймёшь, что падать очень больно,
Как жаль, что поздно будет, но поймёшь!
Я жду весенний гром и дождь с грозой.
По коже он пускай моей хлестает
И по душе очищенной слезой
Пусть все мои печали забирает!
Усталость дней с грозою унесёт
И тёплым ветром мне вернёт надежду!
Подснежник первый снова расцветёт -
И я в любовь поверю, как и прежде!