ЛЮБОВЬ придёт и нас не спросит,
ЛЮБОВЬЮ головы нам сносит,
ОНА влечёт, как вечный зов,
Эта желанная ЛЮБОВЬ…
Да, в жизни так порой бывает -
Стрела Амура нас пронзает
И нет лекарства от ЛЮБВИ,
Пока мы вместе… Я и ТЫ…
(ЮрийВУ)
Иду тропинками крутыми
По яркой зелени полей, -
И милое твержу я имя,
И снова думаю о ней.
О ней, чье слово так лениво,
А очи странны и круглы -
Там затаен огонь порыва
Под равнодушием золы -
Она не ведает, как свято,
Благоговейно в ней я чту
Мое богатство и утрату -
Мою любовную мечту.
С какой глубокою тоскою
Я жду, да снидет к ней покой.
И будет вновь она такою -
Как прежде - доброй и прямой.
От любви, от крепкого ли чаю
Я заснуть сегодня не могу:
О тебе, желанная, мечтаю,
В глубине твой образ берегу.
Вспоминаю я твое дыханье -
Чистую и тонкую струю,
И мое нелепое признанье,
И улыбку горькую твою.
И откуда у тебя, откуда
Эта горечь, скорбь и глубина?
Доброты, долготерпенья чудо,
Мудрой жизнью ты умудрена.
Ты глядишь так скорбно и устало,
Так умно и просто говоришь,
И из скорби исчезает жало,
И на сердце ниспадает тишь.
«…нежностью лелеемое имя…»
Вновь ты, упавшая, в душе моей восстала,
Давно забытая, припомнилась ты вновь,
И, угасавшая, вдруг вспыхнула так ало
Моя неверная, но крепкая любовь.
И имя нежное, которое жестоко
Влачил я по моим безжалостным стихам,
Горит в душе моей, как зорь закатных око -
Звезда вечерняя - желтеющим полям.
Отныне полное святынею нетленной,
В мой недостойный стих не падает оно
И будет чтимо мной - без слов - неизреченно -
Неназываемо - но свято и полно.
У старой мельницы. Чуть плещущие шлюзы
И хоры звезд степных, огромных, как кулак.
Отбрызгал легкий дождь. И просыпались музы,
И мнился лай собак.
Земли распаханной короткий сон весенний,
Перила над струей седеющей воды,
И над прудом, как ряд идущих привидений,
Вишневые сады.
Живая тяжесть рук, сложенных мне на плечи,
И наше милое смешное vis-a-vis.
Кругом спокойствие. И никаких злоречий,
И никакой любви.
На старой мельнице как скоро все смололось,
Как изломалось все и оскудело вдруг!
И только изредка мне снится чей-то голос
И тяжесть нежных рук.
Наклоняясь над рекою, шелестит камыш протяжно,
В небе сером и осеннем раскричалось воронье,
И в душе моей склоненной так торжественно и важно,
Так печально прозвучало имя милое твое.
Где ж теперь звенит твой голос, где твой смех хрустально-тонкий,
Где, в какой забытой дали без возврата скрылась ты?
Пожелтела грустно осень, и камыш редеет звонкий,
И кружит в порыве ветер побуревшие листы.
Лето нависло всей тяжестью и сдавило
чувство полёта, мечту, даже - свободу воли,
ведь если летать не можешь - то это видно,
в глазах застывает раствор этиленгликоля.
Любовь внезапна, как смерть; в пределах города
влюблённые называют себя поэтами,
а я не поэт, и я - нестерпимо гордая,
я вышла из города, и жива поэтому.
Конечная остановка - ночной Кеттари,
туда нас доставил бы дивный волшебный поезд,
почти «Голубая Стрела» Джанни Родари,
мы открыли бы дружественный часовой пояс.
Мы ехали бы вдаль до сведения мозга,
в душной, будто полдень в Сахаре, купейной колбе,
мы могли получить бы за этот фильм «Оскар»,
насолив голливудскому голубому лобби.
Мы - закон отрицания отрицания,
мы не люди, а самые древние ящеры.
Любовь имеет право на созерцание
и может быть принудительно-ненавязчивой.
Забавно! - Ведь совсем еще
Недавно,
Я ее столь трепетно любил.
Толь она втоптала в грязь
Бесправно?
- То-ли сам любовь свою
Убил?!
У нее, неведомые планы,
Жизни предугаданный финал.
- Коль до дыр зачитаны романы.
Все как в них - Прекрасный принц
И Бал.
Опоздал, не став до сели принцем.
И в роду ни знати, ни вельмож.
Ни был ни Французом, ни Бельгийцем.
- Был самим собою - ну и что-ж?!
Мне не больно, просто не приятно.
Не понятно - ясно в тот же миг.
В сердце испарилась безвозвратно,
Та любовь которой не достиг…
Copyright: Максим Сергеевич Резниченко, 2010
Свидетельство о публикации 110 122 502 567
Давай друг другом дорожить,
Мы, как-то, разом отделились…
Сердец не слышен перестук,
Они, как будто, затаились…
Как перед бурей тишина,
Зловеще - тихая, звенящая…
А буря разметает всё вокруг,
Во гневе, смехом Дьявола, звучащая !
А нам то, нам, зачем с тобой,
Злых ураганов боль давящая,
Мы оба спрятали Любовь,
Хотя и знаем - настоящяя !
Такая, что не хочется менять,
На сотни, может, рядом проходящих,
В ней нас не будет никогда,
С друг другом искренних, горящих…
И к краю пропасти идя,
Разлуки, может быть навеки,
Протянем руки и теплом,
В сердцах застывших, наше Счастье встретим…
И будем… будем…вспоминать…
Во всём… везде Любовь искать,
Хорошее… плохое, уж, забыли…
О, как глупы, друг другом дорожить забыли…
Валентина
Ах, какое милое лицо,
И какие чудные локоны,
Так бы и смотрел на тебя,
Или находился рядом, около…
Самое ценное. что написано это посвящение не в 22−00, 31 декабря, а в 10−00, 1 января… А, впереди, целая жизнь!
Я тебя придумала в холодный зимний вечер
В ожиданьях писем и скорых поездов…
Я тебя придумала и летний знойный ветер
Мне принёс мечту мою из выдуманных снов…
Я тебя придумала, срисовала образы,
Красками раскрасила синие глаза,
Русыми кудряшками завивала волосы,
Слушала признания, что ты мне не сказал…
Я тебя придумала, так ждала и верила
Звёздам доверялась, плакала дождём…
Как давно знакомого, у калитки встретила,
Как же ты, единственный, разыскал мой дом?
Я попрощалась молча у его порога,
Цветущая. Я будто, как весна.
Растеряна была, смущенная немного,
С ним ночь в любви запретной провела.
Мне ночи страстной этой было мало,
Да разве я могу ее когда забыть?!
Душа рвалась, а сердце трепетало,
Я только ночью и могла его любить.
Чуть не ушла, не поднимая взгляда,
Счастливая, но не его жена.
Мне не хотелось уходить не глядя,
В его лицо, в тоскливые глаза.
Как я мечтаю о любви большой!
И не могу найти получше слова.
Хочу с ним рядом быть всегда родной,
И потерять боюсь его родного.
Была в словах и нежной, и любимой,
В его глазах почудилась тоска.
Он видеть не хотел меня ранимой,
И мужу возвращать не стал меня.
Не жалею, любимых не жаль.
Сука-жалость рожает убогих.
Сухо всхлипнет брюзжащий февраль
И скрижаль бросит крошкой под ноги.
И алмазом к горячим глазам
Поднесу и насупится зрячий
Синий купол открытый азам,
Приютивший причудливых кукол.
И увижу сквозь времени соль
Черный уголь запекшейся боли
И живой, алый парус Ассоль,
Что еще не доплыл до любови.
«Моя душа скорбит смертельно»,
Но я молчу. Молчу, любя.
Я не скажу, что безраздельно, -
Но подлинно люблю тебя.
И, замерзая беспощадно
В моем нетопленном углу,
Так часто, трепетно и жадно
Тянусь я к твоему теплу.
Давно познал я цену путам
«Безумства, лени и страстей»,
Я полонен твоим уютом
И домовитостью твоей.
Но ты не жди (мой стиль невзрачен)
Ни поз, ни расцвеченных фраз:
Давно растерян, весь растрачен
Мой риторический запас.
Не ругай меня не ругай,
Громко, зло и, увы, безжалостно,
Лучше, средь ледяной пурги
Пожалей. хоть на миг, пожалуйста…
На мгновение лишь, обними,
И, потом, все же не отпускай.
Без тебя, я как будто, в аду.
А руках твоих - земной рай!
Впрочем, если хочешь, ругай,
Для меня и сухарь твой - пряник!
Только прочь от себя не гони,
Не смогу я жить в статусе «странника.»