Люблю я кофе очень, очень,
Но не судьба, мне, так сказать,
Меня от кофе отлучили,
Чтоб по утрам… не огорчать…
«Я в подписку добавлю Вас,
А когда захочу — удалю,
Начихать мне, что Вам будет больно.
Я играю в „люблю — не люблю“
Я забуду, что Вы человек —
Просто, несколько слов в компьютере…»
Двадцать первый век на дворе,
Что-то где-то мы, все, перепутали.
Перестали, вдруг, горю сочувствовать,
Бьём наотмашь, как бы шутя,
А душа — ведь, она беззащитная,
Бессловесная, словно, дитя…
Ну, а чем же отвечу я
Проживу и без встречных санкций,
Не брала в подписку я Вас,
Потому, не пришлось опускаться…
До того, удалить, чтоб, в ответ.
Сохрани, мя, Господь от бед…
Лучше, всё ж, не иметь друзей,
В настроенье, что гонят, взашей…
Да, я очень порою, речистая,
Но не ставлю себе то в укор,
Ведь бывает и бранное чистое,
И не всякое слово — позор.
Я с тобою — дружу — не дружу,
Ни к чему — на себя обязательства,
Вроде есть ты, а вроде бы — нет,
Там, посмотрим, по обстоятельствам.
Что сказать мне тебе в ответ,
Я, конечно, мадам, речистая,
Но не стану души осквернять уголки,
Потому, как душа моя чистая…
И кого я впускаю туда,
Предлагаю у входа разуться,
Остальные проходят мимо,
Чай не дети — бессмысленно дуться.
Ну, а если случится, что ты,
Потеряешь моё доверие,
Что ж поделать — такое случается —
Навсегда я закрою двери.
Да, я очень порою, речистая,
В жизни всякое, бывает, что случается,
Ведь бывает и бранное чистое,
Потому, как Иначе — не получается.
В зачарованном мире, где всё может произойти,
Я живу в ожидании чуда, листая страницы,
А за окнами ветер рисует косые дожди,
И мелодия вальса в душе неустанно кружится.
Этой осенью я с нетерпением жду перемен,
Ничего не прошу, но сюрпризу приятному рада.
Драгоценный кленовый листок до земли долетев,
Ярко-желтым пятном ожидает меня, как награда.
Жду письма, жду звонка, жду какого-то знака извне,
Что изменит весь ход ежедневных, привычных событий,
Жду чего-то прекрасного в жизни, и даже во сне
Я стремлюсь разглядеть этот знак, от сознания скрытый.
Мудрость осени в сердце тихонько проникнет без слов,
Мне подарит покой и умение жить в настоящем,
Вместо чистого золота — в косы вплетёт серебро,
Я не буду грустить, наслаждаясь теплом уходящим.
Этой сказочной осенью счастье наполнит мой дом,
И пускай по ночам дождь вовсю барабанит по крыше,
Я живу с неизменной надеждой и верою в то,
Что за песней дождя непременно твой голос услышу.
русскому поэту, с любовью и уважением…
Который год, всё думаю, гадаю
Где с Вами повстречаться мы могли —
Как ни крути пластинку нашей памяти,
Двор, видимо, у нас, у всех, один —
У памятника Льву Иванычу Ошанину —
Какие песни мог, писать, средь бед…
Ведь, в каждом из дворов живёт девчонка,
Которой кто-то молча смотрит в след,
Косичка с бантиком, с оборочкой, юбчонка,
Но ничего милее в целом свете нет
Как без него мы нарисуем солнце,
Солдатам, о дорогах, как споём,
Про то, как из далёка Волга долго льётся,
Впадая в сердце, с нежностью, моё
Всё гениальное, обычно, слишком просто,
Достигнув поэтических вершин,
Он цену знал стихам, достав до пыли звездной
Собой не восторгался без причин,
Допустим, Лев, но все ж, Иванович, Ошанин,
Российский Рыбинский обыкновенный дворянин
Не смотри в календарь заранее
Не люблю перемены мест
Я живу и душу израненную
Я врачую всем, что окрест…
А вокруг красота эпическая,
Нелюбовь к перемене мест
В этом всём есть, что-то, языческое
Век смотрю и не надоест
А вокруг тишина нереальная
Да, куда ж здесь, менять места
Гладь у озера, словно, зеркальная
Отошла прочь сует суета…
Ну, а если, вдруг, станешь подумывать
О себе, с переменой мест,
Знай, что нет лучше края нашего,
Соловьёв, берёз и невест…
Ах если бы услышать,
Что думают прохожие
И юные, и старые.
Во всём с тобой, не схожие.
Мгновенье — и готов уже,
Он, твой роман, а стихах,
Пусть, он не про Онегина,
про совесть и про страх,
Про жизнь, что продолжается,
Про смерть, которой нет,
Про деньги, что кончаются,
И мясо для котлет
Достать из морозильника,
Забыла, как всегда,
Да, шут, бы с ним,
Да, если бы, то главная беда…
Кроссовки снова порваны,
Колготки, в хлам, опять,
А до зарплаты десять дней,
А там… а там, как знать…
Теперь, вот, джинсы коротки,
И куртки, рукава,
Ах, как же, жаль, что деньги, там,
Ну, скажем, не дрова…
Как кончились, не надо слов,
В ближайший лес иди,
И там, средь сосен и дубов,
Сколь надо, столь руби…
Становимся старше и старше,
Но помним по жизни вот это:
Сначала придётся съесть кашу,
А после уже и конфеты.
Но вот, черт возьми, незадача:
Как только съедается каша,
Казалась бы, вот же — удача!
Конфеты заслуженно наши.
Да только уже и не хочешь,
Предательски полон желудок.
И сладко и вкусно не очень.
Так рушится здравый рассудок.
Заметно по детским гримасам,
Внутри миллион возмущений.
А не преступление, часом,
Терять остроту ощущений?
Не зная, наступит ли завтра,
И сдаст ли свою эстафету,
Я вновь повторяю, как мантру.
Позволь себе сразу конфеты!
Законов глупых тьма на свете,
А ими край наш знаменит.
Покой лишь снится на рассвете,
Когда правительство всё спит.
вся беда лишь в том, что мы с тобой не созданы для счастья.
в этой жизни не будет седьмого неба от твоего участия.
нас не встретят друзья возле маленькой скромной церквушки,
и не будут нужны поздравленья, как и, в прочем, невесты подружки.
мы не будем до дрожи в пальцах провожать и встречать друг друга.
не поедем мы в отпуск в августе, чтоб увидеть прелести юга.
мы не станем до смеха спорить, какой фильм посмотреть перед сном.
не услышим речь наших детей на их школьном выпускном.
мы с тобой не купим собаку моей самой любимой породы.
не заметим однажды в старости, как промчались семейные годы.
не сорвемся в аптеку средь ночи, если кто-то из нас заболеет.
не увидим весной с тобою, как деревья в саду зеленеют.
мы не будем валяться в постели до двенадцати в воскресенье.
и не будем на зимы вперед мы на кухне готовить варенье.
нет, у тебя-то всё это будет — и деревья, и пёс, и с любимой рассвет.
вся беда только в том, что я тебя встретила, а ты меня — нет.
…а потом появляешься ты, и летят к чертям постулаты мои, хронология и режимы. И такое чувство, что Господь создавал тебя по частям из того, что особенно мной ценимо.
Неделимо прошлое на ноли, жизнь давно перешла в галоп и куда-то тащит. У меня круглосуточно по тебе болит неслучившееся настоящее.
Научившись падать и вновь вставать, мы не ждём спасения ниоткуда, но сам факт твоего внезапного бытия для меня равносилен свидетельству чуда.
Я не то что теперь смотрю под другим углом, — человека трудно переиначить: каждый якорь, оставленный за бортом, парусам усложняет в разы задачу.
Но какая разница, если ты различаешь мои оттенки и знаешь жесты?
Когда счастье приходит из пустоты, все пустоты ему уступают святое место.
Честно признаться — я так за тебя боюсь. Знаешь, пишу — и немного дрожит рука. Это привязанность глупая — боль и грусть, вечное «жду сообщения и звонка». А у тебя — неприятностей легион, снегом на голову рухнули — все за раз. Если б умела — я их прогнала бы вон, только умений — ни капельки, кроме фраз вроде «всё будет в порядке», «прошу, держись», кроме касания лёгкого до плеча. Я бы спасла тебя, только такая жизнь — просто не знаю, что делать, с чего начать.
Я для тебя бы зажгла в темноте свечу, но, как ни горестно, нет у меня свечи. Больше всего я её отыскать хочу, только в ответ на вопросы любой молчит. Так и не знаю — ну как мне её найти? Разве я правда ничем не могу помочь? Я не хочу, чтоб ты сбился, мой друг, с пути, если уходишь понурый в глухую ночь… Хочется выдохнуть, крикнуть: «Не уезжай!», только я помню — нет права тебя держать. Раз лишь с тобой в декабре наступает май, жду исцеления — я же умею ждать.
А за окошком сменяется снег дождём, это исправить бы тоже — да вот никак. Ты, поселившийся в сердце сейчас моём и заставляющий вывесить белый флаг, вечной улыбкой так просто пробил броню, что на попятный нет смысла уже идти. Честно признаюсь, я очень тебя ценю — как же ты вовремя встретился на пути! Ты стёр из жизни всё серое, дал огня — яркие краски на небо моё плеснул. Это забавно — подобным легко пленять… Если приснишься — навечно хочу уснуть. Если напишешь — прочту миллионы раз, каждую фразу запомню как «Отче наш». Пусть мне Господь никогда тебя не отдаст, помню: ты есть. Не иллюзия, не мираж…
Если случится какая-нибудь беда, очень прошу — не умалчивай ни о чём. Ты же мне друг… Я друзьям помогу всегда, так что давай, обопрись на моё плечо. Если всё рушится, если достигнут край, просто держись — ты же сильный, сильней других. Просто держись — не сдавайся, не умирай!
Хочется крикнуть, но голос ужасно тих…
Куда-то спешат господа и дамы,
А мы, под мерцание тусклых ламп,
С тобой расстаемся — такая драма!
И делим имущество пополам:
Себе забирай холодок измены
И это колечко [тебе нужней] -
Оставишь для… Кати? Марины? Лены?
Вот девичья память, да черт бы с ней.
Носки, полотенца, остатки веры
[Любовь-то скончалась, а вера — вот],
Возьми недомолвки и те фужеры,
Что мы покупали на Рождество.
Бери свитера, труселя, интриги,
Щемящее чувство своей вины…
А мне остаются конфеты, книги
И пять понедельников
До весны.
Кто знает и не знает, осторожненько,
Ведь, он работать в праздники, привык,
Поздравлю его с днем железного дорожника,
Того, который, просто, проводник…
Войду в купе, скажу: «Привет, хозяева…
Меня, примите, с миром на постой,
Покуда, не доеду до Всеславино…
Там? Глушь… Цивилизованный отстой…
Дотуда суток трое, чуть поболее,
Я, вам, ещё порядком надоем,
За это время вы меня изучите,
Как просыпаюсь, что я пью и ем…
Я пассажир докучливый и въедливый
Не с ворохом, так, с коробом проблем,
От чая, что с лимоном, до Израиля…
Сгодится он, коль нету больше тем
Чтоб поддержать вагонное общение,
И время, как бы, с пользой скоротать,
Какое же, в купе, быть может, приключение,
Спать, есть, читать, и снова… снова, спать…»
А дни бегут, и вот уж и Всеславино,
Пути нам застилает горизонт,
Поверьте люди, всё, что в жизни — правильно,
И у дороги, тоже, свой резон…
И я схожу, прощаясь с вами трепетно,
Дай, Бог, удачи вам в работе, на пути,
Чтоб трудности по рейсу вас не встретили,
Всем счастье, и удачу, довезти!
Да чтоб не быть любви гололедицей,
нужно меру знать не шарахаться),
и за мерой её смотрит сверху он,
да и ты в глаза ты смотри ему).