Я умираю в тихом местном океане
Мне не больно, я лишь чувствую холод
Ключи тянут на дно, лёжа в кармане
Мне лишь 20, я так ещё молод
Виню в своей смерти только себя
Ведь я сам сел пьяный за руль
Видимо такова моя уж судьба
Утонул мой жёлтый жигуль
Плыву по течению, ведь сил уже нет
Ускоряют меня только попутные волны
Тону я под самый красивый рассвет
Со смертью бороться ведь нет уже толка
Своим ошибкам я обязан тем, что у меня есть опыт, своим врагам — у меня друзья, своей неизбежной смерти — у меня есть осмысленная жизнь.
Дать жизнь…
Твоим мыслям, идеям твоим
Ведь иногда я бываю иначе — другим.
Непросто когда в твоей голове я,
Но тогда ты сказала… и прогнала.
Порой вспоминаю, а верить не хочется,
Ведь люди умирают и от одиночества.
Мне повторять всё будут однажды,
Тогда все хорошее скажут дважды !
Все герои из моего фильма
Придут, отдодут почести,
И поставят камень могильный !
Iwan Grauberg
А я умру, как птица, на лету,
Когда стрелок небесный пустит стрелы.
Как ластиком сотрёт мою мечту:
Ему не жаль, что песню не допела.
Нам всем, увы, воскреснуть не дано.
Хоть верь, хоть- нет, я точно это знаю.
Что при рожденье нашем полотно
судьбы
Не ткут, а грубо распускают.
И мы летим, стремимся к небесам.
Мечтаем, ждём и гибнем — жизнь не вечна.
Ведь наши дни принадлежат не нам…
Года на крыльях мчатся быстротечно.
И вот когда останется лишь нить…
Я поднимусь повыше в час рассвета
И буду петь!
Не плакать, не просить.
Я не оставлю песню недопетой!
Если даже очень захотеть,
Во «вчера» никак не задержаться.
Жаль, что на «сегодня» этот день
Обменять не каждому удастся.
Я проснулась! Это — благодать!
Мне бы день прожить и «завтра» встретить…
Разреши, Судьба, мне скоротать
Лет пятнадцать в этой круговерти.
Одни историю творят,
другие же стирают,
не важно, ведь финал один,
все просто умирают…
от заворожённых волн изумрудных твоих долин
до неприступных подножий белёсых гор
рыжеволосые ведьмы нагнали дым
и с царственным шёпотом шествуют из него
Макбетом безумным вновь вижу их наяву:
бирнамский лес идёт на замок — бессмертных нет
какое счастье пасть на твою траву
держа волыночный стон нескончаемый в голове
врастать без усилий в мясистую топь побед
багряным атласом устланы вкруг поля
кого я любил, что имел, это всё — тебе,
Шотландия. единственная моя
Жизнь — это будущее минус прошлое.
Если вы умираете от головной боли — намажьте виски ароматическими маслами. Теперь вы как-будто умираете в сосновом лесу.
Смерть — козырной туз. Не отбиться.
Если захлебнуться, то радостью.
У каждого из нас есть враги. Даже у людей, никогда никому ни малейшего зла не причинивших — и у тех, пожалуй, даже больше, чем у других, поскольку мелочные и завистливые люди таких не любят. Мы можем бороться с врагами, игнорировать их, пытаться с ними примириться, можем даже сдаться им.
Но есть у всех людей один общий враг, жестокий и абсолютно беспощадный. С ним нельзя договориться, от него невозможно откупиться, и даже сдаться ему — не выход. Потому, что этот враг — смерть.
Почему люди боятся врачей? Вовсе не потому, что с ними связаны болезненные процедуры. В конце концов, благодаря врачам мы избавляемся от болезней. Врачи должны быть в нашем понимании ангелами, откуда же этот страх?
Почему люди боятся больниц? Вовсе не потому, что больницы ассоциируются у нас с недомоганиями. В конце концов, именно в больнице мы выздоравливаем, и больница должна символизировать собой избавление от болезни. Но больницы — одно из найболее распространенных мест ночных кошмаров.
Почему люди боятся кладбищ? Вовсе не потому, что всерьез верят в басни про оживших мертвецов. Даже ребенок понимает, что покойники не встают.
Просто все это — тени ее, той, что, рано или поздно, придет за всеми нами.
Как бы мы не представляли себе свой жизненный путь, мы, люди, все без исключения идем одной и той же дорогой — от родильных покоев до погоста. Мы знаем, что каждый из нас заселит храмину из семи досок, или будет ссыпан в урну в виде праха. В любом случае, эта жизнь прекратится.
Нет, и не может быть никакого способа избежать этой неприятности. Смерть забирает молодых и старых, сильных и слабых, богатых и бедных, святых и грешников. От нее нет лекарства, от нее не защитит ни здоровый образ жизни, ни занятия спортом, ни осторожность поведения. Есть легенда про мудреца, который, стараясь избежать кары Зевса, спрятался в пустыне, и был убит черепахой, которую уронил орел. Мы не можем ни убежать, ни улететь, ни уехать от нее, мы не можем от нее спрятаться — она найдет и настигнет нас где угодно в любой день и в любой час.
`
Жизнь быстротечна, как звонкая речка.
Годы промчались, как буйные воды.
Всех обгонял по своей и по «встречке».
Вот и шлагбаум. Домчал, доброхоты.
Тут и стоянка. Привал. Скособочен
сторож хромает, Харон, не иначе.
Выдал квитанцию и, между прочим,
лыбясь приветливо не дал мне сдачи.
Мелочь? Зачем мне полтинник с алтыном?
Разве что нищим раздал бы на входе
в мир, где покажется всё мне пустынным,
серым и скучным. Как мох на болоте.
Флора и фауна — всё необычно.
Птицы эдемские — грифы да выпи.
Целую вечность галдеть будут зычно.
А! Всё давно решено… надо выпить.
Эпитафия
Усопший столь неудачно сочетался браком, что выносили его вперед не ногами, а рогами.
В аду всё просто. Тут на убийство молятся, а убийцам поклоняются. Однако подобная диалектика до сих пор пугает хомо сапиенс.