Только не любив,
Можно отпустить
Только видя смерть,
Научиться жить
Легче не иметь
Сразу всё отдать
Чтобы не терять
Никогда
Холодно… Здесь очень холодно и страшно… Страшно от того, что больше никогда не смогу прикоснуться к тебе. Я знаю, ты помнишь мой последний выдох. Помнишь мой уходящий взгляд… Ты не терзай себя, пожалуйста. Мне не легко видеть, как ты винишь во всем себя. Никто не виноват, слышишь? Слышишь?Никто…Ну почему же ты меня не слышишь… Почему ты снова и снова берешь мое застывшее и холодное фото и говоришь со мной часами? Выходишь на балкон, куришь и смотришь в небо. Наверное, ты чувствуешь мое присутствие… Когда я подхожу ближе, ты замираешь и вздрагиваешь, но не слышишь меня. жаль…я так много не успела сказать тебе… Я скучаю по твоим поцелуям, по твоей улыбке… ты теперь никогда не улыбаешься. С друзьями ты привык делать вид, что у тебя все в норме. Только подушка твоя по ночам знает, как ты навзрыд плачешь. Ну зачем же так, милый? Меня ведь уже никогда не вернешь. Ну почему это случилось со мной? За какие грехи? Я не могу узнать этого потому, что ты не отпускаешь меня… Отпусти…Любовь я нашу заберу с собой, мне так будет здесь теплее…
Как же странно, послушайте, люди,
Умирать в восемнадцать лет.
Как же страшно, вы слышите, люди,
Знать, что ты не увидишь свет.
Это только ведь жизни начало,
Надо жить, и любить, и петь.
Восемнадцать- ведь это так мало,
А в затылок уж дышит смерть.
Может это не так уж страшно,
Обрести навсегда покой…
Я живая ещё, вам ясно!
Я поспорю ешё с судьбой!
Не хочу я терять это небо,
Ледяную безмолвную высь.
Не забудь мою душу поэта,
Тихо Богу о ней помолись.
Ты согрей моё сердце жаром
Неземной и великой любви.
Не нужны мне тогда и даром
С алым парусом корабли.
Легче находятся такие люди, которые добровольно идут на смерть, чем такие, которые терпеливо переносят боль.
Хочется бежать.
Бежать так
далеко, как
только могут
позволить дали
горизонта.
Бежать так
быстро, чтобы
чувствовать каждую мышцу своих
ног. Бежать быстрее, скорее, изо
всех сил, жадно хватая воздух
уставшими легкими. Бежать,
ощущая всю прелесть и боль,
любовь и ненависть, радость и уныние жизни. Хочется упасть. Да,
упасть там - в конце пути на что-то
очень твердое и острое, чтобы
больше никогда ничего не чувствовать. Чтобы сердце больше
не стучалось, изнемогая от боли и страха. Чтобы все, что было когда-
то - ушло. Чтобы не вдыхать
больше воздух, который кажется
таким раскаленным, что обжигает
все внутренности. Чтобы просто
перестать быть, отправившись в интереснейшее путешествие под
названием «смерть», возобновив
поиск… или наоборот… чтобы
вернуть себя к жизни, пройдя
через адские мучения и выйдя из этого живым и понимающим
самого себя, обретя покой…
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
- Свободен! Свободен! Он ждет тебя!
Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.
- Мне туда, за ним? - спросил беспокойно мастер, тронув поводья.
- Нет, - ответил Воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
- Так, значит, туда? - спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.
Бояться надо не смерти, а пустой жизни - смерть все равно придет не заметно…
Посвящается моей маме
В самый первый четверг сентября
Я уйду незаметно… По-английски:
Без прощаний, прощений и просьб,
Чтоб не очень пугать ни далёких, ни близких,
Не мешать, словно в горле застрявшая кость
Впрочем, что за беда?
Я уйду потихоньку от забот и страстей,
От вещей и людей, от врагов и друзей,
От ненужных людей и от нужных людей,
Ни о чем не моля, никого не кляня
В этот первый четверг сентября…
Но меня без меня проводить вы придёте.
Мне ль не знать мужиков,
Мне ль не быть судиёй…
Может, даже всплакнёте, Может, песню споёте…
Посмеётесь,
Конечно, напьётесь,
И, конечно, уйдёте домой…
Только, братья мои, это вам не Феллини:
здесь и правда- в заправду;
Не спешите свои вслед за мной поднимать якоря…
Я уже далеко.
Я сыграла свою половину.
Я вас всех буду ждать.
Каждый первый четверг сентября…
(!) Там, за жизненной чертой, уже столько своих, что бояться смерти просто глупо…
Они встретились так же, как встречаются множество людей в мире. Судьба их свела однажды, они пришли сдавать на права в одну автошколу. Они даже заметили друг друга не сразу, как это и бывает. А общаться начали так и вообще только к концу занятий… Лишь один случай заставил их судьбы соединиться…
Они сидели в машине. Она за рулём, а он сзади. Инструктор вышел. Они попали в пробку из-за крупной аварии, в которой погибла девушка и преподаватаель из автошколы, в которой учились и они.
Их машина стояла ближе всех к месту аварии. На земле, рядом с покарёженной грудой метала лежала девушка… Её возраст можно было определить разве что по остаткам одежды… Короткая юбка и вызывающе розовая кофточка… Наверное ей было не больше 19… Её лицо было изуродовано. Широко открытые голубые глаза смотрели в небо…
Она сидела крепко держась за руль и смотрела в лицо девушки.
- О чём люди думают, когда умирают? - нарушила она тишину в салоне автомобиля. Он посмотрел на неё и пожал плечами. Но именно с этих её слов что-то изменилось. С этой фразы началась их любовь. Он никогда не мог понять почему именно эта фраза так затронула его сердце. Но это случилось. И с тех пор они были неразлучны.
Они были вместе уже не один год. Они знали друг друга лучше всех, они понимали друг друга с полуслова… Они готовились к свадьбе… Но жизнь - жестокая вещь. Этой свадьбе не суждено было случиться…
Они встали рано. Она по привычке разбудила его поцелуем, улыбнулась и пошла на кухню. Он ещё был в кровати, когда спустя минут 15 она вошла в комнату и остановившись около двери тихо сказала:
- Я люблю тебя больше жизни… - и вышла.
Он остался немного удивлённым, но ничего не спросил. Был выходной, они собирались в гости и долго спорили кто будет за рулём. Конечно же, в итоге, ему пришлось уступить ей. Она уверенно села за руль, посмотрела на ремень безопасности, но не тронула его. Она редко пристёгивалась, но почему-то именно сегодня Он упрекнул её в этом. Она усмехнулась:
- Ну разве со мной может что-то произойти?
Это утро ничем не отличалось от тысячи других таких же. Он что-то рассказывает, она смеётся, при этом успевая следить за дорогой. Она была замечательным водителем. Никто из её окружения так не чувствовал дорогу и машину… И никто до сих пор не может понять, почему же она тогда не заметила гружённый камаз… Всё произошло за считанные секунды… Камаз въехал в их автомобиль слева, как раз в водителя, в неё… Он остался жив, он вытащил её из машины… Она лежала у него на руках и умирала… Её глаза были устремлены в небо. Её челюсть была разбита, она ничего не могла говорить, но глаза… Он навсегда запомнил этот взгляд. Она будто что-то хотела сказать ему… Но он не понимал что… И тут в его памяти всплыла та самая фраза, которую она сказала много лет назад, та фраза с которой начались эти отношения… «О чём люди думают, когда умирают?»…
О чём она думала сейчас? Она знала, что умирает? Понимала это? Она знала, что больше никогда не проснётся утром, не поцелует его, не уткнётся носом в его плечо… Она больше не сварит ему кофе… Не скажет «Я люблю тебя»… Об этом она думала? Или нет…
Её глаза помутнели… Её губы казалось шевелились и пытались что-то сказать… Он плакал… И всё повторял: «Не умирай… Слышишь… Не бросай меня… Они уже сейчас приедут. Держись, пожалуйста, держись… Господи…» Но Она не смогла… Её глаза закрылись… Её дыхание остановилось… И мир рухнул…
Он так и не мог найти ответа на тот вопрос, который задала ему молодая 19-летняя девчушка, много лет назад… Почему она тогда спросила это? Чувствовала ли она, что когда-нибудь узнает ответ на свой вопрос?
И лишь однажды, спустя много лет после Её гибели, Ему приснился сон… Он снова увидел тот день, ту аварию… Он увидел себя, который держал на руках умирающую любовь и плакал… Но он видел это будто со стороны… Он снова видел её, её взгляд… но в отличие от того дня, он вдруг ясно услышал, как она говорила ему еле шевеля губами: «Я люблю тебя… Когда люди умирают, они думают о любимых…»
Уходят люди, уезжают, исчезают…
Стирает время в памяти черты…
Как будто в старых книгах угасают
Гербарием засохшие цветы…
Мы провожаем лица до перрона,
Сажаем в поезда без номеров…
И в огоньках последнего вагона
Тускнеют образы затерянных миров…
Уходят люди… оставляя в окнах небо,
В стаканах кем-то недопитый чай…,
Уходят, недосказано… нелепо,
Кто в ад подземный, кто в небесный рай…
Уносят радость… оставляя горе,
Уносят горе в неизведанную даль…
Уходят с грузом долга в договоре,
Оставив в сердце слезы и печаль…
Уходят люди не сказав «до завтра»,
Для многих завтра стало как «вчера»…
Как кинолента, как обрывок кадра…
И эхом долгим тянется «Ура-А-А!»
И будет день, и снова солнце будет,
Жизнь не меняется, меняет время нас…
И только время знает и рассудит,
С кем очередь прощаться в этот час…
Все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределенное время.
«Последний день приговоренного»
Недавно беседовал с одним попом, так он мне сказал такую, на мой взгляд, глупость:
Если Бог у кого-то рано забирает жизнь, то это значит, что Всевышний не стал вас томить ожиданием царствия Божия на этой земле, он счёл возможным забрать вас в свою обитель, поскольку на его взгляд вы достойны принять от его рук такой подарок.
Немного странно, по-моему.
Человеком правят два царя и у каждого свой трон.
Один царь - это цветущая и ликующая процветанием жизнь, на другом же троне - царь умирания, смерти и загнивания.
Вопрос лишь в том, какому из этих царей несёт свою голову человек на заклание.
Она стояла на платформе вокзала и ждала его поезд. Он должен был приехать. Она ждала уже час. Была зима и она жутко замёрзла. Она приехала на час раньше до прибытия поезда, потому что очень боялась опоздать. Она ждала его возвращения уже целых два года. И вот наконец он возвращается. Сердце вырывалось из груди, она сильно волновалась. В армию он уходил совсем мальчишкой, какой он интересно стал. Говорят, война ломает людей. Но он сильный, он справится с ней. Она верила что с ним всё хорошо. Главное что он вернулся. Наконец то вернулся. Теперь всё будет хорошо.
Выходя из вагона он шарил глазами по платформе. Большая спортивная сумка за всё цеплялась и её приходилось вечно поправлять, но это было не важно. Сейчас он увидит её, снова увидит, прошло столько времени. Он помнил её лицо только по тем фотографиям, которые она присыла ему в армию. Большинство фоток он потерял на войне. Но одну он всегда таскал с собой в кармане формы. Он верил что она оберегает его. Кровавыми руками он часто доставал эту самую фотографию. И в промежутках между боями он смотрел на неё, это единственное что удерживало его от самоубийства или какой нибуть глупости. Он должен был вернуться к ней. Она ждала его. И он сдержал слово. Его демобилизовали раньше срока, на то были свои причины. Месяц проведённый в плену, что-то всё-таки, значит для командования. Его отпустили домой. Он не знал как она теперь выглядит. Может быть она сильно изменилась, а может осталась всё такой же хулиганистой девчонкой которая подшучивала над ним в детстве.
- Привет! Ты наконец вернулся! - он обернулся и она бросилась ему на шею. Она целовала его и боялась отпустить. Она слишком долго его ждала, что бы опять потерять. Его сумка валялась рядом, фиг с ней, она больше не нужна, даже если выкинуть её, всё что в ней есть можно переложит в карманы. Он сам не знал зачем взял такую большую. Он снова чувствовал запах её волос и видел её глаза. Остальное не важно. Он дома.
- Идём скорей, а то ты замёрзнешь! - она тащила его за руку в здание вокзала. На нём была лёгкая камуфляжная, армейская куртка, такого же цвета штаны и высокие ботинки. На руках были перчатки.
- Зачем тебе перчатки? Ты бы лучше там шапку выпросил. - она трепала его стриженную голову, - смотри какой ты лысый! Ну, ничего, скоро ты обрастёшь. Я не дам тебе стричься. Помнишь какой ты был в школе… Она говорила не переставая. Он вспоминал школьные годы и улыбался. Всё было так тихо и мирно.
Тогда он судил о человеческой жизни по фильмам в кинотеатрах. Это было так давно… Прошла целая вечность.
Они медленно шли к метро. Она держала его под руку и не отпускала ни на секунду. Он чувствовал как она боялась замолчать. Как только она замолкала, сразу повисала тишина. А он молчал. И она снова говорила и говорила.
- Ты знаешь, у меня осталось ещё очень много конвертов и тетрадок для писем тебе. Я их все выкину! Они больше не нужны.- почта там работает плохо, но по датам писем он видел что она писала по два, а то и по три письма в день. Это грело душу, там письма особенно ценятся. - Хорошо что ты вернулся раньше. Кстати, а почему? В своих письмах ты не писал почему тебя отпускают раньше. Хотя я спрашивала тебя.
- Да так… Я потом как нибуть расскажу, сейчас не то настроение.
- Хорошо. Ой! Смотри, розы! - она обожает розы. Ещё в школе когда он об этом узнал, он дарил ей одну, клянчил деньги у мамы и дарил, редко, но ей было приятно. На что её папа очень ругался. Школьница приходила домой с розой, это не правильно. Папа часто допрашивал её, кто ей дарит цветы, но она не говорила. Он совсем не знал её отца. Только редко видел на улице, когда тот шёл или возвращался с работы.
- Постой тут, я быстро! - он оставил её на тротуаре, а сам вбежал в цветочный магазин. Она видела его через стеклянный фасад магазина, он стоял перед продавщицей и показывал какие розы он хочет в букет. Её руки сжались у груди, может быть это и есть счастье? Он вернулся. Он жив. Он здоров. Он не покалечен. И сейчас он покупает ей цветы. Её любимые цветы. Пурпурные розы.
Она смотрела на него и готова была прыгать от счастья. И даже крики ужаса где-то в стороне не отвлекли её внимание от него. Резкий визг тормозов заставил её повернуть голову в сторону. Она не успела даже пошевелится… …До неё было всего два шага. Он видел её тело лежащее на асфальте в неестественной позе. Он много раз видел такие тела. Там, на войне. Он даже не обращал внимание на них, там на войне. Он таскал их много раз за руки и за ноги, там на войне. Но всё это было, ТАМ! Как же так? Тут нет войны. Может всё это кажется. Может он всё ещё лежит в госпитале после тяжёлого ранения и у него бред. Проснуться! Срочно проснутся! Но видение не уходило. Она лежала на животе. Вокруг головы растекалось бурое пятно крови. Опять кровь. Опять смерть!
- Нет! Только не она! - он упал перед ней на колени и перевернул тело. Носом и ртом шла кровь. Он попытался взять её на руки, но её голова опрокинулась назад через его руку, шея была сломана. Он осторожно взял её голову и положил себе на плечо. Она была мертва.
Он смотрел в небо, оно такое же как там. Там где он совсем недавно был. И так же он держал своих мёртвых бойцов. И так же текли слёзы. Но там было понятно почему люди умирали, но тут! Она ждала его два года. Ну неужели только для того что бы его встретить и умереть… На войне кажется что здесь, на гражданке люди не умирают. Что здесь всё хорошо. Хочется, скорей вернутся. Вернутся, но не так… Он был весь в крови, это её кровь, её жизнь, и сейчас она покидает её. Её глаза закрыты и она больше не когда их не откроет.
Она больше не когда не засмеётся и не скажет что он Бука. Она больше не увидит любимые розы… Если бы он не вернулся, этого бы не было. Мысли разрывали его, хотелось орать во всё горло. Если бы он не вернулся! Ведь если бы не он, она бы не приехала в этот день на вокзал и не стояла бы в этом проклятом месте именно в тот момент. Если бы он не вернулся, она была бы жива. Он хотел всё исправить. Вернуть время и специально, там, напороться на пулю. Наброситься в плену на зверя и пусть бы его прирезали. Или просто приподнять голову, когда их обстреливали, это так просто. И она была бы жива… Он гладил её по голове и плакал. А ведь он так долго ждал что бы встретиться с ней, ради неё он жил. Он не чувствовал холода. Пронзающий ветер продувал насквозь его лёгкую куртку. Она была чёрного цвета и джинсы чёрные и ботинки. Он не хотел специально одевать всё чёрное, но так получилось. Его было прекрасно видно на свежем снегу. Он теребил в руках вязанною шапку, которую купил только сегодня утром. Он смотрел на похороны из далека. Смотреть на любимою в гробу было самым большим наказанием на свете.
Он ждал когда родные простятся с ней. Им нельзя мешать. Да и он, совсем не вписывался в процессию, состоящую из многочисленных бабушек, тётушек и двоюродных сестёр. Из всех присутствующих на похоронах, он знал только её отца и то, знаком с ним он не был. Позже он простится с ней наедине. Он скажет ей всё что не успел сказать. Он расскажет, как вера в её любовь давала ему силы сделать последний рывок, что бы выжить. Что бы ещё раз взглянуть в её глаза. Он расскажет как по много раз перечитывал её письма что бы не озвереть, сидя в разрушенном городе под пулями. Как он всматривался в её фото, что бы хоть как-то, унять боль от очередного ранения.
А пока, он ждал. Ждал последней встречи с ней. Что бы проститься на всегда.
Родственники стали расходится, фигуры отделялись от общей толпы, по две или по три. Все расходились не вместе. Мимо проходила очередная пожилая пара. - Она была так молода. Вся жизнь впереди. Бедный ребёнок. - старушка вытирала слёзы.
- Так распорядился бог. Ничего не поделаешь. - дед пытался её успокоить, но надо было успокаивать его. Слёзы он уже не вытирал, без толку.
Могилу давно закопали, но её отец всё стоял. Он смотрел на чёрную могильную плиту и смотрел на фотографию своей дочери, на ней она весело улыбалась. За спиной послышались шаги. Кто-то подошёл и встал рядом.
- Я тебя знаю. Ты тот самый, которого она ждала и любила. - сказал отец не отводя глаз от плиты. - Она слишком сильно тебя любила.
Парень молчал. У него не было слов для него, он не знал что ответить. - Я оставлю тебя с ней наедине. Тебя она ждала и хотела видеть больше всех остальных. - Отец развернулся и пошёл к выходу с кладбища. - Вечером я тебя жду у нас дома. Нам есть о чём поговорить… ты мне теперь как сын. И не смей себя винить в её смерти! Ты не виноват.
Несколько часов он стоял и смотрел на могильную плиту. Она казалась ему большим крестом на его жизни. Она перекрыла дорогу дальше. Закрыла проход ко всем мечтам которые у него были. Главных целей больше нет.
Начало темнеть. Он сам не заметил как встал на колени и стал говорить с ней, ему казалось что и она с ним разговаривает. Он что-то рассказывал ей, захлёбывался в слезах и путал слова, а она отвечала ему. Слёзы замерзали у него на щеках. Ног он уже не чувствовал. Руки в перчатках крепко держали вязанною шапку. Пальцы без ногтей от холода, ныли тягучей болью. Когда ему вырыли ногти в плену, было не так больно как сейчас. При встрече говорила она, а теперь не замолкал он. Он боялся что как только он замолчит, она сразу же исчезнет, на всегда. И он говорил, говорил и говорил. Он рассказывал ей всё подряд. Стало совсем темно…
Медсестра Аня была совсем молодой. Её не так давно посадили на скорую помощь, ей нравилось помогать людям, попавшим в беду. Но тут было не кому помогать. Она не стала подходить к свежей могиле, у которой на коленях сидел трупп молодого парня. Она смотрела на него и на фото на могильной плите. Аня не видела лица парня.
- Как же он её любил. - пробормотал уже пьяный сторож. И пошёл к могиле. Врач осматривал тело.
- Зови мужиков и тащите носилки, он к земле примёрз. - Сторож побежал к машине скорой помощи.
Аня вытирала слёзы платком. Тушь размазалась вокруг глаз. - Теперь они вместе… теперь они будут счастливы… я это точно знаю! По-другому не может быть!