Ты есть, я знаю. В этом и беда,
Болезненная правда антитезы:
Ты есть - я (только) знаю, что всегда
Останусь, в лучшем случае, протезом
Несбывшегося счастья твоего.
С возвышенной мечтой твоей родство
Мое четвероюродно, понятно,
Юродство ж, как бы ни было занятно,
Не добавляет к вере ничего.
Жизнь вопиет о смерти всякий раз,
Когда мы возвращаемся к привычной
Реальности из мира снов, где нас
Любили те, кому мы безразличны
Или, по крайней мере, не нужны.
О, как я обожаю эти сны!
В них так заметен привкус опиатов,
А герИрин попробовав когда-то,
Вы навсегда останетесь больны.
В лечении пристрастия к тебе
Наркологи мои не преуспели.
Я благодарен Богу и судьбе
За их нерасторопность в этом деле
И вовсе не желаю быть здоров.
Спасибо всем. Не нужно докторов.
Мы все умрем, но для стихов полезней,
Чтоб я скончался от такой болезни,
Где измеряют тяжесть суммой строф.
Не учит многознание уму,
Рек Гераклит. Старик был прав, конечно.
Мои писанья надобны ль кому?
Пожалуй, нет. Жизнь зла и скоротечна,
В ней не хватает места для поэм.
И все же я пишу тебе. Зачем?!
Воспользуюсь английским - why not trying?
You are my love forever. Since I’m loving
I want You just to know that I am
игра и должна быть крупной, чтобы возбуждать интерес, ведь если ставки мизерны, Случай становится ленивым.
(К) Не все так плохо, как бы случилось, не все так могло бы быть, если бы выбор был единственно верным…
Карлсон 2015 г.
Однажды Геннадий Николаевич собрался к женщине. Ну, как водится, купил вина и тортик. Мерзкий такой тортик, надо сказать. Много крема и совсем никакой закуски. Геннадий Николаевич поморщился, когда покупал его, но всё же купил. «Лучше бы колбасы…» - подумал он и тоскливо поглядел на полки с водкой. Но, тем не менее, пересилил своё вполне адекватное желание и поступил неадекватно: купил вина и тортик.
Женщину звали Алевтина Михайловна. Она была старой девой и, наверное, стервой. Но другой женщины у Геннадия Николаевича не было. Поэтому он взял свой дурацкий тортик - «Лучше бы колбасы…» - и вина - «Гадость какая!» - и пошёл на остановку троллейбуса.
Троллейбуса долго не было, и Геннадий Николаевич начинал потихоньку злиться. Была осень, и шёл мелкий дождик. Зонтика не было, и Геннадий Николаевич замёрз и основательно промок. «Водки бы…» - подумал он, с ненавистью поглядев на тортик. «И колбасы…» - сразу отозвался желудок. «Чего меня несёт куда-то?» - Геннадий Николаевич задумался… Троллейбуса всё не было, а дождь становился всё сильнее. «Заболею…» - Геннадий Николаевич снова покосился на тортик. На остановке никого не было, и ему стало совсем тоскливо…
- Давно стоите? - за спиной раздался молодой юношеский голос. Геннадий Николаевич обернулся и увидел парочку. Совсем молоденькие юноша и девушка.
- Давно, - буркнул он в ответ и отвернулся.
- И троллейбуса не было? - снова спросили за спиной.
- А чего бы я тут стоял? - Геннадий Николаевич снова обернулся и сверкнул глазами.
- Извините, - юноша слегка смутился.
Дождь усиливался. За спиной слышалось перешёптывание. Геннадий Николаевич напряг уши и стал прислушиваться.
- Я хочу торт, - сказала девушка.
- Да ну его, там слишком много крема, фигуру испортишь…
- Значит я, по-твоему, толстая?! - в девичьем голосе послышались нотки обиды.
- Нет, конечно, нет! - юноша стал её успокаивать.
- А почему мне нельзя торт?
- Ну, где я тебе сейчас торт возьму?
- В магазине, где же ещё? - девушка, похоже, обиделась.
- Ну, зачем нам торт? - парнишка из последних сил пытался выкрутиться. - Разве нам и так не хорошо?
- Тебе для меня торта жалко? - девушка почти плакала.
Геннадий Николаевич с ненавистью поглядел на проклятый тортик. Ему было стыдно, что у него есть тортик, а у них нет. «Наверное, у парнишки просто нет денег,» - подумал он.
Украдкой оглянувшись, он увидел, что девушка смотрит в другую сторону, а парень шарит в своих карманах, добывая смятые купюры. Перед глазами вдруг встала Алевтина Михайловна в стоптанных тапках на босу ногу, длинном цветастом халате, и два её кота, норовившие всё время наделать в ботинки Геннадию Николаевичу. Почему-то вспомнились её слова про то, что девственность - главное богатство каждой женщины… Он передёрнул плечами, то ли от холода, то ли от этого видения, и подошёл к парню.
- На! - сказал он коротко, всучил ему в руки торт и, повернувшись, решительно пошёл прочь.
Отойдя уже довольно далеко, он услышал, как девушка крикнула ему вслед:
- Спасибо!
«Заболею,» - снова подумал он, входя в тепло магазина. Покупателей не было, и миловидная продавщица улыбнулась ему навстречу.
- Вы опять за тортом?
- Что?! - Геннадий Николаевич уставился на неё, как на последнюю дуру. - Никакого торта! Бутылку водки и палку колбасы!
Двое влюблённых были совершенно счастливы, целуясь в тёплой темноте подъезда и угощая друг друга тортом. Алевтина Михайловна гладила своих котов и думала, что все мужики сволочи. А девственность - главное богатство каждой женщины. Геннадий Николаевич выпил водки, закусил колбасой и заснул абсолютно удовлетворённый проведённым вечером.
В жизни очень важно знать, когда следует воспользоваться случаем, но не менее важно знать, когда не следует пользоваться случаем.
Вольдемар Сергеевич Латунский, интеллигент в хз каком поколении, отличался одной удивительной особенностью. Он, не умея пить, точнее напиваться, каждый раз на питейном мероприятии частенько отдыхал в салате. Но интерес не в этом. А в том, что каждый раз, падая в салат своей интеллигентной мордой, успевал он сообщить:
- Онегин, добрый мой приятель… - и рраз, уже в салате, спит.
Затем, изрядно отдохнув, он от салата отрывая морду, также сообщал:
- И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Всех это сильно забавляло, пока однажды кто-то не засек время этого салатного сна. Оказалось, и это тоже удивительно, что оно всегда было одно и то же - 3 часа, 47 минут. Естественно заподозрили, что Вольдемар во сне читает Пушкина. Однако. И как-то раз друзья, кажется когда праздновали юбилей главной бухгалтерши Эллы Карловны Шулерман, взяли с собою Онегина, роман естественно.
И вот, когда в очередной раз Вольдемар Сергеич отправился в салат, все дружно начали читать роман в стихах… начиная со строчки «Онегин, добрый мой приятель…»
И что вы думаете - каково же было всеобщее удивление, когда действительно, вся компания, с просыпающимся Вольдемаром вместе взятая, одновременно произнесла «И вдруг умел расстаться с ним, как я с Онегиным моим.»
Это был шок.
…
С тех пор, бывало что Вольдемара даже нет на пьянке, а друзья, все, конечно же, тоже интеллигенты, подвыпив капитально, остаток вечера Онегина читают. Войдет бывало кто-то пьяный, крикнет «Сука бл.дь. Давайте выпьем !!!» - ему так вежливо «Товарищ, тише, тссс, конечно выпьем, только позже. Вы за Татьяну текст прочтете?» И тот читал, куда деваться. В конце концов даже появилась поговорка - «Путь к стакану лежит через Онегина»… Позже просто, чтоб не трясти за сиськи воздух, говорили крикуну - «Через Онегина», и так вот головою на компанию чтецов кивали, подходи мол… Бывало, человек уже вовсе и не человек, ползает с трудом, не то что ходит, а все ж ползет, Онегина читать…
.
«First of all nothing will happen
and a little later
nothing will happen again»
Leonard Cohen
Знаешь, прежде всего ничего не случится,
и немного спустя ничего не случится опять.
Просто будет хамсин с небом цвета дижонской горчицы,
просто будет молчаться… В последнее время молчится.
Еженощно у сна отвоевывать каждую пядь -
это Пирровы хлопоты. Не называть же победой
третью чашку турецкого кофе в четыре утра…
Не турецкого, точно. Но сколько ни знай и ни ведай,
в здешней этимологии доля безумного бреда
органична, как якобы рыба святого Петра
в небогатом меню придорожной арабской харчевни,
где в последнюю тысячу лет сувенирный развал
не менялся… Пройдет современный кочевник,
бросит взгляд на открытки с Мадонной… Не знал Боттичелли
здешних мест… Как не знаю и я, кто турецким назвал
этот темный напиток светлеющих утренних далей,
караванных путей и вечерних неспешных бесед…
Здесь нельзя удивляться. Здесь тропы уже повидали
и английских ботинок, и римских имперских сандалий,
и турецких сапог… И, гляди, переждали их все.
Ничего не случается в принципе. Мир постоянен.
Всемогущих царей накрывают песками века.
Да, мы можем кичиться, что сбросили гнет расстояний,
но не помним, с кем долго прощались, курили, стояли,
может, даже любили… Но где это было? И как?
Наша память - опасная, если подумать, вещица.
Память может помиловать или, напротив, распять…
Как там классик сказал? «…И еще раз учиться»?
Знаешь… Прежде всего ничего не случится.
И немного спустя ничего не случится опять.
© Мамай_ 07
И смешно, и глупо, и обидно,
что судьбу вершит неверный шаг.
Но на то судьба она и, видно,
не могло иначе быть никак.
Но, придя в себя, подумай тут же,
что из всех тебе грозящих бед
вариант был выбран ведь не худший,
и не столь существенен тот вред,
с коим этот случай был положен
на алтарь статистики в сей раз.
Ибо, коль не ты, то кто-то должен
был споткнуться. Но его ты спас!
Казалось - случай, а случилась - жизнь…
СВАДЬБЫ НЕ БУДЕТ!
рассказал гость из Челябинска, может приврал, а может взаправду было:
День свадьбы, после выкупа невесты, молодые направляются к машинам, цветы, смех, шутки, и тут женский визг - на молодых мчится здоровая собака, видимо сорвалась с поводка, жених хватает невесту и как щитом отбивается от собаки, невесту спасло длинное пышное платье, которое конечно эта псина потрепала, а дальше со словами:
- СВАДЬБЫ НЕ БУДЕТ!!! - невеста отвесила пощечин жениху и со слезами вернулась в родительский дом.
Произошло это происшествие весной 1994 года. Молодой американец по имени Роналд Опус решил покончить с собой. В предсмертной записке было написано, что он, Роналд, пошел на этот шаг из-за финансовых трудностей и непонимания со стороны родителей.
После написания этого послания мистер Опус залез на подоконник и бросился вниз с девятого этажа. Маловероятно он сделал бы это, если бы знал, что работавшие в тот день в доме мойщики окон натянули на уровне седьмого этажа страховочную сетку. Так что, пролетев два этажа, Опус просто рухнул бы на упругую сетку с мокрыми штанами, но вполне живой. Но тут вмешался фантастический случай. Просто-таки фатальное невезение!
Когда Роналд пролетал мимо окна восьмого этажа, в его голову из комнаты попал заряд дроби, выпущенный жильцом на восьмом этаже. Пока полиция доставала труп с сетки и устанавливала личность покойного с почти полностью снесенной выстрелом головой, детективы решили, что стрелявшему - нужно предъявлять обвинение в непредумышленном убийстве. Ведь если бы он не выстрел, Роналд Опус остался жив, упав на сетку.
Дальнейшее разбирательство обнаружило новые факты. Оказалось, что старик стрелял в свою жену, но не попал, и заряд угодил в окно. Значит, мелькнуло у детективов, нужно корректировать обвинение - к непредумышленному убийству добавить покушение на убийство (жены). Просто в моменты гнева и ссор с женой он всегда хватал со стены незаряженный дробовик и делал «контрольный выстрел» - пугал жену щелчком курка. Это было уже как бы семейным ритуалом. По утверждению обоих супругов дробовик всегда висел на стене и никогда никем не заряжался. Значит, в соответствии с американскими законами, обвинение в непреднамеренном убийстве теперь лежало на том, кто тайно зарядил дробовик.
Кто? Выяснив, что свободно войти в комнату задиристых супругов мог только их сын, полицейские детективы связались с его другом и выяснили много интересного. Зная, что отец часто угрожает матери висящим на стене оружием, сын тайно зарядил его, надеясь, что при первом скандале тот застрелит мать, а сам попадет за решетку. Однако последние несколько недель супруги жили на удивление мирно, чем несказанно огорчали неудавшегося мстителя. Где он, этот подонок?
«Как где? - удивился старик.
- Сын живет этажом выше…»
Да, искомым сыном оказался сам… Роналд Опус! Это он зарядил дробовик, а когда месть не удалась, в отчаянии выбросился из окна. И был застрелен своим же зарядом. Своим же отцом, которого хотел засадить в тюрьму. Самоубийство свершилось, хотя и не совсем так, как этого хотел Опус…
Хотя вся эта история и похожа на выдумку, она является реально зафиксированным фактом.
Когда мне до умопомрачения надоедает «День сурка» домохозяйки, обремененной четырьмя мужиками в лице любимейшего мужа и трех сыновей, а кастрюли, носки и разбросанные игрушки снятся по ночам… и уже начинает казаться, что я вообще живу не той жизнью, коей заслуживаю - я вспоминаю эту историю, которой захотелось поделиться с вами.
1992 год, день моего рождения, с раннего утра я готовлю нехитрый стол для друзей на съемной квартире. На плите варится сгущенка для торта, я режу салат и слышу - что-то шипит. Кухонька микроскопическая, поворачиваюсь - кастрюлька со сгущенкой! Открываю крышку, наклоняюсь, заглядываю - а там вся вода выкипела, шовчик на банке развернулся, молоко вытекает и шипит, поджариваясь! Ни фига себе, думаю, и и крышечку прикрыла. Повернулась к столу - салатик дорезать, а сзади - хлопок, весь угол и потолок в вареном сгущенном молоке, а мне только ногу у косточки обожгло чуть-чуть. Первая мысль - блин, теперь оттирать придется… Сфоткались еще с девчонками, поржали.
И только по прошествии времени до меня дошло, что загляни я в кастрюльку не вовремя, мне бы эта сгущенка в личико вся и прилетела… На ноге-то ожог недели две заживал - обувь было больно носить, а что бы было с лицом - страшно подумать. Вряд ли я смогла бы жить полноценной жизнью и выйти замуж за моего красавчика-мужа, и только мечтала бы о счастливой семейной жизни…
Не смешно, зато из жизни. И прежде чем думать, как все плохо, резонно предположить, что могло бы быть гораздо хуже. Спасибо всем.
После того как ищешь и не находишь, случается, что находишь, когда не ищешь.
Мне подарил тебя счастливый случай
и я влюбилась как шальная бестия
Искала нежных я в тебе созвучий,
что потеряла даже равновесие
Ты, как бальзам по телу, растекаешься,
Я впитываю ласку твоих губ.
О, милый мальчик мой! -
О, как же ты мне нравишься…
… Я так хочу порочных твоих рук!
Мы не можем знать, что случится с нами через кратчайшее время. Самые сильные превращения в жизни нашей совершаются неожиданно, внезапно.