Папа читает сыну сказку:
- Взяли они с котом удилище и пошли на рыбалку.
- Папа, а что такое скотомудилище?!
Не забывай о своих корнях, сынок. Папа Карло
Предприниматель Березин, поймав на рыбалке Золотую Рыбку, отпустил ее с богом, не выразив ни одного желания, хотя Рыбка на этом очень настаивала. Этим фактом уже заинтересовалась налоговая полиция.
Пригорюнился Иван, целый месяц не вставал.
Но потом он вспомнил сразу кто жену заколдовал.
Надо - думает Ванюша, привести Кощея лучше,
Чтоб жена моя опять обитала в жуткой луже.
Если он разок сумел, значит это не предел!
Отпросившись у жены поскакал туды-сюды.
- Ей, Кощей, едрена-вошь открывай, неси еды!
Но скелет еще дремал и Ванюшу не слыхал,
И поэтому Иван открывал ворота сам.
- Эй костлявый, слышишь дед, выручай меня от бед,
Целовал я эту дуру, заколдованую шкуру.
Может ты еще разок заколдуешь - будет прок.
Со свой же стороны обязуюсь пол казны!
Что ж, милок, я помогу, только денег не возьму.
У меня ведь тоже беды - задолбали #ять соседы
Жизни нету ни какой с этой бабою Ягой…
На коне Иван скакал, он жену себе искал.
Срок пришёл ему жениться, холостяцкий быт достал.
Пол страны он проскакал, но невесту не сыскал,
И к поганому болоту его конь пришкондыбал.
- Здесь невесту не найти, сколько воду не мути,
Где же мне найти супругу, в жопе, мать его ети?
Вдруг раздался голосок,
- Здравствуй, милый муженёк!
Много лет тебя ждала я, видно путь твой был далёк.
Посмотрел Иван под ноги, и увидел на дороге
Жабу мерзкую, большую, всю в пупырышках такую.
- Не пугайся, друг Ванюша. Лучше ты меня послушай,
Поцелуй скорей меня, заколдованная я.
Колдонул меня Кощей, извращенец и злодей,
Мол, пока не поцелуют, будешь жабой тыщу дней.
Целоваться в губы надо. Губы - это где помада.
Поцелуй меня, родной, стану бабой и женой.
Засосал царевич жабу, превратилась она в бабу.
Но хотя и превратилась, на лицо не изменилась.
- А теперь, как говорится, должен ты на мне жениться,
Мы теперь с тобой семья, ты целуй везде меня.
Тут начАл Иван плеваться, нецензурно выражаться,
- Надо ж было, твою мать, жабу в жабры целовать!
Лучше в омут головой, чем жениться на такой.
Лучше буду с мужиками или правою рукой.
Сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.
Помни, каждая девица может в жабу превратиться.
КоАлА.
(М) Недостаточно верить в сказку - надо, чтобы она в тебя поверила!
Золушка опоздала,
Всех разобрали принцев,
Просто она искала
Жемчуг средь чечевицы…
Стрелки часов сомкнулись,
В честь окончанья бала,
Золушка вдруг споткнулась,
Туфельку потеряла…
Только не видно принца,
Что в эту ночь так нужен,
Значит, пора смириться,
И босиком по лужам…
Ей отыскать так важно
было любовь и ласку!
Так повелось однажды:
Золушки верят в сказки…
Им кто-то нужен рядом!
(ну разве это плохо?)
Просто родиться надо
Было в другой эпохе…
Золушка опоздала!
Золушке скоро тридцать…
Просто она искала
Жемчуг средь чечевицы…
Подходящая компания - это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. (Винни-Пух)
Жили мыши, зла не знали.
Мирно в норках поживали.
Но один из всех мышей:
Возомнил себя сильнее,
И мудрее всех, и злее.
Будоражить стал мышей.
А кто против, тех взашей.
- Вы могучи и умны,
Все пред вами, пАсть должны.
Под себя мы мир подстроим.
Всех замочим, всех уроем!
Будут слушать только нас.
Тем кто против: сразу в глаз!
И попёрли на зверей,
Тех, что «слабше» и «глупей».
Под ногами - всем мешали.
Всех кусали, нападали.
Но увы, не понимали…
Сколь бы мыши не рычали,
Львами, грызуны не стали.
Допросились… Затоптали.
Где-то на Севере, в закутке большого грузового порта, на покрытой нефтью воде медленно качались льдины. Их никогда не беспокоили корабли, которые стояли в стороне, у причалов. Льдины не плавали туда - заденут ещё ненароком. Они скреблись и шуршали друг об дружку и тихо кружились в компании с пустыми бутылками и коробками от папирос, а между ними ленивыми змейками скользили по нефтяным разводам отсветы портовых фонарей. Вода вокруг была чёрной и грязной, и льдины были такими же - поросшими тиной, в нефтяных пятнах и приставших бумажках. Но они никогда не видали сверкающих сколов чистого льда (а если кто и видал, то давно забыл) и были вполне довольны собою. Иногда из соседнего рыбного порта к ним прилетали в гости чайки - из тех, что вместе с воронами подбирали потерянную при разгрузке рыбу да дрались за тресковые головы, выкинутые с сейнеров. Чайки вносили некоторое разнообразие в тихое кружение льдин, и когда их долго не было льдины даже начинали немного скучать. Но вообще-то они не очень любили чаек за их громкие крики и склочный характер, нарушавшие покой закутка.
И однажды, когда гостьи подзадержались, одна из льдин пробормотала особенно шумной чайке, что пора бы и честь знать.
- Что? Это ты мне? - завопила обидевшаяся чайка. - Да прежде чем других учить, на себя посмотри! На кого ты похожа!
- На кого? - спросила льдина.
Чайка набрала воздуху, чтобы погромче крикнуть «на свинью неумытую», но подумала, что столь прямой ответ не достоин её тонкого ума родственницы альбатросов, и решила съязвить:
- На кого, на кого! Уж вестимо - на парусник!
Чайки улетели, а льдина осталась кружиться в своём закутке. Честно говоря, она не поняла иронии вздорной чайки - ведь льдины считали себя вполне красивыми - и приняла её слова всерьёз. Легкие сомнения по поводу того, что подобные комплименты не говорят в минуты ссоры, забылись на третий день, и льдина начала гордиться собой: надо же, похожа на парусник! И не абы кто сказал, а чайка - чай, по свету летала, многое видела, знает, что говорит! О том, что портовые чайки редко видят что-либо, кроме рыбьей требухи, льдина не задумывалась.
Льдина начала свысока поглядывать на своих соседок и недовольно морщилась, когда те толкали её в бок. Ещё бы - они не были похожи на парусники - уж это-то она видела! Другие льдины обижались на её подчеркнутую холодность и потихоньку перестали общаться с ней. Она приписала это зависти. И решила, что хватит с неё этих неблагодарных подружек.
- Прощайте! - сказала она им. - Мне не место рядом с вами! Ведь я - Льдина-как-парусник, и мне надлежит стоять на почётном месте у причала. И уж там меня оценят по достоинству!
Она выплыла из закутка, и вечерний отлив подхватил её и понёс. Причалы с судами оказались вдруг совсем рядом, и льдина начала уже высматривать достойное место, как вдруг поняла, что отлив намерен пронести её мимо.
- Куда? Куда? - всполошилась льдина, но тут заметила портовый буксир, и вспомнила, что не раз видела из своего закутка, как буксир толкал к причалам корабли, если те не могли подойти туда сами.
- Эй, ты! - завопила она. - Поставь меня к причалу!
- Вот ещё! - удивился буксир. - С какой это стати?
- А с той, что я похожа на парусник!
- Ты? - расхохотался буксир. - На парусник? Ну так и плыви себе тогда! Парусники, они, знаешь ли, плавают в океане! А я посмотрю, как ты там растаешь, нахалка - пробормотал он уже про себя. - Тоже мне, раскомандовалась, дура грязная!
Впрочем, посмотреть, как она растает, буксир вряд ли мог, потому что никогда не выходил за ограждающие порт волноломы. А льдина разозлилась вначале, а потом подумала, что сплавать в моря и в самом деле неплохо - никто тогда не посмеет усомниться в том, что она похожа на парусник. А выгнавшие её подружки, пожалуй, раздробятся от зависти - льдина уже считала, что её выгнали. И, приняв величественный и одинокий вид, она поплыла. Волны подгоняли её, играли прядями бурой спутанной тины и пытались лизнуть окурок, примёрзший к льдининой спине.
В море было неплохо. Ветер пах солью, а не привычной вонью, волны были куда сильней и грубее, чем в покинутом закутке, но на них оказалось приятно качаться. «Льдина-как-парусник преодолевает шторма!» - представляла она словно нарисованную кем-то картину и жмурилась от удовольствия. Конечно, никакого шторма вокруг не было, но видеть картину это не мешало. А над ней плыли облака и летали белые морские чайки - совсем не те, что остались в рыбном порту.
- Посторонитесь! Дорогу паруснику! - кричала она поднявшимся к поверхности рыбам и чайкам, присевшим на волну. Те шарахались от грязной страшной льдины, и льдина плыла, довольная наконец-то выражаемым ей почтением.
Всё дальше и дальше плыла она, любуясь собою, пока однажды в тумане не ткнулась в чей-то бок.
- Это кто там ещё? - спросили её из тумана.
- Льдина-как-парусник! - ответила она.
И тут в глаза ей сверкнуло. Это набежавший ветер сдёрнул туман, и из него вынырнула морская льдина. Была она из чистого сверкающего льда, но формы была унылой, и среди других морских льдин считалась почти дурнушкой. Мысль об этом всегда мучила её. И сколько злой радости поднялось в её ледяной груди, когда она увидела незнакомку, которая была страшилищем по сравнению с ней самой! Но радости этого сорта стыдятся даже льды, и поэтому морская льдина предпочла думать, что испытывает праведное негодование: как эта уродка смеет называть себя парусником?! Сейчас она поставит её на место!
- Это ты-то как парусник? - закричала она. - Да ты просто грязный кусок смёрзшейся воды, который и льдом-то называться недостоин! Да с тебя течёт! Убирайся, не мажь своей нефтью моё чистое море!
И недоступным, сверкающим видением морская льдина скрылась в туман. А льдина из порта осталась лежать посреди моря, как жук, раздавленный злым мальчишкой.
- Скажи… Я очень грязная? -- спросила она выплывшую из тумана чайку.
- Да пожалуй что да - ответила та и поправила белоснежное пёрышко на крыле.
- А может… я похожа хотя бы на грязный парусник? - спросила льдина. Чайка склонила голову набок:
- Да в общем-то нет. А в чём дело?
- Да нет… Наверное, ни в чём… - пробормотала льдина. Чайка ничего не поняла.
- Ну коль ни в чём, так ни в чём. Да не расстраивайся ты! - добавила она на всякий случай и исчезла в тумане.
(А туман здесь был потому, что в этом месте холодные воды Севера встречались с тёплым течением Гольфстрим).
Страшная горечь жестоких слов упала на льдину, раздавив и застарелое её зазнайство, и вновь возникавшую тягу к пути. Грязный комок замёрзшей воды! А она-то считала себя парусником! Как жестоко её обманули… Проклята будь та давняя чайка, что выставила её всем на посмешище! А она-то! Как кричала она «расступись» морским тварям! И что только те думали о ней! Ох, позор-то какой… И что же теперь делать? Впрочем, делать что-либо льдине совсем не хотелось. Ей хотелось как чайке засунуть голову под крыло, зажмуриться и исчезнуть. Ей хотелось забыть свои недавние слова и мысли про почётные места, и она шипела, вспоминая их. И потом её грызла тоска, что, оказывается, никогда ей не суждено белокрылым парусником пробиваться сквозь шторм. И не будет прекрасной картины, и не будет солёных брызг под бушпритом…
(А тёплое течение Гольфстрим подхватило льдину и несло её).
Льдина подумала было вернуться в свой порт, но поняла, что это несерьёзно. Во-первых, она чувствовала, что, пусть хоть самозванкой (как ей теперь казалось) повидав моря, она уже не сможет жить в сонном закутке за грузовым причалом. Да если б и смогла - что, возвращаться поджав хвост, вымаливать себе место у тех, с кем рассталась столь презрительно? Льдина спросила у себя, а не будет ли это заслуженным наказанием за былое её зазнайство, и как раз обсасывала эту мысль, когда поняла, что всё равно не найдёт дорогу. И она плыла и плыла, стараясь незаметно проскользнуть мимо всплывших к поверхности рыб и прячась в клочки тумана от белых морских чаек - ей всё казалось, что это как раз те, которым она кричала «расступитесь!».
(А тёплые воды течения Гольфстрим тихонько слизывали с неё кусок за куском. Куски отпадали и таяли, и росшие на них водоросли уходили ко дну, открывая чистый живот льдины. И в тёплом тумане над Гольфстримом таяла льдинина спина, и талая вода стекала вниз, унося с собой грязь и окурки, а на месте растаявших кусков возникали мерцающие пещерки и гроты, между которыми оставались выступы прозрачного льда. И форма льдины менялась самым странным образом).
Льдина чувствовала, что вода потеплела, что спину её щекочут ручейки. Но и это не могло отвлечь её от грустных мыслей.
- Наверное, я скоро растаю - думала она. - Ну и ладно, ну и хорошо, кому я такая нужна…
И она даже не посмотрела на пассажирский пароход, который прошёл совсем рядом. А на палубе парохода гулял мальчик, и мальчик увидал её.
- Мама, мама! - позвал он. - Иди скорей, посмотри, какая льдинка плывёт! Совсем как парусник!
1985−1994 гг.
Калининград-Москва.
У старой ведьмы купим дом в лесу,
её отправим к внукам первым рейсом,
и сами станем молчаливым лесом,
улитками и шорохом косуль.
Войдём, пугая тихих паучков,
пучков сушёных трав касаясь лбами,
и губ нетерпеливыми губами,
и кнопочкой погасим светлячков.
Конфетами задобрим домовых
и ляжем спать на маленькой кровати,
чтоб досыта тебя зацеловать, и забыться в ароматах сон-травы,
а ночью встрепенуться и понять,
что нет ни дома на лесной опушке,
ни на метле отправленной старушки,
и нет тебя, мой сладкий, у меня…
Принц стал поцелуями будить Спящую Красавицу.
--Красавица очень разбудилась…
О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ И РЕМОНТЕ
Одна девочка долго искала смысл жизни. А потом решила сделать ремонт в квартире.
В чем смысл жизни девочка еще не узнала точно, но после прочтения специальной литературы четко определилась, что этот смысл - не в деньгах. Поэтому денег на ремонт у нее тоже не было.
Зато была сильная близорукость и кило пятнадцать лишнего весу. Как эти составляющие Привычной Картины Мира могли помочь при замене кафельной плитки в санузле - пока оставалось неясным. Но это девочку не смущало. Потому что после прочтения специальной литературы она твердо уверовала, что природой ничто не дается без умысла и без пользы.
Распорядиться своими природными богатствами следовало с умом, но без рассудка. Это знание также было почерпнуто из специальной литературы. Поэтому девочка тщательно склеила огромные газетные листы, потом улеглась на них пластом, обсыпалась мукой и затем по образовавшемуся контуру вырезала свой силуэт в натуральную величину.
На этом силуэте девочка расчертила подробный план квартиры по состоянию на последние полгода. На голове у силуэта появились рисованные глаза в очках за подписью «Немытые окна». Круглые бока были удостоены пояснений «Всякое барахло», «Пыль хроническая», «Кладовка, полная кефали»
По окончании художественного процесса девочка стала любоваться своим творением, пытаясь угадать, как же эту хрень теперь использовать в хозяйстве. Глаз привычно зацепился за газетные заголовки «Куда идут налоги?», «Выборы на носу» и «Чубайсовы миллионы». Из специальной литературы девочка помнила, что такие высказывания являются тайными знаками, указующими последовательность действий.
Руководствуясь изложенным, девочка нарисовала на носу у силуэта площадку «МОИ ВЫБОР», начертила от нее стрелочку, обозначенную комментарием «по направлению к месту скопления налогов» и в районе живота, где согласно схеме, располагался коридор, поместила веселый овальчик «Чубайсовы миллионы, вложенные в ремонт квартиры 129, принадлежащей Девочке».
Логичным продолжением стали:
- смена надписей «Немытые окна» на «Окна пластиковые, с хорошим обзором»,
- смена лозунгов по бокам на лаконичное «Евроремонт»,
- размещение на бедрах изысканных иероглифов, стихийно переводимых как игривое хайку:
Дивные ноги!
Как нелегко мужикам
Взять себя в руки!
Специальная литература рекомендовала закрепить произведенные действия финальным аккордом. Им стал обход квартиры в обнимку с разрисованным силуэтом для демонстрации окружающему пространству его ближайшего будущего.
После этого надо было научиться не думать о результате. Для этого специальная литература подсказывала найти себе отвлекающее занятие. Поэтому девочка записалась на курсы йоги и в кружок юных баянистов.
Результаты проявились с пугающей быстротой. Пятнадцать кило весу были зверски уничтожены суровым Мастером путем изощренных по бесчеловечности упражнений. Внезапно открылся третий глаз, а с ним - и оба предыдущие.
А на постройневшие бедра запал баянист-энтузиаст Николай, который вложил весь жар своего пылкого сердца в ремонт Девочкиной квартиры. После чего, как честный человек, женился на девочке.
И если вы сейчас заглянете в их новенькие пластиковые окна, то скорее всего увидите девочку в разных интересных позах, освоенных под руководством Мастера, при активном содействии изобретательного баяниста.
Эту сказку написал мальчик, живущий в хосписе. Мишка, ему 12 лет. С прошлой осени он «отказной» у врачей. Он написал ее на школьный литературный конкурс, но это не так важно. Важно, что он хочет, чтобы его сказку читали. Чтобы чувствовали - кому нужно и кто захочет… Когда Мишка лежал в реанимации, ему пообещали, что его сказку еще будут читать. На сегодня - ему лучше. Поделиться этой сказкой - одно из тех Чудес, что мы можем сделать своими руками - чтобы исполнилось желание ребенка, и сказка прошла более длинный путь. Мишка заслужил это…
СКАЗКА О ЛУННОМ ЛУЧИКЕ
«Жил-был маленький золотистый лунный лучик. Он был совсем тонкий, с трудом пробивался сквозь густые тучи. В сумрачном лесу он часто терялся среди веток, и не мог попасть в комнату через окно, если шторы были задернуты. Он мечтал стать таким, как старшие братья - сильные и яркие солнечные лучи, что бы приносить всем тепло, жизнь и радость. Лучик печалился: „Неужели я всегда буду таким слабым? Что я смогу сделать хорошего?“ Но однажды красивая серебряная звездочка сказала ему: „Мы с тобой - особенные. Мы умеем светить ночью и дарить миру волшебство. Просто гори от всего сердца и ничего не бойся!“ И лунный лучик побежал по темной воде реки и нарисовал сверкающую дорожку. Все птицы, рыбы и даже деревья на берегах залюбовались ею. Потом лучик пробрался в открытую форточку одного дома и ласково погладил по щеке малыша, который увидел сказочный сон. Лучик заиграл на лесной листве и помог заблудившемуся оленёнку найти свою маму. А к утру он, усталый и счастливый, возвратился домой - в лунный диск. И спрятался там до заката, до следующих подвигов!» Если вы поместите эту сказку у себя на странице, Мишка Вам будет очень признателен, возможности разместить свою сказку в интернете у него нет. СПАСИБО ОГРОМНОЕ ВСЕМ, КТО ПРОЧИТАЛ СКАЗКУ, КТО РАЗМЕСТИЛ У СЕБЯ - ВСЕМ, КТО ПОМОГАЕТ ДЕЛАТЬ ЧУДЕСА СВОИМИ РУКАМИ! И ДАВАЙТЕ ВСЕ ВМЕСТЕ ПОПРОСИМ ВЫСШИЕ СИЛЫ ПОМОЧЬ МАЛЕНЬКОМУ СКАЗОЧНИКУ НАПИСАТЬ ЕЩЕ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ МНОГО СКАЗОК! Давайте побудем тем светлым лучиком… P. S денег никаких не нужно. Просто прочтите… Передайте сказочку другим читателям. Порадуйте ребёнка.
Жила-была одна семья. И жил в этой семье чайник. Пузатый такой, эмалированный. Чайник в семье занимал особое положение, так как все любили пить чай. Чайник понимал свое значение, но не важничал, и не гордился перед другой кухонной посудой. Он был радушным, добрым трудягой. Большая хрустальная салатница, которая любила красоваться на столе исключительно только по большим праздникам, всегда посмеивалась над чайником, называя его трудоголиком.
А чайник действительно был великим тружеником. Папа утром встает на работу и первым делом сразу наливает в чайник воду и ставит на газ. Дети встают в школу и тоже ставят чайник на газ. Мама, перед тем как проводить в садик младшего сынишку, тоже без чайника не обходится. Но вот все ушли: кто на работу, кто в школу, кто в детский сад, и тут чайник без дела не остается. Бабушка приберет за всеми посуду и сидит, чаи с бубликами гоняет. Вечером собирается вся семья за чайком - беседуют.
Все бы хорошо, да одно плохо: чайник-то всем нужен, а вот к нему должного внимания в семье нет. Нередко бывает так: поставят его на газ, а вовремя отключить забывают. Так и стоит чайник, кипит от возмущения, а крышка на нем трясется от пара в негодовании. Воды становится все меньше и меньше. Чайник переживает, что вот-вот вода закончится и тогда страшно подумать, что может случиться. Наконец кто-нибудь войдет нечаянно на кухню, или так, вдруг вспомнят о чайнике и отключат. Чайник вздохнет облегченно: «на этот раз вроде пронесло». Но один раз забыли про чайник, и на кухню никто случайно не зашел, и случилась беда. Вся вода выкипела и чайник стал корежиться от огня, но не мог никого позвать на помощь, голоса-то он не имел. Так молча и погибал. Посуда в ужасе наблюдала гибель старого трудяги, но что она могла поделать? Хрустальная салатница, хотя и относилась к чайнику свысока, но тут и она не могла остаться равнодушной. «Я готова грохнуться на пол, и разлететься на тысячи мелких хрустальных осколков, лишь бы спасти этого беднягу!» - кричала она в благородном негодовании. Когда уже гарь проникла в комнату, так что даже папа, дремавший у телевизора с газетой в руках проснулся, все кинулись на кухню, но было поздно. Семья погоревала, погоревала о такой потере, да делать нечего, снесли чайник в мусорный контейнер. А на следующий день папа торжественно принес в дом новый, блестящий, никелированный чайник со свистком. Все были просто в восторге от этого чайника. На него не могли налюбоваться. Когда чайник закипал и начинал весело посвистывать, буквально вся семья бежала чтобы отключить его. Но скоро к новому чайнику привыкли. И теперь, когда чайник призывно свистел, к нему уже не спешили. Бывало папа крикнет детям: «Вы что, не слышите, чайник свистит? Идите кто-нибудь и отключите». «Ладно, - отвечали дети, - сейчас досмотрим мультик, пусть пока немного посвистит». Бывали дни когда чайнику приходилось свистеть так долго, что он начинал беспокоиться, как бы не осип от горячего пара его голос. Хрустальная ваза недовольно ворчала: «Рассвистелся тут, голова уже от твоего свиста болит. Дедушка наш, труженик великий, тот никого не тревожил. Все трудился, трудился молча, так и сгорел на работе, бедняга». «Потому и свищу, - оправдывался чайник, - что не хочу сгореть». И продолжал отчаянно свистеть, пока кто-нибудь не приходил и не отключал его.
Опасения чайника подтвердились, вскоре он действительно лишился своего голоса, свисток вышел из строя. Этого даже никто в семье не заметил, и никелированного красавца постигла ужасная участь его собрата. Он так же молча сгорал, не уронив при этом ни одной слезинки, ибо все, что могло в нем плакать испарилось горячим паром через его надорванное горло. А расстроенная салатница всхлипывала, причитая: «Да, что ж это творится у нас в доме. Так и знайте, если подобное произойдет в третий раз, я просто не выдержу такой трагедии». Третьего раза не случилось, потому что после гибели поющего чайника на кухню прибыл электрический иностранец. Из белого пластика, с горделиво задранным носиком, наподобие птичьего клюва, он очень важничал. И было от чего. Чайник, едва закипев, сразу же мог отключить самого себя, без всякой посторонней помощи. Хрустальная ваза в восторге шептала своей подруге фарфоровой конфетнице: «Ты посмотри только, дорогая, каков красавец. А какой умный, какой обходительный, сразу видно - заграничное воспитание».
О двух сгоревших чайниках в семье не вспоминали.
Да и зачем?
Ведь никому не хотелось признаться, что равнодушие и невнимание убивает.