Горела свеча и воском рыдала…
Возьмите огонь, любви кому мало,
Кому не хватает тепла, что от глаз.
Горю я душой, горю я для вас.
Сгораю, спешите, огонь заберите.
Творите, любите, любите, спешите…
Горела свеча и воском рыдала.
Дом, что без свеч-уюта в нем мало…
Ну вот и все, окончена игра,
Осталось доиграть совсем не много.
Уже вот скоро, подойдет финал
И все, цветы и дальняя дорога.
Ну, что останется нам, камня пьедестал,
Родных и близких боль воспоминания.
И свечка, что зажгут нам иногда,
Молясь за наши вечные страдания.
Гори, гори моя свеча,
Не гасни, я тебя прикрою.
Я сберегу твое тепло,
Чтоб раненую душу не тревожить.
И сердце застучит апрелевскою капелью,
Как будто к нам стучится в дом весна.
Свеча как малое свеченье,
Тебе дает кусочек вдохновенья.
Мы сегодня с тобою вдвоем,
Блик свечи скользит по стене.
Мы вино с тобой красное пьем,
Друг на друга глядим в тишине.
Встану я из-за стола
И поставлю музыки диск,
И польется нежно она,
Как морской ласкающий бриз.
Я на танец тебя приглашу
И рукою за талию взяв,
В тихом вальсе тебя закружу,
Нежно, нежно к себе прижав.
Будем в вальсе кружимся мы,
Ты ко мне прижмешься слегка.
И шепнешь тихонько мне,
Милый, я лишь люблю тебя.
Мы сегодня с тобою вдвоем,
Танцуем и пьем вино.
Этот вечер сегодня для нас
И нам хорошо вдвоем…
И даже оказавшись во мраке прошлого, зажги свечу надежды на светлое будущее…
Когда в душе покоя нет -
Зажги свечу на радость людям!
Пусть золотой не меркнет свет,
А все невзгоды - позабудем!
Пусть кто-то камень положил
В твою протянутую руку -
Я верю, ты давно простил.
Усвоил главную науку.
И Мудрость, пусть идет с тобой,
Когда пойдешь долиной смерти.
И Вера звонкою трубой
Из вечной вырвет круговерти.
Надежда - вечный пилигрим
Бредет с котомкой и клюкою.
Поверь, что здесь ты не один,
Что Ангелы всегда с тобою.
Когда в душе покоя нет -
Зажги свечу на благо людям -
Пусть свет не меркнет золотой,
А все обиды позабудем.
Четыре свечи спокойно горели и потихоньку таяли…
Было так тихо, что слышалось, как они разговаривают.
Первая сказала:
«Я СПОКОЙСТВИЕ,
к сожалению люди не умеют меня сохранить.
Думаю, мне не остается ничего другого, как погаснуть!»
И огонек этой свечи погас.
Вторая сказала:
«Я ВЕРА
к сожалению я никому не нужна.
Люди не хотят ничего слушать обо мне, поэтому нет смысла мне гореть дальше»
Едва произнеся это, подул легкий ветерок и загасил свечу.
Очень опечалившись, третья свеча произнесла:
«Я ЛЮБОВЬ
у меня нет больше сил гореть дальше.
Люди не ценят меня и не понимают.
Они не умеют прощать тех, которые их любят больше всего - они уходят …»
Долго не ждав, и эта свеча угасла.
Вдруг…
в комнату зашел ребенок и увидел 3 потухшие свечки.
Испугавшись, он закричал:
«ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ! ВЫ ДОЛЖНЫ ГОРЕТЬ - Я БОЮСЬ ТЕМНОТЫ!»
Произнеся это, он заплакал.
Взволнованная четвертая свеча сказала:
«НЕ БОЙСЯ И НЕ ПЛАЧЬ!
ПОКА Я ГОРЮ, ВСЕГДА МОЖНО ЗАЖЕЧЬ И ДРУГИЕ ТРИ СВЕЧИ:
Я - НАДЕЖДА»
Ночь разбавит рассвет улыбкою,
Дня не будет, наступит вечер,
В окнах тени, вчерашние зыбкие,
Зажигаю я снова свечи…
Такой тёплый, но слишком маленький,
Лишь ладони согреть, огонь,
Не растопит он лёд, он слабенький,
Только лишь обожжёт ладонь…,
А потом зашипев погаснет,
Не противясь лохматой тьме,
Жарким летом холодно станет,
Будет день. И когда-то мне!
Как мантия с поникшего плеча с неё стекает воск - она свеча. При приближении губ, готовых дуть слабеет дух. В поклон уходит стать при приближении рук готовых брать. При приближении тьмы - выходит в свет затянутая в бронзовый корсет. Сердечный восстанавливая ритм танцует свой печальный менуэт. Полночная окутывает мгла, а у неё с плеча стекает воск в два белых ослепительных крыла. Она - свеча, в ней света и тепла Достаточно для гения души. Не дуй, а лучше даже не дыши
В темноте у окна,
на краю темноты
полоса полотна
задевает цветы.
И, как моль, из угла
устремляется к ней
взгляд, острей, чем игла,
хлорофилла сильней.
Оба вздрогнут -- но пусть:
став движеньем одним,
не угроза, а грусть
устремляется к ним,
и от пут забытья
шорох век возвратит:
далеко до шитья
и до роста в кредит.
Страсть -- всегда впереди,
где пространство мельчит.
Сзади прялкой в груди
Ариадна стучит.
И в дыру от иглы,
притупив острие,
льются речки из мглы,
проглотившей ее.
Засвети же свечу
или в лампочке свет.
Темнота по плечу
тем, в ком памяти нет,
кто, к минувшему глух
и к грядущему прост,
устремляет свой дух
в преждевременный рост.
Как земля, как вода
под небесною мглой,
в каждом чувстве всегда
сила жизни с иглой.
И, невольным объят
страхом, вздрогнет, как мышь,
тот, в кого ты свой взгляд
из угла устремишь.
Засвети же свечу
на краю темноты.
Я увидеть хочу
то, что чувствуешь ты в этом доме ночном,
где скрывает окно,
словно скатерть с пятном
темноты, полотно.
Ставь на скатерть стакан,
чтоб он вдруг не упал,
чтоб сквозь стол-истукан,
словно соль, проступал,
незаметный в окно,
ослепительный Путь --
будто льется вино
и вздымается грудь.
Ветер, ветер пришел,
шелестит у окна.
Укрывается ствол
за квадрат полотна.
И трепещут цветы
у него позади
на краю темноты,
словно сердце в груди.
Натуральная тьма
наступает опять,
как движенье ума
от метафоры вспять,
и сиянье звезды
на латуни осей
глушит звуки езды
по дистанции всей.
Бывают минуты, когда набегают
Терзают, душевно грызут,
Две вечные музы: любви и печали,
Но мне этих дам не вернут.
А может быть это совсем и не надо,
Огонь зажигать и смотреть,
Как он, погибая, приветствует взглядом,
Свой бледный огарок за свет.
Горит свеча, струится воск,
Я вновь насилую свой мозг.
Жизнь течёт в режиме «скерцо» -
Твои мысли - разбивают моё сердце.
Смотрю в огонь, фантазия дарит силуэты -
Дарит ненависть и лживые ответы.
Я вновь один, мерцают звуки от часов,
Со мной остались ноты - ушедших голосов.
Пачка сигарет - обман - она не успокоит,
Скурю я все мечты и мысли о покое.
Обменяюсь с кем-то обещаниями лживыми-
В вечной погоне за эндорфинами.
9-й день памяти Эдуарда Хиля…
7 июля он был похоронен на Смоленском кладбище. Я не мог не поучаствовать в отпевании, к Хилю у меня особое отношение. Познакомившись с ним в 2010 году, я открыл для себя его как христианина услышал в его песнях его душу.
Когда стало известно, что Хиль будет похоронен на Смоленском кладюбище, я позвонил настоятелю протоиерею Виктору Московскому, спросил благословения сослужить.
В первой половине дня было прощание с покойным в театре эстрады, а в три часа дня отпевание на Смоленке.
Храм был полон. Службу возглавлял отец Виктор, который был особенно близок с Эдуардом Анатольевичем. Сослужило около 10 священников. Отец Виктор прочитал разрешительную молитву и сказал в храме у гроба слово прощания, в котором поведал о многих христианских добродетелях известного певца. Отец Виктор рассказал, что Эдуард Анатольевич был прихожанин Смоленского храма. Посещал вместе с отцом Виктором больницы, много раз выступал на благотворительных концертах в помощь детям с онкологическими заболеваниями, которые устраивались хором духовенства Санкт-Петербургской митрополии. Именно этот хор пришел в этот день сюда в храм и пел на отпевании. Кстати, его дед Василий Нилович Хиль был регентом церковного хора и пострадал от репрессий.
Эдуард Анатольевич происхоил со Смоленщины. О себе говорил: «Я смоленский». Это я от него также слышал. Это объясняет особую любовь Хиля к Смоленскому храму.
Отец Виктор рассказал интересный эпизод тайной благотворительности певца. На Смоленском кладбище давно уже идет восстановление уникального храма Воскресения в стиле нарышкинского барокко, - единственный храм в этом стиле в Санкт-Петербурге. Реставрация идет давно с переменным успехом. Однажды Эдуард Анатольевич подошел к отцу Виктору и вручил ему солидную сумму на реставрацию храма. Эти средства пришлись очень кстати, на них удалось вставить все окна в куполе этого храма. Так Эдуард Хиль подражал Ксении блаженной, участвовавшей в стрительстве храма на Смоленском кладбище.
Также было зачитано слово прощания от митрополита Владимира, который был дружен с Эдуардом Хилем.
Я стоял на отпевании у гроба рядом с вдовой певца Зоей Александровной.
Прощание и последнее целование было в храме. На груди покойного лежала иконка святого Георгия Победоносца, его небесного покровителя, а также иконка блаженной Ксении, его любимой святой, которую он прославлил своей последней песней.
Смоленское кладбище одно из самых почетных в Санкт-Петербурге. Быть похороненным в одной земле с блаженной Ксенией - большая честь для любого православного человека. Когда стало известно, что Хиля похоронят на Смоленке, я сразу подумал, что это это особый знак того, что Ксения приняла его труды, что песня Хиля о блаженной Ксении также принята. Но я не мог представить .что для погребения будет выделен участок в непосредственной близости от часовни Ксении. Когда похоронная процессия пришла к могиле, мы увидели, что она располагается метрах в 10-ти от знаменитой часовни. В такой близости от часовни давно никого не хоронят. Это исключительный случай. Как же надо было угодить святой Ксении, чтобы сподобиться такой чести.
В последний момент, когда должны были уже накрыть гроб крышкой, вдова певца обратилась к многочисленным видеооператорам и фотографам с просьбой прекратить съемку и дать ей возможность проститься с мужем. Один из дьяконов усилил просьбу Зои Александровны зычным басом. Съемка прекратилась, аппараты были выключены (потом, в СМИ говорили, что «Церковь запретила снимать похороны», - это к вопросу об объективности СМИ по отношению к Церкви!) Но в тот момент установилась полная тишина, Зоя Александрвона долго смотрела на светлое лицо покойного. Это была очень трогательная минута, когда мы все вместе с Зоей Александровной почувствовали утрату.
В этот момент произошло еще одно событие. Кто-то сказал: «Смотрите, смотрите, крест на небе!» Многие подняли головы. Я также взглянул на небо и увидел над часовней высоко в небе точный крест, образованный облаками. Никаких самолетов на горизонте не было. Крест был единственный на небе. Несмотря на запрет, многие достали фотоаппараты и стали снимать. Дьякон при этом пристально окинул всех взглядом, но промолчал.
«Что же это может означать?» - спросил какой-то корреспондент с большим фотоаппаратом в руках. Ему из толпы кто-то ответил: «Наверно, Хиль был праведным человеком». - «А может быть это случайное явление природы?» - «Все равно, Хиль был праведником…»
Когда гроб был опущен, я подошел к Зое Александровне, выразил ей соболезнование, сказав, что мы все скорбим вместе с нею. Она меня узнала, сказала, что Эдуард Анатольевич очень хотел посетить наш храм. Я еще на вечере приглашал его посетить Леушинское подворье и Квартиру Иоанна Кронштадтского. «Будем рады видеть Вас у нас в гостях», - пригласил я Зою Александровну.
Рядом с ней все время был отец Виктор, поддерживая вдову в трудные минуты. Проаясь со мной он сказал: «Приходите, приходите к этой живой могилке…»
После погребения многие тут же направились в часовню блаженной Ксении поставить свечу о памяти новопреставленного раба Божия Георгия и поклониться гробнице святой странницы, вдовы придворного певчего…
Я шел с кладбища, залитого солнечным светом, и думал: «Как же Эдуард Анатольевич любил блаженную Ксению! Умер на Духов день, а третий день после кончины, когда душа предстает Богу, пришелся на новый праздник блаженной Ксении. Наверное, уж блаженная Ксения походатайствует за его душу. Да еще и быть погребенным рядом с часовней Ксении! После такого погребения песни Хиля мы все будем слушать иначе…»
Вспомнилась и его последняя песня о блаженной Ксении:
Тихо в часовне свечи мерцают,
Матушка Ксения всех принимает.
За весь мир, помолись,
Мати Ксения вновь -
Пусть сердца никогда
Не покинет любовь.
Материнская любовь.
Как-то в один из дней к маме пришли ее родные дети. Они спорили между собой и не находили согласия в одном вопросе: кого из них она любит больше всех?
Мать взяла свечу, зажгла ее и начала говорить, обращаясь к детишкам.
- Вот свеча - это я. Ее огонь - это моя любовь.
Затем она взяла еще одну свечу и зажгла ее от своей.
- Это мой первенец, я дала ему своего огня, свою любовь. Разве от того, что я дала часть своей любви и тепла огонь моей свечи уменьшился? Огонь моей свечи остался прежним.
И так она зажгла столько свечек сколько у нее было детей и расставила их вокруг большой свечи. И при этом ее огонь оставался таким же ярким и теплым как и прежде.
Не догорит моя свеча,
Стоять одной ей и скучать
Не догорю и я, мне нужно знать
Когда и как кого терять?
Искренне прошу: «Мир будь ко мне добрей!»
Я не нахожу пути к тебе ясней
Стены мои все истерзаны золой
Я на волоске, а вы ко мне спиной
Нет разума и часа ждать
Я сам себя могу здесь потерять
Закрыть глаза иль от себя сбежать
Свеча осталась, так и молчать
Искренне прошу: «Мир будь ко мне добрей!»
Я не нахожу пути к тебе ясней
Стены мои все истерзаны золой
Я на волоске, а вы ко мне спиной