Уходит со снегом прошлое,
год старых сказал: «Прощай!»,
я помню всегда хорошее,
и ты помнить обещай,
письмо, что лежит на ящике,
открыто-читай. Прочти…
А были мы настоящими
в своей непростой любви,
ужасными, горько-сладкими,
кололи обидой в бок,
всесильными, очень слабыми,
такими, как создал Бог,
тебе я снежинку выслала
по почте-гадай. Берись!
Пусть будет дорога выстлана
любовью, длиною в жизнь.
Ольга Тиманова
Не пугайся боли, не страшись потери,
Если нужно верить, то давай поверим.
Нас пытает время то нежней, то строже.
Объяснить умеем, а понять не можем.
Ничего такого, ничего такого,
Каждому на счастье - ржавая подкова,
Каждому надежда - до конца не трусить,
Мы почти как дети, Господи Иисусе.
Это очень просто - понимать про счастье,
Если любят долго и прощают часто,
Ничего не прячут, ничего не просят
И из всякой бездны на руках выносят.
Ничего такого, ничего такого,
Если нас отнимут у всего земного,
Если облаками нас по небу пустят,
Это так красиво, Господи Иисусе.
По большому счёту мы не виноваты,
И на каждом сердце - белые заплаты.
Мы глядим на небо ясными глазами,
До конца не зная, кто придет за нами…
Или я чего-то не понимаю…
Или стали мутными зеркала…
Но когда душа твоя обнимает,
Я своею чувствую крепость лат.
И зачем твой взгляд от меня уводит
Отражение истинного, мой друг?
Мы с тобой прошли и огонь, и воду.
Нами соли съедено по ведру.
Этот список был до того весомым!
Столько раз один был другим спасен!
А теперь как-будто бы каждый сорван,
И, как Элли, бурею унесен.
Я всегда могла, ощущая радость,
Прикоснуться к Свету твоей души.
Чем сейчас становится твоя правда
В этом мире Гудвинов и Страшил?
И какие Боги каких религий
Для тебя придумают имена?
Чтобы мне узнать, когда ты окликнешь,
То что я - одна… Не одна из нас…
Гуляя по лабиринтам души, заглядывая в глаза минотавру разума, поджигая в руках время, эту ненадежную нить Ариадны, я бережно собираю плоды своей жизни в плетенную корзину слов. Но я не луч света в темном царстве одиночества, я не мудрец и не философ, я не поэт смутных времен скуки и сытости. Все уже давно сказано до меня. И пусть в слепом мире, населенном беспомощными испуганными зверятами, называющими себя людьми, даже банальные истины порой могут оказаться невероятным открытием, все же нести свет во тьму незнания - не мой выбор. Мой выбор прост и непререкаем - я выбираю смотреть на воду. Я выбираю видеть небо. Я выбираю пинать по ветру тяжелые осенние листья и целовать горячие жадные губы, я выбираю широко улыбаться жизни и раздвигать острием мысли тесноту мира, я выбираю свет звезд и крепкий чай, я выбираю легкость на подъем и нежность молчания. Я выбираю самый глубокий, самый долгий вдох всех аспектов бытия, как высший дар тому, кто не больше, чем небрежный рисунок на песке за мгновение до прибоя.
На душе моей свет - это маленькая свеча
Между ребер торчит, между плотной телесной тьмы.
Я хотел бы ее сберечь, я ее качал,
Я баюкал ее на ветру вековой чумы.
А потом появилась ты, не пришла, свилась
По рукам и ногам паутиной голодных рук.
То ли нежность задумала, то ли сослала в страсть,
То ли остро уперся в горло худой каблук.
Я целую твои глаза, я в купель ума
Как икону твой хищный взгляд на себе тащу,
Потому что во мне свеча, а вокруг зима,
Потому что лишь ты способна задуть свечу.
Говори со мной.
Говори со мной.
Говори со мной.
Над холодными водами мира взойдет заря.
Все заблудшие корабли возвратятся к пристани,
Даже те, что навек затерялись в седых морях.
Все несказанные слова обратятся птицами,
Будет горд и стремителен царственный их полет,
Засияет надежды свет на усталых лицах, и Тот, кто был неспособен понять, наконец, поймет.
Говори со мной. Я устала сражаться с мыслями.
Расскажи мне, как тени все время спасают свет,
Как беспомощно-хрупки порой прописные истины,
Как бессовестно врут заголовки дневных газет
И рекламные бренды, и вспышки салютных выстрелов,
И трактаты великих, и люди - глаза в глаза.
Говори со мной. Я же здесь… Я всю душу выскребла,
Докричаться пытаясь в холодно-немое «за»…
Говори, что не сбиться нам, не разбиться нам,
Говори, что для тех, кто верит, пределов нет,
И когда он вернется - она будет ждать на пристани.
Будет радость, и будет правда, и будет свет.
Обещай, что мы все это выдержим, стерпим, выстоим?
Полчаса до зари. Океаны горят внутри.
Г о в о р и с о м н о й г о в о р и с о м н о й г о в о р и с о м н о й.
Где бы ни был ты. Кем бы ни был ты -
Говори.
…Одно дело, когда ты познаёшь чью-то душу через творчество этой души. Другое, совсем другое - это реальность бытия. Мне было очень тяжело внутри себя самой. Когда-то в юности я была очень смешливой и старалась чуть ли не руками держать свою расплывающуюся улыбку при виде людей… Просто при виде людей… Однажды на автобусной остановке читала книгу индийского философа Сосана. Он писал, что никогда нельзя полностью отдаваться своим эмоциям. Если на одном конце эмоции сквозит радость, то надо помнить, что на другом конце той же самой эмоции будет сквозить тоска… А самый, даже очень жизнерадостный человек, может превратиться в конце жизни в «замкнутую монаду». Тогда я просто ждала автобуса. Ждала автобуса в своей юности… И даже представить себе не могла, как это жизнь сможет превратить меня в замкнутую монаду?..
Замкнутость - это что-то, напоминающее босую жемчужину, замкнутую в створках перламутровой раковины. Замкнутость происходит не сама по себе. Она происходит от исчезновения круга. Что-то происходит с тобой однажды в привычной жизни, в привычном городе. Тяжёлое однажды. Тяжёлое, разорвавшее привычный ток жизни и привычную твою значимость, хотя бы как-то удерживающую тебя на ниточке жизни… Принято считать - на плаву.
Ощущая себя подранком и упиваясь тоской, иногда очень хочется взглянуть на себя иначе.
…А с тобой бывало такое, когда ты хочешь что-то важное сказать человеку, но не знаешь, станет ли это значимо важным для него? Но ведь ты попытаешься… Ты всё равно скажешь… Скажешь, потому что должен… Иначе не за чем и не кому… Иначе - никак…
Люблю. Живу и расцветаю. Какие между нами чувства знаю. Все то, что дорого в душе я согреваю. И для тебя я жизнь свою, косанием руки - незаметно продлеваю.
Взять и плюнуть на злую иронию и - не ко времени - колкости.
И себе объяснить, что это - всего лишь чужие комплексы.
И чужая чёрствость, зажатая в жёстких тисках самолюбия.
(Может, просто когда-то кого-то недолелеяли?.. переголубили?..)
А ведь, кажется, взрослый… и добрый… и вроде, неглупый, не правда ли?
Да и мне в этой жизни звёзды с неба так просто не падали…
И чем больше печали и боли терпела Душа на границе отчаянья,
тем сильнее хотелось заботу дарить и любовь, и верить во все обещания.
…Взять и плюнуть на все оскорбления, пакости и подозрения.
И молчать. И просто молчать, не впадая в истерики и объяснения.
И тогда на последней меже, на крутом вираже
этот Кто-то неглупый, возможно, расплачется.
И взойдут, словно зёрна, жемчужные слёзы-драже;
и на том рубеже (между жизнью и смертью) все боли оплатятся…
Взять и плюнуть. И просто забыть, и не помнить обид.
Улыбаться. И выстоять.
Стать себе терапевтом, психологом, другом… (живое ОНО, коль болит!)
И всё заново выстроить.
Просто помнить о том, что найдётся всегда
хоть один недолюбленный циник, и его не спасут ни уколы,
ни стены прославленных клиник.
И любовь не спасёт - хоть по капле себя отдавай,
хоть пролейся Дождём Благодатным - если он не захочет понять и принять,
это станет напрасною жертвою иль оскорблением стократным.
…Взять и… ЖИТЬ. Даже если опять умираешь (нет воздуха, сил,
просто больно и холодно).
Взять и жить. И себя убедить, что ты скоро покинешь пустынные улицы
Этого Города.
Взять и жить. Просто помнить, что есть ещё несколько дел.
Незаконченных. Важных.
Взять и ЖИТЬ. Просто жить. Мне не страшно. Не страшно.
(Не страшно?..)…
Мы не похожи.
Мы стянули кожей
Каркас души, и каждый - о своем.
Мы разучились слушать.
Слышать - тоже.
Мы - не друг другу, мы - особняком.
И кто-то прав, и кто-то человечен,
А кто-то горек жалостью за всех.
Смотри, смотри, нам путь земной намечен
По заболевшей глупостью стране.
И я ходил по ней и верил лесу
Прохладных рук, цветных от рукавиц,
Я тоже видел улицы из фресок
Всегда живых, людских и ясных лиц.
Да, не похожи.
В бездну не заглянем
Чужих сердец.
Вовек не стать одним.
Но в неизменной разнице сознаний
Мы все единым светом дорожим.
Я слишком назойлив и бестолков, я б с радостью был таков,
Но ты не не слышишь моих звонков, не видишь моих флажков.
И вот сейчас, на исходе дня, когда облака резней
не надо, Господи, для меня, помилуй моих друзей.
Я не прошу тебя рая здесь, я милости не хочу,
Я не прошу для них тех чудес, что Богу не по плечу,
Тебе ж не стоит огромных трат, подумаешь, ты ведь Бог,
Пусть будет кофе для них с утра и вечером теплый бок.
Пусть врут все те, кто все время врал, и плачут все те, кто не,
Пусть будет снег, суета, аврал, морщины и мокрый снег,
Час-пик, толпа, недород, тоска, концерты, порнуха, дым,
И боль, щемящая у виска, и скука по выходным,
Измены, дети, дела, коты, простуды, метро и зной,
Долги, работа до тошноты, просроченный проездной,
И груз заданий, и лишний вес, и девочки в скверике
И на обзорной парад невест, и утки в Москве-реке.
Помилуй их, они столько лет работают на износ,
Помилуй тех, кто им греет плед и тех, кто целует в нос,
Помилуй тех, кто лез на рожон и кто не лезет уже,
Помилуй их бестолковых жен и их бедолаг-мужей
Помилуй, тех, кто силен и слаб (ведь ты-то сам не слабак),
Помилуй, Боже, их мам и пап, врагов, хомяков, собак,
Помилуй счастливых, бомжей, калек, хозяев или гостей
Помилуй коллег и друзей коллег, коллег друзей и детей.
И вне защитной сети потом оставшегося меня
Пускай забирают пожар, потоп и прочая потебня.
Я знаю, я тебе не в струю - бездельник и ротозей,
Но, не оставив меня в строю, помилуй моих друзей.
…И лететь к тебе, обрывая крылья, задыхаясь от ветра и от обид…
Все слова рассыпались, стали пылью, и не важно, кто нам их говорит,
Ну, а я… Что я? Я обрывок фразы, я уснувший вечер на сгибах рук.
Никому обо мне никогда не рассказывай.
Я твой мнимый идол, твой странный друг,
Что приходит все время в потертой шляпе, за плечами пряча историй дым…
Нас подержит ночь в своей теплой лапе, и накроет сверху большим-большим
Теплым-теплым своим одеялом звездным. А под утро займется огнем заря,
И венцом набросает рябиньи грозди на макушку юного сентября…
когда я окажусь на том вокзале
с которого не взять билет домой
и девушка с нездешними глазами
как в детстве проплывёт передо мной
не за грехи мои придёт расплата
я через жизнь пронёс свою вину
а лишь качнутся стрелки циферблата
и я усну…
Что ты видишь в моих глазах? Утонувшие корабли? Океаны без дна или запертых в клетку духов? Что ты видишь в моих глазах, кроме грешной моей любви, невозможной любви, любви страшной, смешной и глупой. Что ты видишь в глазах моих? Отчего опускаешь взгляд? Почему мы, встречаясь в толпе, не смыкаем руки? Я достаточно гордая, чтобы не звать назад, но достаточно слабая, чтобы прожить в разлуке.
Что ты видишь в моих глазах? Разноцветный дым? Пляшущий огонь или крепость ночи? Или только вину, что впускаю тебя любым, или только тоску, что нутро разрывает в клочья? Я могу лишь сказать, что в твоих глазах пустота, в ней ни смысла, ни боли, там не на что опереться… Видеть холод в глазах любимого - вот он ад, выбранный добровольно, умом и сердцем.
Что ты видишь в моих глазах, я спрошу еще, и я буду спрашивать хоть до скончания века. Тот, кто любит, как водится, вечно чего-то ждет. Что ты видишь в глазах всё простившего человека?
Половина того, что несу - чушь.
Половина того, что несу - груз.
Обладатель как минимум двух душ,
я имею максимум шесть чувств.
Если хочешь сказать - говори вслух.
Если хочешь услышать - прочти тут.
Бог умеет считать до двух,
это значит, нас с тобой там ждут.
Выбираю добро из двух зол,
океан сливается из морей.
Этот шрам на месте, где был скол,
он со временем сделал меня добрей.
Мировые законы дают сбой.
Отыскавший истину не в вине,
я хотел бы, как правило, быть с тобой.
Это всяко лучше, чем быть не.