Чем мне чехи понравились - так это умением на ерунде построить легенду. Вернее - Легенду. Это у нас разрушаются и сжигаются дома 19 века, а там ничего не выбрасывается, а служит населению для привлечения туристов. Турист - он же открыт как дитя и ведется на любую мулю. Ну например, социализм закончился, а статуи пионеров (или что там было в Чехословакии) остались. Куда дели девочку - неизвестно, а мальчику приделали мальчиковую штучку и поставили на видном месте. Пустили слух - как дама эту самую штучку потрогает, так у ее кавалера ну просто закавалерится. Это нам гид озвучила, когда мы ходили с экскурсией по Праге. И вправду - около мальчика рой барышень въется, а мужики как бы в сторонке стоят, но напряженно смотрят. А мальчик этот стоит, весь такой темноватый, но кое-какое пятно блестит просто, переливается на солнце. Из нашей группы к скульптуре рванула одна дама, вся такая непосредственная. «Ой,» - говорит, «Коля, ну кака удача!». А Коля независимо так стоит, как бы его не касается, на нас всех не смотрит и вслух: «Моя Гала така любопытная, така любопытная!» А чо любопытная, спалился мужик на статуе пионера.
Ребенок после лагеря дик и суров. Привезла кучу грамот, стреляла из лука, попала, заняла призовое место, получила за это крохотный фонарик. Начальством особо было подчеркнуто при вручении, что в фонарик вставлена батарейка. Вот это я понимаю - ценный подарок за достойную стрельбу. На сердце стало спокойно - когда цивилизация рухнет, отключат интернет и все уйдут в леса, в семье есть человек, который легко подстрелит какого-нибудь сурриката на ужин. Я же буду промышлять у костров ловким враньем за сладкий хрящик. В смысле - свежесочиненным фольклором. Фонарик, чтобы светить хищникам в глаз, у нас уже есть.
Ребенок рассказывает о жизни вдали от дома скупо, но красочно. «Ребятишки матерятся?» - спрашиваю я, чтобы понять нравы нынешней молодежи.
Тяжелый взгляд был мне в ответ. «Мама! Это - лагерь! Лагерь! Это тебе не какой-нибудь там… ВАК!»
Василий сказал: «Хочу пригласить тебя выпить чашечку кофе.»
- Ой, ну удивил, - ответила я саркастически и поболтала тапком на ноге. У меня есть виртуальный тапок, я им пользуюсь для выражения чувств. Научилсь у Эллочки-людоедочки, очень удобно.
Василий сказал: «Хочу пригласить тебя выпить чашечку кофе. С пражским тортом.»
Амплитуда моего язвительного тапка увеличилась.
Василий сказал: «Хочу пригласить тебя выпить чашечку кофе. С пражским тортом. В Праге.»
… Через несколько дней мы сидели в каком-то пражском кабачке, и я, совершенно обалдевшая, смотрела, как Василиска наворачивает колбаски, а Василий ищет в меню этот самый пражский торт. Вообще-то это у нас он «пражский», а у них венский и называется «Захер», извините за произношение и неправильную акцентологию.
Захера не было, в легких еще оставался воздух Иркутска, в голове - пустота и шум от перелета, но неоном пульсировала одна мысль: «Как он так смог?»
Я бы - нет.
Мужчины управляют миром, что-то в них есть такое…
Как только мы въехали в Вену, нас предупредили: «Видите, везде разноцветные флаги развешаны? В Вене - гей-парад.» Мы заинтересовались, потому что хотелось прикоснуться к европейским ценностям в реале. Стали гулять - нигде ничего, только карусель на площади крутится, и старинные экипажи туристов катают, а это не гей-парад, однозначно, я читала. Наконец, показалась какая-то колонна. Со вздохом полезла в косметичку и стала искать тельняшку - ну что поделать, довлеют отечественные традиции дресс-кода на таких мероприятиях. Наконец появилось несколько полицейских. «Так вот вы какие, европейские геи!» - подумалось мне. Никаких тебе кожаных трусов и шипов на шее, накрашенных губ, а просто униформа, просто пистолет. Культура. За полицейскими шла веселая толпа негров в одинаковых футболках. Главный негр пританцовывал впереди и непрерывно орал что-то в матюгальник. Народ нес транспаранты и тоже что-то кричал. Позади колонны брели полицейские и откровенно скучали. Их понять можно - никакой выдумки, никакого фейерверка.
Мы перешли дорогу и зашли в кондитерскую лавку. Там нам предложили засахаренные фиалки. Их выдумала императрица Австрии Амалия Евгения Елизавета Баварская, известная как Сиси. Сиси блюла фигуру и сидела на диетах, но обожала сладкое. И ей готовили эти фиалки - окунали цветочек в сахарный сироп, он засахаривался, императрица Сиси его держала во рту, ощущая сладость, потом выплевывала (или что там делают венценосные особы - извлекала изо рта). Вроде как никаких калорий, одно эстетическое удовольствие, прямо как просмотренная демонстрация негров вместо гей-парада.
Когда зазвучала музыка, он, посерьезнев, стал в исходную позицию и, раскинув руки, посмотрелся в зеркало. Никогда в жизни я не видела, чтобы кто-нибудь так смотрел на свое отражение. Люди смотрятся в зеркало со страхом, любованием или смущением, как правило, робея, но они никогда не видят себя глазами постороннего. Нуриев же оглядывал свое тело, голову, движения шеи со стороны - объективно, с доброжелательной холодностью, что было для меня откровением. Он устремлялся вперед, бросал свое тело так, что, описав безукоризненную арабеску, приземлялся на одно колено, грациозно вытянув руки; он выполнял все это с быстротой и грацией кошки, и зеркало отражало сочетание мужественности и изящества этого тела. Все время, пока он репетировал и пока его тело повиновалось музыке, проникалось ею, пока он, двигаясь все быстрее и быстрее, подпрыгивал все выше и выше - так, будто его, замечтавшегося, возносят не ведомые никому боги, он смотрел на себя, как хозяин смотрит на слугу, как лакей на господина, не поддающимся определению взглядом, требовательным, хотя порою граничащим с нежностью. Он репетировал одно и то же место дважды, трижды и всякий раз смотрелся по-разному - по-разному красиво. Потом музыка не то кончилась, не то он прервал ее одним из своих царственных жестов, секретом которых владеют люди, живущие вне повседневности, и вернулся к нам, улыбаясь, промокая все теми же рассеянными движениями взмыленный инструмент - свое тело.
Затем, конечно же, был Нуриев, резвившийся на набережных Амстердама, Нуриев - вечный юноша, то обаятельный, то взыскательный, то любящий, как брат, то замкнутый, вечно спешащий, как инопланетянин на чуждой ему Земле. Ему не занимать шарма, великодушия, воображения, впечатлительности, потому у него пятьсот разных ликов, и, наверное, этому есть пять тысяч психологических объяснений.
Разумеется, я не льщу себя надеждой, что разобралась в Рудольфе Нуриеве - звезде, наделенной гениальностью. Но если мне потребовалось бы кратко охарактеризовать этого человека, вернее, указать, что, на мой взгляд, определяет его сущность, то до лучшего мне не додуматься: полуобнаженный мужчина в трико, одинокий и красивый, приподнявшись на пуантах, критическим и восхищенным оком созерцает в тусклом зеркале репетиционной залы отражение своего Искусства.
После прихода из армии застал в родном альма матер смятение умов.
Ну да-институт не был готов к приему взад такого количества дембелей. Деканат ходил кривовато, болезненно мощась, так как его регулярно мудохали почем зря.
Комсомол притих. Партия ушла в подполье. То есть отправив всех студентов в армию -институтское начальство оказалось совершенно безоружным перед этими оскотиненными человекообразными.
Главная угроза-отправить в войска сошла на нет, к тому же ну чем можно урезонить дембеля в институте?
Да ничем.
В наряды не отправишь, дисбатом не пригрозишь. И выгнать нельзя-закон такой. Ректорат грезил публичными казнями и передвигался вприпрыжку. А то могли и по шее дать.
А тут опять напасть-в колхоз надо слать кого-то. А кого? В приказном порядке нельзя-свобода, мать ее ети, наступила.
А сверху жмут. И начальство принимает роковое решение:
- «А давайте пошлем залетчиков!»
Ради индульгенции. Сказано-сделано.
То что я попал в нужную компанию, я понял еще на предколхозном инструктаже.
На трибуне что-то неслышно бубнил декан в зале стояли клубы табачного дыма, слышались здравицы и звон стаканов.
Народ спокойно перемешался от застолья к застолью, некоторые шлялись по трибуне, в общем обстановка напоминала казарму «партизан».
Даже портяночные ароматы присутствовали.
Декан гундосил страшилку про то как два студента в прошлом году вскрыли ночью сельпо и выпили весь запас сельской бормотухи.
Деньги за выпитое аккуратно положили на прилавок. Там и заночевали. Поутру их отнесли в обезьянник, но они так его заблевали, что местные Аниськины выкинули их на улицу и, умиленные фактом оплаты, не завели уголовного дела.
Наконец, он не выдержал.
- МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! ДА, ВОТ ВЫ!
- Йа?
- ДА ВЫ! ВАМ ЧТО, НЕИНТЕРЕСНО?
- Валентин Петрович, я эту историю знаю, это я там и был в сельпо. Вы лучше другим расскажите.
После чего возвращается к прерванному разговору.
Декан минуту стоит с открытым ртом, потом глухо матерится про себя и отваливает.
Его уход остается незамеченным.
* * *
Сборы мои были недолгими. Сентябрь, едем куда то на юг. Халябаля что ли, где-то между Волгоградом и Астраханью, много ли мне надо? Много. Две пары джинсов, пара маек и трусов, два рюкзака и две сумки с водкой.
Я то думал-что поражу попутчиков своей мудростью. Опять ошибся.
На перроне стоял грузовик, откуда толпа из рук в руки передавала в вагон ящики с водярой.
Командовал действом высокий джентельмен с внешностью и манерами молодого Байрона. Дюс его звали. Впоследствии мой друг на долгие времена.
Дюс окинул благожелательным взглядом мою застывшую фигуру с двумя позвякивающими рюкзаками (один сзади, другой спереди) и парой громоздких сумок, кивнул (то есть дресс и фейс контроль пройден) и жестом пригласил присоединиться к процессу.
При погрузке Дюс торопил всех
- Давайте живее! Десять минут до отправления, а мы еще ни в одном глазу!
Проводник, как увидел это смог только мычать, Дюс сунул ему пузырь и царственно дал отмашку кистью-мол исчезни.
И проводник исчез. В вагоне мы его не наблюдали ни разу за всю дорогу.
* * * * *
КСТАТИ О ДЮСЕ
Как и кто его делегировал в начальники-никто и не понял. Формально он был никто. К омандовать назначен нами был комсомольский вожак аспирант Агван, который ушел в запой еще на перроне и не вышел из страны розовых слонов до самой Москвы. Но…
То что мы вернулись все-и здоровые-целиком заслуга Дюса. Не обладая никакими способами карательного воздействия он управлял этой вольницей свободно и умело-как бы походя.
И слушались его беспрекословно. Что называется врожденные лидерские качества. Жизнь только развила их.
Дюс теперь хозяин крупной дорожностроительной компании в Индии.
По образу своему это был настоящий белый сахиб. Передвигался он с тросточкой, степенно, мало того, он прихватил с собой слугу - колоритнейшего персонажа лет тридцати по имени Хохол - мастера спорта по конному троеборьюи отсидевшего три года за мошенничество. Пьянь страшная к тому же.
Представляете лексикон?
Лошадник и уголовник в одном флаконе. Но колоритен до невозможности. Приехал в костюме, сорочке и галстуке, в которых и провел с нами весь месяц не снимая.
В нем же и спал в ковылях, воровал кроликов, итд итп.
К исходу смены Станиславский свое пенсне бы прозаложил, что бы заполучить его на роль Барона в своей постановке пьесы «На дне»
* * * * *
В общем сели, накатили, тронулись. В углу жалась несчастная стайка баб (штук 5) обалдевшая от такого соседства.
Дюс сразу пресек всякую фривольность, объявив их сестрами. Из их состава была им назначена старшая. Выделено отдельное купе.
В 10 вечера Дюс глянул на часы.
- Кать, детское время кончилось-гони их спать.
Девки заныли.
- Ну Андрюшенька, ну еще полчасика…
- Я кому сказал! Ну ка брысь!
Дамы уныло поплелись в опочивальню.
По ходу движения все перезнакомились на тему:
- А тебя за что?
Поскольку ехали, повторюсь, одни залетчики, послушать было что.
Мне особо и рассказывать не стоило-я прогремел на весь институт. Увел у завкафедрой физики его аспирантку.
Мало того-был им застигнут в кабинете физики In flagrante delicto.
Мы со Светой как раз облюбовали прибор Реомюра в углу, когда он ворвался. Мамлючков, низкая душа, наябедничал, что я сломал прибор.
От этого предожение «пойдем поломаем прибор Реомюра» на долгие годы стало в институте синонимом скоропалительного перепихона.
* * * * *
Время было уже к трем, народ заскучал без женской ласки, меня, как корифея подкололи, я взвился и вызвался нагнать баб. Дюс отвел меня в сторону.
- Макс, хорош. Какие бабы в три ночи в поезде? Угомонись.
- Анихера. Я пшел.
- Ну смотри. А то, давай я все в шутку оберну? Авторитет не пострадает.
- Не.
В первом же тамбуре до меня доперло, как Дюс был прав. Действительно, какие бабы?
И куда звать? Чем манить?
- «Милости просим, у нас там 60 пьяных мужиков истосковались по женскому теплу?»
Заманчивое предложение, нечего сказать.
Уныло брел я по пустым вагонам. И вдруг…
Полная плацкарта пьяных баб. Дым коромыслом. В углу жмутся три задроченных очкарика.
Мираж. Я помотал башкой. Мираж не рассеялся.
«Текстиль» - автоматически отметил я про себя. Тоже в колхоз едут.
Тут меня заметили. Грозно сведя брови они требовательно вперлись взглядами в мой гульфик.
Я автоматически прикрыл сокровенное ладошками. Но взял себя в руки (Это не то что вы подумали)
- Тээээк. Бабы, стройсь! В колонну по одному, за мной, шаааагом-марш!
Почуяв силу и сноровку, дамы покорно потянулись за мной.
Колонна растянулась на два вагона.
Перед дверью в наш, я остановил шествие, мол щазз и вошел в вагон с понурым видом. Толпа встретила унылым:
- Уууууу.
Дюс пожал плечами-мол чудес не бывает.
-Что не вышло?
-Ну не совсем.
-?
-Считайте!
Жестом фокусника я распахнул дверь.
Раз.
-Как звать?
-Света!
-Заходи!
Два.
-Таня!
Три… четыре…сорок две.
Потом кто-то вякнул что мол и я бы… подумаешь…
Дюс сразу оборвал завистника.
- Знаешь, Саш, я вот не хочу от тебя слышать ничего дурного про человека, кто в три часа ночи в поезде Москва-Астрахань за десять минут снял 42 бабы.
Вообще ничего. Он сделал чудо, а как-это его дела. Так что засохни, мой тебе совет.
* * * * *
По дороге меня срубило. Загрипповал. Температура под
40, бред, парохода вообще не помню.
Дюс не выдал местным коновалам-наверно потому я и жив. Вызвал как-то скорую, купил у них капельницы, медикаменты и сам колол и выхаживал (мама-врач у него, так что все на должном уровне)
Тащили меня на носилках-где то сперли. Оклемался в два дня.
По прибытию выяснилось, что соседями нашими по бараку будут астраханские ПТУшницы.
Милые, скромные, чистые разумом девочки. В первый же день на их двери появилась надпись:
- «Атас менты, меняй походку».
А из окон потянулся дым с знакомым ароматом.
Особо продвинутые, кому дыма было мало, бегали поутру на первую дойку и варили коноплю в парном молоке. Потом целый день ходили как пыльным мешком по голове нахлобученные. Идиллия. Сельская пастораль.
К нам поначалу отнеслись настороженно-зловеще. Мол, готовьтесь студенты. Будет вам Татьянин день.
Оказывается у местных доброй традицией являлось в первый день дать студентам почувствовать свою любовь.
Приходили с чувствами всем селом и давали. За годы это настолько вошло в традицию, что воспринималось, ну как Новый год. Или Первое сентября.
Типа: 1 сентября-отправляем детей в школу,
31 декабря-напиваемся,
12 сентября-мудохаем студентов. Но…
Но в этот раз приехали неправильные студенты.
Среди прочих там было два персонажа. один (Саша)-ростом под метр шестьдесят-но с 4 х лет занимался каждый день мордобоем.
Второй -парнишка из Люберец (мы до поездки были незнакомы, хоть и земляки)
Я слышал про него. Кличка Вася-дюжина.Он как-то положил 12 качков из соседнего района. Минуты за две.
Человек вообще бил один раз. Бам-тело. Такой славянский шкаф -но очень быстрый.
Сальто назад прогнувшись с двумя гирями по 32 кило в руках при мне делал.
Из положения стоя.
Запросто.
Смотреть в поезде как эти сверхлюди вязку рук в обезьяне отрабатывали-совершенно невозможно с похмелюги было. Башка кружилась.
Ночь. Костер. Я по обыкновению что-то вещаю. Вдруг на границе света появляются добрые лица гостеприимных аборигенов. Я прерываюсь на полуслове.
- Полундра.
Вася с Сашей встают и успокаивающим жестом останавливают подъем.
- Сидите.
Дюс смотрит на них.
- Точно помощь не нужна?
- Не. Справимся. А то травмы будут.
Поворачиваясь ко мне:
- Рассказывай, мы быстро…
- Я… ээээ…Не ну я из Люберец…
Дюс-резко:
-Да хоть из Валгаллы. Сиди. Продолжай.
Эти двое подбадривая местных уводят их подальше. Темнота взрывается дикими воплями.
Такое ощущение что там роту солдат кастрируют ржавым шанцевым инструментом.
Вдруг из тьмы вылетает совершенно обезумевшее существо и, не разбирая дороги бежит сквозь костер. Мама, да что они там делают то с ними?
Через пару минут толпа разбегается. Те кто на ногах. Парни возвращаются к костру. Ни царапины на обоих. Мне:
- Мы ничего не пропустили?
Село потом вымирало при нашем приходе. Нелюди.
Ладно бы стенка на стенку…
Отправили двоих, те загасили село, а остальные даже жопу не подняли.
Мне потом дедок все пенял в сельпо-мол не по людски этих зверей на людей было травить. Я ему:
- Да ты что, диду? Это ж у нас самые дохлые были. Потому и послали их, вас жалеючи. Никого ж не убили? Во ! А ты бы знал, что в прошлый раз… Кишки на деревья… Эээээххх…ладно, что говорить…
Дед онемел. Мелко перекрестился и бочком из магазина.
На следующий день приперся председатель совхоза и давай орать, да ногами топать.
По его выходило что нам надо было рожи подставлять да спасибо за науку говорить.
А то его робяты уси на бюллютне. Робыть некому. Помидор сгниет. Кавун перезреет. Дыня стухнет.
Дали в дыню и председателю. Шоб нежнее был. И унимательнее к людям (ударение на первом слоге)
ПТУшницы растаяли и повисли на плечах героев. Но мне приглянулась врачиха-студентка меда из Астрахани.
Главное-у нее был отдельный вагончик. С душем!
Этого было вполне достаточно для глубокого искреннего чувства.
Поначалу у нас не задалось. Одна из отроковиц упилась молоком до отвалу. И отвалилась.
И тут то Ната жидко обкакамши. Все ее реанимационные действия свелись к тому, что она скакала мелко тряся крупом вокруг пациентки и визгливо причитала:
- «Миленькая только не умирай! Миленькая, потерпи!»
Впечатленные такой квалифицированной медпомощью, мы с Дюсом взялись за дело.
Я поскакал за грузовиком.
Дюс рылся в медикаментах, глухо матерясь, так как Ната вообще не помнила где у нее что.
Нашел что-то, кольнул. Телка задышала.
В больницу мы прикатили всей теплой компанией. Вышел заспанный врач. Я предоставил слово Наташе.
- Аыыыыввууууыыымммм!
Врач поднял бровь.
- Вам плохо?
- Нннуммаааввоооннонаих!
- Чего?
Я отодвинул невменяемую эскулапшу.
- Вон пациентка.
- Что там?
- Анафилактический шок. Похоже передозировка конопляного молока.
-Знакомо. Что-то кололи?
- Гормоны. Преднизолон.
- Угу. Вы врач?
- Нет. Вот врач.
- ЭТО? Вы издеваетесь?
- Правда!
Наташа поначалу была взбешена этим диалогом. Я ее, видишь ли, подставил.
Но-недолго. Сдалась через пару дней. Я наконец приник к заветному душу. Поутру (шепотом)
- Только никому!
- Обижаешь!
Открываю дверь.
Там все. Меня хватают на руки и совершают «круг почета». Факельное шествие. Барабанный бой. Наташка в шоке. Потом, махнув рукой, хохочет вместе со всеми.
Аж в Москву потом ко мне ездила. Но, без дефицита душевых - того эффекта уже не было.
* * * * *
Но скоро наступили трудные времена. Водка кончилась.
Антиалкогольная компания была в самом разгаре и в сельпо ее не видели уж полгода как.
Самогон у мстительных местных покупать было смерти подобно - нам бы его на крысином яде настояли бы.
В каждом доме почитай память о нас жила. И болела.
И тут… не знаю… сам себе не верю… причем ну несколько раз у народа спрашивал-подтверждают. Они после истории с бабами в поезде уже ничему не удивлялись.
Мистика какая-то. Короче: я нашел в кустах квасную бочку на колесах, полную тархунового спирта.
С тех пор от запаха тархуна меня с души воротит. Вот уже двадцать с лишним лет.
НО ТОГДА.
Сперли мы его чисто - операцией руководил Дюс.
Все просчитал, молорик, Даже следы замели ветками. Кстати, чье было богатство-мы так и не узнали.
Алкоголизм вновь расцвел пышным цветом.
Как-то ночью проезжающий мимо прапор на ГАЗ 66 притормозил, на свою беду, спросить дорогу.
И остался. Через неделю он одичал, вырыл себе нору, выл ночами, питался подаяними. Тархуном от него несло за версту.
Пытались его приручить-но сделался буен.
Тогда отдали ему флягу из-под сметаны (50л) со спиртом и отстали. Более счастливого человека я не видел никогда. Ни до, ни после.
* * * * *
А у нас образовался транспорт.
Как-то ночью сильно захотелось еды. А все сожрали.
Недолго думая мы с Дюсом сели в газон и поехали на охоту.
Идея была надавить себе в полях свежей говядинки. То есть мы разгонялись по полю и неслись на стадо коров.
Хер там. Вам когда-нибудь переходило дорогу стадо? Помните эту лень, неторопливость, эти ступорозные взгляды из-под рогов, эту кучу навоза перед машиной?
Так вот-это все буффонада. Спектакль. Вам просто показывают ваше место под луной.
Как только дело доходит до серьеза, как в нашем случае, они становятся прыткими и прыгучими, как кузнечики.
Мы раз пять повторяли попытки-ни одну даже не задели!
Только пастух нам исхлестал кнутом весь тент. Мужественный человек-нечего сказать. С кнутом наперевес под грузовик бросаться-это вам не мышка пукнула.
- Вот потому то они танки в 41 под Москвой и остановили. Пробормотал Дюс, разворачиваясь. Оценив мужество, мы свалили несолоно хлебавши.
* * * * *
В поля меня особо не брали.
Точнее - один раз я там был. Полчаса пособирал… Наскучило.
Ну и устроил там Томматину -ту что в Испании раз в году делают.
Вытоптали полгектара, расстреляли весь помидорный боезапас и пошли мыться в пруд, ничего не собрав.
В обед дед на мерине привозит бидоны с обедом. Мерин -явный буддист.
Он видел все, его уже ничего не интересует и не может удивить.
Он никуда и никогда не торопится. Глядя на него не верится, что он вообще куда-то скакал. Только брел или волочился.
Хохол (мастер спорта по коныкам, напоминаю) пошептался с Дюсом.
Дюс налил деду тархунной отравы. Дед с удовольствием отравился и занюхал рукавом. Повторили. Лепота.
Пока дед злоупотреблял, Хохол распряг животное и вскочил верхом.
Мерин удивился. Взбрыкнул.
Не тут то было-железная рука жокея быстро привела лентяя к послушанию.
Хохол дал ему шенкелей, ополоумевший мерин рванул с места с пробуксовкой
Хохол гнал его на изгородь. Конь явно пытался ему что-то объяснить. Но его никто не слушал.
Со стороны этот незримый диалог между конем и всадником читался совершенно явно.
- Ты сбрендил?
- Давай!
- Убьемся ж нахрен!
- Не п. ди!
- Да я не в жизнь…
- Молчать!
- Эхххх…
Перед препятствием Хохол как-то хитро пнул пятками скотину и… они перепрыгнули…
Конь аж обернулся…
Такой недоуменной морды у лошадей я не видел никогда.
- Это я? -читалось на ней
Обратно они взяли барьер уже без напряга.
Дел подвывал рядом, закусив зубами шапку.
Подъехав, Хохол лихо соскочил с коня, похлопал его по морде и кинул поводья деду.
Ополоумевший дед попытался запрячь скотину в телегу. Не тут то было.
Резвый рысак, возомнивший о себе, не хотел в ярмо.
Мы чуть не сдохли от хохота от этой картины.
Всего что было и не опишешь.
Одно знаю точно-после нас совхоз категорически отказался от такой «шефской помощи»
- Сижу у моря, жду погоды…;-)
- Мы тоже… ливень не на шутку!
- Ну, вы то у себя сидите,
А мы скучаем в Булгарии…:-)
- Так вся Европа ведь дождит, но Через два еще денечка
Будет отличная погода!
- У нас день первый двадцать девять.
А вот до этого неделю
Плюс восемнадцать было только,
А иногда еще плюс двадцать,
Но я то ведь сижу бесплатно,
А по путевке - да, обидно.(
- У нас, в Албене дождь - день первый,
И завтра снова обещают…:-(
- Ну, пару дней - это не страшно,
Самое главное, конечно,
Надолго, чтоб не затянулось)
- А с понедельника тридцатку
Горячую нам обещают…;-)
- Вооот. и пожаритесь на солнце
Тогда вы точно от души))))
- А теперь, детки, слушайте сказку про лисицу…
Зал заинтересовался и повеселел.
Но тут, в клубе выключился свет, и пенсионеру в берете и тельняшке, и с баяном, пришлось заткнуться. Началось кино. Пенсионер еще какое-то время пытался перекрикивать кино, но оно, в конце концов, победило.
Новости дня, 2 июля. Владимир Путин сделал новый гениальный ход: результаты газовых переговоров на петербуржском экономическом форуме более чем красноречивы - Германия претендует на главного транзитёра российского газа в Европу, отодвигая при этом от российской трубы представителей Украины. Многоходовая сделка между Москвой и Берлином сразу же вызвала волну негодований со стороны представителей американских СМИ.
В частности, издание The Trumpet в статье под названием «Опасный новый „Северный поток“ „Газпрома“ в Германию» выражает недовольство: «Как только трубопровод будет завершён, почти вся Восточная Европа может оказаться полностью вычеркнутой с газовой картины». Издание пишет, что теперь Украина, Польша, Венгрия, Румыния, Белоруссия и Словакия будут исключены из газового процесса.
Подписание меморандума о создании ещё одного северного морского трубопровода вызвало немало вопросов у «диванных экспертов», которые тотчас заявили, что у России не осилит два трубопровода - «Северный поток» и «Турецкий поток». Однако уникальность газовой многоходовки Москвы заключается в том, что теперь Россия не будет зависеть от одной транзитной линии или направления, плюс ко всему Северный поток-2 лишит Турцию самоуверенности, и процесс реализации проекта пойдёт гораздо быстрее. Таким образом, Владимир Путин берет ЕС в газовые клещи, а это сильно бьёт по американской мечте об отделении России от Европы.
Строительство «Турецкого потока» и «Северного потока» станет огромной проблемой для США в плане газового сдерживания России. Больше не будет той единственной точки, надавив на которую можно будет остановить поставки российского газа в Евросоюз. Следует отметить, что под строительством «Северного потока-2» подписались мощнейшие германские и английские корпорации, которые не позволят США сорвать процесс строительства трубопровода.
Более того, после завершения строительства, Германия может занять место Украины и стать главным транзитёром российского газа в Европу. Напомним, зампред «Газпрома» Александр Медведев заявил, что после завершения транзитного договора с Украиной, его продление не состоится ни при каких условиях.
В ближайшем будущем Евросоюз будут обслуживать два российских трубопровода - Северный и Южный, и не будет монопольного транзитёра газа из России.
Дверь квартиры номер 14 оказалась, как он и предполагал, «навороченной». Евроотделка, суперзамки, звукоизоляция… Сразу видно, к кому пришёл.
Впрочем, в ряду других дверей она выглядела ещё невзрачно. Даже бедно. Элитный дом, одним словом.
Николаев подошёл к двери и подозрительно посмотрел на торчавший из двери глазок видеодомофона. Маленький блестящий объективчик смотрел на него не менее внимательно и подозрительно, только не моргая.
Поединок взглядов продлился пару секунд.
«Устроились тут…» - с неприязнью к неопределённому кругу лиц подумал Николаев, и ткнул пальцем в звонок.
Кнопка звонка плавно утопилась, и также плавно вернулась в первоначальное положение, не иначе как была снабжена газовыми амортизаторами.
Где-то в недрах квартиры что-то мелодично откликнулось. Ожидая, когда откроется дверь, Николаев заложил руки за спину и уставился в подъездный потолок, так как смотреть на свои старые, сильно ношенные ботинки, не любил.
Невнятно щёлкнул динамик домофона.
- Кто там? - спросил странный голос, чем-то похожий на попугайский.
- Здравствуйте, я к Павлу Геннадьевичу.
- Кто Вы?
- Моя фамилия Николаев.
- Павла Геннадьевича нет.
Николаев сразу расстроился. Павел Геннадьевич был ему нужен, что называется, позарез. Сюда и так добираться - не ближний свет. И в пустую!
- Извините, а когда он будет?
- Зачем Вам это знать?
- Понимаете, он мне очень нужен…
- Нужен?
- Да, нужен, - Николаев не стал раздражаться на любопытство домочадцев, и пояснил, - я у него работал, по договору. Давно ещё. Мне сейчас пенсионный стаж надо подтвердить, а печать той организации у него осталась. Мне только справку подписать и печать поставить. Он сам сказал сегодня приехать.
- Он нужен Вам только для этого?
- В общем-то, да…
- Нет его. Не повезло Вам. Наверное, это для Вас серьёзный вопрос. Вы выглядите расстроенным.
Николаев посмотрел в объектив. Ах, да, конечно. Его сейчас внимательно изучают, а он даже не знает кто.
Впрочем, это не важно.
- Так, он скоро будет?
- Не знаю, могу ли я Вам это сказать…-в голосе из динамика послышалась неуверенность.
Впрочем, пару секунд спустя голос твёрдо продолжил:
- Его сегодня не будет. Вам не нужно его сегодня ждать.
- Понятно, - Николаев бросил взгляд вниз по лестнице, - а завтра? Завтра он в какое время будет?
- Его долго не будет.
«Обещалкин, - в сердцах подумал Николаев, - сам же говорил: приходи, сделаю!»
- Понятно, - расстроенно покачав головой сказал Николаев, - в таком случае, Вы не могли бы ему передать, что…
- Я ничего ему передать не смогу, -остановил его голос, и добавил - Извините.
- Просто напомните ему обо мне. Я - Николаев. Он вспомнит, я ему недавно звонил. И он сказал, что сделает. Вы просто напомните ему, чтоб он сделал справку, а я позже приеду и заберу.
- У кого?
- У Вас…-растерялся Николаев, - он Вам оставит справку, и я заеду за ней.
Динамик щёлкнул.
«Окончили разговор"-подумал Николаев, но не огорчился. С ним и так достаточно долго разговаривали. А могли бы просто буркнуть «нет его!» и отключить связь. Не в гостях же, в конце-концов, он здесь. Так что, по нынешним меркам, с ним вполне вежливо обошлись.
Он повернулся к ступенькам.
Динамик снова щёлкнул.
- Николаев? - позвал его динамик.
- Да, - Николаев обернулся к глазку.
- Не обижайтесь, Николаев. Просто я не могу выполнить Вашу просьбу. Хотя и хотел бы Вам помочь.
-Да, ничего, - Николаев улыбнулся, - управлюсь как-нибудь. Спасибо, не беспокойтесь…
-Что у Вас с лицом?!
Николаев вздрогнул и заморгал.
- А что?
- Вы не почувствовали сейчас что-то особое?
- Да, нет. А что?
- Мне виделось, что на Вашем лице застыла боль и страдание.
«Однако, странный там …»
- Вам показалось. Я только улыбнулся.
- Улыбнулись? Это была улыбка?
- Ну, да. Вот. Ну, до свида…
- Мне?! Улыбка мне?!
- Ну, не то чтоб… Просто. А что? - в третий раз повторил Николаев свой вопрос.
- Это замечательно! Мы с Вами общаемся. Вы улыбаетесь. Хотите, расскажу анекдот? Самый новый. Пять минут назад его поместили на полицейский сервер в Боливии.
Николаев снова подозрительно посмотрел на глазок. «А что? Анекдот - так анекдот…»
- Ну, давайте…
- Пабло Хосе Бенито был осуждён на шесть лет за изготовление наркотиков. Решением Верховного суда Боливии приговор был отменен, так как выяснилось, что Пабло лишь хранил наркотики с целью перепродажи, но сам их не изготавливал. Но за хранение наркотиков он получил те же шесть лет. Правда, смешно? Такие нелепые ситуации…
Николаев кисло хмыкнул.
- Смешно? - менее уверенно переспросил попугайский голос из динамика.
Николаев снова бросил взгляд вдоль лестницы, и вдруг резко, почти бдительно, спросил:
- А, Вы, вообще, кто там?
В динамике несколько секунд было молчание. Пару раз зажегся и погас красный светодиод на передней панели видеодомофона.
- Ну… В общем, я перед Вами. Ну, то есть, это я и есть. Тот, с кем Вы говорите.
- Не совсем понял. Вы родственник Павла Геннадьевича?
- Нет. Не родственник. Я квартиру охраняю.
- А-а… - протянул Николаев.
- А вот и не «а», - совсем не грубо ответил голос, - Я не охранник. Прибор на стене перед Вами видите? Видеодомофон? Это и есть я. То есть, моя внешняя часть. А сам я внутри квартиры, на стене у двери вишу. Новая модель с интеллектуальным алгоритмом и выходом в Интернет.
«Очень смешно"-подумал Николаев и произнёс в микрофон:
- А у Вас ничего, с юмором. Ну, ладно, бывайте. Про просьбу мою, пожалуйста, не забудьте.
Он повернулся спиной к двери и взялся за поручень.
Однако спуститься он не успел: голос из динамика монотонно забубнил:
- Николаев Фёдор Александрович, 1943 года рождения, родился в г. Уфе, ИНН 27 723 564, паспорт римская 16 СЛ, номер 345 645, выдан 24 сентября 1969 г. тридцатым отделением милиции г. Ленинграда, прописан в городе Уфе, ул. Кольцевая, дом двести тридцать, квартира сорок два, квартирного телефона нет, не судим, образование 8 классов, служба в вооружённых силах СССР - 1963−1966, в/ч 42 678 водитель топливозаправщика, награждён орденом «За мужество», две дочери 1968 и 1970 г. рождения, с 1982 г. -вдовец, в 1986 году лечились от алкоголизма, в 1988 г. старшая дочь уехала на ПМЖ в Австрию, допусков к государственной тайне нет, всего мест работы - четыре, последнее место работы - общество с ограниченной ответственностью «Башсад», сторож.
Николаев ошалело всмотрелся в глазок, и почувствовал выступающий на лбу холодный пот. Быстро вернулся обратно.
- Слушайте, откуда Вы все это знаете?
- Из сети. Ну, из Интернета. Я ж подключенный. Лазю вот.
- На фига подключенный-то?
- Ну, как… Вот, хозяин сейчас в Испании отдыхает. Хочет узнать: как у него в квартире, все ли в порядке? Включает компьютер, входит в Интернет, находит нужный портал, набирает пароль, и мои видеокамеры транслируют ему прямо на монитор все, что снаружи двери, и внутри квартиры. Очень удобно.
Николаев рассмеялся.
- Павел Геннадьевич, ну Вы меня разыграли! Ха-ха! Только честно, Вы сейчас в квартире, или впрямь, по этому Интернету со мной из Испании разговариваете?
- Это не Павел Геннадьевич. Николаев, почему Вы мне не верите?
- Но это же невозможно!
Голос продолжил:
- Ещё как возможно. У нас тут все наши к сети подключены: и холодильники, и телевизоры, и часы, и кормушка для попугая. Только они глупые все, примитивные, им ничего не интересно. А я вот самообразованием занимаюсь, читаю много. В чатах несколько раз лично участвовал. Сайты проглядываю. Кстати, там ещё много чего можно о Вас найти. Справку о Ваших доходах, места работы, пенсионное дело, архивные данные о родителях. И все такое. Ой! Вот: а Вы знаете, что Ваш сосед Семенов был осведомителем милиции и сообщил о Вас участковому Хамитову, что Вы вынесли из литейного цеха самодельный самогонный аппарат из нержавеющей стали? Знали? Ах, не знали… Отказной материал номер 26 745
Николаев сразу понял, о чем речь. Да, здорово его тогда напугал ночной визит участкового с дружинниками…
- Не надо. Я и так знаю, где он.
«Эх, Семенов! И сам же со мной пил! Не лежал б ты сейчас в Тимашево, точно, по морде дал бы…»
Голос продолжал:
- В Интернете есть все. Хотите скажу, чем сейчас занимается Ваша дочь в Австрии? Она домохозяйка. Её муж-совладелец мебельной фабрики. Прибыль их предприятия за отчётный год составила сто двадцать три тысячи евро после вычета всех налогов. И у неё просрочен талон техосмотра! Как раз сейчас она проезжает мимо полицейского патруля по Рихтерштрассе возле банка. Если её остановят… Вот сейчас… Вот… Не волнуйтесь, они её не остановили. Все, уехала. Извините, что заставил беспокоиться. Если бы здесь был монитор, я бы Вам показал её из камеры наблюдения «Шиненфарцойгебанка». У Вашего внука Вилли дела в школе неважно. Особенно с историей. Зато он увлекается техникой и ходит на подготовительные курсы в частный колледж. Охранно-пожарная сигнализация в их доме в порядке. Хотя, температурный датчик в гараже, возможно, ненадёжен. Что-нибудь ещё интересно? Спрашивайте, я попробую узнать…
Николаев машинально достал из кармана сигарету, и, оглянувшись, хрипло спросил:
- Курить можно?
- Конечно, - ответили из динамика.
Николаев отошёл к окну, и затянулся.
За стеклом текла размеренная жизнь провинциального города, но сейчас он видел перед глазами лишь лица дочерей. Старшую, Юльку, он не видел со дня её отъезда, уже второй десяток лет. Младшая осталась после учёбы в Москве, там у неё тоже семья, дети. Не заграница, конечно, но тоже, расстояние. Её семью он видел последний раз три года назад. А сам жил один.
Табачный дым медленно рассеивался в воздухе. Минуты три в подъезде было тихо.
- Николаев? - негромко позвал динамик.
- Что? - не оборачиваясь спросил он.
- Приходи как-нибудь поговорить, а? Уже полгода, как установили меня, а я все один да один. Уже невмоготу! Надоели архивы и базы данных. А со мной никто же не разговаривает! Приходят, конечно, разные люди. Но не ко мне, а к хозяину. А я для них - никто. Как ты думаешь, Николаев, я - кто-то, или никто?
- Ты? - переспросил человек, и подошёл ближе, - не знаю. Я про себя-то ничего не знаю. Вот, тоже, живу один. Дети уехали и забыли. Семьи нет, друзей нет. Кому я нужен? Никому. А мне кто нужен? Никто. Стало быть, кто я? Тоже …
В сердцах он чуть было не ответил сам себе «никто», но промолчал. Может, ему все же кто-то нужен…
И тут динамик словно прорвало, он вдруг заверещал с радостными нотками:
- Знаешь, все не так плохо. Плохо - это когда одиноко. А если нас двое будет - это уже другое дело! Как я хотел бы иметь друга, как ты! Настоящего, живого друга! Ни у кого такого нет! В смысле, из наших. Хочешь, секрет открою? У меня мечта есть, наукой заниматься. Там, психологию изучать, соционику… Я тут пару сотен рефератов в сети посмотрел - фигня одна. А я б такой реферат написал, с картинками! Но мне общения не хватает, кисну я тут. Придёшь ко мне, Николаев? Поговорим о том, о сем…
- А чего? И приду, - усмехнулся Николаев, и вдруг понял, что ответил честно и всерьёз.
- Телевизор с собой маленький возьми, хоть черно-белый. Полупроводниковый. Ламповый не бери, с ним мороки много будет.
- Зачем телевизор-то?
- У меня тут есть схема одна, я по ней индуктировать на внешний пользователь могу. Даже из-за стены. На радиочастотах. Ты его к стене поближе поставишь, я ему индукционную наводку сделаю.
- Слышь, друг, а дочку сможешь показать? С внуком?
- Смогу! У них возле дома полицейский авторадар стоит с телекамерой. И с видеозаписью на сутки. Они каждый день утром и вечером всей семьёй мимо проезжают. Да это ещё что! Николаев, да я ж тебе с пенсией сам помогу, без хозяина. У меня же знакомый есть в пенсионном фонде!
- Знакомый?!
- Дружбан настоящий! Блок управления, противоподкопный. Я его сейчас к видеосигналу подключил, он век благодарить будет. И все, что попрошу, для меня сделает.
- А на хрена ему рожа моя? Чего в ней интересного?
- Понимаешь, он инвалид с детства. Вообще, без объектива родился, бедняжка. Живёт под подвалом, сам ничего не видит, вот я его и развлекаю иногда. Мы же земляки, с одного цеха, и потом на одном таможенном складе вместе кантовались. Он, знаешь, какой толковый? Крысиные свадьбы под землёй за сто метров определяет. Так вот, он с сервером в пенсионном фонде напрямую связан. Это как бы у него там рабочий кабинет есть по линии ОПС, прямо на самом сервере. Понимаешь, на самом сервере! Плюнь на справку, мы тебе такой трудовой стаж в файлах распишем - за пенсией с рюкзаком ходить будешь. К дочкам каждый год ездить сможешь, даже за границу. А потом я тебя с одной дамой познакомлю. Бухгалтерша. Ох, умна! Не пойму, как в налоговой инспекции её отчёты принимают - там же одна туфта. Вот. Женим тебя, хи-хи…
Николаев широко заулыбался.
Голос динамика вдруг резко понизил громкость, стал более доверительным:
- … Слушай, Николаев, а, может, и меня к себе заберёшь? Устал я тут один, понимаешь? Торчу на стене, как звонок театральный. Я для них - прибамбас. Хозяин только в глаза плюёт, и орёт пьяный: открой, мол, сука! За репродуктор меня держит. Гляди, чего со мной натворил: даже голос, как у своего дурака-попугая, мне установил! Совсем не уважает… А я же не такой! У меня процессор круче, чем у четвёртого пентиума. Учиться могу, если книжки дашь. Наукой хочу заниматься. И ваще… А ты, вот, тоже, один. А вместе нам - веселее! Заберёшь меня, Саныч? - совсем уж трогательно попросил голос.
Николаев заговорщески огляделся вокруг, и тихо шепнул в микрофон:
- Заберу, друг. Я тебя здесь не оставлю.
Голос стал ещё тише, Николаев вплотную прижал ухо к динамику:
- Я тебе скажу, как меня из этой чёртовой халупы вытащить. Приходи в следующий месяц, четырнадцатого, к шести вечера. Раньше, до приезда шефа, никак нельзя. Понимаешь, я дежурство должен закончить, раз квартира пустая. Не хочу, чтоб потом за моей спиной шептались!
- Все верно, у тебя, как у часового, служба. Не имеешь права покинуть пост, раз назначен, - Николаев согласно кивнул головой.
- Ага. Должен отбарабанить от звонка до звонка. Да и кой-какие дела к побегу надо ещё приготовить, с бухты-барахты такие вещи, сам знаешь, не делаются. Так что, только после четырнадцатого. Ты только отвёртку захвати, и провод метра три, изолированный. Зайдёшь в подъезд, вызовешь лифт, и набери на кнопках номер своего паспорта. Окей?
- Ага, -быстро ответил внимательно слушавший Николаев, - отвёртку крестовую взять или плоскую?
- Бери обе, на всякий случай, - продолжал шептать динамик, - Как номер наберёшь - я тебе через диспетчерский канал свой план расскажу, что дальше делать. И действуй по этому плану. А, ты, точно придёшь?
- Приду! Как же не прийти-то? Конечно, приду! За другом - и не прийти?!
Когда из подъезда дома, не торопясь, вышел пожилой мужчина, вахтерша пристально посмотрела ему вслед, не понимая, откуда у человека может быть такое хорошее настроение. В таком-то доме!
Американцы любят все измерять и подсчитывать. Они организовали целое исследование, чтобы объявить всему миру: женщины трудятся больше мужчин. Потому что вкалывают сначала на работе, а потом - дома. Те же исследователи подсчитали, сколько заработала бы женщина, если ее домашний труд тоже оплачивался.
Уборка квартиры (разложить вещи, вытереть пыль, вымыть пол, плиту и прочее) стоит 500−800 рублей за выход. Убирать жилище нужно не менее раза в неделю. Итого: 2000−3200 рублей в месяц.
Стирает машинка сама, а вот глажка обойдется в дополнительную 1000 рублей в месяц.
За покупку продуктов, планирование меню, непосредственно готовку и ежедневное мытье посуды домработницам накидывают еще 300−500 рублей день. Значит, в месяц - 9−15 тыс. рублей.
Есть сезонные работы. Например, мытье окон стоит 150−200 рублей за окно.
Кроме этого, есть мелочи, которые не поддаются подсчетам. Время от времени женщина выступает дизайнером интерьров, стилистом, по необходимости психологом, медсестрой, слесарем. Няню считать не будем (это минимум 500 рублей в день, 15 тыс. в месяц). Любовницу тоже: в России все-таки это обоюдоприятно и обоюдозатратно (если у вас не так, прибавьте минимум 4 тыс. рублей в месяц).
Разные мелочи (пришить пуговицу, помыть туфли, сделать массаж
Итак, вышло: самая дешевая домработница стоила бы семье 13 тыс. рублей в месяц. А если учесть, что работа кипит во внеурочное время (вечером и в выходные), то ставка умножается на 1,5.
Итого (барабанная дробь): 19,5 тыс. рублей. Ежемесячно.
Резюме. Дорогие женщины, работающие на двух фронтах! Теперь мы доподлинно знаем, что новую шубу и отпуск вполне окупаем за один год, а новую машину (иномарку, конечно) за пару-тройку лет. И это приятно. Не на халяву, а честно заработанное.
Дорогие, мужчины! Все это мы, женщины, балуемся и дурачимся. Не обращайте внимания. Наша любовь к вам не поддается подсчетам и во имя ее мы готовы драить, парить и растирать 24 часа в сутки. Создавать уют и гнездышко. Чтобы вы, отвлекшись от будничных забот по спасению человечества, смогли отдохнуть и расслабиться. Продолжайте жить, не ведая, что пыль существует, а унитаз пачкается. А мы тут, на земле, сами разберемся. И ничего нам взамен не нужно.
Козерог: Вишня в шоколаде
Женщина-Козерог - представительницы этого знака имеют уникальную способность сохранять и «консервировать» свою красоту и энергию на долгие годы. Обладать такой конфеткой - удача для мужчины. Однако бывает так, что из-за слишком завышенных требований к потенциальному спутнику жизни, она остаётся одинокой, рискуя превратиться из сочной ягодки, пропитанной теплым запахом коньяка или рома, в твёрдую замороженную «зимнюю вишню» без вкуса и запаха. Чтобы отогреть такую - потребуется время.
А Филипп Филиппович, заложив хвост тугой салфетки за воротничок, проповедовал:
- Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе - большинство людей вовсе есть не умеют. Нужно не только знать что съесть, но и когда и как. (Филипп Филиппович многозначительно потряс ложкой). И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет - не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет.
- Гм… Да ведь других нет.
- Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», - теряли в весе.
- Гм… - с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.
- Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.
- Вот чёрт…
- Да-с. Впрочем, что же это я? Сам же заговорил о медицине.
Филипп Филиппович, откинувшись, позвонил, и в вишнёвой портьере появилась Зина. Псу достался бледный и толстый кусок осетрины, которая ему не понравилась, а непосредственно за этим ломоть окровавленного ростбифа.
Слопав его, пёс вдруг почувствовал, что он хочет спать, и больше не может видеть никакой еды. «Странное ощущение, - думал он, захлопывая отяжелевшие веки, - глаза бы мои не смотрели ни на какую пищу. А курить после обеда - это глупость».
Столовая наполнилась неприятным синим дымом. Пёс дремал, уложив голову на передние лапы.
- Сен-Жюльен - приличное вино, - сквозь сон слышал пёс, - но только ведь теперь же его нету.
Глухой, смягчённый потолками и коврами, хорал донёсся откуда-то сверху и сбоку.
Филипп Филиппович позвонил и пришла Зина.
- Зинуша, что это такое значит?
- Опять общее собрание сделали, Филипп Филиппович, - ответила Зина.
- Опять! - горестно воскликнул Филипп Филиппович, - ну, теперь стало быть, пошло, пропал калабуховский дом. Придётся уезжать, но куда - спрашивается. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее. Крышка калабухову.
- Убивается Филипп Филиппович, - заметила, улыбаясь, Зина и унесла груду тарелок.
- Да ведь как не убиваться?! - возопил Филипп Филиппович, - ведь это какой дом был - вы поймите!
- Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович, - возразил красавец тяпнутый, - они теперь резко изменились.
- Голубчик, вы меня знаете? Не правда ли? Я - человек фактов, человек наблюдения. Я - враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод. И вот вам факт: вешалка и калошная стойка в нашем доме.
- Это интересно…
«Ерунда - калоши. Не в калошах счастье», - подумал пёс, - «но личность выдающаяся.»
- Не угодно ли - калошная стойка. С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение этого времени до марта 1917 года не было ни одного случая - подчёркиваю красным карандашом: ни одного - чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара калош. Заметьте, здесь 12 квартир, у меня приём. В марте 17-го года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, 3 палки, пальто и самовар у швейцара. И с тех пор калошная стойка прекратила своё существование. Голубчик! Я не говорю уже о паровом отоплении. Не говорю. Пусть: раз социальная революция - не нужно топить. Но я спрашиваю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице? Почему калоши нужно до сих пор ещё запирать под замок? И ещё приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил? Почему убрали ковёр с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через чёрный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор?
- Да у него ведь, Филипп Филиппович, и вовсе нет калош, - заикнулся было тяпнутый.
- Ничего похожего! - громовым голосом ответил Филипп Филиппович и налил стакан вина. - Гм… Я не признаю ликёров после обеда: они тяжелят и скверно действуют на печень… Ничего подобного! На нём есть теперь калоши и эти калоши… мои! Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года. Спрашивается, - кто их попёр? Я? Не может быть. Буржуй Саблин? (Филипп Филиппович ткнул пальцем в потолок). Смешно даже предположить. Сахарозаводчик Полозов? (Филипп Филиппович указал вбок). Ни в коем случае! Да-с! Но хоть бы они их снимали на лестнице! (Филипп Филиппович начал багроветь). На какого чёрта убрали цветы с площадок? Почему электричество, которое, дай бог памяти, тухло в течение 20-ти лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц? Доктор Борменталь, статистика - ужасная вещь. Вам, знакомому с моей последней работой, это известно лучше, чем кому бы то ни было другому.
- Разруха, Филипп Филиппович.
- Нет, - совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, - нет. Вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это - мираж, дым, фикция, - Филипп Филиппович широко растопырил короткие пальцы, отчего две тени, похожие на черепах, заёрзали по скатерти. - Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? - яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной картонной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за неё. - Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!» - я смеюсь. (Лицо Филиппа Филипповича перекосило так, что тяпнутый открыл рот). Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев - прямым своим делом, - разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удаётся, доктор, и тем более - людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивают свои собственные штаны!
Филипп Филиппович вошёл в азарт. Ястребиные ноздри его раздувались.
Набравшись сил после сытного обеда, гремел он подобно древнему пророку и голова его сверкала серебром.
Его слова на сонного пса падали точно глухой подземный гул. То сова с глупыми жёлтыми глазами выскакивала в сонном видении, то гнусная рожа повара в белом грязном колпаке, то лихой ус Филиппа Филипповича, освещённый резким электричеством от абажура, то сонные сани скрипели и пропадали, а в собачьем желудке варился, плавая в соку, истерзанный кусок ростбифа.
«Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать», - мутно мечтал пёс, - «первоклассный деляга. Впрочем, у него и так, по-видимому, денег куры не клюют».
- Городовой! - кричал Филипп Филиппович. - Городовой! - «Угу-гу-гу!»
Какие-то пузыри лопались в мозгу пса…
- Городовой! Это и только это. И совершенно неважно - будет ли он с бляхой или же в красном кепи. Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан. Вы говорите - разруха. Я вам скажу, доктор, что ничто не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме, до тех пор, пока не усмирят этих певцов! Лишь только они прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему.
- Контрреволюционные вещи вы говорите, Филипп Филиппович, - шутливо заметил тяпнутый, - не дай бог вас кто-нибудь услышит.
- Ничего опасного, - с жаром возразил Филипп Филиппович. - Никакой контрреволюции. Кстати, вот ещё слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно - что под ним скрывается? Чёрт его знает! Так я и говорю: никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них здравый смысл и жизненная опытность.
Тут Филипп Филиппович вынул из-за воротничка хвост блестящей изломанной салфетки и, скомкав, положил её рядом с недопитым стаканом вина. Укушенный тотчас поднялся и поблагодарил: «мерси».
«Счастье - не награда за добродетель, а сама добродетель; не потому мы наслаждаемся счастьем, что обуздали свои страсти, а наоборот, наслаждение счастьем делает нас способными обуздать их» (Бенедикт Спиноза)
Первый раз в Греции я был в 1996 году, а в Афинах - в 1998.
Еще местная валюта ходила.
Кто говорит, что греки не умеют работать - тот врёт безбожно.
Они не умеют создавать видимость работы. А понял я это когда паром с острова Сими подходил к причалу афинского порта. Ответственный за швартовые операции матрос - грек сидел у столика на палубе и пил кофе. Он был один. До берега оставалось 20 метров. Он пил кофе… 15 метров. Он пил кофе. 10 метров. Пил. 5 метров… Грек не спеша отошел от столика с кофе, выкинул метко швартовый конец… Точно так же на причале оторвался от кофе другой грек. Один выкинул швартовый конец, другой принял. Поймали-закрутили - подтянули. 30 секунд. И пошли не остывший пить кофе. Каждый к своей кружке. Сколько раз потом в круизах в других странах наблюдал процесс швартовки - на берегу несколько человек, на борту несколько человек, крики мат и в разы дольше. Работать без мата и пыли - это уметь надо.
А потом их взяли в зону евро. Первым делом запретили строить корабли. Типа в еврозоне за это отвечает Германия. И верфи для супертанкеров (Онассис строил) пошли в расход. Потом запретили продавать оливковое масло. Даже платили за вырубку оливковых рощ. 300 евро за дерево. Помидоры, частично, в Грецию стали завозить. Кроме шуток. Вместо красных помидоров последние три года были зеленые, будто из-под Вологды. Нагнули поднять зарплату до евростандартов. Приказали задрать цены на топливо. Это добило местную промышленность. Ну и «дойчбанк» открыл всем дешевые кредитные линии специально для покупки немецких товаров…
В 2008 году Афины превратились в помойку. Промышленность убили по приказу из Берлина - безработных в три раза больше стало. Где брать бабло, чтоб всем пособие платить? В 2008 году возле афинского музея мне за 15 минут трижды предлагали наркоту.
Если бы у Греции не было бы обязаловок перед Евросоюзом, то оказавшись в заднице, можно было бы девальвировать валюту, поднять конкурентоспособность промышленности и таки спасти её. Но евро один на всю зону. И такой возможности, какая была у России в 1998 году, у Греции нет.
А цены в один и тот же отель взлетели за 10 лет с 285 долларов до 1200 евро в неделю. В общем, с 2012 года я в Грецию ездить на отдых завязал.
А теперь судите сами. Отдавать им долги или нет.