Они были странной парой и одним только своим появлением вызывали смесь разнородных чувств - от удивления до неприятного ощущения брезгливости и отвращения. Каждое утро они поднимались из своего подвала и медленно шли через заброшенный дворик на окраине города.
Он отправлялся на работу, как он это называл, а она неизменно шла рядом и провожала его до самого железнодорожного переезда. Там они прощались и он, смешно подпрыгивая и перескакивая через рельсы, направлялся в сторону вокзала их небольшого провинциального городка.
Там он садился в первую электричку и, проходя по вагонам, заводил свою неизменную, нудную историю, каждый раз разную - про несчастную судьбу, про больную жену, про голодных малолетних детей, про сгоревший дом. Да, мало ли, что ещё может придумать воспалённый мозг, больного алкоголизмом человека…
А она не уходила до тех пор, пока неуклюжая фигура не становилась совсем крохотной и не скрывалась из виду, и всё смотрела ей вслед немигающим взглядом своих больших голубых глаз.
Он уже и не помнил, когда она появилась в его подвале, где он жил последнее время. Она вошла настолько тихо, что он невольно вздрогнул и чертыхнулся, как только она молча села рядом. Он покосился в её сторону, а она вела себя так, как будто всё здесь принадлежало ей одной, в том числе и он.
По-хозяйски окинув взглядом незамысловатую обстановку, она заметила единственную ценную вещь, представлявшую для неё хоть какой-нибудь интерес. В углу, возле большой стопки картона и сваленных в кучу тряпок, стояло кресло с красиво изогнутыми ножками, с обивкой из красного, местами потёртого велюра. Да, поистине царская вещь, достойная королевы! И она, как настоящая королева, тут же заняла свой трон.
По её взгляду, не терпящему возражения, он понял, что отныне это кресло принадлежит только ей. «Да, ладно!"-подумал он и только махнул рукой. Это кресло он умудрился стянуть буквально из-под носа у зазевавшихся жильцов с первого этажа, когда те, занимаясь переездом в новый дом, зачем-то поднялись вместе с грузчиками обратно в квартиру.
Эта вещь была предметом его особой гордости. Часто, сидя в нём вечерами и затягиваясь дешёвым папиросным дымом, он воображал себя этаким старым профессором на пенсии, любующимся морским закатом у себя дома на террасе.
А теперь его заняла она и настолько гармонично в нём смотрелась, что он, с удивительной для себя готовностью, уступил. А она, действительно, была хороша, насколько он успел её рассмотреть. Особенно его поразил её взгляд. Она умела смотреть так, что по коже бежали мурашки.
Он молча оторвал шмат колбасы, положил его на кусок свежего батона и протянул ей. Она была голодна, но её природная гордость не позволила ей тут же с жадностью наброситься, на столь любезно предложенное угощение. Она ещё помедлила несколько секунд и потом, будто нехотя, неторопливо принялась за еду.
Когда он устраивался на ночлег, соорудив себе из картона и тряпок какое-то подобие кровати, неожиданно для себя вдруг ощутил рядом тепло. Она прижималась к его боку и молча тёрлась об его плечо. Как она могла ещё отблагодарить его за проявленное гостеприимство? Он повернулся. «Моя королева!» - подумал он и с блаженной улыбкой обнял её…
С той поры они всегда и везде были вместе. Она провожала его утром, а вечером с восторгом бросалась ему навстречу. А он ещё никогда так не спешил к себе «домой», как сейчас, где его ждала ОНА, его Королева! Он радовался как ребёнок, наблюдая, как она уплетает так полюбившиеся ей бисквиты.
А потом она позволяла ему сесть в «её» кресло, сама забиралась к нему на колени, долго тёрлась об его обветренную щёку или тыкалась носом в шею. А он осторожно прижимал её к себе и бережно гладил своей закорузлой ладонью.
Это были их самые счастливые минуты! И столько нежности вдруг просыпалось в его огрубевшем сердце. А она ещё никогда не чувствовала себя такой защищённой, как с ним.
А однажды он не вернулся. И она всю ночь не могла сомкнуть глаз, не находила себе места и постоянно беспокойно выбегала на улицу, всматриваясь своим немигающим взглядом в ночную даль, всё надеясь увидеть неуклюжую, но такую любимую фигуру.
Он вернулся только под утро, надсадно кашляя и держась рукой за грудь. «Моя королева!» - он пытался изобразить улыбку, на искажённом от боли лице. А она совсем потеряла голову от счастья и всё крутилась вокруг него, не зная как ему угодить. Он её не бросил! Он её помнил! Он к ней спешил!
«Сейчас, сейчас!» - он достал из внутреннего кармана старой, поношенной куртки смятый пакет с раскрошенным бисквитом. Она всё не могла успокоиться от радости, что он рядом. А он только отворачивал своё лицо от её бурных ласк.
Лёжа этой ночью на мёрзлой земле, избитый и ограбленный местной шпаной, он жил только мыслью о том, что там его ждёт ОНА, его Королева, и он не может не прийти, не может её обмануть!
Несколько дней он метался в горячечном бреду, а она как могла старалась его согреть, пока однажды утром он не затих…
- Развелось тут бомжей, куда только коммунальщики смотрят? Заколотить давно пора эти подвалы, - ворчал старый санитар, закатывая носилки с телом, в вызванную участковым труповозку.
- Глянь, а она хороша! Может возьмём её с собой? - подмигнул молоденький водитель, кивая головой на кошку, наблюдавшую за ними.
- Да куда её, холеру? Она ж, наверняка, блохастая, да ещё небось и лишайная! - в сердцах сплюнул в сторону санитар, - Давай, поехали!
Всё это время она сидела в стороне, смотрела своим немигающим взглядом и её сердце разрывалось от боли.
Люди… Что они могли знать?
Она была его последней любовью. А он был её единственным хозяином, которого она выбрала себе сама …
- Чай, кофе, кагор? - учтиво предложил с потолка одержимый.
- Изы… - осёкся вошедший в комнату священник и обижено заметил - ты чего? Я же всё-таки при исполнении!
- Так и я, как видишь! - засмеялся одержимый, - но это же не повод быть не вежливым.
Оба помолчали, затем священник неуверенно сказал:
- Чай. Зелёный есть?
- Есть с бергамотом, есть с лимоном. Но на кухне. Попроси их принести сюда, а? Я бы и сам приготовил, да тут на пороге соль насыпана… - погрустнел бес.
- Значит, ты боишься её? На самом деле? - удивился экзорцист.
- Нет, не боюсь. Но профессия обязывает. Вот ты же носишь золотой крест, хотя может быть, тебе был бы больше по душе стальной или там… деревянный - хохотнул с потолка одержимый, - но профессия обязывает, и ты носишь золотой. А как-то раз я в сотрудника ОБЭПа вселился, так тот взятки брал безо всякого удовольствия. Не хотел брать, а брал. Профессиональные издержки такие, говорил. Во как! Так что с чаем-то? Попросишь?
- Знаешь, как тебе сказать-то… у меня не часто бесы чая просят - хмыкнул священник и захлопнул Библию - в этом точно нет никакого подвоха?
- А если будешь так каждый раз кочевряжиться, так и вообще прекратим - недовольно раздалось с потолка и затем чуть громче - мне тебе что, на кресте поклясться надо, чтобы ты мне поверил?
- А что, можешь? - удивился священник.
- Нет, конечно! - засопел бес - это был риторический вопрос…
- Ладно, сейчас схожу, если пообещаешь вести себя прилично.
- Обещаю! Честное бесовское! Век пекла не видать!
Священник вышел из комнаты и очень долго разговаривал с кем-то в коридоре. Одержимый всё также сидел на потолке, задумчиво почёсывая себе за ухом пальцами ног. Голоса в коридоре стали удаляться, но вскоре послышались шаги и в комнату вошёл экзорцист с метлой в руках.
- В виду того, что погода сегодня явно не лётная, да и ты на Гарри Поттера комплекцией не тянешь, могу предположить, что словосочетание «изгонять беса» ты воспринял слишком буквально и решил сейчас тиранить меня этой метлой! - не удержался от насмешки бес.
- Ты сейчас слово «убирайся» поймёшь слишком буквально и будешь комнату ей подметать, а потом ещё и пыль на потолке протрёшь! - не остался в долгу священник и несколькими энергичными взмахами смёл с порога соль.
- Иди и готовь. В Квартире никого нет на ближайшие минут сорок.
- Не знаю как бесов, но людей ты точно изгонять умеешь! - засмеялся одержимый и спустился с потолка на пол. Размяв затекшее тело парой оборотов вокруг себя, он уверено пошёл на кухню. Переступая порог, бес поглядел на соль, и, обернувшись к священнику, медленно кивнул - мерси!
Пока бес хлопотал у кухонного стола, беседа текла своим чередом.
- Слушай, оставь парня в покое? Уйди из него.
- А почему, собственно, я должен покидать обжитое тело? Я ему хандроз вылечил, почки почистил, лишний вес согнал. Полнейший апгрейд всех систем сделал! А ты говоришь «уйди»… Бергамот или лимон?
- Бергамот - ответил экзорцист - и пару бутербродов. А что же тебе в аду то спокойно не жилось? Говорят же очень тёплое местечко! Но ведь нет, бродишь тут по Земле, людей искушаешь. Или руководство план какой устанавливает по душам?
Бес картинно поклонился и показал одним пальцем на уши, а другим под ноги. Потом насыпал в заварник чая, залил его кипятком, расставил на столе две жёлтые в цветочек кружки, сахарницу и, заглянув в холодильник, заговорил, будто бы отвечая на заданный самому себе вопрос.
- Нет, столько химикатов есть нельзя! Потреблять столько гадости жутко вредно для здоровья, тут же половина таблицы Менделеева лежит на каждой полке! Скушай из этой баночки пару ложечек и ночь кошмаров из-за интоксикации организма обеспечена! Употреблять такое не то что нельзя, а просто не можно! Ветчину будешь? Она относительно безвредная - собеседник кивнул, а одержимый продолжил - люди едят дрянь, читают дрянь и думают тоже дрянь. А от дряни хорошего не получишь ни в чём. Люди сами себя губят, но ведь не признаются в этом никогда! Всё им кто-то виноват! Обвинил и сиди, болтай ножками, мол, сам то я хороший, это меня кто-то другой, плохой, искусил! - вытащив на стол продукты, он перехватил внимательный взгляд собеседника, усмехнулся и продолжил - ты физически не можешь увидеть, сколько там сейчас лежит всякой опасной дряни, но люди всё это съедят! Сами, без принуждений и искушений, заметь! С таким их отношением к жизни, я скоро без работы останусь! - говоря это он нарезал ветчину, сыр, хлеб, достал перья зелёного лука, сделал из всего этого бутерброды и, взглянув на чайничек на столе, предложил - пока чай заваривается, давай посмотрим какая у них тут библиотека? Ведь книги это тоже пища, только духовная. Подойдя к серванту, противники оглядели его полки, но книг там не нашли, в шкафу их тоже не было. И лишь в другом шкафу, в глубине одной из полок сиротливо ютились несколько книг, которые были тут же осмотрены.
- Ну книги то не плохие, только разве можно развиться в разностороннюю личность, имея в доме всего восемь книг? - ведь вы же причитаете что человек это звучит гордо, но для того чтобы это звучало, мало удачно родиться, нужно ещё и воспитать в себе личность!
- А это что за мерзость? - перебил его священник и ткнул пальцем в зелёную книгу с окровавленной ладонью на обложке - и названье то под стать, «Другой». Вот от таких то книг и появляются бездушные потребители, а не только от того что совсем не читают!
- Эх, святой отец, и ты туда же! Ну разве можно делать вывод по обложке? Хоть книги, хоть человека? Это, прости Вельзевула, и есть мракобесие! Ведь рассуждать, не читая, и есть ересь. А если бы ты её прочёл, то убедился бы что в ней гуманизма больше чем… - бес скосил взгляд на зажатую у священника под мышкой библию, секунду подумал и продолжил - …чем в учебнике по гуманизму! Кстати, - бес доверительно зашептал, наклонившись к уху собеседника, - ходили слухи, что её написал кто-то из нашего руководства! Но слухи всегда врут! Прежде чем им верить, их нужно что? Правильно, проверить! Как и наш чай, кстати! - засмеялся удачной шутке одержимый и оппоненты прошли на кухню.
- Хорошо! Если ты такой гуманист и философ, зачем ты людей искушаешь? Зачем их сподвигаешь к аду? Ведь там их ждут не посиделки с Аристотелем! - возразил священник - говоря правильные слова, ты делаешь совсем не правильные дела! Это…
-Так по человечески, да? - перебил его бес и грустно усмехнулся - вот думаешь, мне легко? С людьми? Я, образованный и эрудированный индивид, вынужден общаться со всякими глупцами и неучами! Они же не знают самого элементарного! Шоу для них представление, а не драматург. У последнего русского царя фамилия была Николаев, а Вольтер это пистолет, а не философ, да и про пистолет то они знают только благодаря боевикам из телевизора - оратор шумно отхлебнул чай и, зажевав его бутербродом, продолжил - я конечно тоже не энциклопедия, сам иногда путаю Мане и Моне…
- Мане, это который больше людей рисовал, а Моне тот, что пейзажи - машинально подсказал собеседник.
- Спасибо! Так вот как вселишься в какого-нибудь неуча, а у него душёнка то маленькая - маленькая, крохотная просто… Ты уже и уйти бы рад, да только тело то изголодалось по ДУШЕ и не отпускает! Чтобы ты не делал, на какие бы ухищрения не шёл - не отпускает! Вот и приходится сидеть с людьми нищими духом, смотреть «Дом-2» или того хуже, «Пусть говорят» всякие… Тьфу на них! Я ж только по этому то на потолок и залез… От скуки учил тараканов строевому шагу, пока тебя неделю ждал…
- А к умному то человеку значит уже и вселиться нельзя? - удивился священник.
- Почему же нельзя? Можно. Нужно только сперва душу ему ужать гордыней или завистью, а потом на освободившееся место и подселиться. Только это уже высший пилотаж, не многим такое под силу провернуть. Умные чаще дурят сами, без нашей помощи. Горе от ума! - усмехнулся бес - ну ты чай допьёшь, выгони меня из этой ловушки, ладно? А потом сочтёмся как-нибудь. Если буду нужен, только свистни, я приду и помогу.
- Да я то изгоню, это само собой, но чем же ты мне отплатить или помочь сможешь? - тоже усмехнулся экзорцист - подговоришь соседей отца Игнатия купить перфоратор и ремонт начать?
- Ну не скажи, не скажи… Ты даже не представляешь, сколько наших сейчас при власти! Да и среди твоего руководства тоже! Ну что, приступим?
Игры бывают разные. Спортивные, интеллектуальные, азартные. Но знающие люди утверждают, что ни что так не щекочет нервы, как человеческая жизнь на кону. Своя или чужая, это не важно. Важно, что на кону жизнь. В такие игры готовы играть и стар и млад, чтобы хоть на секунду, хоть на миг да уподобиться тому, кто действительно управляет человеческими жизнями. А особенно к этому стремятся люди с заниженной самооценкой, чтобы поднять её за счёт других, почувствовать себя всемогущим. Хоть ненадолго, но всемогущим.
По лестнице свежевыкрашенного подъезда быстрым уверенным шагом поднимался мужчина, в довольно дорогом деловом костюме. Он был среднего роста, с уже вполне заметными залысинами и малиновым от напряжения, чуть одутловатым лицом. Поднявшись на нужный этаж, он сразу подошёл к интересующей квартире, чуть скривившись при виде потёртой дверной ручки и простенького чёрного коврика под ногами. Шаман, как и всегда, открыл дверь на секунду раньше стука в неё. Посетитель коротко кивнул ему, как старому знакомому и не дожидаясь приглашения прошёл в прихожую, старательно переступив через коврик.
- Разговор есть, - требовательно произнес гость, - пойдём на балкон.
- Обуйтесь в тапочки и проходите! - не громко, но властно сказал Александр, уже пошедшему по коридору гостю.
- Давай без этих церемоний, - не оборачиваясь, возразил тот, - иди за мной, покажу задание!
- Нет, - оборвал его Александр, - сперва тапки.
Гость хмыкнул и вернулся к двери. Несколько секунд они с шаманом смотрели друг другу в глаза, после чего визитер засмеялся громким смехом, от чего его неправдоподобно крупные черты лица немедленно пришли в движение.
- А ты мне нравишься! - хлопнул он по плечу Александра и, переобувшись в предложенную обувь, прошел вместе с хозяином в комнату. Очевидно, примерно так гость себе и представлял жилище шамана, потому что маски и чучела животных вызвали у него не удивление, а умиление.
- Миленько у тебя! Атмосфера такая, своеобразная. Но пойдем, пойдём воздухом подышим! - Лежащий на диване кот приоткрыл один глаз и проследил за мужчинами, прошедшими мимо него на балкон.
- Итак, я слушаю вас. - Александр внимательно смотрел на визитера. Тот чуть наклонился над перилами и ткнул пальцем в сторону припаркованных на газоне автомобилей.
- Лексуса видишь? Пятьсот семидесятого?
- Вижу. Номер пятьсот семьдесят? - уточнил шаман
- Ну само собой, Саня! У пятьсот семидесятого Лексуса, номер может быть только пятьсот семьдесят!
- А рядом с ним Гелик видишь? - мужчина ткнул пальцем чуть правее.
- Номер три семёрки?
- Ну да. Подростковые понты такой номер на машину вешать, - брезгливо поморщился гость.
- Вижу.
- Так вот Саш, устрой паралич этому козлу, хозяину Гелика! Смогёшь?
- Вы, уважаемый… - замолчал недоговорив шаман и посмотрел на посетителя.
- Рустам! - подсказал гость.
- Уважаемый, Рустам, - продолжил Александр, - Вы не в парикмахерской выбираете прическу. Объясните, что у Вас случилось, и почему Вы решили прибегнуть к моей помощи. А я уже решу, смогу ли я, и как именно смогу Вам помочь.
- Хорошо! - легко согласился Рустам, - я на этом месте тачки паркую уже четвёртый год. Но до этого были средних размеров, а этот видишь какой крупный! Ему и места надо больше. Без вариантов. И тут на третий день появляется этот чёрт с Гелика и пытается заставить меня парковаться на полметра влево от него! Я ему раз сказал, два, ему как с гуся вода! Ты, наверное, слышал, я вчера утром ему высказал за такой наглеж. Хотел ещё вечером потолковать, но гроза не дала!
- И из-за полметра парковки вы хотите устроить человеку паралич?
- Из-за неуважения Саша, из-за неуважения, - менторским тоном и проговорил посетитель.
- Рустам, Вы понимаете, что хотите из-за клочка земли сломать жизнь человеку? - уточнил ещё раз шаман.
- Саша, ты мне за жизнь не лечи, - возразил Рустам, - лечёный уже. Ты скажи, берёшься или нет? И сумму озвучь.
Шаман поднял взгляд вверх, на зелёные макушки тополей, которые утыкались в голубое небо и сквозь их листву просматривались легкие белые облака, скользившие по бездонной лазури от порывов ветра, будто бы фигуристы по льду. На соседней крыше громко курлыкали голуби, внизу во дворе тявкал чей-то очень мелкий пёс, до хрипа заходясь на кого-то лаем. Сбоку послышался голос Рустама.
- Ну так что? Берешься?
- Берусь, - всё также смотря на небо ответил Александр, - по деньгам скажу так: когда придет время, вы сами определитесь с суммой. Сколько решите столько и будет.
- О как! Неожиданно! - удивился посетитель, - а минималка какая? А предоплата?
- Ничего этого нет, - покачал головой шаман и перевёл взгляд на Рустама.
А договор как? На словах или письменно? - не унимался гость.
- На словах. Скрепляется просто рукопожатием.
- А если я что-то захочу изменить?
- Можно, но только в большую сторону, - пояснил Александр.
- Круто! - одобрил Рустам, - мне такой договор по душе.
- Мне тоже! - улыбнулся уголками губ шаман и мужчины скрепили договор рукопожатием. Когда Рустам ушел, кот подошёл к сидящему в кресле Александру и поинтересовался, глядя в глаза.
- Это что сейчас было? Ты решил освоить смежную профессию? - мужчина в ответ лишь негромко засмеялся, А кот продолжил допрос с пристрастием, - а серьёзно, как это называется? Киллер-сервис? Александр и Ко? Или, может быть лучше, Александр и Кот? Я что-то совсем не понимаю тебя!
- Ты прав, - отсмеявшись, ответил друг, - ты меня не понимаешь! Ведь если бы я не согласился, согласился бы кто-нибудь другой.
- Страж стал киллером! - дёрнул хвостом кот и высоко его задрав, пошёл на диван. Запрыгнув на свое любимое место, он вкрадчиво поинтересовался у приятеля:
- А ты, наверное, ещё и порчу наводить станешь? Привороты там всякие делать? Восстановление мужской силы по фотографии? Снятие судимости по фотороботу?
Шаман беззлобно засмеялся и спросил кота.
- А что из этого волнует лично тебя? А! Наверное, восстановление мужской силы? Помочь?
- До тебя никто еще не жаловался! - парировал Кот, - ты первый!
- А что такого, что Страж стал киллером? - шамана явно забавляла ситуация, - ведь красный комиссар же стал чёрно - рыжим котом!
- А крестоносец стал шаманом, - не остался в долгу друг.
- Ты же знаешь, не я выбрал эту судьбу, духи выбрали меня.
- Так и я не выбирал, когда сменил в маузер на когти. Ты выбрал меня, - уже вполне серьезным тоном возразил кот.
- Ты выбирал. Ты отдал свою жизнь за жизнь ребенка, - пояснил Александр, - интересно, как сложилась её жизнь? Узнай!
- Хорошо, - ответил кот и потянулся. Шаман вновь улыбнулся уголками губ и пошёл открывать дверь очередному гостю. Тот был высокий, худощавого телосложения и фигурой напоминал самого Александра, только был выше его примерно на голову. Одет он был в строгий костюм с золотыми запонками. Держался гость надменно, что придавало ему сходство с английским лордом, но больше всё же с дворецким этого лорда.
- Александр? - спросил он у открывшего дверь шамана.
- Да. Проходите. - вежливо и неторопливо кивнул тот и указал рукой в глубь прихожей. Тщательно вытерев ботинки о коврик, гость прошел туда и поблагодарил хозяина за предложенные тапочки. Надев их, он прошёл в комнату, тщательно оглядывая всё на своём пути. Под его взглядом Аня слегка поежилась и придвинулась вплотную к коту, но тут же растаяла в улыбке и замахала рукой шаману.
- Сашенька! Привет! Я тут посижу с котиком, я мешать не буду!
- Сашенька! Сашенька! - передразнил кот. А шаман, пользуясь тем, что стоял за спиною гостя, скорчил страдальческую гримасу. Кот и девушка негромко обменивались мыслями, а шаман усадил гостя в кресло и приступил к расспросам.
- Прежде чем Вы озвучите мне свою просьбу, расскажите, пожалуйста, всю её предысторию.
Гость по - удобнее уселся в низком кресле, чуть подвинув его, чтобы солнечный свет не падал в глаза и обратился сидящему напротив Александру тоном, не терпящим возражений.
- Вы меня, конечно, знаете. Меня в этом дворе знают все. Да что там во дворе, и в городе. - Шаман удивлённо вскинул брови, чем вверг гостя в замешательство.
- Я - Архаров. Евгений Геннадьевич Архаров. - Видя, что выражение лица шамана не меняется, гость окончательно растерялся и пробурчал с по - детски искренней обидой в голосе.
- Я так-то, не последний человек в этом городе! И не привык, чтобы меня заставляли представляться.
- Я вас не заставляю. Меня интересует предыстория обращения, а никак ни ваше место в истории.
- А если учесть, что город основан в девятнадцатом веке, то этот не последний в городе господин, и на роль первого тоже не тянет! - влез со своими мыслями кот, и продолжил, обращаясь к Ане - ты только вдумайся, Анхен, твой мужчина старше города в несколько раз! - Анна хотела что-то ответить, но к тому времени Архаров перестал изображать из себя оскорбленную невинность и пробормотав скороговоркой «Хорошо, вернемся к ситуации» начал рассказывать по теме.
- Я живу вон в том доме напротив и уже несколько лет и ставлю машину на парковке перед детским городком. Все места давно распределены и каждый занимает только свое. Рядом со мной паркуется некий Рустам. Кто он такой не знаю, да это и не важно. Достаточно имени. Несколько дней назад он сменил машину на более громоздкую и неповоротливую. И поэтому стал отжимать у меня парковочное место. Ему, видите ли, теперь не хватает места, чтобы выходить из машины! Я попытался поставить этого хама на место, но он имеет наглость огрызаться и угрожать. Мне, Архарову! Мне не хочется привлекать к этому конфликту внимание общественности, но и спускать оскорбления я не желаю тоже. О ваших экстрасенсорных и гипнотических способностях в нашем микрорайоне ходят легенды. Я решил наказать его с Вашей помощью. Вот и вся предыстория моего обращения. Сколько будет стоить ДТП с его участием? Чтобы он, скажем, разбил свой чёртов Лексус об угол дома? Ну и соответственно, чтобы его самого покалечило не слабо!
- И вам его совсем не жалко? Вы подвергаете опасности жизнь человека из-за клочка земли, - шаман внимательно смотрел на лицо Архарова, но ни тени сомнения или жалости там не увидел.
- Это не человек, это скот, - отвечал Евгений Геннадьевич, - наглый и тупой скот! Такие признают только силу и с ними по-человечески нельзя! Итак, Александр, берётесь?
- Берусь.
- Сколько я должен за это?
- С суммой Вы определитесь сами и по факту исполнения дела. Предоплату я не беру.
Аня и кот, которые давно уже подслушивали мужчин, после согласия Александра смотрели на него широко распахнутыми глазами.
- Приплыли, - подумал кот, - Анют не подходи к нему близко! Он может быть одержим духом!
- Это лечится? - не громко спросила девушка, и кот кивнул в ответ.
- Как-то меня смущает такая система ценообразования! - помолчав с подозрением, проговорил Архаров.
- Считайте что это бонус. Из уважения к Вам.
- А! - облегчённо вздохнул тот, - так всё-таки знаете кто я такой! Вы когда это исполните?
- Завтра вечером, - подумав, сказал Александр.
- Великолепно! А если я захочу чтобы он врезался не в дом, а, скажем, в дерево? И остался на всю жизнь парализованным?
- Можно менять условия договора, но только в сторону большей жестокости.
- Это мне подходит! - Архаров поднялся с кресла и, прощаясь, скрепил договор рукопожатием. Пока шаман провожал гостя, кот и девушка обсуждали необычность ситуации.
- Понимаешь, Анхен, договор - то он скрепил по-настоящему. Оба раза. Но свои условия не озвучил, что странно. Но скрепил!
- Так что тогда сейчас происходит? Что он делает? - запаниковала девушка.
- Я не знаю. Спросим сейчас у него.
Вошедший в комнату шаман перехватил серьезный взгляд кота и поспешил его успокоить, выставив перед собой обе ладони, как барьер.
- Стоп! Ничего не предпринимай. Я не одержим!
- Что ты задумал? Что это за игра с договором? При том, двойная!
- Успокойся. И ты милая тоже, я сделал то, что должен был сделать! - Александр прошёл к дивану, но только он сел рядом с Аней, с улицы от подъезда, послышались громкие крики.
- Это, кажется, заказчики собачатся! - хохотнул кот.
- А ты, правда, комиссар? - спросила у кота девушка и поправила прорезанное в двух местах платье.
- Правда. Только имя не спрашивай, я его уже сам не помню.
- А как ты стал котом?
- Меня убили, но Александр пристроил меня в тело ворона. И только потом в кота! - девушка вопросительно взглянула на шамана, тот лишь знак согласия прикрыл глаза.
- Эх, а когда меня убили, меня никто не спас… Представляете, у меня бабку в детстве чуть не застрелили бандиты, когда их дом грабили. Она была из дворян и к ним ворвались революционеры. Это она мне сама рассказала уже. Мы с ней познакомились не при жизни, а только тут, после смерти. Так вот, эти мародеры от революции и хотели её застрелить, как классового врага, но их главный ее пожалел и спас, крикнул «Беги!» она и убежала. Они вдогонку еще стреляли…
- Три раза и не вдогонку… - ошеломленно пробормотал кот.
- Что?
- Нет, Анют, ничего, продолжай.
- Да я уже закончила. Бабка спаслась, а я вот от судьбы не убежала. Вышла в тамбур покурить называется… Да уже, курение опасно для здоровья! - грустно пошутила девушка, но никто не засмеялся. Аня поправила прядь волос и положила голову на грудь Александру. Тот начал аккуратно её гладить по голове, пропуская невесомые волосы между пальцами. Крики на улице стихли и в наступившей тишине, тиканье часов раздавалось как набат. Анна подняла заплаканное лицо и шаман нежно поцеловал её, коснувшись губами кожи, но, не пройдя сквозь неё.
- Там это… Лорд давешний к тебе возвращается, - кашлянув, подумал кот.
Едва только шамана открыл дверь в квартиру, как его взору предстал взволнованный Архаров. За полчаса своего отсутствия Евгений Геннадьевич успел обзавестись шикарным синяком под глазом и потерять бОльшую часть воротника.
- Саша! Я передумал! - закричал гость, - я настаиваю, чтобы Вы его убили сейчас.
- Может быть, зайдёте? Соседям, конечно, любопытно, но нужна ли Вам огласка?
Ах да, спасибо! - Архаров зашел в прихожую, и как только Александр закрыл за ним дверь, встревожено затараторил, - убейте его, убейте!
- Вы меняете условия договора? Подтвердите это рукопожатием! - Евгений пожал шаману руку и облегченно поинтересовался
- Я посижу тут у вас? А то идти через весь двор с этим, - он указал пальцем на синяк, - человеку моего статуса непозволительно ни в коем случае.
- Конечно. Обувайтесь и проходите!
Архаров прошёл в комнату, а шаман постоял у двери ещё минуту и впустил в прихожую Рустама.
- Саня! Паралич отменяется! - зашумел гость, - грохни эту гниду к чёрту и немедленно! - Александр молча протянул руку и Рустам её пожал. Договор был изменён.
- Пройдите в комнату, есть разговор. - тихо попросил шаман.
- Базара нет! А о чём?
- Проходите, там узнаете. И не забудьте про тапочки, - улыбнулся шаман. Рустам, уже сделавший несколько шагов по коридору, улыбнулся, хлопнул себя по лбу и вернулся. Далее он пошёл уже демонстративно шаркая тапками по полу, и смеясь своей новой походке. Встреча мужчин в комнате по драматичности не уступала встрече Гамлета с тенью отца. И даже в чём-то её превосходила.
- Ты?!
- Ты?!
Мужчины мерили друг друга уничижающими взглядами, а кот удивлённо смотрел на них обоих с дивана, как некогда жители Рима с трибун взирали на арену Колизея. Анна, на всякий случай, отбежала за диван. Лицо Рустами пошло малиновыми пятнами, а Евгений сжал пальцы в кулак, чтобы спрятать их дрожь. Впрочем, оппонент истолковал это иначе.
- Я собрал вас, господа, чтобы сообщить вам преприятнейшее известие, - улыбаясь скаламбурил шаман, стоя на пороге комнаты, - оба ваших заказа будут исполнены в срок и в полном объеме.
- Плачу две его цены! - первым заговорил Архаров, - убейте его немедленно!
- Три цены! - смеясь, парировал надвигаясь на него, Рустам.
- Четыре! - не сдавался Архаров. Дрожь от пальцев теперь передалась и его голосу. Рустам наступал, а Архаров пятился по комнате. Стулья сдвигались ногами, на лбах у обоих мужчин выступили значительные капли пота, но ни один из них не решался нанести удар первым.
- Эти бойцовые петухи маски бы не потревожили, - бросил взгляд на шамана кот. Тот согласно кивнул и сделал несколько шагов вперёд.
- Всё так, как я и думал! - устало проговорил Александр, - вы оба знаете, что каждому из вас грозит смерть, но всё равно в первую очередь хотите быстрее убить соперника, а не себя спасти. Неужели полтора квадратных метра газона для вас стали важнее жизни?
- Слышь, колдун! Ты чего-то мутишь! - Рустам переключил агрессию на шамана, - ты решил бабосиков с обоих поиметь? Я тебе сейчас рёбра посчитаю и в уголок сложу!
- Ты кем себя возомнил, шарлатан! - возмутился и Евгений, - Труффальдино Бергама? Слуга двух господ? Я тебе устрою проверку и из прокуратуры, и из санэпидемстанции, и из Общества защиты прав потребителей! Всё и сразу!
Александр улыбнулся обоим посетителям и ответил с нескрываемым смешком, обращаясь вначале к Архарову.
- Труффальдино из Бергамо. А не Бергама. Это не фамилия героя, а город в Италии. Пытаясь выглядеть умнее, чем есть, Вы выглядите смешнее, чем есть, милейший господин Архаров. Рустам! Рёбра в угол можно покласть, но не сложить. Сложить можно количество этих ребер и, к примеру, количество пальцев. Получится, кстати, сорок четыре. И вообще, господа, угрожать у вас явно не получается, может быть получиться танцевать?
Рустам тут же приобнял Евгения и увлёк его по комнате в ритме вальса.
- Эй! Козёл, ты что с нами сделал? Урод! - кричал Архаров, растеряв аристократические манеры. Рустам тоже пытался возмутиться, но от волнения у него получалось только шептать что-то непонятное. Кот не скрываясь, прыснул в усы и наградил танцоров аплодисментами мягких пушистых лапок. Аня, смеясь, вышла из-за дивана и исполнила пируэт, в то время как Александр негромко, но очень серьезно предостерегал танцоров.
- Если будете хамить - исполните аргентинское танго. С прижиманиями и, возможно, поцелуями. Понятно?
- Да, понятно, понятно! - закивали мужчины. Шаман дал им время осознать собственную беспомощность и лишь тогда остановил танец движением руки.
- Присаживайтесь, хватит уже танцевать, и так видно, что умеете! - с искренней доброжелательностью в голосе проговорил Александр и первым прошёл и сел в кресло у окна. Мужчины отдышались и плюхнулись на два других.
- Теперь вы, думаю, поняли, что я не шарлатан и это всё не шутки. Я шаман. И два злых духа, по вашим просьбам, были вызваны из нижнего мира. А значит, завтра вечером, вы оба умрёте! Я свои обещания выполняю. Евгений Геннадьевич сидел с покрасневшими глазами и жадно ловил ртом воздух. Рустам тряхнул головой и, тщательно подбирая слова, поинтересовался у Александра.
- Я так понимаю, дело не в деньгах? Что нужно, чтобы мы с этой… Этим… Этим человеком не хорошим, остались жить?
- Вы всё верно поняли, Рустам, мне ваши деньги не нужны. А скоро могут стать не нужны и Вам. Но духи не смогут причинить вред, если вы будете защищены. Сделанным добром, чьей-то искренней благодарностью, спасёнными жизнями. Поезжайте в больницу, оплатите операцию или лечение какого-нибудь ребёнка или нескольких. Делайте это открыто и к вам с просьбами пойдут другие родители. Ни отказывайте никому, защиты много не бывает особенно в вашей ситуации. Спасите других и спасётесь сами.
- Ты нас обманул! - возмутился Евгений, - стравил, а теперь используешь!
Шаман выдержал его взгляд и, усмехнувшись, ответил.
- Вы либо нарвались бы на шарлатана, и он просто взял денег, ничего не сделав, либо обратились бы к тому, кто не дал шанса исправить. Денег я с вас не взял и не прошу, просьбу выполнил. Какие претензии? Аккуратнее надо быть в желаниях! Жалко денег? А жизнь его было не жалко? - и шаман махнул рукой в сторону Рустама. Тот с грустной усмешкой глянул на Евгения Геннадиевича и примирительно сказал Александру.
- Мне плевать, чьей вины здесь больше, твоей или нашей. Я тупо хочу жить. И сделаю всё, что для этого нужно. Точка!
- И долго нам так робингудствовать? - мрачно поинтересовался Архаров.
- Несколько месяцев точно. Потом духи уйдут обратно, в нижний мир. А Вы, Евгений Геннадьевич, как чиновник мэрии, можете еще и инспектировать детские дома, и там помогать. Даже из своих средств. Это в Ваших же интересах.
- Но ведь я не могу… - начал было возражать Архаров, но Рустам его перебил.
- Будем! Можем! Я с удовольствием составлю компанию! Мы теперь месяц с тобой будем неразлучны, как Бони и Клайд! - и обратившись к шаману спросил:
- Так мы всё, идём? Творить добро направо и налево?
- Да, конечно, Спешите делать добро! Только два нюанса: с парковкой сами разберётесь?
- Спасибо! - с чувством ответил Рустам, - это мы и сами теперь решим! Не такая уж и проблема, как оказалось, договоримся! - и улыбнувшись самый злобной из всех возможных улыбок поднялся из кресла, кивнув Евгению, дабы присоединялся.
- И второе, - проговорил шаман, - обращаться к колдунам и прочим ясновидящим, чтобы ваши проблемы за вас решили, не советую. Очень не советую! Так же, как и сквернословить.
- Но ты отвечаешь, что если мы будем детишек спасать, то выживем?
- Отвечаю.
- Ну, бывай колдун! Надеюсь, в аду тебе выделят персональный котел! Пошли уже, жертва оккультизма! - с этими словами Рустам поволок за рукав Архарова в сторону прихожей, и недавние враги покинули квартиру шамана. Александр проводил гостей и по возвращении спросил у кота.
- Ну и как тебе такой киллер - сервис?
- Круто! Только я кое-что не понял. То что духов ты не вызывал, это понятно. Но что за договор вы скрепляли рукопожатием? - поинтересовался кот.
- Договор о сюрпризе, который их ждет, если попробуют хоть как-то повлиять на проклятие! - улыбнулся шаман.
- Умно! А вот я, похоже, утром ошибался, когда рассуждал об играх со смертью. Чтобы отобрать жизнь много ума не надо. Могущество не в том, сколько жизней ты можешь отнять, а в том, сколько ты можешь спасти.
Шаман с грустью посмотрел на Анну, жадно ловившую каждое слово разговора и, сглотнув подступивший к горлу ком, ответил.
- Кот! Ты сделал то, что должен, а осознал только через 70 лет! А я осознал давно, но не всегда успеваю сделать…
У Рустама зазвонил телефон в самый неподходящий момент. Извинившись перед чёрным магом, он ответил.
- Архаров, чего тебе?
- Рустам! Вы что, опять пытаетесь снять проклятие? Немедленно прекратите, прошу Вас!
- Что опять?
- Опять! Я сейчас чуть губернатора не начал вальсировать! Это же позор! Имейте в виду, Рустам, если меня выпнут из-за вас с должности…
- Ты не сможешь достроить отделение педиатрии! Сто раз уже слышал! - и, нажав клавишу отбоя, обратился к колдуну.
- Пардон, Гудвин! Всё отменяется.
У каждого из нас есть интересное снадобье, способное либо дать сил, даже в самой трудной ситуации, либо превратить жизнь в ад. Это наша память. В ней мы другие, более молодые и менее опытные. Казалось бы, очевидно, что силы нам дают хорошие воспоминания, а плохие эти силы отнимают. Но вот какая незадача: светлые образы прошлого могут стать самым безжалостным палачом, а боль от потери долгие годы придавать сил.
Так в чём тогда секрет воспоминаний? Пожалуй, в том, что фотоальбом нужно смотреть далеко не каждый день, иначе прошлое заменит собой настоящее.
Кот внимательно посмотрел на шамана, в свете свечей сосредоточено читающего древний манускрипт.
- Ты ничего не чувствуешь? Мне кажется, у двери кто-то есть.
- Чувствую, какая-то странная энергетика. Неживая. - Александр не спеша убрал книгу, достал из потайного ящика стола простенькое на вид алюминиевое кольцо с гравировкой из рун и надел его на палец. Увидев это, кот удивлённо хмыкнул и тоже пошел встречать неизвестных гостей. Мужчина, нерешительно стоявший на лестничной площадке перед квартирой шамана, уже собирался уходить, когда дверь перед ним распахнулась и на пороге предстала высокая и худощавая фигура Александра. Несколько секунд мужчины настороженно смотрели друг на друга, затем шаман произнес:
- Проходите! - и сделав шаг назад, указал рукой вглубь прихожей. Гость подчинился и прошёл туда, куда ему было указано. Но едва только он переступил порог, как тут же встретился взглядом с очень крупным котом довольно необычного черно - рыжего окраса, бесцеремонно смотрящим на посетителя.
- Извините за столь поздний визит, - смущённо проговорил гость, - днём прийти я… не могу… занят… - виновато развел он руками.
- Вампир! - практически одновременно поняли и Александр и кот.
- Надевайте тапочки и проходите, - шаман указал рукой сначала на тапочки у стены, а потом на дверь в конце коридора. Гость посмотрел на предложенную обувь, грустно улыбнулся и покачал головой.
- Извините, я не могу их надеть.
- Почему же? - сразу внутренне напрягся шаман, хоть и совсем не чувствовал от гостя угрозы.
- Вы Александр? - вопросом на вопрос ответил посетитель и, получив утвердительный кивок, пояснил, - значит, вы уже поняли, что я вампир. Поэтому я и не могу надеть тапочки, с освященным бисером. И дайте команду Вашему коту не нападать, он только зря погибнет. А я к Вам пришел не нападать. Я к Вам пришел с миром.
Кот демонстративно отступил на несколько шагов назад, но следить за вампиром не перестал.
- Ну, тогда просто проходите, - шаман ещё раз махнул рукой в сторону комнаты. Когда мужчины расположились в креслах, а кот на своём месте на диване, Александр начал разговор.
- Расскажите, пожалуйста, кто Вы и что Вас привело ко мне.
- Я вампир. Я пришел, чтобы Вы убили меня.
- Извините, но я не Ван Хельсинг… - покачал головой шаман.
- Да ты и на Баффи не похож! - влез со своими мыслями кот.
- Давайте начнем сначала. Как вас зовут? Почему вы хотите смерти? - повторил Александр. Гость растерянно уставился на него.
- А разве того, что я вампир, недостаточно?
- Смотря для чего. Для того чтобы я захотел вас убить, этого явно мало. На Земле, помимо человеческой расы, обитает около сотни других разумных рас. И хоть зачастую одни поедают других, без причины друг друга никто не убивает. Разве только люди. Расскажите, что Вас привело ко мне?
Гость в это время задумчиво рассматривал обстановку комнаты. Маски, часы и тотемные животные его совсем не заинтересовали. А вот висящий на стене двуручный меч, он рассмотрел крайне внимательно.
- Вы воевали? Этим мечом? - не столько спросил, сколько констатировал факт вампир, с явным уважением рассматривая почти метровый клинок шириной около 5 сантиметров и 30 сантиметровой рукоятью, обтянутой черной кожей.
- Может быть, просто храню, как украшение? - шаман понял, что именно эта тема и способна растворить лёд недоверия у странного визитера и постарался поддержать разговор.
- Нет, - задумчиво протянул вампир, - он не под стеклом, значит не украшение. И чист, значит, Вы за ним следите. А так относятся только к оружию, которое стало продолжением души, её частью. Гонщики так следят за машинами, плотники за топорами, а воины за оружием. Владимир! - протянул руку для знакомства шаману гость.
Мужчины обменялись рукопожатиями и Владимир начал рассказывать свою историю. Вначале он устремил взгляд на пол, пряча глаза от слушателей, но по мере продвижения рассказа к концу, уже попеременно смотрел то на шамана, то на кота, чувствуя в последнем равного собеседника.
- Я - боевой офицер и даже сейчас, по прошествии тридцати двух лет, остаюсь им. В тот жаркий майский день я, списанный по ранению, впервые в жизни оказался в этом городе. Это была единственная пересадка по пути домой и первый мирный город за последние несколько лет. Мне никогда не забыть это щемящее чувство восторга от мирного неба и чистого воздуха, не забыть, как пахла полынь у киоска с сигаретами, да и сами сигареты были вкуснейшими из всех, что мне когда-либо доводилось курить. До поезда, что шёл в мой город, было в запасе около суток, и я решил проспать всю ночь на лавке в здании вокзала. Но получилось всё совсем по-другому. Посреди ночи меня разбудили крики с улицы, судя по которым, какая-то девчонка отбивалась от хулиганов, аккурат за тем самым табачным ларьком. Меньше чем через минуту я был уже на месте, где действительно несколько парней окружили девчонку. Для меня, ещё несколько дней назад топтавшего песок Афгана, разделаться с несколькими оборзевшими щенками, да еще и с характерным горным акцентом, было совсем несложно. Удар под дых, в лицо, снизу вверх и первый лежит в траве, перехватываю руку второму, залом, несколько ударов коленом и Пустота. Меня мастерски вырубили со спины, так что я даже удар ножом не почувствовал. Это сейчас мне понятно, что та самая девчонка и организовала весь этот спектакль с нападением. И парней она подговорила именно восточной внешности, чтобы я быстрее сорвался. Думаю, пообещала им немало денег. И вырубила меня тоже она сама, и ножом почикала, уверен, тоже лично… А тогда, тогда по её словам, она меня уволокла к себе через весь город, несколько суток выхаживала, и когда поняла, что раны смертельные, укусила и тем спасла от смерти. Бред? Бред. А я в этот бред тридцать два года верил… В общем, попасть домой мне так и не довелось. Ольга, а так звали эту девчонку, сделала меня тем, кто я есть. Она сдерживала мой голод, моё отчаяние, мою злость. Она научила меня всему, что умела сама. Двигаться как люди, чтобы не выдавать себя раньше времени, управлять своей силой, пользоваться новыми возможностями, и в итоге примирила меня с моей судьбой. Она стала для меня всем, другом, женой, любовницей и наставником, она стала смыслом и сутью моей жизни. Чтобы добыть кровь, нам приходилось ловить собак. Ольга говорила, что так питается уже 3 года, с тех пор как стала вампиром. Мне было больно видеть то, с каким отвращением она прокусывает псам шеи, и как морщится от вонючей, густой крови этих дворняг. Помимо этого, нам постоянно были нужны деньги на одежду, квартиру, мебель и прочую имитацию жизни, чтобы не вызывать подозрения соседей. По ночам мне приходилось разгружать вагоны, но на собачьей крови выносливость вампира не выше чем у обычного человека. Однажды я от злости ляпнул, что если бы сейчас попались те, кто пырнул меня ножом в ту роковую ночь, то пустил бы их на пропитание, не задумываясь, вместе с чётками и бородками. Оля за эту мысль зацепилась и через пару дней уговоров, глубокой ночью, мы пошли охотиться на бандитов. Конечно же, тех парней мы не встретили, а убивать ради пропитания мелких карманников и хулиганов я не захотел принципиально. Но на третью ночь, удача улыбнулась нам, и мы встретили вооруженного грабителя. Так я впервые попробовал человеческую кровь. Она была несравненно лучше собачьей, казалось я потерял счёт времени и если бы не любимая, так бы и встретил рассвет, смакуя этого несчастного. Запаса сил хватало почти на неделю. Мы стали охотиться по выходным и исключительно в криминогенных районах. Жертв выбирали среди бандитов и грабителей. Всё это время, Ольга всеми силами поддерживала меня. Она со мной почти никогда не спорила, лишь аккуратно подталкивая к нужным мыслям, а потом радостно выслушивала их и соглашалась. О, как я был горд, что моя жена поддерживает любую мою идею, хотя на деле сам уже давно был её послушной марионеткой! Вскоре рухнул Союз и в городе начался разгул криминала. Мы с любимой стали охотиться раз в несколько дней. Тогда - то Ольга и предложила нам перейти на новый тип питания. Её знакомый журналист, влюбленный в неё еще со студенческой скамьи, перешел работать в криминальную хронику местной газеты. И периодически подкидывал нам досье на самых примечательных граждан этого города. Бандитов, взяточников, торговцев оружием, наркотиками и прочую человеческую грязь. Мы их просто убивали и пили, без издевательств и нотаций. Я четверть века просто чистил этот город от самых страшных монстров, при этом чувствовал себя и Олю героями, честью и совестью города, а оказалось, что мы были самыми кровавыми монстрами последних лет. Но я искренне верил, что нашими стараниями в городе становится всё меньше и меньше человеческого мусора. Четверть века я был палачом… В миллионном городе смерть пяти - шести людей в месяц незаметна, думал я, и поэтому оставлял на телах одинаковый шрам от десантного ножа. Надеялся этим напугать других людей, тех кто решил жить не честно и заодно прятал этим след укуса - Владимир замолчал и опять уставился в пол, сжав пальцы в замок до хруста. Выждав пару минут Александр поинтересовался.
- Вы стали чистильщиком, что же Вам ещё не нравится? Это вовсе не ново.
- Я стал тварью! Злой и кровожадной тварью! - выпалил вампир, затем поднял на шамана потухший взгляд - Дослушайте, пожалуйста, раз уж вам было так интересно моё желание умереть. Два дня назад, Оля принесла досье на очередной корм. Это был мент, взяточник и насильник. Очередная грязь и не более того. Но я его узнал, мы с ним пересекались еще в Афгане и он был честным воином, каких во все времена мало. Я засомневался, но любимая убедила, что время меняет всех. Ты знаешь, шаман, что такое боевое братство? Знаешь! Я предал его. Предал братство. Я напал на того, кто воевал со мной бок о бок. Удар получился смазанным, а выпить я его не смог, только тяжело ранил. Ольга охраняла периметр, и мы с этим человеком оказались с глазу на глаз. Он меня узнал и предложил откровенный разговор, на что я сразу согласился. Он рассказал мне не мало, а от предложенного бессмертия отказался. Все мои сомнения и несостыковки в словах любимой, на которые я прежде не сильно обращал внимание, как пазлы легли в рассказ умирающего следователя. Устроив дома разгром, круша и ломая всё подряд, я искал, искал хоть что-то, чтобы опровергло его слова и в одной из тумбочек, в потайном ящике нашел то, что даже не ожидал найти. Фотографию моей любимой в обнимку с тремя детьми. Мило, не правда ли? Только это фото было еще довоенное. И я говорю сейчас не про Афганскую войну, а про Отечественную. На чёрно-белом снимке стояла дата, март тысяча девятьсот сорокового года. Моей любимой вовсе не пятьдесят лет, как она говорила, а больше ста! Значит, её рассказ о том, что её укусили за неделю до меня - ложь? Как и всё остальное? А догадки следака верны? Когда я стал требовать у Ольги объяснений, я узнал, что ей действительно более ста лет. А эти дети на фото - её дочери и сын. Которых уже давно нет в живых, остались только внуки. Но какой тогда влюбленный сокурсник столько лет передавал нам эти досье? А никакой! Мы были просто высококлассными и неуловимыми киллерами, которые убивали по заказу мафии. Следователь перед смертью мне рассказал, что киллер по кличке «десантник» считается самым дорогим и эффективным в городе. И за каждый заказ бандиты платили посреднику очень приличную сумму. Оленька сказала что перечисляла эти деньги внукам, а те были уверены, что получают их из-за границы, со счёта покойной бабушки… Шаман! Я всю жизнь убивал невиновных! Вдумайся! Самыми кровавыми монстрами этого города были я и моя любимая! Я бил её и плакал, бил и плакал! А она кричала, что я тряпка и идиот. И рассказывала, рассказывала, как подстроила нападение на меня, как воспитала из меня послушную куклу. Кричала мне в лицо, как показательно морщилась, когда мы пили собачью кровь, которую она и не пила-то вовсе … Она просто делала всё, чтобы я чувствовал себя виноватым и старался искупить вину, а потом втихаря убивала ночных гуляк, потому что не привыкла довольствоваться вторым сортом ни в чём. Наша жизнь оказалась пропитана ложью, а она всё смеялась сквозь слёзы и рассказывала как сделала из меня своё оружие, и что сейчас я успокоюсь и буду на коленях просить у неё прощение… Шаман, я убил свою Олю! Убил свою любовь! - мужчина смотрел на Александра полным безумия взглядом. - И поэтому прошу у Вас смерти. Я не смогу жить дальше, каждую минуту осознавая что я убил столько невиновных людей. И не смогу забыть, как оборвал жизнь той, которая мне дороже самой жизни. Надеюсь, на том свете она меня простит. - Владимир смотрел с мольбой на шамана, а шаман смотрел будто бы сквозь него, сдерживая эмоции.
- Ты не сможешь с ней встретиться, - наконец глухо проговорил Александр, - увы, это невозможно. Как бы объяснять проще… Человек состоит из трех частей. Первая это тело-кут, вторая это дух, то есть сила и энергия человека, и третья, это душа-сюр. И они всегда должны быть в гармонии. С гибелью одной части разрушаются связи с остальными. Ты вампир. Твоё тело умерло в ту ночь, как и душа. Остались лишь их имитации, которые поддерживает от разрушения твоя сила. Но и её ты черпаешь из чужой крови. Если тебя убить, то ты просто исчезнешь. В нижний мир уходит сюр, а у вампиров её нет. Извини. - Александр посмотрел на собеседника, тот выглядел очень жалко. Сгорбленная спина, опущенные плечи и потерянный взгляд мгновенно состарили Владимира, и вместо молодого парня, что час назад пришёл просить о смерти, сейчас в кресле сидел глубокий старик, которого на земле уже ничто не держало.
- Тогда сотри меня, - вампир тоже непроизвольно перешел на «ты», - иначе я не смогу себя больше сдерживать. А убить себя сам я не могу, инстинкты зверя слишком сильны. Сотри меня, шаман, иначе мы создадим с тобой страшного монстра! Дай мне слово, что остановишь меня!
- Остановлю. Утром я введу тебя в транс, и ты встретишь свой последний рассвет, - не глядя на собеседника, ответил шаман, - слово крестоносца.
Сквозь открытое окно в комнату врывался шум большого города. Рёв моторов и вой сирен с проезжей улицы сочетался с детскими криками со свежевыкрашенного городка, а лязганье трамвая периодически заглушало спор двух соседей из-за парковочного места во дворе. Когда на минуту всё затихало, то легкий ветерок доносил шелест листвы и воробьиный гомон от березы, что росла под окном. Этот же ветерок слегка тревожил кучку пепла на старом выцветшем камуфляже, что лежала на балконе у шамана.
- Вечером напомни устроить грозу, - попросил у кота Александр, - хочу его развеять по ветру.
- Хорошо, - подумал в ответ кот, - а можно вопрос?
- Давай.
- Почему тогда, во время штурма города, когда меня застрелил друг, ты мой враг, меня спас? Почему потратил столько сил, чтобы переместить мои душу и дух в тело ворона, а потом и в кота? - от напряжения кот непроизвольно бил хвостом по дивану. Шаман задумался, отхлебнул из кружки травяной чай и негромко ответил.
- Потому что в общем хаосе революции, когда каждый был сам за себя ты, комиссар, ценой своей жизни спас ребенка. Вспомни, ведь ты её закрыл собой от разъяренных классовой ненавистью матросов. А ворон, что сидел в клетке у покойной графини, был единственным подходящим вариантом на тот момент. Я спас тебя, потому что ты спас девочку, не нападая, а защищая.
- А знаешь, я уже стал забывать ту жизнь, господин поручик, - грустно подумал кот, а потом смеясь добавил, - ты Анечке это расскажи, а то она меня-то махновцем, из-за мохнатых ушей зовёт, то прохвостиком навеличивает.
Как много несчастий может принести порой одна случайная человеческая глупость! Потому что тут же найдётся слишком много желающих ею воспользоваться. Вот, к примеру, ни один нормальный гражданин или гражданка не станут в людном месте распахивать кошелёк с крупными купюрами и класть его в наружный карман. Поскольку знают, что его тут же стащат. Или, говоря более грамотно, им завладеют. И никто не станет ехать в автобусе в час пик, в куче золотых украшений и с торчащим из кармана дорогим гаджетом. Потому что знают, что это ценно, и этим непременно кто-нибудь попытается завладеть. Кто-нибудь не добрый. А вот распахивать душу в людном месте, это завсегда пожалуйста! Этого люди не боятся делать! Перед случайными знакомыми, попутчиками, таксистами или вообще анонимными собеседниками. Нате, смотрите, какая у меня душа! Телефон прячут, а душу напоказ выставляют, будто бы телефон им дороже… А ведь если так делать, то завладеют душой ещё раньше, чем кошельком. И как только Вы сделаете глупость, распахнёте душу, от желающих этой глупостью воспользоваться, отбоя уже не будет!
На площадке между лестничными пролётами стояли мать и сын. Матери было около тридцати пяти - сорока лет, она была вполне привлекательна и одета не столько модно, сколько просто, но со вкусом. Сыну было около пятнадцати - восемнадцати лет, сложнее сказать было сложно из-за скрадывавшей возраст одежды в стиле готов. Вместе они как будто оттеняли друг друга: сын на фоне матери выглядел ещё более мрачно и скорбно, а женщина на его фоне смотрелась уездной учительницей из рассказов Чехова.
- Сынок, ещё раз тебя прошу, будь умницей, не ругайся с экстрасенсом. Тётя Оля посоветовала его как очень хорошего специалиста. Пожалуйста, сделай это ради меня!
- Маам! Ну не начинай снова! Мы же уже договорились! Я иду сюда, слушаю бред этого дементора, а ты, наконец, начинаешь мне верить! И больше не вмешиваешься в дела интернет - группы. Всё в силе?
- Конечно, сын!
- Ну пойдём, мам! Костры инквизиции ждут нас! - и, засмеявшись, парень потянул мать вверх по лестнице. Пройдя ещё несколько пролётов, они остановились перед неприметной коричневой дверью с приклеенным сверху номером квартиры и старой, но блестящей латунной ручкой.
- Сынок… - хотела что-то сказать женщина, но дверь перед ней распахнулась, и её взгляду предстал сам хозяин квартиры.
- Проходите! - шаман окинул беглым взглядом пришедших и отметил про себя, что с ними явно что-то не так. Предчувствие, неоднократно спасавшее его, в этот раз даже не звенело колокольчиком, а заливалось сиреной. Гости прошли в прихожую, и пока хозяин закрывал дверь, огляделись. Женщина с интересом всматривалась в старинную, явно ручной работы, люстру с висящими по углам лисьими хвостами, а парень с улыбкой смотрел на стоящие у стены остроносые тапочки с бисерным узором.
- Извините, а Александр сегодня принимает? - обернувшись, с мольбой в голосе спросила гостья, - нам бы хотелась попасть к нему на приём.
Встречающий их мужчина в простой и совсем не примечательной одежде, явно не вязался у неё с образом экстрасенса. Тот же, в свою очередь, вглядывался в неё, но найти свою причину беспокойства всё никак не мог.
- Да. Обувайте тапочки и проходите туда, - Александр указал рукой на дверь комнаты в конце коридора, и, дождавшись когда гости исполнят то, что он сказал, проводил их туда. Убранство комнаты произвело на пришедших сильное впечатление. Женщина с опаской начала рассматривать чучела животных, а парень заинтересовался масками и часами, что висели в комнате. Кот с чёрно-рыжей мордочкой, что спал на кожаном диване, обстоятельно рассмотрел самих гостей и демонстративно зевнув, лёг дальше досыпать. Александр тем временем уселся в глубокое низкое кресло спиной к окну, так что его лицо скрывал льющийся из-за спины дневной свет и обратился к стоящим гостям, указывая на два свободных кресла с другой стороны стола.
- Присаживайтесь. Меня зовут Александр. И прежде чем вы озвучите мне свою просьбу, я бы хотел услышать всю предысторию вашего обращения ко мне.
Посетители уселись в кресла, и дама обратилась к шаману.
- Здравствуйте, Александр! Я Алла, а это мой сын Андрюша. Он очень талантливый мальчик, много читает, пишет рассказы, стихи, очерки. Ведёт в интернете большую группу, у него там очень много читателей. Им всем очень нравится читать Андрюшу, но вот недавно я увидела, что он в своих заметках стал описывать, - женщина тяжело вздохнула и продолжила с явным усилием, - как правильно совершать самоубийство! И из обсуждений я поняла, что и другие ребята этим серьёзно интересуются! Я водила Андрюшеньку к психологу, но он ничего плохого не увидел. И второй психолог, он тоже считает, что это просто подростковая глупость. Но я читала их беседы, я читала как мой сынок, мой Андрюшенька, советовал ребятам покончить с собой! Молю! Заклинаю! Скажите, что в него никто не вселился! Он мальчик добрый, он всегда сказки любил! Он даже плакал, когда Черномор Людмилу украл!
Андрей, всё ещё разглядывавший маски, нехотя вклинился в разговор, принуждённо засмеявшись над словами матери.
- Мам, ну это то было зачем рассказывать? Это же касается только нас, Стражу то это вовсе неинтересно, да и знать не обязательно! - и продолжил, обращаясь к шаману, - поймите, это просто увлечение, фантазия… игра, что - ли! Мы обсуждаем теорию самоубийств с единомышленниками из простого интереса, шутя! Мы никого не призываем на самом деле покончить с собой, это просто роли в игре, где мы якобы, выполняем задания друг друга! Ну что тут такого, что я прошу кого-то нарисовать на руке рыбку? Кита, например? В этом же нет ничего плохого! Мы же подростки и просто играем! А это наша субкультура! Неужели Вы не помните себя молодым? - Андрей широко и дружелюбно улыбнулся, а затем продолжил абсолютно искренне и доверительно.
- Успокойте маму, что я не самоубийца и не одержимый! Успокойте! А то с такой с такой усердной заботой о моей жизни, я и впрямь скоро задумаюсь о суициде! - парень ещё раз засмеялся приятным мелодичным смехом. Шаман, внимательно слушавший своих визитёров, оторвался от рассматривания заклёпок в форме черепов на куртке парня и облегчённо засмеялся. Затем, резко закрыл глаза и безо всякой подготовки, огромным усилием воли мгновенно перешёл в нижний мир. Проекция комнаты, в которой оказался шаман, повторяла оригинал, только всё было будто бы в дымке и из-за разницы во времени между мирами двоилось, как при мигрени. Здесь в нижнем мире, а если быть точным, то в одном из самых дальних его измерений, время текло не так как в среднем мире. Секунда в мире людей, в этом измерении растягивалась примерно на час. Александр тоже раздвоился: его астральное тело встало и подошло к гостям, а человеческое всё также сидело в кресле, в своём среднем мире. Каждое движение его духа вызывало колебания пространства, навроде ряби на воде. Шаман уже наклонился к Андрею, а его след всё ещё затухал в пространстве.
- Знаешь, в чём ты прокололся? Мальчик Андрюша не мог знать, что я Страж, а вот Демон Смерти это знает точно! - с этими словами Александр ударил в лицо Андрея раскрытой ладонью, но демон оказался быстрее и, уклонившись от удара, тут же захлестнул на шее мужчины огненную удавку. Шаман попытался перехватить её рукой, но огонь жёг руку с такой силой, словно бы это настоящее пламя жгло настоящую плоть. Превозмогая нестерпимую боль, шаман спросил, скрипя зубами.
- Зачем ты пришёл ко мне? Какого чёрта тебе нужно?!
- Что значит какого?! Да всех! Всех моих братьев, кого ты запер в своих проклятых масках! Всех! Или ты думал, что твои тапочки с освящённым бисером меня остановят? - хохотал демон, свободной рукой нанося удары Александру. В привычной среде он двигался гораздо быстрее человека, оставляя за собой минимальный след. Как и Анна, которая появившись у демона за спиной, попыталась освободить шамана от удавки. Но её синяя молния не причинила демону ни малейшего вреда, и вторую удавку он захлестнул уже на шее девушки. Затем он поднял обе руки вверх, что при росте более двух метров было не сложно, и спросил у Александра.
- А это кто такая? Твоя призрачная подружка? А ты в курсе, что если убить её второй раз, уже тут, то она просто перестанет существовать? Я могу её стереть прямо сейчас, да и тебя, кстати тоже! Неужели, за несколько сотен лет, ты так и не понял, Страж, кому можно бросать вызов, а кому нет?
Ни шаман, ни Аня не могли ничего ответить своему истязателю, поскольку удавки на их шеях, затягивались всё туже и туже… Демон, с восторгом и умилением любовался на их мучения, то опуская жертв на пол, чтобы они могли, уперевшись ногами в пол, ослабить удавки, то вздымал их снова вверх и продлял агонию.
- Ну, это-то понятно, а нафига было делать столь сложную комбинацию с клубом самоубийц, якобы нечаянно палиться Алле, подстраивать визит сюда через случайный разговор у неё на работе? В чём смысл всё так усложнять? Что мешало открыто придти и напасть? - перед демоном стоял молодой не высокий мужчина. Он был одет в чёрную мятую рубашку и чёрные же брюки свободного кроя, которые совсем не скрывали его склонность к полноте. На его лице была ироничная самодовольная улыбка.
- А ты ещё кто такой? Откуда ты здесь взялся? - опешил демон.
- Сударь, отвечать вопросом на вопрос крайне не вежливо! - высокопарно проговорил неизвестный и сделав ещё шаг к демону, резко подпрыгнул и ударил того в ухо так, что противника отбросило в сторону окна, вместе с удавками и пленниками.
- Скажем так, я случайный прохожий, - продолжал мужчина, пока отлетевший демон поднимался с пола, - ребят немедленно отпусти! И не сочти за труд, больше так не делай. А то я для тебя место в раю вымолю! - демон скинул с пленников удавки и сделал ими резкий выпад в сторону незнакомца, но они будто бы натолкнувшись на препятствие, отлетели прочь. Второй удар также не увенчался успехом. Вынужденно освобождённые Александр и Аня, лежали по углам комнаты и пытались отдышаться, в это время мужчина вновь подошёл к демону, и, наклонившись над ним, доверительно проговорил.
- Скажу по секрету, накинуть на меня удавку тебе явно не удалось! Так может расскажешь, зачем тебе это было надо?
- Люди мне были нужны как сосуды для освобождённых из заключения братьев, - тяжело дыша ответил тот и кивнул на пульсирующие огнём маски, что весели по стенам квартиры шамана, - а напасть я планировал позже и в том мире. Для обряда нужна кровь человека, вот я и привёл с собой эту клушу, но кто ты такой, чёрт возьми?
Демон откатился назад, снеся собой проекцию стола, и в тоже мгновение вместо удавок в его руках появился длинный огненный меч, который он со всей силой обрушил на голову противника. Меч отскочил в сторону.
- Ага, вот щас взял и всё тебе рассказал! Ты же тогда от радости гадить где попало начнёшь, дурик! Удавка и меч явно не твоё оружие, может попробуешь скалкой или ногтями? Думаю, это оружие больше по тебе!- насмехался мужчина, даже не моргнув глазом на неудачную атаку врага, но неожиданно с нечеловеческой скоростью бросился вперёд, сшиб демона с ног и зашептал ему что-то на ухо. Демон обмяк и прекратил сопротивляться. В это время подоспели на помощь пришедшие в себя Александр и Анна. Девушка с испугом глядела на неожиданного заступника, а шаман лишь бросил ему короткое: «В маску, гада!» и мужчины приступили к обряду. Вскоре демон был скован заклятиями и помещён в одну из масок на стене. В мире людей прошло пол секунды…
Шаман стоял на балконе и любовался на звёздное небо. Нет, он его вовсе не читал, как делал это обыкновенно, а просто любовался, шумно прихлёбывая свой любимый травяной чай с листьями смородины. Рядом с ним, невидимая для посторонних глаз, стояла Анна, прислонив голову к плечу своего любимого. С другой стороны, прямо на перилах, сидел кот, меланхолично щурясь и обернув хвост вокруг себя. Все трое не спеша обменивались мыслями.
- Зачем ты хранишь эти маски дома? - спросила девушка, - ведь демоны будут пытаться и дальше ими завладеть?
- Обязательно будут, только всё же мой дом, это самое безопасное место. В любом другом они захватят маски гораздо быстрее! - ответил шаман и продолжил обращаясь к коту, - я одного не пойму, почему его силы на тебя совсем не подействовали?
- Потому что его силы действуют только на людей, а я уже давно не человек, если ты не заметил, - усмехнулся в ответ кот, - а как кот, я живу одновременно во всех измерениях сразу. И для любого я коренной обитатель с доступом к первородной Силе. Поэтому я на него действовал свободно.
- А что ты ему шепнул такого на ухо, что он больше не сопротивлялся? - полюбопытствовала Аня.
- Его истинное имя. Только оно одно способно подчинить носителя тьмы, который не подчиняется никому. А зная имя сущности, обретаешь над ней абсолютную власть! - самодовольно улыбнулся в усы кот и обратился к шаману, - Александр, а что будет дальше с этим горе - писателем?
- С Андрюшкой? Ничего хорошего, увы. После того как в его теле пожил демон, которому он кстати сам дорогу и открыл своими дурными мыслями и желаниями, уже точно ничего хорошего. Такое даром не проходит. Будет в лучшем случае дурачком безобидным, а может стать и буйным параноиком.
Кот грациозно спрыгнул с перил и пошёл в комнату, равномерно покачивая поднятым вверх пушистым хвостом. В дверном проёме он остановился и, не оборачиваясь целиком, бросил через плечо Александру, как бы продолжая разговор.
- А может быть я насчёт души и был не прав. Низко её ценят не только те, кто не знают ей цену, но и те, кто эту цену знает хорошо. Для своей, мелкой душонки.
Что такое добро и что такое зло? Кажется, что ответ очевиден, но это только в теории, а в жизни всё гораздо сложнее. Вот, к примеру, построить на берегу моря санаторий. Это благо. Это добро. Это спасёт множество людей от болезней. А какой урон при этом будет нанесён природе? Сколько леса, животных и рыб будет уничтожено? Сколько мусора будет выброшено в море и во время строительства и позже? Для природы этот санаторий будет как раз злом. Или если волк поймал зайца и принёс его своим голодным волчатам, спася их тем самым от смерти? Для волчат это благо. И для волка. Но не для зайца. Вот и получается такой парадокс, что добро и зло, благо и вред каждый разграничивает и оценивает по своему усмотрению и применительно к себе. Так, как удобнее и лучше для себя.
- Проходите!- Александр открыл дверь перед очередной посетительницей за мгновение до стука. Дама свысока оглядела его, задержавшись взглядом на явно не новом свитере, а затем на двух-трёх дневной щетине на впалых щеках мужчины и поинтересовалась, не переступая порог:
- Колдун Александр принимает?
- Проходите! - повторил шаман. Женщина неопределённо хмыкнула и прошла в прихожую. Александр молча указал ей взглядом на стоящие у стены тапочки и прикрыл входную дверь.
- А без этого нельзя? - спросила гостья, брезгливо тыкая пальцем в сторону тапок.
- Нет.
- А они чистые?
- Да.
Дама вновь неопределённо хмыкнула и начала демонстративно переобуваться, всем своим видом давая понять, что ей это и неудобно и неприятно. Когда же проблема с тапочками была решена, Александр прошёл вперёд по коридору и открыл дверь в комнату, приглашая туда войти. Посетительница, поджав губы, проследовала за ним и также следом прошла в помещение. Шаман отодвинул от низкого резного стола один из стульев и лёгким кивком головы предложил туда сесть. Гостья уселась, положила на колени сумочку и спросила у Александра:
- А где же колдун? Его долго ждать? Скажу сразу, я тут полчаса сидеть в очереди не собираюсь!
Шаман внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, что за дело привело этого человека к нему и не смог прийти к однозначному выводу. Женщине явно было за пятьдесят, но она упорно молодилась, о чём свидетельствовали слои макияжа на её лице. Белые волосы были уложены в довольно простую, но аккуратную причёску, слегка выглядывающую из-под шляпки. Красное облегающее платье выгодно подчёркивало достоинства фигуры, но выглядело это уже не кокетливо, а как последняя попытка доказать собственную привлекательность себе самой. Александр расположился в кресле напротив, как всегда спиной к окну и обратился к женщине.
- Здравствуйте! Меня зовут Александр и я…
-… духоголик! - насмешливо подумал кот со своего излюбленного места на диване.
-…шаман, а не колдун, - невозмутимо договорил мужчина.
- Вы? - удивилась посетительница.
- Я. И я Вас слушаю, - шаман внимательно смотрел ей в глаза, но кроме тревоги не смог там увидеть ничего важного, хоть и чувствовал, что есть что-то ещё скрытое, но очень сильное.
- Александр! Вы должны мне помочь, - доверительным тоном начала дама, - мой сынок стал от меня отдаляться, он мало рассказывает о своих делах, поздно приходит домой, не хочет рассказывать, где был. Ребёнка будто бы подменили!
- Во-первых, представьтесь.
- Да Галина я, Галина! - раздражённо ответила женщина.
- Очень приятно, Галина. А почему Вы пришли ко мне, а не к психологу? Все подростки, рано или поздно… - но что именно происходит с подростками рано или поздно, шаман договорить не успел.
- Да шарлатаны они все! Неужели не ясно?! Наговорят с три короба, а толку от их слов нет! Им лишь бы деньги сорвать, а конкретного плана действий не дают! Только щёки раздувают для важности, а сыночек всё отдаляется от мамы и отдаляется! - Галина всплакнула в изящный розовый платочек, но сделала она это очень аккуратно, так чтобы не размазать тушь. После чего продолжила, не давая Александру возможности возразить.
- Ванечке не нравится одежда, которую я ему покупаю, он не хочет брать из дома обед, который я ему готовлю, требует не звонить ему больше пяти раз в день! Он совсем не бережёт моё сердце! Вы просто обязаны мне помочь.
- Галина! - наконец удалось возразить шаману, - подросток должен когда-то начинать самостоятельную жизнь! Это заложено природой, мужчина должен быть самостоятельным.
- Мой сын не подросток. Вы поймите, - перебила хозяина квартиры Галина, - я же не против, я только за! Пусть он будет самостоятельным, но ведь с мамой то советоваться нужно! Я же всегда должна знать, что с ним всё хорошо!
Кот проснулся окончательно и украдкой умываясь с интересом слушал эту необычную для него беседу. Даже ходики на стене будто бы стали тише тикать, чтобы не пропустить ни одного слова. Шаман с всё таким же непроницаемым лицом украдкой сжал подлокотники кресла.
- Чем. Я. Могу. Вам. Помочь? - практически по слогам проговорил он.
- Вы должны связаться с его папой, пусть тоже повлияет на сына! Почему я должна одна со всем справляться? Пусть помогает хоть так! И проверьте обязательно, ни наслал ли кто-то на Ванечку порчу. И снимите её, немедленно! - безаппеляционно потребовала женщина, глядя Александру прямо в глаза. Дуэль на взглядах продолжалась несколько секунд и закончилась предсказуемым поражением шамана.
- Хорошо, - проговорил он, - скажите, как звали отца Ивана?
- Кирилл Владиславович! - так гордо ответила дама, словно бы это имя было её достижением. А впрочем, как знать…
- Я сейчас погружусь в транс, а Вы мне будете помогать. - Александр зажёг в пиалах несколько пучков разных трав и их дым полетел в потолок, завихряясь то в виде разных зверей, то в виде каких-то узоров или рун. Шаман поглубже уселся в кресло и откинулся назад, устремив взгляд на часы.
- Я иду с Вами? - впервые заволновалась посетительница.
- Нет, Вы будете мне ассистировать отсюда, - глухо проговорил шаман, не отрывая взгляд от маятника, - следите за часами. Следите, чтобы они не остановились!
- А если остановятся? - испуганно спросила Галина.
- Тогда немедленно дайте знать ему! - Александр кивнул на кота и обмяк. Галина несколько минут честно следила за часами, потом стала откровенно рассматривать сидящего напротив мужчину. Солнце за окном клонилось к закату и, хотя его лучи светили ещё ярче, чем днём, но этого света, льющегося в глаза сидящей лицом к окну женщины, уже было явно недостаточно, чтобы скрыть шамана от её пытливого взгляда. Так же от неё не укрылись и несколько странных масок, висящих на стенах комнаты, и чучела животных, стоящие на полках шкафа рядом с книгами, и даже непонятные руны, начертанные над дверью и окнами. Она даже несколько раз пыталась встать и потрогать эти наверняка раритетные вещи пока Александр спит, но проклятый кот всякий раз изгибался дугой и агрессивно на неё шипел при каждой попытке встать с кресла. Вынужденное бездействие претило энергичной натуре Галины и она, чтобы хоть как-то скоротать время, стала рассматривать царапины на столе перед собой, пытаясь угадать в них надписи или рисунки. Временами она чувствовала на себе какой-то странный взгляд, но шаман всё также был неподвижен, а кот всякий раз начинал увлечённо мыть мордашку, с такой силой нализывая свою пушистую лапку, словно бы пытался заткнуть ей себе рот. Или спрятать улыбку.
- Галина! Почему Вы не сказали мне всего? - вопрос вернувшегося в себя Александра застал даму врасплох, но уже через мгновение она взяла себя в руки.
- Я рассказала вам всё действительно важное, всё, что имеет отношение к Ваниной проблеме. Остальное Вам знать не надо!
- А то, что Кирилл ему вовсе не отец, это по-Вашему не важно?- возмутился мужчина.
- Кирилл его с детства воспитывал! - тут же парировала Галина.
- Но ведь они не одного рода! У них нет общей крови! Отец Ивана вообще жив и здоров!
- Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал! - победно, словно непреложную истину, произнесла женщина.
- Чтоб тебя! - вторгся в мысли шамана кот, - если она сейчас сюда ещё и слова, которые на самом деле никогда не говорил Конфуций, приплетёт, я с дивана грохнусь! И на картинках с мудрецом из интернета, кстати, вовсе не Конфуций, а Морихэй Уэсиба, создатель айкидо! Хотя, кому я говорю…
- А то, что Ванечке тридцать три года, это тоже не существенная деталь? - на всякий случай уточнил Александр.
- Конечно! Для меня нет разницы, сколько лет моему сыну! Для мамы он всегда останется сыночкой! - Галина явно была довольна своими словами и смотрела на шамана с чувством собственного превосходства.
- Должен вас расстроить, на Ивана действительно наведена порча, - слова Александра прозвучали холодно и спокойно, - практически родовое проклятие. И снять его не сможет никто.
Женщина ошеломлённо хватала ртом воздух, не в силах произнести ни слова. Её лицо мгновенно побелело, а места нанесения тонального крема выступали светло-оранжевыми островками, что придавало ей сходство с леопардом. Глядя в её расширенные от ужаса глаза, мужчина продолжил:
- Вы, конечно, можете обратиться за помощью к базарным колдунам и потомственным ведьмам в разноцветных побрякушках с городской распродажи бижутерии, они даже с радостью возьмутся Вам помочь, но уверяю, максимум, на что они способны, это облегчить кошелёк. Эту порчу снять нельзя, можно только ослабить. Галина, Вы меня слышите?
- Сколько?
- Насколько ослабить? Почти полностью.
- Денег. Сколько денег ты за это хочешь? - взгляд женщины стал осмысленным и злым.
- Нисколько. Я это делать не стану. Это сделаете Вы.
- Я? Но я не умею… - тут же растеряла боевой пыл дама.
- Я Вас научу. Это не сложно, но должно быть обязательно искренне. Берётесь за спасение сына? - закрепил успех шаман и выжидающе посмотрел на Галину. Та порылась в сумочке и извлекла из него небольшой блокнот в синем переплёте.
- Диктуйте!
- Писать не обязательно. Запоминайте так. Возьмёте в приюте двух кошек. Чёрного мальчика и белую девочку. Кормите их, заботьтесь, сделайте их счастливыми. И тогда в благодарность, они начнут бороться с порчей и спасут Ивана.
- Вы издеваетесь?! - вскрикнула гостья, - думаете это смешно, да?!
- Ничуть, - спокойно и властно перебил её Александр, - как думаете, почему у меня живёт этот кот? Чтобы отгонять злых духов и защищать меня от любого магического влияния, - шаман выразительно посмотрел на кота. Женщина обернулась и с недоверием уставилась на животное. Кот еле сдержался, чтобы тоже не обернуться и не посмотреть на того, о ком идёт речь.
- Но я совсем не люблю кошек…
- А сына любите? Ради него придётся и кошек полюбить. Они должны быть искренне счастливы. Это обязательно! - отрезал шаман.
- Но можно хоть не из приюта? Они там… - Галина замешкалась, подбирая слово, - уличные!
- Из приюта. Вы же хотите, чтобы они были благодарны и защищали Ванечку от души? Хотите. Вы очень этого хотите. Так что идите и станьте для них добрым ангелом. Тогда и добро к Вам вернётся. Идите!
Женщина положила на стол деньги и хотела уйти, но шаман её окликнул.
- Галина! Мне хватит и половины суммы, остальное, пожалуйста, пожертвуйте для того приюта, где будете брать кошек. Этим Вы поможете и себе и им! - женщина послушно взяла половину суммы и, попрощавшись, ушла.
- Во-первых, твои слова о неснимаемости порчи легко опровергнет первый встречный шарлатан! И с радостью эту несуществующую порчу снимет! - подумал кот.
- Он попросит денег, и Галина тут же вспомнит мои слова, - подумал в ответ шаман, - и откажется. Это Аня придумала отменно.
- Так это была идея Ани? Умница девчонка хоть и призрак! Ты бы к ней присмотрелся что ли?
- Не забывайся. А то, что идея была её, ты же и сам слышал, - ответил вслух Александр.
- Прости. Как Кирилл явился, я вас уже не слушал. Следил, чтобы эта мадама из женского любопытства какого-нибудь демона случайно не освободила.
- Понятно, - шаман устало потёр глаза, - Кирилл нам про Ивана рассказал и Галину эту охарактеризовал неплохо. А Аня предложила перенаправить материнскую любовь женщины на кошек, пока она этой любовью жизнь собственного сына в ад не превратила. Вот и всё.
Шаман силой мысли раскалил плиту под чайником и не спеша пошёл на кухню готовить свой любимый травяной чай с несколькими листьями смородины. На кухне уже шумел закипающий чайник, а за окном вовсю шумел вечерний город. В котором, как и в сотни других городов, есть свои дома, машины, люди и духи. И все они взаимодействуют между собой, и все влияют друг на друга, когда-то помогают, а когда-то и убивают. Как и в сотнях других городов…
Кот, свернувшись клубком на диване, сладко зевнул, прикрывая рот мохнатой лапкой, и беззлобно передразнил шамана.
- Не забывайся! Как же! Тут даже сном по нормальному забыться не получится. Опять же полночи будете с Аней бубнить о всякой ерунде!
- О чём, о чём? А твои утренние рассуждения о добре и зле тогда что?- мысленно переспросил Александр.
-Ни о чём… Мяу, блин, говорю… Мяу! - и ещё раз зевнув до слёзок на глазах, кот потянулся и задремал.
Люди всегда к чему-то стремятся. Чего-то хотят, добиваются, движутся. И будто бы не осознают, что их движение конечно. Что когда-то они остановятся навсегда. Что однажды в череде дорог и дверей они встретят свою последнюю дверь. Ту, после которой уже не будет других. Но они не будут знать, что она последняя и, не обратив внимания, откроют её и переступят свой последний порог. У кого-то она будет вести в жилище, а у кого-то наоборот из жилища, но суть не в том, а в том, что последняя. Чтобы изменилось, если бы осознавали? Скорее всего, научились бы ценить своё время, свою жизнь и свой путь. Научились бы наслаждаться жизнью, идти по ней не спеша и смакуя каждый шаг, каждый путь, каждую дверь опять же… Но люди этого не понимают, оттого и спешат, и торопятся, и падают как сахар из прохудившегося мешка.
Трое мужчин быстрым шагом поднялись по ступеням и остановились перед дверью в квартиру. Один из них сделал предостерегающий жест, и все трое одновременно замерли. Выждав несколько секунд и убедившись, что никто не поднимается за ними следом, мужчина кивнул своим спутникам и занёс руку вверх, чтобы постучаться. Но дверь перед ним в ту же секунду распахнулась, и в образовавшемся проёме предстал сам хозяин квартиры.
- Проходите, - его голос звучал одновременно и устало, и саркастично. Гости не разуваясь прошли в квартиру и столпились в небольшой, плохо освещённой прихожей. Хозяин, мужчина среднего возраста, в тёмном свитере и таких же тёмных неприметных брюках, удивительно гармонировал с прихожей, будто бы растворяясь в ней. Он был худее и выше своих гостей, и пользуясь этим, смотрел на них слегка свысока. Тот из гостей, что хотел постучаться в дверь, и был в шайке явно главным, достал из куртки пистолет и, продемонстрировав его хозяину, качнул дулом в сторону двери. В это же время его подельники бегло осмотрели комнаты и, не увидев в них никого постороннего доложили об этом коротким и ёмким словом «Чисто!». Хозяин демонстративно закрыл дверь на несколько оборотов замка и кивком указал на находящуюся в конце коридора дверь. Грабитель так же картинно поклонился и кивнул в ответ, чтобы мужчина шёл первым. Следом за ним пошёл сам главарь, молодой крепкого телосложения парень, которого можно было бы назвать даже вполне привлекательным, если бы не шрам от левого угла рта и почти до самого уха. Следом за ним шли два подельника из той породы людей, для кого атрибутика важнее сути. Они уже были в наколках, но сделанных не в тюрьме, а тату салоне и с золотыми фиксами, но поставленными вместо здоровых зубов для имиджа в районной поликлинике. Но это не мешало двум круглолицым розовощёким братьям считать себя авторитетами уровня Дона Карлеоне.
Комната, в которую вошли все четверо, представляла собой довольно сумрачное помещение с огромным книжным шкафом, несколькими кожаными креслами, кожаным диваном и низким резным столиком из тёмного дерева. На стене висели часы с гирьками в форме еловых шишек, а в шкафу рядом с книгами стояло несколько небольших чучел животных. На диване лежал крупный чёрно-рыжий кот, который удостоил вошедших лишь беглым взглядом полуоткрытых глаз. Хозяин прошёл к одному из кресел, сел в него, и еле заметно улыбаясь, вежливо представился грабителям.
- Меня зовут Александр. Я слушаю вас.
- А нас не зовут, мы сами приходим, - пошутил главарь, и соратники подобострастно засмеялись - Санёк, ты блаженного мне тут не строй, я точно знаю, что денег ты зашибаешь нехило. Отдай по хорошему, не жадничая, и тогда даже пыль в шкафу останется лежать на своих местах.
- То есть вы считаете, что придя в мой дом, вы можете угрожать мне, шаману? Так?
- Так. А не отдашь по-хорошему, всё равно заберём - главарь выразительно посмотрел в глаза хозяину квартиры и навёл на него пистолет, - но уже по-плохому!
Тот с лёгкостью выдержал взгляд и поинтересовался.
- Вам никто не говорил, что к незнакомым людям нужно обращаться на «Вы»? Очевидно, нет. А ваши угрозы довольно занимательны и смешны, хоть и маловероятны. Вы тут постойте, а я сейчас наведу себе чай и мы продолжим беседу! - Александр поднялся и прошёл мимо не шелохнувшихся людей в коридор. Кот, наблюдавший за сценой с дивана, улёгся поудобнее и стал пристально рассматривать грабителей. Потом прикрыл мягкой лапой глаза и удручённо покачал головой. В это время в комнату вернулся Александр с кружкой ароматного травяного чая и уселся обратно в кресло. Он не спеша отхлёбывал чай и рассматривал стоящих перед ним замерших людей. Потом его взгляд стал рассеянным и устремился, куда-то мимо своих визитёров. Пока шаман пил чай, кот тоже смотрел куда-то в одну точку рядом с главарём грабителей.
- Сергей, как Вам спится? Кошмары не мучают? - спросил шаман у главаря, ставя на стол пустую кружку.
- Ты урод! Ты что с нами сделал, гад? - закричал тот.
- Если сейчас же не извинишься, оставлю немым на всю жизнь, - спокойно проговорил Александр - так что же со снами?
- Извини…
- Странно. Вы убили как минимум четверых, и трое из них жаждут мести, а Вы спокойно спите - и, перехватив недоумённый взгляд, пояснил - их духи сейчас рядом с Вами. Милиционер, подельник-бандит, человек, который пытался убежать, и девушка из поезда. Они у Вас за спиной.
- Они все сейчас здесь?
- Все.
- И хотят моей смерти?
- Хотят.
- Ты… Вы, убьете нас?
- Я шаман, а не палач. Да и девушка просит оставить Вам жизнь.
Внешне ничего не изменилось, Сергей стоял так же, как и замер полчаса назад, чуть наклонившись вперёд, с направленным на шаманом пистолетом, но голос его предательски задрожал.
- Почему? Почему она просит оставить мне жизнь?
- Говорит, что давно простила и не хранит в душе зло. Как и его, - Александр кивнул на застывшего в попытке сесть в кресло второго бандита, - простили собаки и кошки, которых он с друзьями замучил в подвале. Впрочем, не все, так что бродячих животных ему остерегаться всё же стоит.
- Блин, а где именно она сейчас? Я хочу извиниться! Я это, дурак короче, я… я… - начал тараторить Сергей, но шаман его прервал.
- Ты дурак, но потому, что пришёл меня грабить. Мог бы, и узнать заранее, к кому идёшь. А то, что ты людей убивал, так ты не дурак, ты убийца. И дружки у тебя такие же мерзавцы. - Александр встал и прошёлся по комнате между оцепеневшими гостями.
- Мир находится в движении, но стремится к равновесию. Правое уравновешивает левое. Низ уравновешивается верхом, а зло добром. Я не знаю, сколько вам осталось жить, - шаман обращался уже ко всем троим, останавливаясь около каждой живой скульптуры и заглядывая в глаза с видом усталого учителя, ругающего нерадивых учеников, - я не знаю, что вам нужно делать, чтобы уравновесить всё то зло, что вы уже совершили. А если бы и знал, не сказал. Это всё уже зависит от вас самих. Я даже не знаю, успеете ли вы совершить столько добра, мне это совсем не интересно. Я накажу вас только за этот глупый визит. А как жить дальше, решайте сами. Если хотите. Жить.
С этими словами шаман вывел грабителей из оцепенения, и они тут же попадали на пол - затёкшие за время стояния суставы отказывались подчиняться. Александр подошёл к окну и позвал к себе главаря.
- Сергей, подойдите, пожалуйста, сюда. Детский городок видите?
- Да.
- Вот вместе с Антоном и Михаилом, вы до заката должны его покрасить. И цветы на клумбу высадить. Сами, своими руками. Не сделаете, снова так же замрёте, но в самый неподходящий момент. За рулём или в ванной к примеру.
- Но ты же сказал, Вы… что не палач и что не убьёте?
- А я и не убиваю, - улыбнулся уголками губ шаман, - я же оставляю вам возможность жить, для этого просто нужно уравновесить эту часть зла добром.
- А можно мы людей наймём? Если кто-то из братвы увидит, что я двор мету, я же сразу масть козырную потеряю, я же…
- Либо делаете, как я сказал, - шаман прервал бандита на полуслове, - либо не делаете. И тогда будет так, как я сказал.
- Ну давай, убей нас сейчас! - закричал молчавший ранее Михаил, ползая у ножек кресла.
- Ты, правда, этого хочешь? - спросил шаман.
- Нет! - столь же горячо возразил бандит и чуть помолчав, поинтересовался: - а что именно нам делать-то надо, чтобы по жизни косяки отработать? Может, куда-нибудь денег дать? Сиротам или старикам?
- Деньги решают далеко не всё. И вы сами это только что почувствовали на себе. Чем именно искупить зло, вы должны решить сами, не бойтесь экспериментировать, добра в мире мало, для вас всегда найдется свободная ниша. Ещё вопросы есть?
- Александр, но мы же до заката не успеем, у нас нет ни цветков, ни краски, - вмешался молчавший ранее Антон, - мы реально не успеем! Дайте ещё день, а лучше два!
- Если боитесь не успеть сделать, значит торопитесь делать. Это про площадку и про всё остальное. А сейчас пошли вон!
Когда за неудачливыми грабителями захлопнулась дверь, шаман мысленно обратился к коту.
- Что ты думаешь обо всём этом?
- Что я, как всегда, прав! - потянувшись, ответил тот - они увидели свою последнюю дверь и страшно захотели жить, только пока ещё не все осознания пришли в их тупые головы. Но клянусь кончиком хвоста, придут ещё обязательно.
Шаман тем временем поудобнее уселся в кресле и зажёг в специальной чаше пучок ароматной травы.
- И далеко это ты собрался? - поинтересовался у него кот.
- Мне нужно снова встретиться с Аней.
- С этой призрачной брюнеткой, что просила тебя сейчас не убивать Сергея?
- Да. Мне нужно у неё кое-что спросить, - скороговоркой ответил шаман, - это по делу.
- Ну-ну, - ухмыльнулся кот, - и, конечно же, именно сегодня ты не зовёшь меня с собой в нижний мир? Впрочем, удачи тебе! Иначе без женской ауры у меня опять каланхоэ погибнет.
Старушки, сидя на лавочке, наблюдали за преображением детского городка.
- Ты погляди, как стараются-то ребята! Даже курят на ходу!
- Будто бы за орден работают!
- Как же за орден! За деньги. За большущие деньги!
- Нет, те, кто за деньги, они в одёже фирменной и в жилетках.
- А это тогда кто? ЖЭК, что ли?
- Как же, ЖЭК… Держи карман шире! Это, наверное, опять колдуна нашего с третьего подъезда обокрасть пытались, а он их за это и проклял!
- Да ну тебя, глупость!
- Саму тебя ну! А то, что всю зиму у нас снег во дворе участковый с братом своим, рэкетиром, каждое утро чистили, это тебе не глупости? А то ишь, не верит она…
Демиург отыграл шестьдесят шесть спектаклей подряд и теперь возвращался с гастролей. Слава ленивым шлейфом болталась у него на шее. Заплаканные витрины отражались в больших красивых глазах. Дома ждала суженая и вкусный ужин. Он шёл, не спеша по заплёванным мостовым и бесконечным проспектам, созданного им мира.
Ключ долго не поворачивался в замке, словно это не те двери. Раньше он часто бродил по улицам и заглядывал в освещённые окна. Его всегда манил свет. Тихий и ласковый, источником которого являлась определённая только ему суженая. Но изнутри окна со светом оказывались не такими как снаружи. Свет превращался в обманчивое мерцание и на каждую суженную находилась ещё более суженная… потом ещё и ещё… Так утекали все суженные лунной дорожкой сквозь проемы окон и распадались на множество отражений, поглощаемых пустотой.
Наконец-то ключ повернулся в замке, и дверь открылась. Истосковавшаяся жена радостно кинулась ему на шею и стала покрывать поцелуями. Он жил в долг её любви, привыкнув к роли супруга.
Дожевав макароны с котлетой, и выполнив супружеские обязанности с необходимой после долгой разлуки страстью, он лежал, уставившись в мутную воду аквариума и под неумолимое щебетание жены, разглядывал его обитателей.
Сперва появилась маленькая белая лягушка. Она плавала рывками, смешно вытягивая лапки, а когда уставала подолгу сидела на камушке, созерцая водоросли. Ей нужно было питаться специальным кормом, и когда он первый раз уезжал на гастроли с театром, попросил жену заботиться о лягушке. Возвращение с гастролей оказалось печальным, жена сообщила, что лягушка умерла. В аквариуме вместо неё теперь плавали две проворные рыбы-петушки, приобретённые суженной. Он в тот вечер долго бродил по сумрачному городу и в подземном переходе случайно купил зелёного тритончика с черной полоской на хвостике. С любовью отпустил его в аквариум и лёг спать. Утро явило ужасную картину: враждебные рыбы-петушки отгрызли тритончику лапы и хвост. Он был вне себя от ярости, хотел смыть жестоких рыб в унитаз, но сердобольная суженая выловила их совком, посадила в банку и унесла куда-то. Тритончик стал калекой, не способным даже кушать самостоятельно. Устало зависал он в пространстве аквариума, из - под зелёной шкурки торчали обглоданные кости, мимо сновали безобидные гупешки, которыми разбавлялось одинокое его существование. Однако к гупёшкам тритончик оставался совершенно безучастен и, прилепившись мордочкой к стеклу аквариума, грустил.
Суженая продолжала рассказывать о событиях реального мира, добрых делах и злых людях, не ценящих добро. Не перебивая её, Демиург встал с дивана, чтобы покормить тритончика. Он насадил червячка на зубочистку и поднёс ему. Гупёшки сразу активизировались в надежде перехватить корм. Демиург отгонял их, ожидая, когда тритончик начнёт кушать. Но тот еду не принял. Радостные гупёшки тут же этим воспользовались и заглотили червячка.
Суженая перешла в своих повествованиях на благородные порывы собственной души, повинуясь которым, она подарила своей подруге дорогие сапоги, а та, зараза, её даже не поздравила с днем Конституции.
У Демиурга сжалось сердце, он насадил другого червячка и снова предложил тритончику. Тот опять еду не принял и взглянул на Демиурга умоляюще. И Демиург вдруг понял, что по ту сторону запотевших стекол, подсвеченных жёлтой лампочкой, тритончик никогда больше не возьмёт корм и его свет скоро погаснет.
Это понимание наполнило Демиурга приступом жалости, беспомощности и любви. Макароны с котлетой тошнотой подступили к горлу, и он бросился в туалет, не дослушав рассказ о добродетельности супруги и несправедливости мира.
Его рвала собою, всем созданным миром и вереницей суженных, тянущих на дно стопудовыми якорями.
Обеспокоенная жена барабанила в двери и кричала.
Он колотил руками о крышку унитаза, не в силах что-либо изменить так, чтоб это что-нибудь не стало со временем тем же самым. Вся его жизнь стремительно неслась вонючим потоком по трубам канализации. Из глаз Демиурга хлынули слёзы. С мольбами и проклятиями взирал он на лампочку, свисающую с потолка туалета, и жадно искал в ней свет.
Суженая перешла в контр - атаку и стала ломать дверь.
Демиург снял с ноги тапок и разбил лампочку. Воцарилась тьма… и только слёзы светились в темноте…
Когда суженая наконец-то выломала дверь Демиург сидел на унитазе, обхватив колени руками. Его взгляд гирей прошлого довлел перед наступающим завтра.
Суженая села рядом с Демиургом и, придав своему выражению лица осмысленность, уверенно сказала:
- Не переживай так, в жизни нужно быть оптимистом, легче ко всему относиться, ничего не принимать близко к сердцу… Мы обязательно заведём другого тритончика, целого, с лапами и хвостом. Он будет нас радовать.
Затем, немного подумав, добавила:
- И лампочку новую вкрутим…
Демиург тяжело вздохнул.
За окном брезжил рассвет…
Каждая дверь не случайна. Каждая дверь это портал. Портал между мирами, своим и чужим. И на самом деле, большой вопрос, где именно находится ТВОЙ мир, с какой именно стороны двери. И так ли нужен этот переход из мира в мир? Ведь за что Ромул убил своего брата Рема? За то, что он перепрыгнул черту будущего города, то есть нарушил границу между своим и чужим мирами. А прошёл бы он сквозь двери или врата, возможно, что-то и изменилось бы в лучшую сторону. Впрочем, история не знает сослагательного наклонения.
Мужчина на секунду остановился перед закрытой дверью, выдохнул и протянул руку к латунной дверной ручке, за годы отполированной до блеска. Но его пальцы схватили только пустоту и по инерции сжались в кулак. Однако ни о какой мистике речь в данном случае вовсе не идёт. Просто двери, как известно, открываются с двух сторон, и дверь перед ним в данный момент была распахнута изнутри.
- Проходите, Вадим - проговорил высокий худощавый мужчина с заострёнными чертами лица и нездоровым, землистым цветом кожи. Вадим чуть-чуть замешкался, затем прошёл в прихожую и огляделся. Обычная прихожая с абажуром и одежным шкафом. Хозяин прикрыл за гостем дверь и указал рукой на тапочки и на комнату в дальнем конце коридора. Пока пришедший переобувался и шёл следом за хозяином, мужчины молчали. В комнате хозяин так же жестом указал гостю на низкое кожаное кресло, а сам сел напротив и заговорил негромким чуть хрипловатым голосом.
- Меня зовут Александр. И прежде чем Вы озвучите мне свою просьбу, я хотел бы услышать всю предысторию Вашего обращения ко мне.
Вадим окинул взглядом комнату, чуть задержался на огромном книжном шкафе со стоящими по углам фигурками животных и посмотрел в глаза хозяину. Тот без труда выдержал взгляд гостя.
- Итак, у меня был брат-близнец. Игорь. Это был талантливый парень, медик, художник. Он закончил институт, собирался жениться, ну чо, как все чтобы. А однажды ночью его какие то козлы пёрышком почикали… Вот я сейчас и хочу с ним поговорить. Скучаю, типа сильно! По братану. А ты, говорят, что шаман - парень неопределённо обвёл рукой помещение - и что мне братана с того света позвать можешь.
Шаман молча смотрел в глаза своему визитёру и молчал. Молчал и гость. Кот, развалившись на огромном кожаном диване, лениво переводил взгляд с одного собеседника на другого и также лениво жмурился. И только часы равнодушно тикали на стене, словно не давая тишине стать окончательно звенящей.
- Вы мне многое не договариваете, - не отводя взгляд спокойно сказал Александр - в таком случае, я Вам помочь не смогу.
- Слышь! Тебе то какая разница? - начал психовать Вадим - ты мне Игорька сюда вытащи, а я тебе денег отстегну. Много денег. А остальное не твоё дело, понял?
- Вадим! Мне очень не нравится, когда меня пытаются использовать. Либо Вы всё рассказываете как есть и я думаю над Вашей просьбой, либо уходите отсюда - в голосе шамана послышались стальные нотки.
- Ну хорошо, - неожиданно быстро согласился парень и заговорил доверительно, старательно избегая жаргонизмов - я хочу у брата спросить имена его убийц, проследить за ними и сдать их всех мент… полиции. Чтобы зло было наказано. А то, что же это получается? Злодеи ходят безнаказанные, куда только Бог смотрит?! Или шаманы в него не верят?
- Шаманы знают, - поправил его Александр - знают многое. Что же касается зла, то это просто колебания системы. Пока система колеблется, она движется, развивается, а значит и живёт. Как только она сбалансируется, она остановится и замрёт. Как камертон. Впрочем, Вам ведь это не интересно. Вы о зле знаете не понаслышке. Ведь Вы уже убили троих из тех, кто зарезал Вашего брата.
Вадим попытался вскочить и выхватить нож, но получилось только нелепо дёрнуться и завалиться вниз лицом на стол. Витиевато выматерившись, парень затих. Александр ровным спокойным голосом поинтересовался:
- Сложно угрожать ножом, когда руки и ноги не подчиняются? Думаю что да. - шаман поднялся, обошёл вокруг стола и усадил поражённого гостя вертикально в кресле - Ваш брат не был художником. И медиком он тоже не был. Это ложь. Он был бандит, киллер экстра класса. А убили его по Вашему же заказу из-за наследства. Но Вам и того мало. Вы его перстень ищете. Только зря. Проклят тот перстень. Четвёртый из убийц, тот что сумел сбежать от Вас, уже мёртв. А если найдёте перстень, то и сами умрёте в течение суток. Перстень собирает души. А теперь можете убираться от сюда. Вы не были откровенны и брата Вашего я не позову.
Вадим нерешительно пошевелил пальцами, затем рукой, затем медленно и аккуратно поднялся из кресла, придерживаясь на его спинку.
- Вы меня ментам сдадите, да? - спросил он у шамана.
- Нет - пожал тот плечами - это не моё дело. Никто не умирает не своей смертью. Каждый уходит в нижний мир в своё время. Так что карать Вас я не собираюсь, это сделает судьба, когда придёт нужное время. А сейчас уходите.
Вадим шатаясь побрёл к выходу из комнаты, затем испуганно вернулся, положил на кресло конверт с деньгами, глянул на неподвижное лицо Александра и, вынув из кармана ещё горсть мятых купюр, не считая положил их рядом с конвертом. Затем, кивнув своим мыслям, он как мог быстро покинул квартиру шамана.
Кот не спеша спрыгнул с дивана, подошёл к креслу и, встав на задние лапы, обнюхал деньги.
- От них пахнет кровью и порохом! - внятно подумал кот - опять все в детдом унесёшь?
- Да, - подумал ему в ответ шаман - а у тебя есть другое предложение?
- Есть. На первом этаже живёт мать-одиночка. Купи ей швейную машину, она будет на еду портняжить.
- Тут всем хватит, - улыбнулся уголками губ шаман - а ты за последние семьдесят лет стал мудрее, да и в твоих размышлениях о дверях и границах есть зерно разумного.
Кот демонстративно фыркнул и вернулся на диван.
В застывшем янтаре пространства он выглядит яркой вспышкой на сумеречном небе. Его система координат простирается во внутренний космос, где медленный ангел нанизывает ранние звезды на нить мироздания.
Его неогеография не имеет границ, хотя в реальности может показаться, что он просто сидит в белом шезлонге на берегу океана и под виниловое журчание A Fire in the Forest Дэвида Сильвиана просеивает планктон.
Никто толком не понял, как произошло заболачивание местности. Сначала, когда вешние воды вышли из берегов, покрыв вековую пыль, нахлынула долгожданная свобода. Она звучала золотом закатного неба, серебром осеннего тумана, передавая любящему и встревоженному сознанию послание самого Времени. В воздухе веяло предощущением нового расцвета, а из прекрасного далека маячил цветок незабудки, как символ неувядающей красоты.
Но потом, неоновые герои, серфингующие на гребне волны, разбились о скалы, воздвигнутые чьей-то злой волей. Их слова и мечты легли белой пеной на водную гладь. А вместо умолкших камертонов сознания переменившийся ветер принес новый антропологический тип без стрежня и сущности. Почитатели палеозоя именовали его техническим прогрессом. Он стер все живое. Сместил полюса, ориентиры и ценности. Мир стал подобием фаст-фуда, а населяющие его люди обезличенными потребителями «сверхновой вещественности». Их души целиком ушли в вещи, превращаясь после смерти в планктон.
Простейшие перенасытили океан, отправляя его процессами своего распада. Хранившие до сего дня планетарное равновесие киты, не выдержав дешевого изобилия, стали выбрасываться на берег… Радио «Свобода» на тонущей «Бригантине» передавало SOS…
В эти дни он стал гастарбайтером духа, исследователем кругосветных глубин, рисуя свою вселенную нежной акварелью звука. Это его «Данхилл» бриллиантовым дымом выкуривал планктон из своих убежищ, рассеивая в пепел. Это его бархатные увертюры сберегали хрупкие кристаллы сознания от обращения в инфузории-туфельки. Эффектом бабочки он скользил по коже юных Ассоль, спасая их алые паруса от масляных взглядов пьяных матросов. Это его пейзажи и наброски продолжали жить своей жизнью, испытывая абсолютную автономию от земного притяжения и банальных мазков безвкусицы.
Руки его в серебре от соприкосновения с Неугасимым Огнем. Роль художников в этой вечной духовной перестройке на грандиозной стройплощадке символического порядка оказалась едва ли не самой главной. Так вышло, что никто из служащих по духовному ведомству, аристократов духа, не пожелал работать с Неугасимым Огнем. Пришлось за этот специфический труд браться художникам.
Когда темно грешно и сыро с его Байконура ракеты уходят в неизведанное, рубиновым шлейфом опалив запоздалое облако… Хотя неискушенному обывателю может показаться, что это просто ветер треплет волосы неуязвимых титанов, оставивших свои следы на берегу океана. А над темной поверхностью вод звучит Ane Brun - These Days.
«Бабло искупает зло». «Гамбургер, который вы видите по телевизору, значительно более реальный, нежели гамбургер, который вы держите в руках». «Абракадабра, как квинтэссенция грядущего»… - Уставший ангел, облетающий свои владения, уже хотел было забыть навсегда этот призрачный мир, состоящий из черного шума. Но влетая, как пуля в аорту Земли, заметил живую пульсацию флюоресцентности, освящающую пустынные проклятые горизонты. Взмах его замеревших в секунде крыльев выбил стекла в старых домах, отразив неясное, несбывшееся, смутное, неуловимое, сиюминутное движение души.
А среди непроглядного мрака фотографическое око вечности запечатлело золотое сечение виниловой ауры и солидного господина в белом шезлонге, у ног которого плещется океан и проплывают исполины киты.
Фары встречного автомобиля слепили водителя и он невольно скинул скорость. «Ну что за люди?» - руганулся с интонацией. Действительно, что за люди едут со встречным дальним светом в кромешной темноте в безлунную ночь подумал «рассуждающий». «Когда же Россия поумнеет?» - продолжил водитель и пропустив мчащуюся на встречу машину, снова набрал скорость.
Они возвращались в город-миллионик, но пока до него еще «пиликать и пиликать». Конечно в рамках проделанного пути последние 150 км были мизером, но тем более было бы на много обиднее влететь в ДТП из-за какого-то дебила.
Всё это уже стало обыденностью настоящей жизни и как и все люди путники в лице «рассуждающего» и водителя вскоре забыли про «встречное недорозумение» Но «рассуждающему» пришлось вспомнить о нем через многие годы.
Вспомнить лишь по одной простой причине - спустя годы он понял что многое в этой жизни случайно и зависит не только от него.
Это понимание пришло не сразу, но это же понимание отчасти принесло надежду и отчасти её же и убило.
Все люди эгоисты, но некоторые другим еще и жить помогают.
Да, помогают, если могут. В этом если есть много смыслов и граней реальности. На столько много, что чтоб раскрыть её не хватит жизни одного человека.
- Культура - это святое! - объясняла директор заводского клуба «В добрый путь» Е. Д. Борщёва слесарю 6 участка Феде Редькину. - Если семья мешает культуре, зачем нам такая семья? Мы заменим тебе семью, Федя, потому что сеем разумное, доброе, вечное.
Федя опасливо огляделся.
На сцене его товарищ по цеху Вася Буханкин пел про года и богатство Кикабидзе, поочерёдно возделывая руки к звёздам из фольги, свисающим с потолка. Между рядами зрителей слонялся замполит штаба ГО и ЧС Петя Бедушкин в костюме гигантского зайца, олицетворяя собой любовь к детям.
- Вот я, - продолжала между тем Е. Д. Борщёва, - очень глубоко и тонко чувствую культуру. Ещё в детстве выстригала из бумаги человечков, лепила из глины фигурки и всей душой приобщалась к прекрасному. И ты, Федя, обязательно приобщишься, а то, что с семьёй проблемы, так теперь у всех проблемы, можно ведь себя в другом находить, например, в музыке, песнях, танцах. Многие ведь находят, я вот нашла…
На сцене разворачивался незамысловатый сюжет. Девицы в зелёных балахонах и жёлтых кокошниках всматривались вдаль в поисках добрых молодцев. Добры молодцы, видимо, сильно медлили, потому что на горизонте событий просматривался только усталый и вспотевший заяц Петя Бедушкин. Тогда девицы достали носовые платочки и стали махать ими в разные стороны, привлекая внимание добрых молодцев. В такт взметаемым платочкам колыхались деревья и мелкие кустарники в исполнении обвальщиц из 7 цеха. Наконец, появились добры молодцы, собрали платочки и, обхватив девиц, увлекли их под сень деревьев и мелких кустарников.
Федя подумал о своей жене. Он её очень любил, и она его тоже очень любила. Когда они ещё не поженились, много времени проводили вместе, гуляли, смеялись, целовались, делали друг другу приятное и ничего, кроме любви не было нужно. А после свадьбы как - то сразу появились разные заботы. Холодильник, диван, телевизор руководили Федей, требуя всё большей наполненности и внимания к себе, периодически транслируя ему недовольство супруги тем, что Федя плохо куёт их совместное счастье. Поэтому, проснувшись однажды утром и осознав себя сильной половиной человечества, Федя понял, что нужно идти работать: точить деталь и ковать счастье…
- За добро всегда воздаётся добром, за зло злом, - шептала на ухо Феде Е. Д. Борщёва. - Поэтому наша задача творить добро, Федя. Разве это не прекрасно заполнять пустоту внутреннего пространства коллективным бессознательным, когда все думают о тебе, а ты обо всех. Тогда каждый перестает быть одинок, ему просто некогда вспоминать о своих проблемах, он всё время занят добром и окультуриванием ближнего. Вот мы с тобой, Федя, казалось бы, просто сидим в зале и смотрим на наших товарищей на сцене? Нет, Федя, мы тут не просто сидим, мы растём…
«Наматывая слёзы на кулак, - декламировала со сцены Дуся Каламбурова стихи собственного сочинения, -
Я шла к тебе, наивно веря в счастье,
Но было всё не этак и не так…
И душу заполняло мне ненастье.
Уж скора помощь не поможет мне,
И сердце всюду кашляет стихами…
Я тяжкий крест таскаю на себе
С какими то неясными грехами».
Е. Д. Борщёва и ещё добрая половина зрителей заплакали.
Затем на сцену вышел прослезившийся начальник отдела пищевого креатива Паносьев и стал говорить о том, что звание настоящей поэтессы принадлежит Дусе Каламбуровой по праву, и чистая река её души всё интенсивнее втекает в океан людских сердец. Дуся Каламбурова в свою очередь назвала Паносьева примером подражания для каждого, единомышленником и соратником, без которого немыслимо существование русского поэтического слова. Все, кто на сцене и все, кто в зале снова плакали. Утирая слёзы лацканом пиджака, Паносьев сообщил, что по этому поводу есть ещё, что сказать сантехнику Ракину. Стараясь ни на кого не смотреть, пятясь, на сцену просочился испуганный мужичок и промямлил: «Музы не молчат…» После чего замолчал, забыв текст. Некоторые в зале улыбнулись, но всё больше по-прежнему плакали.
Федя всегда хотел быть хорошим, сделать как можно больше добра, потому что любил людей. Но стоило только подумать о добре, как тут же делание добра вверялось ему в обязанность. Дома он хотел создать комфорт и уют, радовать жену подарками. Но всегда у каких-нибудь там Ивановых или Сидоровых был и телевизор дороже и кухня просторней, что чрезвычайно огорчало жену. Поэтому Федя ковал счастье, почти не покладая рук. На работе происходила та же история, стоило хоть раз откликнуться на просьбу «отнести бумаги в соседний цех», «помочь прибить плакат или выкрутить лампочку», как Федя автоматически становился постоянным адептом совершаемого им действия. Так собственно Федя, помимо всего прочего, стал адептом ещё и культуры в тот злополучный день, когда Е. Д. Борщёва попросила его поучаствовать в раздаче призов на конкурсе песни, стихов и рисунка «Я и моё бытие». Теперь после работы Федя каждый день принудительно - добровольно задерживался в клубе, а когда приходил домой, жена уже спала, и Федя боялся её разбудить, ведь ей с утра тоже на работу.
- Видишь, Федя, что может культура, соединённая с пропагандой, - с глазами, влажными от слёз продолжала Е. Д. Борщёва. - Главное знать, что есть в жизни место, где тебя поймут и это самое место находится здесь, - Е. Д. Борщёва очертила в воздухе круг, - под сенью нашего клуба, Федя, объединившего столько одиноких сердец. И уткнувшись Феде в плечо, зашмыгала носом.
Взмокший от пота заяц Петя Бедушкин раздавал зрителям подтаявшие леденцы.
То, что из жизни ушло самое главное, Федя заметил не сразу. Он был очень занят работой и окультуриванием в общечеловеческом процессе кования счастья. Времени думать и чувствовать почти не оставалось, но все-таки что-то давно забытое бередило душу. Он ходил, как слепой с работы домой из дома на работу, пока однажды не понял, что из его жизни навсегда ушла любовь. После озарения он долго сидел возле кровати спящей жены, пытаясь почувствовать к ней любовь, но так и не смог. Утром Федя спросил у жены, помнит ли она, что такое любовь? Но жена ответила, что ей некогда, нужно спешить на работу, а потом ещё зайти в парикмахерскую, выстирать бельё, забрать из садика детей, но с ними посидит баба Зина, потому что вечером ещё предстоит петь в самодеятельном хоре. Тогда впервые реальность самого себя и окружающего мира показалась Феде сомнительной. Он начал всюду искать любовь, но неизменно натыкался на работу и культуру.
На сцену выбежали лепщицы пельменей в образе женщин - снежинок и стали кружить вокруг символической скульптуры распахнутого навстречу людям и напоминающего надкусанный крекер сердца. Не выдерживая сердечного тепла, снежинки постепенно таяли, с грохотом падая на пол. Перешагивая через туши растаявших снежинок, чинно шествовал кабельщик Толя Нужный и пел про только миг между прошлым и будущим, при этом, сидевший за крекером - сердцем пиротехник Трупин запускал петарды и дымил. Пользуясь плохой видимостью, лепщицы пельменей, матерясь, отползали к кулисам. Одухотворённая происходящим Е. Д. Борщёва аплодировала стоя.
То ли от дыма, то ли от взрыва петард перед глазами у Феди всё поплыло, и неотвратимо подкатили к горлу щи и жареная селёдка, съеденные за обедом.
Дальнейшее Федя помнил плохо. Кажется, он попытался что-то сказать, но вместо этого его стошнило. Ноги подкосились и стали ватными, а все лица слились в пряничное лицо Дуси Каламбуровой, раскачивающееся из стороны в сторону, как маятник.
Федя лежал на полу, вокруг него суетились люди в белых халатах, смущённо толпились товарищи, в воздухе рассеивались остатки дыма…
- Феденька, что с тобой, Федя? - взяв его за руку, повторяла Е.Д. Борщёва. - Я ж как хочу, чтоб культура, сплоченность, неодиночество… всем хорошо…
- Любви во всём этом нет! - прошевелил губами Федя, приходя в сознание.
На следующий день он уволился.
В одном государстве настолько верили в провидение, что у них был такой обычай: каждому осужденному на смерть перед казнью предлагалось тянуть жребий судьбы. В мешочке были всего 2 листочка - «Жизнь» и «Смерть». Если осужденный вытягивал первый листок, его миловали. Если второй - приговор тут же приводили в исполнение. Таким образом, у каждого осуждённого была надежда до самого последнего момента, а у судей был дополнительный голос «свыше» за или против принятого ими решения.
Так уж случилось, что один человек открыл своё дело, оно стало понемногу процветать, а вместе с успешностью, как это часто бывает, появились недоброжелатели. Они сначала клеветой добились ареста человека, а затем и подписания ему смертельного приговора.
Зная о том, что у осуждённого всегда есть шанс на спасение, они обманом выкрали из мешочка листочек с надписью «Жизнь» и добавили второй листочек с надписью «Смерть». Таким образом враги не оставили человеку никакого шанса спастись - какой листочек он бы ни вытянул, его ждал смертельный приговор.
Но у человека были и друзья. Они разузнали о кознях врагов, проникли к осуждённому в тюрьму и рассказали, что в мешочке его ожидают два «смертельных» листочка. Друзья советовали рассказать об этом судьям и настоять на проверке мешочка со жребием.
Но, как ни странно, осужденный обрадовался этому известию, попросил никому об этом не рассказывать и сообщил, что это спасёт его. Друзья уж решили, что у него перед смертью помутился рассудок, но он уговорил их хранить молчание.
На следующее утро человек вытянул жребий судьбы и… был отпущен на свободу.
И друзья, и враги, зная о двух смертельных приговорах в мешочке, недоумевали: как он смог выйти из такого, казалось бы, безвыходного положения?
А человек поступил так: вытянув листочек из мешочка, он, не читая, тут же проглотил его. У судей не оставалось иного выбора, кроме как посмотреть, какой листочек остался в мешочке. А так как там была «Смерть», то было официально установлено, что человек вытянул «Жизнь».
Таким образом враги, готовя человеку верную гибель, невольно привели его к спасению.
Свиновод Степан Абрамсон спал в бытовке, укрывшись дырявым пледом. Ему снился Моисей, выводящий евреев из египетского рабства. Степа махал им вслед пропитанным соляркой платком и плакал. В голове крутилась одна лишь мысль: «Доколе?» С ней он и проснулся.
В бытовке пахло потом и луком. В стакане с недопитым чаем плавала муха. Транзистор навязчиво бубнил о «вертикалях стратегического планирования, реальном секторе и модернизации…» Степа просунул ноги в холодные резиновые сапоги, оторвал кусок газеты и направился в туалет. Весенняя слякоть чавкала под ногами, нудно моросил дождь. Поежившись, Степа набрал побольше воздуха в легкие, затаил дыхание и отворил скрипучую дверь клозета. В насиженных углах радостно оживились мухи.
«Вот вам, вашу мать, модернизация», - выругался Степа, скидывая портки, и улыбающееся на газетном клочке лицо Ангелы Меркель, сморщившись, полетело вниз.
В поселок Чесноки, где жил Абрамсон, много лет назад его привело провидение.
В лихие 90-е Степа скрывался то от ментов, то от бандитов. Выбор дальнейшего пути был очевиден - тюрьма или кладбище. Но судьба распорядилась иначе. В тот переломный день Абрамсона поймали кредиторы и вывезли в лес. Долго били. Спрашивали про деньги. Но денег у Степана не было. Его шариково-подшибниковый бизнес вместе с бандитским кредитом сожрала инфляция. Пока кредиторы решали, что дальше делать с обанкротившимся Абрамсоном, он улучшил момент и бросился бежать. Несся, что есть мочи, не разбирая дороги, пока не уперся в железный забор на опушке леса. Колотил в него руками и ногами, звал на помощь. И вот, когда уже совсем близко за спиной послышались голоса преследователей, ворота в заборе открылись и появившийся в них веселый толстый человек буквально перемахнул Степана на свою территорию. Затем произошло что-то совсем невероятное. Он грудью преградил дорогу бандитам, гнавшимся за Абрамсоном, о чем-то перетолковал с ними, и те, согласно кивая, потрусили прочь. Затем, все так же улыбаясь, незнакомец повернулся к Степану и, играя мускулами на загорелом торсе с огромной во всю грудь татуировкой куполов, спросил:
- Ты в Бога веришь?
Степан неопределенно помотал головой.
- Считай, что сегодня ты заново родился…
Покинув клозет, Степан брел по чесноковским улочкам. Из воспоминаний его вырвал пронзительный визг. Наперерез Степану несся совсем ещё крошечный розовенький поросеночек. Вдогонку за ним бежал местный сельхозтруженник Васька Шустров.
-Куды ж ты прешь? - орал Васька, раскинув в стороны огромные ручищи.
Степа попытался перехватить беглеца, но тот дал резкий крен вправо и плюхнулся в силосную яму. Следом за ним туда же нырнул и Васька. Чумазый, но довольный, прижимая к груди хрюкающий трофей, Шустров подмигнул Степану.
- Украл? - понимающе спросил Абрамсон.
- Ага, - с гордостью ответил Васька.
Как и другие колхозники, Шустров работал на местных феодалов-уголовников Кулебякиных. Работникам своим они ни гроша не платили. Синтез жадности и малограмотности позволял им не знать об отмене крепостного права.
Задарма местные жители пахали кулебяковские поля, присматривали за скотиной и непрерывно пакостили. Украсть порося или стянуть мешок картошки считалось делом чести. На полях же работали шаляй-валяй, сливали солярку, крали лопаты. Любой новичок, попавший в феодальное рабство к Кулебякиным, посвящался во все тонкости выживания и вредительства. Бизнес Кулебякиных от этого дела страдал. Живность постоянно дохла, трупы исчезали, картошка оказывалась поеденной проволочником, яблоки червивыми, а пшеница мокрой. Однако пересмотреть финансовую политику и начать платить за работу Кулебякиным было чревато для здоровья. При одной лишь мысли о расставании с наличностью начинался нестерпимый зуд и медвежья болезнь. Поэтому колхозников они держали подле себя страхом. Желающим разорвать порочный круг и отбыть на вольные хлеба палили хаты. Особо прытким не гнушались посчитать зубы и ребра. А для большей продуктивности труда и «здоровой конкуренции» привлекли жителей дружественных республик, паспорта которых навсегда осели в кулебяковском сейфе, а сами жители расположились в сараях со скотиной для контроля численности приплода.
Пожалуй, единственным из местных, кто не работал на Кулебякиных, был Степан. Он держал собственную небольшую свиноферму, которая в былые времена позволяла прокормиться. Но с тех пор, как Кулебякины взамен на откат получили от упырей-чиновников монополию на продажу кормов, заниматься свиноводством стало убыточно. Степа отправил под нож почти все свое поголовье. Оставил лишь огромного хряка-осеменителя Борю и двух самок, чтобы тот не скучал. Ещё в самом начале Степан зарекался не давать поросятам имен, но Борю нельзя было не отметить. При кормежке он всегда вилял хвостиком, подставлял чесать пятачок и по-собачьи преданно смотрел черными бусинками глаз. Боря рос умным уникальным хряком и когда достиг половозрелости начал столь плодотворно обхаживать самок, что те не успевали рожать. Всей своей жизнью Боря пытался доказать, что он не просто какой-то там рядовой свин - он компаньон, он товарищ! Степа Борю любил, но усугубившаяся ситуация с кормами не позволяла содержать 130-килограмового любимца. Степа тянул до последнего, но выбора не было и сегодня он, наконец, решился отправить Борю под нож. На ферму он шел не спеша, периодически погружаясь в раздумья.
Миновав по перекинутой дощечке разлившуюся на полверсты лужу, Степан притормозил у того самого забора, который и привел его много лет назад в Чесноки. Ныне за забором раскинулся элитный пансионат «Райские кущи», а тогда это был заброшенный пионерский лагерь, который восстанавливал спасший Степана незнакомец. Спасителя звали Григорий. Человеком он оказался непростым. Большую часть жизни Гришка провел в тюрьме, куда угодил за тяжкие преступления. Был он там смотрящим. Через него на зону попадали водка, наркотики и порножурналы. Но как-то весной, на Пасху Гриша серьезно заболел - у него неожиданно проснулась совесть. В мучительных припадках метался он по камере девять дней, на исходе которых ему во сне явился архангел Гавриил и сказал: «Хочешь жить - возведи храм». С тех пор Григория словно подменили. Он стал молиться по утрам, взял в библиотеке Новый Завет, а все деньги, предназначавшиеся на наркоту, направил на строительство деревянной церкви в тюремном дворе. Его отчаянная борьба за нравственный облик падшего человечества понравилась далеко не всем. Паханы Гришу пытались вразумить, но он не внял. Тогда его избили до полусмерти, и лагерное начальство от греха подальше перевело Григория в другую тюрьму. На новом месте его окрестили «Проповедником» и выразили большее понимание. Новый Завет ходил по камерам, и случалось, что Григорий неведомым для себя образом находил нужные слова для обращения злых сердец к Богу. В общем, на новом месте стараниями заключенных тоже вырос храм, только уже гораздо больше - белокаменный. А Гришу освободили условно-досрочно. Родом Григорий был из поселка Чесноки. Туда же вернулся после отсидки. Он уже не мог просто жить для себя. Начал восстанавливать заброшенный пионерский лагерь, превратив его в реабилитационный центр для наркоманов, алкоголиков и просто разных доходяг, оказавшихся на обочине судьбы. В этом центре и оказался Степан. То было прекрасное время. Самое счастливое в Степиной жизни.
Вместе с другими реабилитантами он вставал в шесть утра, умывался родниковой водой, молился, трудился и жил исключительно результатами своего труда. Свежий воздух, девственный лес, плодородная земля - все наполняло Степана совершенно иным пониманием жизни, которого он раньше не знал. Каждый листочек, каждую травинку воспринимал Степа теперь, как величайшее чудо на земле. Его впервые коснулось явление чистого добра и света и, глядя в ночи на россыпи звезд, он тихо шептал «аллилуйя».
Все изменилось в тот злополучный день, когда перед воротами лагеря остановился черный Мерседес, из него вышли важные люди с кожаными портфелями, произвели какие-то замеры и уехали. Оказалось, что преобразившийся лагерь, нетронутая природа и чистый родник привлекли чиновников, которым непременно захотелось отдыхать в этом уютном лесном уголке от бесконечных оффшоров, банкетов и разрезания ленточек. Порывшись в законе, прикормленные кроты-юристы нашли в нем необходимые дыры для банкротства и перепродажи лагеря, а присутствовавшим в нем отбросам общества был дан трехдневный срок покинуть территорию.
Степан негодовал. Он вилами отгонял судебных приставов, защищая свою землю от захватчиков, но силы были не равны.
- Почему все так? - вопрошал он собирающегося в город биться за лагерь, Григория.
- Здесь тебе не тюрьма, здесь полный беспредел, - вздохнул Григорий. Затем, немного помолчав, добавил: - Видимо, пришло время скорбей. Каждая эпоха переживает своих антихристов, каждый человек - свой личный апокалипсис. Главное в это время не изменить самому себе. Ведь самое важное для человека делание - творить собственную жизнь.
Из города Григорий не вернулся. Его тело обнаружили месяц спустя в заброшенных гаражах с множеством колото-резаных ран. Убийцы так зверствовали, что практически не оставили на Григории живого места. Их, понятное дело, не нашли.
После трагедии реабилитанты кто уехал, кто снова спился. В память о Григории, Степан решил не покидать Чесноки и заниматься фермой.
Тяжело вздохнув от нахлынувших воспоминаний, Степа ещё раз посмотрел на пансионат. В нем сегодня намечался «банный день». Туда-сюда сновали полуголые девицы службы «эскорта» и «тайского массажа», у ворот парковалось множество дорогих машин, напряженно краснели охранники, и даже Кулебякины, прянично раздобрев, делали вид благочестивых тружеников. В своем магазине втридорога под запись в счет несуществующей зарплаты они отоваривали колхозников просроченным пивом и черствым хлебом. Народная любовь в такой день была необходима, поскольку следуя государственной политике перед баней чиновники всегда посещали храм. Там неистово кричали: «С нами Бог!», видимо, чтобы ни у Бога, ни у народа не осталось сомнений с кем он. После, с чувством выполненного национального долга, шли париться.
Шквал голосов постепенно стих, пансионат остался далеко за спиной и показался редкий частокол, да прохудившиеся сарайчики Степиной фермы. Хряк Боря, завидя хозяина, радостно захрюкал и подставил чесать пятачок. Степа старался на него не смотреть.
Возле загона Абрамсона уже ждал молчаливый ответственный работяга Иван Дуболомов, которого он попросил подсобить.
Сделав петли, Степа с Иваном накинули их сперва на хрюшек. Боря в недоумении замер. Инстинктивно почувствовав какую-то необратимость, он тоже стал подталкивать визжащих свиноматок к выходу, посматривая на людей. Боря пытался в очередной раз доказать, что он друг и помощник, даже в такой неоднозначной ситуации.
Когда с хрюшками было покончено, Степа с Иваном вернулись в загон. Тут Боря все понял. Он начал отчаянно визжать и рыть пятачком землю. Петлю на него накинули быстро и поволокли до столба по рыхлой сырой земле. Когда Борю привязывали, он неожиданно перестал сопротивляться и обреченно - покорно склонил голову. В его поросячьих глазах стояли слезы.
«Прости…», - сказал Степан. Он постарался все сделать быстро. Нож мягко вошел в горло и на землю потекли тоненькие красные ручейки.
Степа с Иваном молча разделали тушки, погрузили в машину и поехали в город сдавать. Всю дорогу Степан думал о том, что он не знает теперь, как дальше жить. У него ничего не осталось. Ничего и никого. Ненадолго задремав в машине, он вновь видел во сне Моисея одиноко бредущего по пустыне перед тем, как услышать глас из тернового куста: «Выведи народ мой».
- Не выводи меня из себя! - выдернул сознание Степана из сна чей-то резкий диалект.
Возле машины толпились стражи правопорядка, тыкая жезлы в свиные тушки и крича на растерянного Ивана, раскинутого на капоте в позе ласточки.
-Что случилось? - спросил Степан.
- Сержант Попугайло, - представился надменный прыщавый юнец, сунув под нос Степану красные корочки. - Почему мясо без документов?
- Как без документов? - удивился Степан, протягивая сержанту пакет многочисленных бумажек с разными печатями.
Попугайло без интереса пробежался по ним глазами, после чего победно ткнул пальцем в какие-то цифры: - Вот, ГОСТ не тот. С сегодняшнего дня ГОСТ другой, этот больше не действует.
- Откуда ж мне было знать? - недоумевал Степан.
- Это не мои проблемы, - хладнокровно ответил Попугайло. - Какой ГОСТ положен, такой и должен быть. Платите штраф.
Денег у Степы не было и после недолгих препирательств стражи правопорядка предложили поделиться мясом. Абрамсону ничего не оставалось, как согласиться. Попугайло выбрал самую лучшую филейную часть Бори. Стражи правопорядка погрузили тушку в свою патрульную машину и, врубив мигалку, уехали ловить других преступников.
Степа стоял на проселочной дороге и смотрел на торчащую из капота Борину голову с потухшими грустными глазами. К горлу подступил комок. Ему на плечо опустилась рука Ивана.
- Ну его это фермерство, - понимающе сказал Дуболомов. - Давай лучше вместе траурные ленточки выстригать. Ритуалка сейчас самый прибыльный бизнес. От клиентов отбоя нет. А на ленточках ещё можно всякие памятные надписи делать, ну типа «любимому брату».
Степан закрыл ладонями лицо. Его плечи подрагивали. Сквозь всхлипывание можно было различить горячее причитание: «Где Ты? Ну, где же Ты? Где?..»
Вдруг небо рассекла пополам молния, ударил гром. После чего все стихло. И по проселочной дороге скользнул солнечный луч.
Абрамсон повалился в грязь на колени.
- Эй, Степка, хорош…, - бегал вокруг Иван.- Поехали уже.
Но Степа продолжал несвязно шевелить губами. Он обтер рукавом лицо, поднялся и с какой-то решительной одухотворенностью зашагал прочь.
- Куда ты? - растерянно кричал ему вслед Иван. - С мясом-то что делать?
Но Степан его не слышал. Он уходил все дальше и дальше по проселочной дороге за первым весенним лучом.
Я сильнее, чем ты, а потому в твоих руках цветы, а в моих - твое тело. Ты намного легче, чем одно твое слово брошенное мне в гневе. Я сильнее твоих слов, а потому ты не лежишь среди камней в своем роскошном платье с пятном на виске от вина, с переломанной шеей. Я слабее многих мужчин, но я сильнее всех женщин на этой планете. Ты не исключение, но преимущество в том, что я выбрал тебя. Ты подо мной, но можешь быть сверху только в постели. Я больше люблю, когда ты кричишь в спальне, а не на кухне. Я сильнее тебя, а потому я не отказываюсь от прикосновений к тебе, когда нежнее станет душе - мне тебя удушить. Ты слабее меня, а потому ты молчишь, когда есть, что сказать, когда задыхаешься от гордыни и прячешь от меня свои волчьи глаза. Ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел в эти минуты. Ты не ничтожество, роскошь моя, ты всего лишь слабее…
Я сильнее, чем ты, я из плоти другой. Я из мира другого, высокого, сильного. Мне бороться с тобой смешно и презрительно. Мне есть с кем сразиться, мой соперник должен стоять на одном уровне со мной или же быть сильнее. Но это не мешает мне идти на равных с тобой, мое достоинство.
Позволь себе женщиной стать, я выучил наизусть все твои удары. Но я также знаю все точки на твоем теле, куда нужно целовать, чтобы пробуждать ту сонную и забытую. Безболезненную.
Я так бы хотел выучить твой стих, посвященный мне…
Я сильнее, чем ты, моя упрямая. Я не коплю обиды на тебя, ведь это занятие утопленников. Что ты делаешь среди них? Дай мне руку. Разожми кулаки. Ослабь! Все в порядке. Все хорошо. Ослабь!
Ухватил.
Колыхаю:
Тебя убедили в том, что слабость женская - это ее глупость. Так вот, я хочу сказать тебе, что женская слабость - это роскошь, которую могут себе позволить не все, как и бриллианты на шее.
Ты не глупа, моя боль, ты любима.
Я сильнее, чем ты. Но не лучше тебя.
Я другой.