Ну, раз ничего не получается, продолжим дальше…
Хмель на морозе медленно выветривался. Бесцельно бредя по ночному городу, Андрей вновь и вновь прокручивал в голове последние события.
Как получилось так, что он все потерял? Скатился до того, что обидел Инну. Впрочем, разве это можно назвать обидой? Растоптал самого доброго, отзывчивого, дорогого человечка. Сначала интрижка с Настей. Опять не то. Какая интрижка, если там его сын? Его? Иван уверяет, что он отец ребенка. Молодец, добился Насти. Но сын? Чей же это сын? А впрочем какая разница, по закону отцом будет Иван, и он четко дал понять, что не намерен терпеть рядом с Настей присутствие Андрея. Радости особой в глазах друга не видно было, когда они встретились. Друга? Что-то он сегодня с определениями путается. Был ли Иван другом? Опять не так! Был ли он, Андрей, другом Ивану? Тысячи вопросов, путающиеся мысли и боль. Боль не за себя, в своей судьбе он сам все разрушил. Да ладно бы только в своей… он ведь, походя, переломал столько жизней…
Андрей окончательно продрог и направился домой. Домой? Это квартира Инны. Он там никто. Уже никто. Развернувшись, зашагал в гостиницу, но на полпути остановился, пересчитал оставшиеся деньги. Придется возвращаться к Инне. Как посмотреть ей в глаза, после сегодняшнего? Нет, больше ни грамма в рот! А у Инны придется опять вымаливать прощения. Идиот. Какой же идиот.
Инны дома не было. Галине звонить среди ночи не решился. Да может Инна и не у нее? Какое право он имеет вмешиваться в ее личную жизнь? Последний месяц глаза Инны наконец опять засветились неземным светом. Когда-то она смотрела на него с нескрываемой любовью, нежностью, теплом… а сейчас ее глаза, встретившись с его взглядом, угасали. Она часто пропадала в выходные дни, возвращалась счастливая, глаза искрились еще больше. А ведь это все было у него! Для него… только его… Идиот… На кухонном столе увидел недопитую бутылку водки, налил себе почти полный стакан, заглянул в холодильник, достал ломтик сыра, вернувшись к столу схватил стакан с бутылкой и швырнул их в раковину. Все! Никакого спиртного! Достал банку с помидорами и стал жадно пить рассол.
Андрей сидел на балконе, курил уже третью сигарету подряд и перебирал в голове что предстоит сделать до развода. Нужно многое успеть. Завтра же напишет заявление на расчет! Нужно закрыть больничный лист. Выписаться из квартиры. Встретиться и поговорить с Настей… достал уже было четвертую сигарету из пачки, но спохватившись, засунул ее назад. Встал и решительно пошел собирать свои вещи, все равно сегодня не уснуть. Открыв шкаф, задумался. Всего не увезти, друзей напрягать своими просьбами не хотелось, и оставлять напоминания о себе, лишний раз травмируя психику жены тоже не по человечески. Она и так много пережила за последние месяцы, значит нужно собрать самое необходимое, что сможет забрать с собой сразу. А остальное? Остальное… мусоропровод рядом… вот и выход из этого тупика. Старался не думать о вещах, которые кидал рядом с чемоданом на пол, но мысли сами цеплялись то за голубенький джемпер, подаренный на Новый год ему Инной, то за рубашку, которую Инна так уговаривала купить, когда отдыхали в Анапе. Чемодан быстро наполнялся, гора вещей рядом росла и росла. Вот свитер, в котором, как часто любила повторять Инна, каждая петелька связана с любовью. Еле сумел запихать его в переполненный чемодан.
Подойдя с увесистым узлом к мусоропроводу, Андрей остановился буквально на секунду, не решаясь расстаться с дорогими сердцу вещами, затем резко откинул крышку люка, стал утрамбовывать все в короб. Мелькнувшая мысль спасительным кругом ворвалась в его сознание и он отчаянно стал доставать назад рубашки, футболки, брюки. Вернувшись в квартиру, разобрал гору измазанных вещей на три кучки и включил стиральную машину. Затем взялся за вещи, которые не успели побывать в мусоропроводе, аккуратно сложил их и вновь отправился курить на балкон.
Еле дождавшись семи часов, позвонил отцу.
- Здравствуй, пап. Я тебя не разбудил?
- Нет, я уже позавтракал. Собираюсь на работу. Что случилось, Андрей?
- Не знаю как и сказать, наверное все в порядке, ты не переживай. Правда, отец, все в порядке. Я только хотел спросить, у тебя машина на ходу?
- Да. Так что случилось?
- Не телефонный разговор, приеду через недельку и все расскажу. Просто мне ее нужно будет на пару дней. Дашь?
- Нужно, значит дам. Когда нужна?
- Я через неделю приеду. Буквально на пару дней возьму. Как мама?
- Все хорошо. Переживает, Инна так и не сказала сможете ли вы на юбилей приехать?
- Обязательно. По крайней мере я точно приеду. Передавай ей привет.
- Что-то ты не договариваешь, сын? Как сам? На работу уже выписали?
- Да, сегодня пойду закрывать больничный. Извини, на городской звонят! Привет маме передавай. До встречи!
Покончив с обычными формальностями, Михаил и Инна пошли наконец за Вовчиком. Воспитатель, увидев молодого папочку, приветливо улыбнулась:
-Здравствуйте, Михаил, а у Вовы прорезался четвертый зубик! Досталось нам на этой неделе, еще у Алины и Леночки зубки режутся.
Глаза Инны наполнились слезами. Вспомнился Танин стих о маме. Все повторяется. Как же несправедлива судьба.
- А вот и наш папа! Вовочка, смотри кто за тобой пришел! Папа! Вова пойдет гули-гули с папой - приговаривала няня, вынесшая в вестибюль группы белокурого, кудрявого малыша. Передавая мальчика отцу, она уточнила: - Ну что, до завтра забираете?
- Да, к вечернему кефиру вернемся. Не переживайте.
- Вы, Миша, поменьше его на руки берите. Не приучайте. Поймите, мы здесь не можем столько внимания уделять. Нас двое на группе, а малышей девять. Возьмешь одного, другие, что постарше, тоже начинают хныкать, понимают уже.
- Да я уже купил манеж для сына, как Вы мне порекомендовали. Я постараюсь.
- Это для его же блага, поверьте.
- Я понимаю, но мне так трудно удержаться, - оправдывался Михаил ловко справляясь с памперсом. Инна залюбовалась как легко сильные руки Михаила управлялись с ползунками, штанишками, кофточками. Вовка что-то лепетал. Инна считала, что дети не любят одеваться, а Вовка улыбался, довольный уделенным ему вниманием. Вот и с шапочкой было покончено, курточка застегнута. Отдавая малыша Инне, взмокший Михаил попросил вынести его на улицу, пока сам оденется.
Вовка внимательно посмотрел на Инну, насупил бровки, словно раздумывая плакать или нет, и вдруг, на удивление всех присутствующих, улыбнулся и отчетливо произнес: - Ма-ма!
Заплакавшая Инна, с мальчиком на руках, осторожно спускалась по ступеням, а из группы до нее доносились слова няни:
- Ну надо же! мы его целыми днями учим тут говорить «папа», а он, партизан, вон что выдал! Наталья Максимовна! Вы слышали? Наш Вовка «мама» сказал!
- Баб Даша! Я же просил не курить на кухне? Ведь я предупредил, что за сыном еду?
- Милок, да ты его почти каждый выходной возишь, что же мне и вовсе курить бросать из-за вас? А как ночами твой оглоед мне спать не дает? А на утро я давлением маюся! Я не жалуюсь!
- Дарья, как Вас по отчеству? - Спросила вежливо Инна.
- Павловна! А ты кто будешь?
- Я Инна. Можно сказать, что никто, но Вы, Дарья Павловна, с этого дня курить будете только на улице, и не важно дома или нет Вова.
- А если ты никто, милочка, так и как звать тебя, мне не надобно. И нечего тут рот раскрывать. Если каждый «никто» тут свои порядки устанавливать начнет…
- Я прошу тебя, Инна, пойдем в мою комнату.
- Вы идите, раздевайтесь, я через пару минут буду.
- Иди милая, иди. Я тут хозяйка, почитай больше полувека прожила в этой квартире.
- А мне не важно кто и сколько тут прожил, Михаил и Вовка тут такие же хозяева.
- Не смеши, Вовка - хозяин! Ты ничего не напутала?
- Да, Дарья Павловна. И пока он не вырастет, у него много защитников найдется!
- Да уж не ты ли, милочка, его защитник?
- И я тоже. Но главное у него есть отец, а еще участковый и инспектор по охране детства. И Вам придется считаться с правами малыша.
- Ой, напугала! Да кому он нужен! Какой участковый! Что он мне сделает!
- Я не пугаю. Прошу по хорошему. Вовка отцу нужен. И поверьте, что заявлений в инстанции будет ровно столько, сколько Вы, Дарья Павловна, позволите себе еще сигарет выкурить в квартире. А у них работа такая, реагировать на заявления, так что не обессудьте. А сейчас покажите мне пожалуйста, где у Вас можно руки вымыть, Дарья Павловна, да расскажите где Мишино мыло и полотенце.
- А ты, девка, молодец! Шустрая! Вижу, что повезло моим пацанам! Договорились, в подъезде курить буду. Я вредная, но Мишку уважаю. Ты права, Мишка настоящий отец! Настоящий! - бубнила себе под нос соседка, провожая Инну в ванную комнату.
Вымыв руки, Инна зашла к Михаилу. Раздетый Вовка уже сидел с игрушками в манеже, Миша сидел рядышком на полу и помогал мальчику нанизывать кольца на стержень пирамидки. Инна присела к Михаилу. Вовка, глядя на нее, нахмурил бровки и опять зазвенел колокольчиком: - Ма-ма-ма-ма-ма!
Глаза Инны наполнились слезами, готовыми вот-вот сорваться с ресниц, Михаил, сам с влажными глазами, крепко прижал к себе девушку и стал целовать ее, размазывая по щекам тушь и слезы.
- Не плачь, моя хорошая. У нас с Вовкой все хорошо будет.
- Я знаю. Думаю мы скоро сможем забрать его домой.
- Мы? Ты это серьезно, Инна?
- Мы. Я же теперь мама. А слово Вовки - закон, уже не отвертишься!
- Ох, Инна! Это тебе уже не отвертеться… - Михаил подхватил Инну на руки и закружил в тесной комнате. Вовка расплакался.
Миша, посадив Инну в кресло, бросился к сыну: - Ну что ты, маленький, испугался? Не плачь, сейчас кушать будем!
Инна сидела на кухне у подруги и пила обжигающий кофе, отогреваясь. Галя все твердила о предательстве, что нельзя так просто прощать, ведь Андрей ее предал, а глаза Инны светились.
- Нет, ты впервые не хочешь понять меня, Галка! Он врезался в фуру… Его вытащили с того света. Ты не представляешь, как я люблю Андрея. Я люблю его больше себя, и не важно с кем он останется, главное, что он жив. Ты понимаешь, он жив! А еще эта авария вернула и меня к жизни, помогла мне понять, что главное не с кем он, а что он дышит, он живет…
- И что, ты так и позволишь метаться этому предателю от нее к тебе? Где твоя гордость?
- Галочка, я очень тебя люблю, ты самая родная у меня, я благодарна тебе за твою помощь и поддержку, дороже тебя у меня никого не будет, но я запрещаю тебе говорить плохо об Андрее. Трудно сказать что и как будет дальше, я не хочу загадывать, ты же знаешь, там ребенок. Ребенок. Пойми наконец меня правильно, я Андрея люблю не меньше, чем тебя. Не сердись.
- Нет, я определенно не могу тебя понять. Простить предательство? Как можно простить?
- Мы же с тобой договорились, Галчонок, все, эта тема закрыта. Есть я, есть мой любимый Андрей, есть ты, моя единственная и родная. Ты же хочешь, чтобы я была счастливой? А без Андрея нет счастья. У нас еще будут дети. Я не отдам его никому, слышишь?
- Да не очень-то он спрашивал твоего разрешения, уходя.
- Ты опять? Тебе хочется меня помучить? Он уходил не к ней, а к ребенку.
- А ребенка, значит, ей ветром надуло? Как ты не понимаешь, он ненадежный. И ты еще собираешься рожать ему детей?
- Ты хочешь, чтобы я сейчас встала и пошла в этот омерзительный холод? Зачем ты меня мучаешь? Как не поймешь, что все могут ошибаться, не только я и ты. Скажи, мы никогда не ошибались? Ты забыла наше детство? Помнишь, как стянули у бабушки на базаре деньги? Я и сейчас, когда вижу конфеты «Красный мак», на которые потратили те несчастные крохи, содрогаюсь от стыда и боли за ту старушку. Скажи, мы стали воровками? Может ты и сейчас крадешь деньги у бедных старушек?
- Ну ты сравнила!
- Да, сравнила!
- Он будет ходить к ней. Как ты будешь себя чувствовать? Когда он у нее? Ты сильная, я знаю, а вот сможешь ли подавить в себе ревность, когда он будет рядом с ней?
- Не к ней. К сыну.
- Она и ее сын всегда будут между вами.
- Ты просто молодая, ты еще не знаешь что значит терять… терять тех, кого ты любишь… не просто терять, а терять безвозвратно. Я уже это прошла… поверь, смерь Андрея мне было бы не пережить, и благодарю Бога, что он сохранил ему жизнь. Ты не помнишь, что я обещала Богу, когда молила за жизнь Андрея под дверями реанимации?
- Помню… хорошо помню…
- То-то же! Я не помню ни минуты из той жизни, что была без него.
- И это можно забыть? Ты кого сейчас пытаешься обмануть?
- Я не обманываю. Те дни мне кажутся просто кошмарным сном, я не вижу в них себя… словно смотрю со стороны и это все как в кино произошло… не со мной, понимаешь, не со мной?
- Хорошо, я не стану больше тебе напоминать… но…
- Никаких но, Галочка! Никаких «но»!
- Как скажешь, подруга.
- Ты поедешь со мной в гостиницу за его вещами? Я не хочу, чтобы он сам их забирал, чтобы память вернула его в тот злосчастный день…
- Ну разве я тебя отпущу одну? Когда его выписывают? Что говорит врач?
- Завтра снимут швы и отпустят домой.
- Я заберу вас.
Вечером, оставшись одна, Инна перебирала доводы подруги. Да, не легко ей. Конечно, она постарается справиться с ревностью, но получится ли? Рассуждать легко, только время покажет как все сложится. Единственное, за что она не переставала благодарить Бога, что сохранил Андрею жизнь, да что вернул ее к жизни, заставил вновь захотеть жить, показал ей насколько она любит Андрея. Эти дни, что она провела у постели Андрея, их сблизили. Инна вновь поверила в искренность и любовь мужа. Она видела с какой любовью Андрей смотрит на нее и верила. Верила каждому его слову, в его любовь, она чувствовала сердцем, что он действительно все осознал, ощущала, что по прежнему любима и желанна. Она просто не могла не верить его словам, его взглядам, его рукам. Она простила своего любимого Андрюшку.
- Иван, я тут подумала и решила, что согласна.
- Вот и хорошо, Настенька, тебе нужно поесть и принять лекарства.
- Нет, я конечно поем. Я согласна стать твоей женой. Ты сможешь полюбить моего ребенка?
- Настя, ты же знаешь мое отношение к тебе, я смогу полюбить твоего ребенка, я буду рядом, пока тебе будет необходима моя поддержка, но я тебя очень прошу, не нужно мне давать надежду на то, чего никогда не будет. Поверь, я все понимаю и принимаю, только будь со мной настоящей, не нужно играть моими чувствами.
- Я никогда не отказываюсь от своих слов. Я не могу обещать тебе, что полюблю тебя, но я хочу оградить своего ребенка от встреч с этим уродом.
- Настя, он отец. Не говори так. Эмоции улягутся. Я не хочу воспользоваться ситуацией. Пойми, ты потом возненавидишь и себя, и меня.
- Это мое условие. Мы завтра же подаем заявление, или немедленно уходи. И не суй мне этот суп. Я не голодна!
- Давай поговорим об этом утром, а сейчас поешь и выпей лекарство.
- Я все сказала. Или ты остаешься и я ем, или уходи сейчас же!
- Я остаюсь, только поешь, пожалуйста.
- Вот и хорошо. Постельное белье в шкафу. Постели себе на диване. Давай сюда свой борщ.
Настя проглотила несколько ложек жидкости. Довольно вкусно, отметила про себя, а вслух произнесла: - Доволен? Я поела. Больше не буду! Какое лекарство мне нужно выпить? Принеси мне сумочку, она наверное в прихожей. Там еще витамины для малыша.
Иван долго ворочался. Он понимал, что решение Насти скоропалительно. Голова раскалывалась от выпитого спиртного, но он не нашел в аптечке у Насти ничего для себя. Он был счастлив и несчастен одновременно. Настя сегодня хочет отомстить Андрею. Но ведь пройдет время, страсти улягутся. Мысли перескакивали с одного на другое. Какое ему дело до Андрея? Разве тот думал о друге, о его любви к Насте, когда оставался у нее? Нет, Насте сейчас никак нельзя оставаться одной. Будь что будет, если он не сможет завоевать ее любовь и расположение, развестись никогда не поздно. А пока Настя не выйдет на работу после рождения ребенка, ей просто необходимо, чтобы рядом кто-то находился… Одно не давало покоя, он конечно запишет ребенка на свое имя, сможет стать настоящим отцом для крохи. Но Андрей… как ему объяснять решение Настей? Хотя, утром еще неизвестно как Настя поведет себя. Нужно постараться уснуть. Напился, дурак, некстати. Спать, нужно спать.
Заснуть удалось только под утро. Близость любимой дала о себе знать. Находиться так близко, слышать ее дыхание, вдыхать аромат ее тела и не сметь прикоснуться, это наверное самая страшная пытка для влюбленного. Сон был беспокойным, что-то снилось, мелькая ускользало, он часто просыпался, но нити снов исчезали бесследно. Когда в очередной раз он открыл глаза, из коридора в комнату пробивались слабый сет и аромат кофе. Он не слышал когда Настя встала, видимо наконец - то забывшись в крепком сне. Голова раскалывалась, но Иван соскочил как ошпаренный. Настя улыбнулась ему приветливо:
- Можешь не беспокоиться, на работе я уже всех предупредила, нас сегодня там ждут с тортом и шампанским после обеда, но у нас не так много времени, вот твоя зубная щетка, приводи себя в порядок. И жду тебя на чашечку кофе. Тебе яичницу пожарить?
- От кофе не откажусь, а вот есть точно не буду… Как ты себя чувствуешь? Температуру измерила? Тебе сегодня точно на работе делать нечего, у тебя постельный режим, ты не забыла?
- Позитив еще никому не мешал. Так что без разговоров. Ты помнишь, что мы идем в ЗАГС? Нужно еще заехать в больницу, взять справку, что беременна, я не собираюсь ждать. Сколько там положено после подачи заявления два или три месяца? Ни секунды! Ты ведь не против?
- Нет, я не против. Я приму любое твое решение. И помни, как только ты почувствуешь, что я лишний в твоей жизни, я тут же дам тебе развод. Сына я запишу на свое имя и он всегда будет моим сыном. Единственное мое условие, как бы что ни сложилось, я - отец. И ты обязана запомнить, что я всегда буду с ним встречаться.
А в голове мелькнуло: «если только не попаду в аварию, как Андрей…»
Истерика длилась не долго. Настя быстро пришла в себя. Отказавшись от лекарств и госпитализации, заявила, что ей уже нет дела доносит ли она этого ребенка. Как ни уговаривали ее доктор и Иван, она была непреклонна. Домой ехать тоже отказалась, сказав, что никого не хочет видеть, пошла пешком. Ивану ничего не оставалось делать, как вернуться на работу.
Медленно бредя по мостовой, Настя думала о том, как жить дальше. Ребенок… Она решилась на него, чтобы только привязать Андрея к себе. Она знала, что он мечтал о сыне, что Инна никак не могла забеременеть… Тогда-то и созрел план… Ничего не подозревающий Андрей был уверен, что она принимает таблетки… Встречи были не такими уж и частыми… Целых три месяца Настя не могла забеременеть, и вот… она как всегда добилась своего… И что это ей дало? Быть матерью-одиночкой? Об этом ли она мечтала? Андрей, красавчик Андрей, его уже нет. Его точеный профиль остался в прошлом. А ребенок есть, этого не исправить. И как жить дальше? Она уже ненавидела и ребенка, и Андрея, и себя за опрометчивое решение.
Проходя мимо кафе Настя вдруг почувствовала приступ голода. С самого утра крошки хлеба во рту не было. Перекусив, вызвала такси. Уже дома почувствовала страшную усталость. Не переодеваясь прилегла на диван. Пустота, поселившаяся в душе, наконец вырвалась наружу слезами.
Проснулась Настя от холода. Хотела натянуть плед, но передумала. Встала, прошла на кухню. Поставила чайник, заглянула в холодильник. Из продуктов были только пара яиц, баночка паштета и зеленый горошек. Не густо! Но не идти же на ночь глядя в магазин, поежившись подумала Настя. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Вспомнила про вещи, оставленные в больнице… ладно, завтра заберет! А сейчас теплую ванну! Пока набиралась вода, наконец переоделась, расстелила постель. Долго лежала в теплой воде, продрогшее тело все никак не хотело отогреваться. Мысли в голове путались, слезы выплаканы. Будет день и все проблемы разрешатся. У нее не может быть проблем! Все будет так, как ей захочется. Вот только Андрей с его изуродованным лицом в планы Насти уже не входил. Что же все-таки так привлекало в нем Настю? Красота, это естественно, но его недоступность и ее желание во что бы то ни было в очередной раз убедиться в своей неотразимость, всемогуществе и вседозволенности. Убедилась? Теперь расхлебывай, дорогуша!
В дверь настойчиво звонили. Накинув на плечи халат, Настя пошла открывать. На пороге, ухватившись за косяк, стоял Иван, огромный букет роз почти касался пола.
- Это тебе, пустишь?- силясь поднять цветы и протянуть их хозяйке квартиры, выдохнул он из себя со стойким запахом перегара.
- Заходи. Я тебе вызову такси.
- Не нужно, у меня во дворе стоит машина. Ты угостишь меня кофе? Только ты умеешь заваривать такой ароматный кофе!
- Угощу. Проходи на кухню, я схожу оденусь потеплее, что-то холодно у меня дома. Потом сварю.
- Да у тебя температура! - На глазах трезвеющий Иван прикоснулся ко лбу Насти. Где аптечка? Где градусник? Быстро в постель! Кофе отменяется!
- Так и есть, почти 39! Я вызываю врача!
- Вот только не решай за меня нужен ли мне врач!
- Пей чай с малиной и даже не перечь! Я пока сбегаю в магазин. У тебя абсолютно пустой холодильник! Я быстро, думаю скорая не успеет приехать. Только дай мне ключи, не хочу тебя беспокоить, когда вернусь. И лежи, слышишь?- Заботливо укрывая ее пледом, твердил Иван.
Скорая приехала на удивление очень быстро, Иван даже не успел еще разгрузить пакеты. Провел их в комнату к Насте, сам пошел на кухню.
После таблеток и уколов, Настя вновь заснула. Проснулась она от аромата роз, стоявших в вазе у изголовья кровати, да доносящихся с кухни запахов. Иван сидел рядом с кроватью и не сводил с нее глаз.
- Уже проснулась, Настенька? Как чувствуешь себя? Я приготовил борщ и плов. Что ты будешь?
- Я ничего не хочу…
- Ну ты же знаешь, что нужно поесть. Вот лекарства, которые прописал тебе врач. Часть была в твоей аптечке, что-то докупил. Но сперва давай измерим температуру. Я налью тебе борщ. Совсем чуть-чуть. Нужно…
Иван вышел из комнаты. На глаза Насти навернулись слезы. Она уже отвыкла от такой заботы. Когда-то, когда она была еще маленькой, мама вот так же ухаживала за ней, если вдруг она простывала, но она давно уже выросла, а больше никто и никогда так за нее не переживал…
Настя в нерешительности подошла к кровати Андрея. Каждый шаг к нему не приближал, а только отталкивал ее. Она, стараясь не смотреть ему в глаза, села на стул.
-Ты почему не в больнице, Настя?
-Меня сегодня выписали.
-Ты извини меня, я забрал свои вещи. Когда выпишут, я верну тебе ключи. Я буду помогать вам. Я не отказываюсь от сына. Надеюсь, что ты разрешишь мне его навещать?
-Пока не могу тебе этого обещать. Посмотрим. Ты даже не предупредил меня, что уходишь к ней. Это трусость. Почему ты не сказал мне об этом? - Голос ее был резок, она говорила с вызовом.
-Я просто не успел тебе сказать. Извини. Это конечно не важно, но я хочу, чтобы ты знала. Я ушел не к ней. Да, я хочу вернуться к Инне, очень. Прости, тебе наверное больно это слышать? Мои вещи в гостинице. Я не знаю сможет ли Инна меня простить, но даже если не простит, я все равно к тебе не вернусь. Даже сын не может заставить меня вернуться к тебе. Я много думал о нас с тобой. Жить вместе ради ребенка нет смысла. Дети очень чувствительны. Они все понимают, от их глаз трудно что-то скрыть. Пойми меня правильно, я не отказываюсь помогать, наш сын не будет ни в чем нуждаться, я всегда буду о нем заботиться.
-Я сама способна обеспечить своего сына. Не переживай. Я даже не уверенна, твой ли это сын. И не смотри на меня так. Да, я встречалась ни с одним тобой! - Насте очень хотелось ударить по самолюбию Андрея как можно больнее. Она сама не знала что несла в этот момент, главное задеть за живое, отомстить. Пусть тоже мучается…
Настя поднялась и вышла из палаты, даже не взглянув на реакцию Андрея, ей не хотелось видеть ни его глаз, ни его изуродованного лица. Ей хотелось только одного, поскорее выйти на свежий воздух.
Иван ринулся догонять Настю, получил в гардеробе одежду, хотел помочь Насте одеть плащ.
- Оставь наконец меня в покое! Все оставьте меня в покое!- Взвизгнула Настя, выхватывая свою одежду из рук Ивана.
Он постарался обнять и прижать ее к себе, понимая, что это истерика, усадил на диванчик.
- Воды и успокоительного, пожалуйста! Врача, срочно врача! - крикнул он опешившей гардеробщице.
Набрав побольше воздуха в легкие, Настя вошла в кабинет. Андрея за столом не было. Иван, сорвавшись с места, подлетел к ней:
-Ты уже все знаешь?
-Да.
-Не переживай, ему уже лучше, врачи…
-Что? Какие врачи? - бледнея и оседая выдавила из себя Настя.
Иван подхватил и усадил Настю в кресло.
-Так ты не знала? Вот я дурак! Не переживай, его жизни уже ничего не угрожает…
-Где он?
Настя заскочила в лифт, судорожно набирая номер такси не слушающимися пальцами. Сеть терялась, Настя готова была разбить телефон. Когда дверь лифта открылась, Настя увидела Ивана, сбегавшего по лесенке.
- Я отвезу тебя в больницу, подожди у входа, я быстро.
…
-Не положено! К нему ограничены посещения, только родственники.
Иван взорвался:
-Да что изменит штамп? Ну поставят они завтра в него печать. Вы видите, Настя ждет от него ребенка! Это ли не доказательство их родства?
-Не знаю доказательство это или нет, и чей это ребенок, только у больного уже вторые сутки дежурит законная супруга. Не могу я Вас пропустить.
-Да как Вы можете решать кому можно, кому нет? А Вы у Андрея спрашивали кого он хочет видеть в эту минуту, меня или ее? Кто дал вам право принимать решения за него?
-У нас есть устав больницы и я не могу вас пропустить и точка! Все вопросы решайте с лечащим врачом, я человек маленький, мне сказали, я выполняю.
-Как попасть к врачу?
-Все номера телефонов у автомата написаны. Звоните. Отделение «травма».
Иван набрал номер, долго ждал пока подойдет доктор Андрея, что-то путано ему объяснял. Наконец их пропустили.
Настя застыла на пороге палаты, не в силах сделать шаг вперед. Виной тому была не Инна, нет… Некогда, как только после резца даровитого скульптора, точеное лицо Андрея, было изуродовано до неузнаваемости. Все в шрамах и швах, отекшее, в кровоподтеках… Одни глаза. Но и глаза смотрели сквозь нее. Пустые, холодные. Он с трудом повернулся к жене:
-Инна, извини, нам нужно поговорить с Настей.
-Да, конечно, - поднимаясь, прошептала Инна. Проходя мимо Насти, задержалась взглядом на ее уже округлившемся животике, со слезами на глазах вышла из палаты. Иван вышел следом.
Не будем портить то, что было, продолжением.
Раздался звонок, сразу за звонком в дверь стали колошматить. Андрей пошел открывать, заботливо подложив под голову Инны подушку. В квартиру буквально влетела Галина. Кидая на ходу плащ Андрею, стаскивая с ног сапоги, ворвалась в комнату к Инне.
-Что у тебя с телефоном? Я битый час не могу до тебя дозвониться.
Инна ничего не ответила. Тогда Галя набросилась на Андрея:
-Ей и без того плохо, ну зачем ты опять терзаешь ей душу? Сколько можно тебе говорить? Оставь нас в покое. Убирайся отсюда, и никогда не переступай порог этого дома.
Она выхватила из рук Андрея мокрый плащ, с которым он вошел в комнату и кивком головы указала на дверь. Андрей покорно вышел.
Разогнавшись на шоссе за городом, сам не помня как он там очутился, Андрей резко дал по тормозам, прямо на него летела фура. Он не почувствовал ни страха, ни удара, ни боли. Все произошло за доли секунд и он погрузился в темноту и пустоту. Потом, очнувшись, вышел из машины. Вокруг машин собирался народа, кто-то пытался открыть заклинившую дверь его машины. Странно, он же только что легко вышел из нее, мелькнуло в голове, и тут он увидел на водительском сидении себя. Вдалеке завыли сирены, он много раз видел такие картины в кино. Неужели так бывает на самом деле? Ему нужно вернуться в тело. Не оттого, что он хочет жить, а потому что он сейчас нужен Инне, он не может так подло поступить, обрушив на нее еще один удар, да и его сын… Странно, ему все равно что будет с Настей, о ней он вспомнил в последнюю очередь, она всего лишь мать его ребенка. Еще не родившегося ребенка…
Подлетела скорая, за ней следом вторая, наблюдая, как осторожно укладывают его тело на носилки, вдруг почувствовал страшную боль в голове, не смог сдержать стона и вдруг осознал, что опять находится в своем теле. Потом, словно на лодке поплыл куда-то в кромешную темноту, успел еще осознать, что это подхватив носилки, его внесли в карету скорой помощи и провалился в небытие.
Ему самому неведомо, как долго он находился между жизнью и смертью, но приходя в себя, он чувствовал как дрожит рука, сжимавшая его запястье. Еще не открыв глаз, он знал, что это Инна сидит рядом, ее нежный запах он не мог ни с чем спутать. В голове всплыл его побег из дома, глаз открывать не хотелось, казалось, что это только сон, и открой он глаза, Инна навсегда исчезнет. Боли Андрей почти не чувствовал, видимо уколы помогали.
- Ты уже проснулся? Как чувствуешь себя?- услышал он голос жены.
- Все хорошо. Боюсь открыть глаза. Я очень боюсь что ты исчезнешь.
- Не бойся, я рядом.
- Как ты догадалась, что я не сплю?
- Твой пульс рассказал. Все самое страшное позади. Ничего не бойся, все будет хорошо. Я буду рядом столько, сколько потребуется.
- Я хочу чтобы ты всегда была рядом, чтобы простила мне мою подлость, - не открывая глаз сказал Андрей. Из-под сомкнутых ресниц выкатилась слеза. - Я не вправе от тебя этого требовать, это только мое желание.
Инна ничего не ответила, Андрей почувствовал, что рука ее сильнее задрожала.
- Я буду стоять на коленях, пока ты меня не простишь…
- Тебе вставать нельзя, а я тебе уже все простила. Когда ты был на волоске от смерти, я осознала, что жить без тебя не смогу, но как же быть с той, другой? Мне сказали, что она ждет ребенка… Твоего ребенка…
Последнее Инна произнесла почти шепотом…
Андрей наконец набрался смелости, открыл глаза и взглянул на заплаканное, припухшее лицо Инны.
- Да, это правда. Я виноват перед тобой, не стану оправдываться, это только моя вина, но поверь, там нет любви. Единственное, что нас связывает, это ребенок. Я не смогу от него отказаться, даже если из-за этого ты прогонишь меня. Извини.
- Я бы навсегда забыла о тебе, если бы ты даже мысленно смог от него отказаться даже на секунду… я не знаю, что будет дальше, но пока я тебе необходима, буду рядом, это все. что я могу сказать тебе сегодня. Время покажет.
Голова просто разрывалась от мыслей. Работа не шла на ум. Заказы срывались один за одним. Настя лежала в больнице. Вечерами, проводя время в чужой квартире, Андрей не находил себе места. Все было не то и не так. Ни к чему не хотелось прикасаться, помня, какой Настя закатила скандал за тарелки, которые он, стараясь сделать ей маленький сюрпризик, вынимая из посудомоечной машины, поставил не по «росту», да еще и в неправильной цветовой гамме… Уже вторую неделю он ужинал в кафе, что было рядом с домом.
Как там Инна? Смогла ли пережить потерю ребенка? Он понимал свою вину в случившемся, и впервые в жизни не знал как себя вести. А глаза Галины, когда они встретились в вестибюле больницы… он ругал себя за трусость. Все-таки он должен был тогда подняться к жене. Жене?!! Да… пока еще жена… Так что же он тут делает? Собраться и пойти вымаливать у нее прощения? Всю ночь стоять на коленях у двери? Не простит ведь… Уже никогда не простит… Как могло это с ним случиться? Да и Настя… Она носит его ребенка, его сына… Если он сейчас уйдет, что ее ждет? Пустой дом, волнения… где гарантия, что она сможет это вынести? А вдруг и она потеряет ребенка? Инна… как она? Он ей сейчас нужен… Кто как ни он может ее поддержать? Галя конечно рядом, ее самый близкий и родной человек. Помнится, порой Андрей даже ревновал жену к ее подруге. Они могли часами болтать на кухне забыв о нем. Наболтавшись вволю, ненадолго замолкали, слышно было бульканье в закипающем чайнике, и с кухни доносилось:
-Андрюшка, ну иди к нам, мы уже по пятой чашке чая выпиваем, а ты все в своем компьютере! Сколько можно!!!
-Я просто не хочу нарушать вашей идиллии, вам и без меня есть над кем посмеяться. Хотя, наливайте! Уже бегу!
Мысли Андрея скакали с пятого на десятое… Как вымолить прощение у Инны? Как объясниться с Настей? Да что Настя? А как же его сын? Даст ли Настя после его побега видеться с ним? Андрей решительно встал. Покидал свои вещи в чемодан. Будь что будет, уже не было сил находиться в этой уютной, но так и оставшейся для него чужой квартире.
Подъехав к гостинице, Андрей долго сидел в своей машине. Верно ли он поступает? Насте нужна его поддержка. Как она справится без него? Сумеет ли выносить их ребенка? Его ребенка, его сына? За последний месяц он предает уже третьего человечка… Впрочем нет, четвертого. Как Инна живет с горем? Андрей наконец встал, достал чемодан с заднего сидения автомобиля и зашел в гостиницу. Заполнив все полагающиеся бумажки, даже не взглянув на свой номер, попросил занести его вещи и вышел.
Он долго, бесцельно ездил по вечернему, дождливому городу, все думы остались где-то там, позади, пока не осознал, что припарковался у своего подъезда. Окна квартиры встречали его угрюмой чернотой. Наверное Инна сейчас у Гали. Но, раз уж он тут… по привычке достал ключи, но не стал сам открывать подъезд. Позвонил в домофон. Какой смысл заходить в квартиру, если она пустая. От неожиданности он даже вздрогнул, услышав мягкий голос жены:
-Кто там?
-Инна, это я, Андрей, пустишь?
-Заходи.
Выйдя из лифта, Андрей увидел, что дверь в квартиру приоткрыта.
-Ты что-то еще забыл? - спросила Инна. - А где же твои ключи? Заходи, бери. Ты можешь приходить сюда в любое время, даже если меня нет дома.
Андрей не знал что сказать своей любимой женщине. Инна сильно похудела, на лице остались одни глаза. Огромные, припухшие, заплаканные… Идиот, каким же он должен был быть идиотом, чтобы оставить ее одну…
-Нет, я не за вещами. Я пришел вымаливать у тебя прощения, родная моя. Я знаю, что никакие слова не смогут загладить моей вины, знаю, что нет оправданий моему поступку…
-Не нужно. Ты сделал свой выбор. Сам все решил…
-Ты права, но я не могу жить без тебя, родная моя.
Инна отвернулась и пошла в комнату, поток слов разрывал ее сердце, обессиленная она упала на диван и разрыдалась.
Андрей, зайдя на кухню, достал аптечку. Судорожно перебирал флакончики, пытаясь отыскать успокоительные капли. наконец ему попал пузырек с валерьянкой, он сорвав пробку налил ее в чашку, не считая капли, разбавил водой и подошел к Инне. Силой усадил ее на диване Она покорно выпила.
-Уходи!- еле выдавила из себя сквозь всхлипывания.
-Я уйду, ты не переживай, сразу, как ты уснешь, я уйду.- прошептал Андрей, обнимая Инну и прижимая ее голову к своей груди, а пока проплачься…
Инне казалось, что весь коллектив только о ней и шушукается. В бухгалтерии работали одни женщины. Мало кто из них мог сказать, что в семье царит гармония. Были тут и одиночки и те кто давно разведен. Кто-то не скрывал, что живет с алкоголиком, приходя с распухшими, красными от слез и бессонной ночи глазами, сетовал: «куда он без меня, совсем пропадет…» Они всегда смотрели на Инну с легкой завистью. И хотя она никогда не хвасталась своим счастьем, но ее улыбка, взгляд, светящийся каким-то неземным светом, выдавали ее. Истинное счастье, как и горе скрывать невозможно. Сегодня казалось, что они смотрят на нее с жалостью. Потухший взгляд, сутулая спина, опущенные плечи, о макияже и вовсе речи не шло… Даже кокетливый ремешок, который утром ей надела на блузку подруга не спасал, а пожалуй еще больше подчеркивал ее худобу.
Инна машинально открыла папку. Дел за время ее отсутствия поднакопилось. Глаза всматривались в цифры, а мозг упорно не включался в работу. Подошла Любовь Сергеевна, старшая в коллективе как по возрасту, так и по статусу. Придвинула поближе стул, стоявший поодаль: -Девочка моя, ты пока просто посиди, не спеши включаться в работу. Тебе нужно свыкнуться. Все самое страшное уже позади, этого не исправить. - тихим, спокойным голосом начала она.- Всякое в жизни бывает, ты не первая, кому выпали на долю испытания. Верь, ты сильная. А будешь еще сильнее, просто нужно время, чтобы привыкнуть, смириться и выстоять. У тебя получится. Ты просто посиди.
Голос Любовь Сергеевны был мягким, успокаивающим, он лился изнутри, из самого сердца. От этой теплоты и участия, беззвучные слезы вновь появились на глазах Инны. Любовь Сергеевна прихватила несколько папок, сиротливо лежавших на столе Инны, посидела еще минутку рядышком, потом ни слова не говоря поднялась и положив папки на свой стол, вышла из кабинета.
Инну начинал колотить озноб. Ледяными пальцами она терла виски. Вернулась Любовь Ивановна, вновь присела на краешек стула:
-Инна. я договорилась с шефом, он отпускает тебя на пару недель в отпуск, тебе нужно прийти в себя. Напиши заявление, я сама его отнесу.
-Но у меня накопилась работа.
-Разве ты сейчас сможешь работать? Не переживай, я справлюсь, если что, девочки помогут.
-Но я не хочу никого загружать лишней работой, Любовь Сергеевна…
-Да что ты сейчас сможешь сделать? Только перепутать все цифры? Поверь, так лучше. Искать и исправлять ошибки будет гораздо труднее.
Инна покорно написала заявление, поблагодарив Любовь Ивановну, вышла на улицу. Она медленно брела по мостовой, не чувствуя холодного, пронизывающего насквозь ветра. Осень с каждым днем все настойчивее вступала в свои права. Пошел дождь. Мелкий, неприятный, забирался под воротник. Ноги сами привели Инну к ее дому. Она не стала пользоваться лифтом, медленно поднялась на свой этаж, открыла квартиру, скинув туфли прошла на кухню, включила чайник. Уже отхлебывая мелкими глоточками кофе, поняла, что продрогла. Достала коньяк, плеснула в чашку с кофе. Заглянула в шкаф, в котором Андрей всегда хранил сигареты. Полупустая пачка сиротливо лежала на полочке. Достала сигаретку, нашла зажигалку, затянулась. Пепельницу доставать не стала, стряхнула пепел на миниатюрное тоненькое блюдце, затушила сигарету, допила свой кофе. В комнате, свернувшись калачиком, забралась под плед на диване, вспомнила, как в детстве Галка заботливо укутывала ее несколькими одеялами, когда она болела. У не не было ни одной родной души на свете, только Галочка.
Почему-то вспомнился день, когда Галю привели в их группу. Она не плакала, только крепко прижимала к груди игрушечного зайца. Белого, пушистого, с розовыми ушами. Воспитательница подвела ее к свободной кровати, сказав, что это ее место и ее тумбочка, попросила не приставать пока к новенькой, назвала ее имя и вышла. Галя… Так звали маму Инны. Инна плохо уже помнила ее. В памяти остался только ремень, которым та остервенело хлестала ее, когда ужасно замерзшая, Инна вернулась домой, не дождавшись пока мать ее позовет. Пьянка была в самом разгаре, незаметно прошмыгнуть в свой уголок у Инны тогда не получилось… Очнулась она уже в больнице, все тело ныло… Больше свою мать она не видела, в тот злополучный вечер собутыльник огрел ее недопитой бутылкой по голове, пожалев девочку… Удар оказался настолько сильным, что та упала. Собутыльник, вызвав скорую, сбежал. Инну забрали в больницу, а ее мать увезли в морг. Милиционеры то и дело пытались расспрашивать что она помнит, но мозг, защищая девочку от тяжких воспоминаний, напрочь заблокировал память о том злополучном вечере. И все-таки Инна очень любила свою мать… Вспомнилось, как Светка попыталась вырвать зайца у новенькой… Инна тогда впервые ударила человека. она всегда была слабой, никогда не ввязывалась в драки, а тут откуда только силы взялись… она так въехала кулаком в глаз обидчице, что та отлетела… Потом еще долго синяк под глазом напоминал всем о происшествии. Инна присела на кровать Гали и обняла ее вместе с зайцем… Так завязалась их дружба… больше они ни на минуту не разлучались, пока не закончили школу и не получили ключи от квартир. Даже в лазарете их никто не мог разлучить, воспитатели и медсестры смирились, редко ведь в детских домах возникала такая крепкая дружба, помогавшая выжить повидавшим столько горя детям и оставаться людьми. Проваливаясь в сон, Инна думала о том, что ей сейчас не хватает нежных, заботливых рук Галинки, единственного родного человека на этой земле…
Жизнь остановилась. Слезы не высыхали на глазах Инны. Сильные препараты не действовали. Забывшись всего на несколько минут, она просыпалась и при первом же вдохе все всплывало. Смысл жизни потерялся. Зачем, для чего ей жить дальше? Предательство Андрея не могло сравниться с тем, что ее малышки больше нет. Инна отказывалась от еды, ни с кем не разговаривала. За что ей эта кара? Что и где в этой жизни она сотворила такого ужасного, за что судьба так с ней? Все мы грешные, но в чем могло провиниться только что зародившееся дитя? За какие ее грехи оно пострадало? Она таяла на глазах.
Галина не могла найти слов для утешения подруги. Она приходила каждый день, держала исхудавшую руку подруги и молчала. Какие слова могут унять боль? Она просила доктора выписать поскорее подругу домой, может смена обстановки и возвращение на работу помогут маленько успокоиться… Галя уже приготовила комнату у себя для подруги, не допуская даже мысли, что Инна может вернуться к себе домой, где каждая мелочь будет напоминать о случившемся. Она собрала все самое необходимое, благо ключи в тот злополучный день остались у нее.
Только один раз за это время она столкнулась с Андреем в вестибюле больницы. Она так глянула на него, что он ни слова не говоря, просто сунул ей пакеты с фруктами, развернулся и вышел. Это было в день, когда Инна потеряла своего ребенка. Валерий Иванович надеялся, что Андрей сможет найти нужные, весомые слова и позволил Андрею посетить супругу. Галя же приняла в штыки такое решение. Она учинила дикую сцену, обвиняя лечащего врача в бессердечности, глупости и черствости. Потом, уже маленько отойдя от шока, вызванного известием о горе подруги, она извинилась за свой срыв.
Время шло, Инна маленько оттаяла, забота и участие подруги, сделали свое дело и доктор наконец решился выписать ее. И над ним есть вышестоящие, грозившие переводом Инны в «другое отделение». Сборы были короткими. Инна наотрез отказалась забирать из больницы вещи, которые ее вновь будут возвращать в эти ужасные дни. Все. от расчески до телефона бросила в корзину для мусора. Галя, улучив минутку, пока подруга переодевалась, вытащила из него карту памяти и припрятала на дне своей сумочки.
Такси не заставило себя ждать. Усевшись на заднее сидение, Галя крепко обняла подругу, она знала ее ровно столько, сколько помнила себя. Когда-то давным-давно их кроватки в интернате стояли рядышком, холодными ночами они спали под двумя одеялами, тесно прижавшись друг к другу. Инна и сейчас прижалась к единственному родному человечку, только содрогание ее тела выдавали беззвучные всхлипывания. Слез уже не было.
Андрей злился. Весь день, начиная с самого утра, был поставлен с ног на голову. Мало того, что опоздал на работу, не знает как объясниться с Настей, так еще этот звонок во время совещания. Да как врач может решать за них что хорошо, а что плохо? Да, Инна не простит, но она должна успокоиться, кому как не Андрею быть сейчас рядом с ней? Он, безусловно, предатель, но кто мог заранее знать, что все так обернется? Казалось бы совсем незначительная интрижка…
Ему льстило, что Настя выбрала его, а не Ивана, который каких только действий не предпринимал, чтобы понравиться ей. Она же глаз своих не отводила от Андрея. Он и не думал изменять жене. Но однажды, на корпоративе, она все же подловила его. Это было в канун Нового года, план горел, ему было не до обеда, все сроки уже вышли. Андрей и не думал идти на вечеринку, но обстоятельства сложились так, что уже в последние минуты заказчик сам позвонил и заявил, что уезжает отдыхать с семьей в Египет, попросил отложить на пару недель встречу, и Андрей, на радостях, что им удалось избежать крупной неустойки, не только пошел, а еще и напился вволю коньяка, который ему услужливо подливала Настя. После пропущенного обеда не удивительно, что он быстро захмелел.
Очнулся он в ее постели. Голова дико болела. На душе было тошно не столько от выпитого, сколько от измены. Он быстро оделся и ни говоря ни слова, ушел. Дома долго оттирался в душе, хотелось снять с себя кожу, Инна тогда ничего не заподозрила, решив, что ему просто плохо от выпитого. Когда он вышел из душа, на его тумбочке уже стояли стакан с водой и таблетка на миниатюрном кофейном блюдечке.
- Выпей, поспи, утром все будет в порядке, - поцеловала его в свежевыбритую щеку Инна, подождала пока он уляжется, заботливо укрыла его, погасила свет и, нырнув под одеяло, умастилась на его руке, крепко прижавшись и обнимая. Андрей помнит до мельчайших подробностей этот вечер. Высвободив свою руку, он повернулся спиной к супруге и сделал вид, что заснул. Она, обнимая и прижимаясь к его спине очень быстро засопела, успокоенная. А он так и не заснул в ту ночь, ругая себя всевозможными словами и боясь шелохнуться, чтобы не нарушить сон любимой женщины.
Да, тогда она была еще любимой и единственной в его сердце. Он искренне надеялся, что нелепое ночное похождение вскоре забудется, как страшный сон. Но Настя не собиралась сдаваться и останавливаться на достигнутом. Надо отдать ей должное, на работе, после каникул, она вела себя как ни в чем не бывало, ни один мускул на ее красивом личике не выдал, что их отношения шагнули за грань дозволенного. И Андрею, приготовившемуся уже отражать ее атаки и нападки Ивана, это не могло не понравиться. Так пролетела неделя, он уже совсем почти успокоился, как вдруг, проходя мимо его стола, сделав вид, что обронила ручку, Настя нагнулась и положила ему на колени небольшой листочек, с названием близлежащего кафе и коротким, но увесистым словом «жду!!!»
Андрей решил пойти и поставить точку, объясниться с настырной девицей. Хотя… эта неделя безразличия со стороны Насти, признаться, вывела его из себя. Самолюбие было нещадно побито. Он еле дождался обеденного перерыва. Сидя в уютном кафе, ждал что скажет девушка, но она смотрела на него глазами нашкодившего котенка, помешивала сахар в кофе и молчала. Тарелка с салатом сиротливо стояла рядом, нетронутая.
- Прости меня, - наконец прошептала девушка.
Больше они не обмолвились и словом. Молчание нарушил Иван.
- Ага, попались, голубчики! Что такие невеселые? - сходу затараторил подсевший к ним сослуживец, - С салатом что-то не то? - Поинтересовался он у Насти.
- Да нет, просто не хочется, не проголодалась, наверное - соврала Настя, ковыряя вилкой в тарелке.
Андрей, довольный, что затянувшаяся пауза наконец разрешилась, сослался на незаконченный отчет и выскочил из кафе.
Может на том бы все и закончилось, не отправь их начальник в совместную командировку. Весна, солнышко, капель. Одни в чужом городе, скрытые от любопытствующих. Первую ночь они практически не спали. Когда Андрей выходил курить на балкон, Настя еле сдерживала себя, чтобы не выскочить к нему. Андрей слышал, как Настя в соседнем номере ворочается и вздыхает. Эта близость их все больше распаляла. На следующий день, после работы, Настя заглянула в номер Андрея на чашечку кофе. Больше, в течении недели, они практически не расставались…
В центре Киева опять горят покрышки. Активисты «евромайдана» развели костры возле здания ЦУМ на улице Крещатик, кидают «коктейли Молотова» на асфальт, не дают пожарникам тушить огонь.
31 мая 2014, 14:27
Около 30 человек в камуфляже разожгли на Крещатике в Киеве два костра из покрышек, протестуя таким образом против так называемой «зачистки Майдана», сообщает ИТАР-ТАСС.
На улицу подъехала пожарная машина, но активисты помешали пожарным тушить огонь. Едкий дым чувствуется на сотни метров от Крещатика. Кроме того, они бросают на асфальт «коктейли Молотова»