Жизнь остановилась. Слезы не высыхали на глазах Инны. Сильные препараты не действовали. Забывшись всего на несколько минут, она просыпалась и при первом же вдохе все всплывало. Смысл жизни потерялся. Зачем, для чего ей жить дальше? Предательство Андрея не могло сравниться с тем, что ее малышки больше нет. Инна отказывалась от еды, ни с кем не разговаривала. За что ей эта кара? Что и где в этой жизни она сотворила такого ужасного, за что судьба так с ней? Все мы грешные, но в чем могло провиниться только что зародившееся дитя? За какие ее грехи оно пострадало? Она таяла на глазах.
Галина не могла найти слов для утешения подруги. Она приходила каждый день, держала исхудавшую руку подруги и молчала. Какие слова могут унять боль? Она просила доктора выписать поскорее подругу домой, может смена обстановки и возвращение на работу помогут маленько успокоиться… Галя уже приготовила комнату у себя для подруги, не допуская даже мысли, что Инна может вернуться к себе домой, где каждая мелочь будет напоминать о случившемся. Она собрала все самое необходимое, благо ключи в тот злополучный день остались у нее.
Только один раз за это время она столкнулась с Андреем в вестибюле больницы. Она так глянула на него, что он ни слова не говоря, просто сунул ей пакеты с фруктами, развернулся и вышел. Это было в день, когда Инна потеряла своего ребенка. Валерий Иванович надеялся, что Андрей сможет найти нужные, весомые слова и позволил Андрею посетить супругу. Галя же приняла в штыки такое решение. Она учинила дикую сцену, обвиняя лечащего врача в бессердечности, глупости и черствости. Потом, уже маленько отойдя от шока, вызванного известием о горе подруги, она извинилась за свой срыв.
Время шло, Инна маленько оттаяла, забота и участие подруги, сделали свое дело и доктор наконец решился выписать ее. И над ним есть вышестоящие, грозившие переводом Инны в «другое отделение». Сборы были короткими. Инна наотрез отказалась забирать из больницы вещи, которые ее вновь будут возвращать в эти ужасные дни. Все. от расчески до телефона бросила в корзину для мусора. Галя, улучив минутку, пока подруга переодевалась, вытащила из него карту памяти и припрятала на дне своей сумочки.
Такси не заставило себя ждать. Усевшись на заднее сидение, Галя крепко обняла подругу, она знала ее ровно столько, сколько помнила себя. Когда-то давным-давно их кроватки в интернате стояли рядышком, холодными ночами они спали под двумя одеялами, тесно прижавшись друг к другу. Инна и сейчас прижалась к единственному родному человечку, только содрогание ее тела выдавали беззвучные всхлипывания. Слез уже не было.