Не бросайте того, кто стал
другом
И бежит на своих четырех,
Кто приветливо лижет вам
руку,
И считает, что вы его бог.
Кто за вами, как хвостик,
плетется
И на зов, как стрела, прилетит.
Для кого вы едины, как солнце.
Неразлучны, почти монолит.
Слишком больно смотреть на бродягу,
Одичавшую в стае собак,
На торчащий скелет бедолаги,
Изучающей мусорный бак.
А узнать ее проще простого,
Ту, которую выгнали вон.
Провожает глазами любого:
-- Может это хозяин? Не он…
И скучает, и воет ночами,
Не спасает короткая шерсть
Ни от холода, ни от печали.
И надежды немного, но есть.
Не бросайте того, кто стал
другом.
До предательства - маленький
шаг.
Пес простит, как бы ни было
туго,
Вы же бог для него, а не враг
Нет ничего страшнее предательства любимого человека. Разве что клоуны. Реально, они очень страшные
В платье цвета золотой зари,
С колючим взглядом, и мудростью слов,
Сжав в руке, под мантией, гильзу,
Ступила царица на шахматный пол.
В короне из дивных цветов,
Стон зажимая в груди,
Шествовала на трон,
Под колокольный звон.
Чуть слышно звучали слова,
В преддверии шумного бала,
«Пешкою быть мне здесь,
С рождения не пристало!»
Сверкнул в ночи Орион,
Стрелец прицелился в пространство,
«Ваше Величество, вам шах "
Промямлила пешка, почуяв страх.
Блеснув алмазными подвесками,
И устремив свой взор во тьму,
Она с привычной виртуозностью,
Продолжила свою игру.
Повесив гильзу, на спинку трона,
Колючим взглядом посмотрев на свиту зла,
Сказала достойно: - «Вердикт подписан,
И в своем мире править буду Я!»
Мат был поставлен навсегда,
И свита молча преклонилась,
Освободила царский двор,
Во тьму навечно удалилась.
А царский двор, с тех пор, в цветеньи,
Там бьют фонтаны, цветы цветут,
И люди добрые, простые,
В любви и счастии живут!
Сибирь
Copyright: Екатерина Комарова 2, 2013
Свидетельство о публикации 113 010 403
Давать шансы человеку, который вас предал, наверное, тоже самое, что дать вторую пулю тому, кто первый раз в вас не попал.
В царстве Непорядочности на площади Предательства всегда людно…
И не потому ль одиноки,
Что сами друзей бросали?
И, разбивая оковы,
Слова на ветер пускали?
Подернется темной дымкой,
Все на круги вернется…
Ненужною, страшной ошибкой
Друдба вдруг обернется…
И вот ни тоски. ни горя -
Съели все серые будни…
Искренность стала злослвьем,
В очередь выстроились судьи…
Просто - законы возврата,
Просто - туман и пепел…
Просто - было приятно,
Но больше уже не светит…
А я скажу «Спасибо» тем, кто предал. Руки уже, конечно, не подам. Мы все под Богом. Все под небом. Но за урок. Скажу «Спасибо» вам.
Предательство самых
близких
нам людей убивает нас
медленно, очень
медленно… Оно как будто
сдирает кожу со всего
твоего
существа… Можно жить без
души, можно без руки… но без
кожи? Когда твоё тело одна
сплошная рана?
После похорон прошло несколько дней, все это время и я, и моя свекров, каждая в отдельности и по своему переживала свое горе, те же, кто говорит, что общее горе, сближает, врут, или в лучшем случае, сильно ошибаются. Свое горе я переживала в одиночестве, череда серых унылых дней сменялась ночью, наполненной кошмаров. Страшные призраки из прошлого упорно напоминали о себе.
Ранним утром, я проснулась оттого, что кто-то робко и нежно касался моей щеки. Улыбаясь, я открыла глаза и тут же зажмурила их. Ослепительно яркий луч света, пробравшись сквозь листву деревьев, легко преодолел стекло и тонкие занавески на окнах. Проникнув в комнату, он пробежал по потолку, скользнул по стене, упал на мою подушку и разбудил меня своим прикосновением. Радуясь новому дню, мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик я приняла душ и спустилась в столовую к завтраку.
В столовой за накрытым к завтраку столом меня дожидался Вольдемар, читающий по обыкновению свежую прессу, Стас, сложив руки на груди, с озабоченным видом нервно расхаживал по комнате.
-Стас, мон шер се ля коле ду! Успокойся, и прекрати ходить туда-сюда. У меня от твоих похождений разболелась голова!
-Же сю дезоле мон ами! - сохраняя остатки спокойствия, извинился Стас.
-Сейчас к нам пустится Анастази и все твои проблемы и терзания испаряться, как исчезает туман при первых лучах восходящего солнца. - не переставая читать глубокомысленно изрек Вольдемар. Наберись терпения и жди!
-Доброе утро, джентльмены! - я наконец решила подать голос, тем самым обозначив свое присутствие в столовой.
Отложив газету в сторону, Вольдемар поспешил выйти из-за стола, изобразив на своем лице обворожительную улыбку, он подошел ко мне и галантно склонившись, поцеловал руку.
-Бондур, мон шарме! А мы уже порядком заждались вас. Я уж было подумывал начать завтрак без вас! Красота, а главное настроение женщины зависит оттого, насколько хорошо ей удалось выспаться этой ночью. Говоря, Вольдемар взял меня под руку и препроводил к столу. Отодвинув от стола предназначенный для меня стул, он помог мне устроиться за столом и только тогда вернулся на свое место.
Стас за все время не издал ни звука, подобно каменному истукану, он молча наблюдал за происходящим.
-Стас, быть может ты, соблаговолишь сесть за стол? Давно пора начать завтрак, я порядком проголодался!- Вольдемар неторопливо раскладывал на коленях салфетку. Мон амии, Стас, распорядись, чтобы подавали завтрак, и присаживайся. За завтраком мы обсудим все текущие вопросы и проблемы, заодно решим, что делать дальше.
-Хорошо, я сейчас! - кивнув головой, Стас поспешно удалился из столовой. Однако, быстро вернулся, следом за ним, молоденькая девица в черном строгом платье спереди которого красовался крошечный белый передник, придававший ей сходство с актрисами из фильмов для взрослых вкатила сервировочный столик, на котором красовался изысканный завтрак во французском стиле. Ловко, а главное быстро, она разлила по чашкам обжигающий, свежесваренный кофе. Без лишней суеты она вставила на тол теплые круассаны, масло, несколько видов джема, свежие деревенские сливки, сыр и теплые вареные яйца. Закончив, она молча посмотрела на Вольдемара. Тот, окинув взглядом стол, и оставшись довольным, кивком головы отослал ее прочь.
Я не в первый раз наблюдала эту картину, и каждый раз поражалась, как ловко удается моему патрону управлять домашней прислугой.
-Вольдемар, - на этот раз я не смогла сдержать распиравшее меня восхищение, - я просто диву даюсь! Сколько раз вижу, столько не перестаю удивляться, как вам удалось так вышколить прислугу? Они понимают вас без слов!
-Анастази, молчаливость, и толковость, главные мои условия, которые слугам приходиться соблюдать. А нарушившие эти два нехитрых правила, быстро лишаются работы, а порой и не только работы, но и… Вы понимаете, о чем я хочу сказать! Но это происходит крайне редко! Поверьте, деньги, которые я плачу прислуге, а надо заметить это приличные деньги, делают свое дело! Мои слуги глухи, немы и слепы!
-Да, я заметила. Деньги способны творить чудеса.
Сердце гулко стукнуло и провалилось в холодную пустоту.
-Чего испугалась? Это же просто Лешка муку принес! - успокаивала я саму себя. На негнущихся ногах я пошла открывать. Уже стоя перед дверью, меня охватило странное оцепенение, словно предчувствуя беду, я не торопилась открывать. Звонок уже ревел не переставая.
-Настя, да что же ты не открываешь то? - раздалось за моей спиной. Моя свекровь, которой видимо, надоел назойливый зуммер, решила открыть двери сама. Дойдя до двери и увидев, меня, стоящую у порога она и задала мне вопрос.
-Настя, да что же ты не открываешь то?
Звук ее голоса, вывел меня из ступора, протянув руку к замку, я повернула его и толкнула дверь. То, что произошло дальше, я помню как в тумане.
Дверь медленно открылась, на пороге не переставая утапливать в стену кнопку звонка, стоял молодой парнишка в черной, распахнутой на груди рубахе. Я видела его огромные, совершенно безумные глаза, фиалкового цвета на белом лице.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы оторвать его палец от кнопки звонка.
-Молодой человек, зачем же так трезвонить! Можно подумать, что кого-то убили… - не договорив, я осеклась.
Кивнув головой и сделав какой-то неопределенный жест в сторону улицы, парень силился что-то сказать. Бледными, трясущимися губами он смог выдавить из себя.
-Там… на улице… мужчина с коляской… машина…сбила…на смерть…
-Нет! Этого не может быть! Нет! Сынок, Лешенька! - Оттолкнув меня, Вера Ивановна поняв сказанное, бросилась вниз по лестнице. Я медленно опустилась на пол. А дальше? Дальше сплошные обрывки безумной мозаики.
Я бегу по улице… Откуда я знаю куда надо бежать? Ноги, казалось, сами несут меня. На углу магазина толпа народа… Милиция, скорая. На асфальте, в луже крови, лежит мужчина, метрах в ста от него перевернутая коляска. Над мужчиной склонившись, рыдает пожилая женщина. Еще не веря в реальность произошедшего, я медленно делаю шаг за шагом. И вот я уже совсем рядом, толпа зевак расступается, пропуская меня вперед.
Запрокинув назад голову и замерев в неестественной позе на сером, грязном асфальте, лежит мой Лешка. Обращаясь в никуда, задаю идиотский вопрос
-Скажите, он будет жить?
-Простите, мне очень жаль, он умер практически мгновенно, перелом основания черепа, полагаю.
И тут же, как контрольный выстрел в голову
-Ребенок тоже, погиб! Водитель сбивший вашего мужа зацепил бампером коляску и волоком протащил ее по земле метров 100. Крепитесь!
Дальше… Темнота… Спасительная, баюкающая темнота. Толпа народа в черном… Слезы, причитания… Похороны… Лешу и Стасика похоронили рядом. Сотни ненужных глупых слов, соболезнований. Кто придумал фразу: Примите мои искренние соболезнования, скорбим вместе с вами и разделяем горечь вашей утраты! Ага, давай, раздели со мной всю горечь моей утраты! Ну, же! Давай поделим мое горе пополам! Слова, слова, не способные облегчить боль и уменьшит страдания. Никчемные, дежурные, пустые СЛОВА!
Стоя у разверзшей пасть свежевырытой могилы, готовой поглотить стоящие поодаль два гроба, большой, обитый красным и маленький, голубой, я почувствовала на себе чей-то взгляд, очень знакомый.
Окинув взглядом вокруг, я сначала ничего не заметила, я имею в виду, ничего необычного, вернее, никого.
Присмотревшись, я разглядела вдалеке, две одиноко стоящие фигуры. Продолжая всматриваться, я сумела рассмотреть их более отчетливо. Метрах в трехстах, среди могил, стоял высокий, черноволосый мужчина, безумно напоминавший мне Стаса, а чуть позади него стоял… вы не поверите Ангел!
Господи, я похоже окончательно сошла с ума! Стас и Ангел! Быть такого не может! Хотя, Стас же как-то говорил мне
-Настя, помни, если тебе станет плохо, если будет нужна помощь, поддержка, дружеское плечо в которое захочется поплакать, только позови.
Да, мне плохо, плохо как никогда, но даже сейчас, в этот трудный для меня момент я никогда бы не позвала Стаса! Тогда, откуда он узнал? Как оказался здесь? Если этот стоящий вдалеке мужчина - Стас, отчего он не подойдет? Почему рядом с ним Ангел? Стас что, умер? Нет, он не мог умереть! Не мог, он не должен был бросать меня совершенно одну! Но Ангел! Откуда и почему рядом с ним Ангел? Вопросы, вопросы, десяток вопросов и ни одного ответа! ! Все время, пока я задавала сама себе десятки ненужных вопросов, мы со Стасом, не отрываясь, смотрели друг на друга. Конец этому положил стоявший рядом с ним Ангел. Тронув Стаса за плечо, Ангел развернулся и пошел прочь. Стас вскинул руку в прощальном жесте и последовал за своим белокрылым спутником.
В этот момент, на опущенные в яму гробы упала первая горсть земли, и из моего горла вырвался крик
-Стас! - кого я звала? До сих пор я не могу дать ответа на этот вопрос. В тот момент два дорогих мне человека с одним именем, были для меня единым целым, только теперь я смогла понять, что я теряю.
-Не уходи, Стас! - я сделала шаг вперед, совершенно забыв о том, что стою на краю могилы. Тот час, в меня с двух сторон вцепились две пары крепких мужских рук. Я вырывала, что-то кричала, умоляла отпустить меня. Все без толку!
-Настя, Настенька, девочка моя, не надо! - уговаривала меня какая-то сердобольная женщина, семенящая рядом, в то время как двое крепких мужчин пытались дотащить меня до машины скорой помощи, предусмотрительно вызванной кем-то из Лешкиных родственников и дежурившей у ворот кладбища. С трудом, но им удалось это сделать. Кое - как меня, пытающуюся сопротивляться, уложили на носилки, и зафиксировали ремнями, подобно тому, как это делают с буйнопомешанными. Пожило врач, в белом халате одним махом вогнал мне в правое предплечье иглу шприца.
Видимо в шприце было сильное успокоительное, так как через небольшой промежуток времени я почувствовала, что засыпаю, проваливаясь в ставшую мне родной темноту. Темнота, наполненная звенящей тишиной, подарила покой моему воспаленному разуму. Мой тесный мирок, в котором матери не теряют своих детей, а любимые всегда рядом, наполненный темнотой, тишиной и покоем, охотно распахнул навстречу мне свои объятия. Пустая оболочка, бездушная кукла по имени Настя, ходила, что-то делала, говорила пустые, нечего не значащие фразы, выслушивала какие-то слова, в то время как истинная я, наглухо закрылась в своем воображаемом мире.
Я лежала в супружеской потели, под боком похрапывал мой Лешка. Стараясь не разбудить его, я осторожно выбралась из постели и на цыпочках, пытаясь создавать как можно меньше шума, пошла в комнату Стаса. В детской царили тишина и спокойствие, слабый свет ночника придавал комнате таинственный вид. Подойдя к кроватки со спящим сыном я с нежностью посмотрела на малыша. В голове у меня возникла шальная мысль, наш с Лешкой сын, запросто мог быть сыном Стаса! Если бы я не сбежала, тогда. Если бы! Как много в нашей жизни зависит от двух слов. Если бы! Малыш тихонько посапывал, лежа на боку и подложив под пухлую щечку свой крохотный кулачок. Я с трудом поборола в себе желание прикоснуться к нему. Нет, не буду, решила я, пусть спит! Завтра, все будет завтра.
- Завтра, я расскажу как люблю тебя, мой маленький, - сказала я шепотом спящему сыну. Со спокойной душой я вернулась в свою спальню, улеглась в кровать, натянула на себя одеяло и прижавшись к теплому боку мужа, уснула. В эту ночь, кошмары больше меня не мучили. Кошмар не заставил себя долго ждать, буквально на следующий день он свалился на меня вместе со страшной фразой, «Если бы!» Именно в тот день мне было суждено понять, что имел в виду Демон, сказав «Жизнь, за жизнь!»
Новый день, пришедший на смену ночи, враз забрал у меня сразу двоих, таких дорогих мне людей. В этот день беззубая старуха с косой собрала в моем доме богатую жатву, в один день лишив меня мужа и сына. Начало дня, в последствии ставшего для меня черным, не предвещало ничего плохого. Даже сейчас, спустя много лет я с трудом вспоминаю события этого дня. Обычное воскресение, и вроде все как всегда. Вера Ивановна, как обычно забрала Стасика к себе, тем самым дав нам с Лешкой подольше поваляться в кровати. Проснувшись, я перевернулась на живот, положила голову на руки и принялась рассматривать спящего мужа. Лешка, мой Лешка, такой беззащитный, славный, милый, добрый, заботливый! Словно почувствовав на себе мой взгляд, он открыл глаза, правый - зеленый, а левый - синий. Я так и не смогла привыкнуть к тому, что у Лешки, впрочем, как и у нашего сына, глаза разного цвета. Улыбнувшись, Леша поманил меня пальцем:
-Насть, иди ближе, я тебе что-то скажу! - ох и хитрое же лицо было у него в тот момент. Я отлично понимала, что последует за этим его «Что-то скажу!». Потому то и решила подыграть ему, сделав вид, что не догадываюсь о том, что он собирается мне сказать, я ловко перебралась ближе к нему. Торжествующе улыбнувшись, Лешка набросился на меня, повалив на спину и издав победный клич, начал целовать.
Покрыв поцелуями мое лицо и волосы, Лешка продолжил исследовать губами мое тело, не оставляя без внимания ни малейшую его клеточку. От его прикосновений мое тело как всегда, сначала мучительно напряглось. Зная об этом, не прекращая ласкать меня руками, он нежно кусал меня за ушко, и шептал чуть слышно
- Настя, Настенька, девочка моя, люблю тебя. Ты моя жизнь, мое солнце!
Лешка был хорошим любовником, мне было хорошо с ним, но, ни разу, ни разу ему не удалось разбудить во мне дикое, необузданное желание. То что происходило между нами скорее можно было назвать томительным упоением, нежели безумной и безудержной страстью.
После секса, мы еще долго дурачились в постели. Мой взгляд случайно упал на часы, стоявшие с Лешкиной стороны на прикроватной тумбочке. Увидев который час, я невольно выругалась
-Черт, Лешка - я осторожно ткнула мужа под ребра кулаком, скоро обед, давно пора вставать!
-Насть, а может, проваляемся сегодня весь день в кровати? - предложил Леша. Чего-то мне совсем не хочется вылезать из кровати. Хищно улыбнувшись, он принялся целовать меня по новой.
-Лешка, - смеясь я пыталась увернуться от его настойчивых поцелуев, - Прекрати, немедленно! Давай вставать, что Вера Ивановна про нас подумает?
-Мама порадуется за нас, за то, что у нас с тобой все хорошо! - ответил Лешка и запечатал мой рот поцелуем. Его губы, язык и руки становились более настойчивыми. Понимая, что мое сопротивление будет расценено как игра, я сдалась на милость победителя. Мой супруг взял меня второй раз за это утро. После, обессилено упав рядом со мной на подушку, блаженно улыбаясь, он спросил
-Ты все еще хочешь выбраться из постели? Или быть может, отдохнем немного, а через какое-то время продолжим?
-Лешенька, с тобой хорошо, - сказала я - но вставать все-таки придется и воспользовавшись моментом вскочила с кровати.
Лешка было попытался меня ухватить за руку и вернуть в супружескую кровать, но я проворно отскочила в сторону и торопливо стала натягивать на обнаженное тело халат.
-Я в ванную, а ты, лежебока, если не встанешь к моему возвращению, будешь лишен секса, на неделю, не меньше! - одарив милого улыбкой, я выскользнула из комнаты. Вволю наплескавшись в душе я вернулась в спальню, Лешки там не оказалось. Убрав кровать, я переоделась и направилась в кухню.
-Добрый день, Вера Ивановна! - поздоровалась я со свекровью, и поцеловала ее в щеку. А где наши мужчины? Я имела в виду Лешу и Стасика.
Не переставая месить тесто, свекровь ответила мне
-Я сегодня решила пирогов напечь, а кинулась, смотрю, муки маловато. Я было сама, хотела сходить в магазин, а тут Леша вызвался. Он и Стасика с собой взял, сказал чтобы ему одному не идти. Неожиданно раздавшийся звонок в дверь, заставил меня вздрогнуть.
В моей жизни всё прекрасно,
Не надейся - не сломлюсь!
И спасибо, за предательство…
На ошибках - я учусь!
Сделав выводы по прошлому,
Всё что было, отпущу.
В телефоне покопаюсь,
Пару лишних - удалю!
Больше в лживую улыбку, не верю я,
Лицемерных, чую за версту!
Выворачивает от фальшивости…
Таких, я в душу больше не пущу!
Рассыпались бисером, Преданы кем-то чувства, Лежат одиноко в пыли… Любить «вопреки» - Несомненно большое искусство. Вопрос только: «Стоит ли ?»
Скажи, а чайки тоже умирают, когда их море предаёт?