Колором свайного пространства
Района вечной мерзлоты
На сопках в тундровом убранстве
Анадыря видны черты.
Вид на лиман, Казачку речку,
Крикливых чаек шумный ор,
Нам назначают эту встречу
Плетя заботливо узор.
Нельзя отсюда взять уехать,
А лишь уплыть, да улететь
От быта. Но природу эту
Забыть - уже нам не суметь.
Вот Николай тут Чудотворец,
Он покровитель моряков,
Из бронзы вылитый на совесть,
Стоит под влажным сквозняком.
Неподалёку деревянный
Собор в честь Троицы святой,
Раскинулся, Живоначальной,
С тайги живительной сосной.
Верблюжья сопка, Крест поклонный
Щитом духовным россиян
Несёт свой свет с Христова лона
Всем приходящим в Божий храм.
Музей «Наследие Чукотки»,
Аэропорт, Тавайваам,
Да с памятниками нам нотки
Добавят, как любви бальзам.
Жирафов кранов поголовье
В порту пасётся вдоль судов.
Они нашли в заливе моря
На Крайнем Севере свой кров.
В воде резвы белуги, нерпы,
По тундре лазает медведь.
И мы, своих эмоций жертвы,
Собой не можем овладеть.
Монах, казак, купец, народы
Сих мест создали колорит,
И быт с которого невзгоды
Заплачут от тоски навзрыд.
-
2016
Мне нету смысла жить без Музы вдохновляющей,
Да и без женщин я не мыслю белый свет,
Ведь я поэт уже давно не начинающий,
Уже давно, как я - кончающий поэт!
Пятьдесят - это ломкий лед. В каждом прожитом дне - осадок.
Интегральный сухой расчет. Не итог. Но скорее остаток.
Счетчик Гейгера у виска. Нечет - чет. Шанс последней встречи.
И усталость уже с утра. Но стремительность дел под вечер.
Невозможность не опоздать. Но возможность еще закончить,
И раздать, объяснить, понять. И уйти - к наступленью ночи.
Это время потери тех, кто умней и идет устало.
Пятьдесят - это взлет, разбег.
Пятьдесят - это все-таки мало.
Окунись в это лето, его провокации,
В нескончаемость цвета, страстей ситуации.
Окунись в эту блажь теплотою объятою,
Весь сезон этот наш с ненасытностью сладкою.
«Удовольствия для» время жаркого климата.
Для меня и тебя лето негой пропитано.
Для меня и тебя пляж, песочек, дыхание
Бесподобного дня, рая благоухание.
Одеваться не надо, мы всюду раздетые.
Мы мошенники чувств, от восторга отпетые.
Мы поклонники солнца с руками лучистыми
Гибнем от удовольствий в тенёчке под листьями.
-
2016
На морфологии понятий,
Семантике значений слов
Филологическое здрасьте
Скажу всем гениям умов.
Текст изученья - донор будто,
Реципиент - филолог наш,
Ну и отдельным важен пунктом
С прочтения - суждений фарш.
От герменевтики участий
Интерпретируется смысл.
Все мысли теплятся на старте.
Успех без данных не раскрыть.
Вот семантическое поле,
В котором доминанта есть.
Для парадигмы всюду воля,
Осталось лишь её учесть.
У средостения в запасе
Язык, история культур.
От лингвистических понятий -
Исследовательство структур.
Тут экстенсионал на вахте
И референты для умов,
Копание в сигнификате,
Где десигната есть улов.
Здесь денотат по строчкам ходит
И коннотация фигур.
В культурном этом хороводе
Следы логических фактур.
По лексикону разных знаний
Реалий, их процессов, свойств,
С синтагмами мы заключаем,
Что мир не терпит беспокойств.
Определённость феномена,
Объект, предмет, задача, цель
Нужна где точность, несомненно -
Филологический прицел.
-
2016
Нежный Ангел вечером
залетел в окно,
Тихо слушал музыку,
пил со мной вино…
Вёл неторопливую
о Судьбе беседу,
Спрашивал о чувствах
к моему соседу…
Засиделись за полночь,
за окном метель,
Постелила с Ангелом
на двоих постель,
Он уснул тихонечко,
крылья разбросав,
Притомился, видимо,
от мирских забав…
С нежностью я гладила
шёлк его волос,
Рисовал мне кружева
на стекле мороз,
Счастье небывалое,
кажется - из сна…
А проснулась утром,
как всегда, одна…
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь?
И ночью бледный страх… хоть раз когда-нибудь
Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали?
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
С отравой жгучих слез и яростью без сил?
К вам приводила ночь немая из могил
Месть, эту черную назойливую гостью?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
Вас, ангел свежести, томила лихорадка?
Вам летним вечером, на солнце у больниц,
В глаза бросались ли те пятна желтых лиц,
Где синих губ дрожит мучительная складка?
Вас, ангел свежести, томила лихорадка?
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?
Угрозы старости уж леденили вас?
Там в нежной глубине влюбленно-синих глаз
Вы не читали снисхождения к сединам
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинами?
О, ангел счастия, и радости, и света!
Бальзама нежных ласк и пламени ланит
Я не прошу у вас, как зябнущий Давид…
Но, если можете, молитесь за поэта
Вы, ангел счастия, и радости, и света!
Удиви меня, мне снова стало скучно
Проходить немой бесплотностью сквозь стены,
Собирать идеи старцев равнодушно
И все ждать в себе великой перемены.
Да и люди… Остаются, как и были,
Повторяются по проклятому кругу,
Те же мысли, неподъемные от пыли,
Те же тайны, ловко спрятанные в руки.
Удиви меня. Случись во мне сонатой
Переспелой от прозрачного мороза,
Пересыпь любовь в зерно, скажи: так надо,
Завершись к утру слепой метаморфозой.
Или просто: расскажи тихонько сказку
Про поэтов со счастливыми глазами,
Про страну, где люди ходят без опаски
В сердце ночи с разноцветными зонтами.
Удиви меня растрепанной улыбкой,
Нарисованной ребенком на бумаге,
Удиви меня победой и ошибкой,
Удиви меня, мой бледнокрылый ангел.
Она стихи любила Губермана!
Они кружили голову её!
Её ломало, словно наркомана,
В жестоких муках сочинить своё!
Но стих никак не мог её устроить:
То слог не шёл, то смысл был надуман,
И чтоб её хоть как-то успокоить,
Я звал её: «Моя ты «Губервуман»!
Мимо дома с большими окнами,
Под прицелом бабуль скамеечных
Некрасивая, одинокая
Каждый вечер проходит женщина.
Свет на ней не сходился клиньями,
Но зато рядом счастье личное -
Пацаненок с глазами синими.
Безотцовщина симпатичная.
Вот раздолье досужим вымыслам,
Поле брани для черной зависти.
От кого это чадо выросло?
Кто на эту «красу» позарился?
Взгляды спину ей жгут, как трассеры.
Обернуться, ответить хочется:
Был один, не Ромео - так себе,
Просто средство от одиночества.
Был да сплыл сигаретной дымкою,
Никотиновой струйкой тоненькой.
Ей оставил коляску с Димкою
И купюру на подоконнике.
Всё былое забвенью предано,
Так, пробелы в пунктирной линии.
И на маму взирает преданно
Пацанёнок с глазами синими.
За черту темноты
Я уйду на ночлег
До обычной звезды,
Что горит ярче всех,
Но горит для меня,
А обычна другим,
Потому что огня
Не увидеть чужим.
Потому-то любовь
Высекает искру
Только тем кто готов
Ослепить темноту,
Не для глаз, для души,
Для того кто успел,
Для того кто спешил
На сожжение тел.
-
2016
…Poetry makes nothing happen…
Уинстон Хью Оден
«Поэзия последствий не имеет…»?
Стихи прочтя, никто не станет лучше?
Она в бесплодном поле семя сеет?
И никого и ничему не учит? -
Но отчего губам читать приятно?
Но отчего ушам приятно слушать?
Слова, звучащие интимно и приватно,
Необъяснимо западают в душу.
О чем они молчат и что пророчат?
И отчего в душе тревоги запах?
И глаз никак не оторвать от строчек,
И слез никак не удержать внезапных.
И, кажется, бег время ускоряет,
И свежестью необъяснимой веет…
Но кто-то, заблуждаясь, повторяет:
«Поэзия последствий не имеет…»
Все у нас в голове, дорогой,
Там гнездятся конфликтов причины:
Я другая, ты тоже другой,
Не похожи на женщин мужчины.
Принимаю таким, как ты есть,
Недостатки - особенность пола,
У тебя и достоинств не счесть,
Среди них - равнодушье к футболу!
Как заметить мечту, от которой прорыв?
У кого мне узнать, от чего будет взрыв?
Где ступень в облака, только лично моя?
Как узнать, что туда начинаю свой шаг?
На примере чего продолжать данный путь,
Было чтоб хорошо, а не долгая грусть?
У кого попросить мне себя отыскать?
На кого возложить мне свою благодать,
Чтоб настроил все струны в синхронность одну,
Чтобы смог идти вверх, а не камнем ко дну,
Чтоб я смог быть упорным, и видел свой свет,
Не участвовал сроду в развитие бед?
Не молчите, прошу, не бросайте меня,
Мимо не проходите, глаза отведя.
В жизнь вступая, надеюсь на общество я,
Адвокатом чтоб больше был мой судия.
А то мне говорят, то что жизнь - прокурор.
Наказанье всегда! - вот её приговор.
-
2016
О, сколько нам осталось «навсегда»,
И сколько нам осталось остановок?
Уходит время, как в песок вода,
Уж видится короткий заголовок
Главы, что написали в темноте,
Где любопытство об руку со страхом,
Где предстает в прекрасной наготе
Вся наша жизнь, пока не стала прахом.
О, сколько нам осталось «навсегда»?