После третьей рюмки я поняла, что он очень ждет моего звонка
В литературном мире нет смерти и мертвецы так же вмешиваються в дела наши, и действуют вместе с нами…
С ладошку лоскутик чистого неба,
Луч ослепительно-яркого солнца.
Дождь перестал, что хлестал до обеда,
И между туч приоткрылось оконце.
Капли в траве, как алмазы, играют,
Листья роняют лишнюю влагу…
Снова погода меня вдохновляет --
Строчки, как струйки, бегут на бумагу.
Я никогда не пела в хоре, мальчик.
Наверно посчитал меня хористкой?
Мой голос чистый и не терпит фальши,
Уверена: он впору для солистки.
Ты не узнаешь, что пою от боли,
Которую запрятала умело в мажоре
Но внутри минор в бемолях,
И чёрным стало то, что было белым.
Танцоркой посчитал в кордебалете?
Не веруя, что справлюсь с ролью примы?
Мой танец птицы, бьющейся о клетку,
В метаморфозах грустной пантомимы.
Мне не подходит партия забавы,
Щебечущей рулады птички певчей,
Такой же одинокой, как купава,
Цветущая одна в запруде вечность.
Ты понимаешь, что кричу стихами?
Вся жизнь разделена на до и после
Той встречей лун, пронизанной грехами, Бездонностью своей наполнив осень.
В который раз слова и буквы
Сами ложатся с трепетной надеждой в строки.
Тебя безумно мало!
Вновь листаю страницы в памяти, зарубки, сроки.
Не заставляй петь в общем хоре, мальчик,
Пойми, что на других я непохожа.
И с каждым днём мой голос тише, дальше…
Я удаляюсь, ты услышать можешь?
Меня уносит ветер шелестящий и смешивает
С облаком прохожих…
Щека к щеке,
Но только запах поцелуя…
Сожмешь ладошку,
Милый, мол, держись…-
Ведь мы давно уж Все обговорили,
Любви порочной
Разорвали круг.
В глазах тоска и сожаленье,
Что отпустил, что предал я.
Но не на миг там не мелькнет сомненье,
что все что было… было зря…
Утро. В зеркале стоит
чудо с мятой рожею,
очень страшное на вид,
на меня похожее…
Получил ситуацию - вспоминай, что ты хотел получить после неё.