У каждого автора запах особый:
Пахнет Бодлер кокаином и злобой,
Пахнет от Пруста пирожным «мадлен»,
Пахнут друг другом Рембо и Верлен;
встав на пути иноземной заразы,
русскою женщиной пахнет Некрасов,
но, говорят, с декадентским душком
пахнет Есенин простым мужиком.
Стивенсон пахнет тугой парусиной,
Пахнет Тургенев мокрою псиной,
Пахнет Толстой несчастливой семьей,
Пахнет де Сад уголовной статьей,
Пахнет от Толкина ролевиками,
от Мураками разит Мураками,
барбитуратом пропах Керуак,
только фик-райтер не пахнет никак…
Пахнет Набоков берлинским эклером,
Сэр Конан Дойл - благородным портером,
Борхес - осенней кленовой листвой,
Перуц - холодной водой дождевой,
Пахнут Платонов и Гашек портянкой,
Честертон - пивом, пшеном и овсянкой,
Пылью - Рат-Вег, инкунабулой Эко,
Водкой - Кортасар, и спаржей - Сенека,
Маркес - промокшею дранкою крыши,
Только фик-райтер… об этом - см. выше.
Пахнет Мисима катаною ржавой,
Кинг - катастрофою в меру кровавой,
Запахом шахты несет от Золя,
Пахнет Кольцов как цветы и поля,
Диккенс - то ёлкой, то бедностью (честной),
Сартр - обедом в тошниловке местной,
Кафка - конторой с налетом дурдома,
Тютчев - весенней грозою и громом,
Пылью театра пропахся Моэм,
Только фикрайтер не пахнет ничем:
Сколько и чем ты его ни души -
Всё не придушишь порывы души.
Роулинг пахнет и гарью и потом,
Кэрролл - Алисою и Бармаглотом,
Киплинг медведем пропах и пантерой,
Карло Коллоди - бревном и фанерой.
Пахнет Гюго колокольней собора,
Твен - побеленным обманно забором,
Благоухает Шишков фофудьёй…
Только фикрайтер разит мэри-сьёй!
Пахнут птифурами братья Гонкуры.
Тянет от Хармса абсурдной натурой.
Кружевом ветхим - от Карамзина.
Кысем ярится Толстая одна.
Чехов тревожит разломанной вишней.
Пахнет Шукшин - деревенской яишней.
Веет от Джойса читателя мукой.
От Солженицына - потом и скукой.
Зюскинд опрыскан заемным парфюмом,
Пахнет от Линдгрен плюшкой с изюмом.
Мнение есть, что не пахнет совсем
Бедный фик-райтер… Он пахнет - но всем…
Пахнет Уитмен сиреневым цветом,
Пахнет от Фета рассветом с приветом,
Ветхой моралью разит Антиох,
Рю Мураками - как будто он сдох,
Фромм пахнет яблоком, сеном - Марсель
Чарская - как новогодняя ель,
Пахнет Булгаков как хлеб бородинский
Свежим анчоусом пахнет Белинский,
Льюис дешевым разит леденцом,
Только фик-райтер… но хватит о нем!
Пахнет от Даррела всем зоопарком,
От Окуджавы - нарзаном, байдаркой.
Пахнет Булгаков ведьминской мазью,
Шолохов - бабами, степью и грязью,
Пахнет Желязны виски и принцами,
А Евтушенко - советскими принципами,
Каторгой звонко разит Достоевский,
Гоголь - галушками, Бульбой и Невским.
Тянет от Бродского тонкой сигарой,
От Ф.Г.Лорки - лимоном, гитарой.
Манн пахнет смертью, снегами, роялем.
Грин - крепким ромом, канатом причальным,
Н.Гумилев - африканскими масками,
Школьным Драгунский звонком и указкой.
Хэрриот - элем, Йоркширом, коровой,
Миллер - эротикой нездоровой,
Пахнет Ахматова мокрым платком.
Запах фик-райтера нам незнаком.
Пахнет Высоцкий театром и МУРом,
От Пильняка тонко веет микстурой,
Тракторным маслом Платонов шмонит,
Сэллинджер - школьною ветхостью книг.
Пахнет Мисима зимой и спортзалом,
Ю. Казаков - теплым хлебом, вокзалом,
Пахнет Кузмин аравийским песком,
Птицами, дымом - Сладков, рюкзаком
Пришвин пропах и дождем спозаранку,
В. Ерофеев - чудовищной пьянкой.
Брэдбери - Марсом и призраком Ашеров,
Спермой, цветами Жене и парашей.
Картами и сюртуком - Гончаров,
Ну, а Лавкрафт - солью моря даров.
Пахнет Джек Лондон упряжкой собак,
Диккенса запах - хороший табак.
Красными флагами пахнет Фадеев,
Бунин - антоновкой в темных аллеях,
У. ле Гуин - островами, драконом,
Кафка - абсурдным и жутким законом,
Блогами и куманикой - Элтанг,
А про фик-райтера знают и так.
Пахнет Лукьяненко новым дозором,
Роулинг - магглой и кассовым сбором,
Пахнет Ден Браун музейным билетом.
Пионерлагерем, йодом и летом
Слабо припахивает Крапивин,
Мокрой косухой Кипелов и пивом.
Пахнет Семенова волкодавами,
Гейман же - зеркалом, дымом, приправами,
Кухней и сигаретами - Цой,
Пахнет Астафьев ржавой косой.
Пахнет гламуром и супом Донцова.
Джунглями Киплинг и морем свинцовым.
Фрай пахнет камрой и вкусной едой,
Блок - ррроковою нездешней звездой,
Пахнет стеклом и моралью Замятин…
Ну и, наверное, о запахах хватит.
В общем, мораль этой сказки проста -
Все про фик-райтера помнят и так,
но.
Всё же броди в интернете с опаской -
Слэшеры пахнут косплеем и смазкой!
Виктория находила его спесивым, само влюбленным, невыносимым болваном, который не читает книг (в глазах писателя, сами понимаете, это весьма существенный недостаток, похлеще любого смертного греха).
Писатели-они же ненормальные. Всякое переживание используют для того, чтобы пустить в дело… Написал свой шедевр и успокоился…
Хороший писатель должен обсосать мысль. Со всех сторон. Вот тем писатель всю жизнь и занят: обсасывает. Мысли.
Как мартовские чердаки
Всегда у неба под рукою,
Так и ночные чудаки,
Радеющие над строкою.
Старатели пустых пород,
Пророки от словесной гущи,
Они - обманчивый народ! -
То немощны, то всемогущи.
Упрямейшие из ослов,
С пылающими головами
И умирают из-за слов,
И возрождаются словами.
Как медленно течет время… И как быстро оно бежит. Встречаем день рождения одного из самых любимых русских писателей - Антона Павловича Чехова. До сих пор среди специалистов, да и просто читателей, не утихают споры: в чем секрет творчества великого мастера. Какой он - А.П. Чехов? Новатор? Несомненно! Классик? Безусловно! Мастер детали? Однозначно! Обличитель пошлости? Очевидно! А еще мыслитель, общественный деятель и земский врач.
В одном все согласны с Джорджем Бернардом Шоу на протяжении последней сотни лет: «…имя Чехова сияет как звезда первой величины».
Интересно, что даже в Китае, стране сурово бдящей свой внутренний мир, творчество Антона Павловича нашло живой отклик: «Чехов пользуется на Востоке огромной любовью. Своеобразная манера письма Чехова оказалась на редкость близкой вкусам нашего читателя: ибо хотя Чехов стихов не писал, все же он - подлинный поэт, рассказы и пьесы его - поэзия. Влияние Чехова на новую литературу и искусство Китая поистине огромно…» (Го Можо, китайский ученый, историк, писатель).
Его произведения актуальны и поныне, потому что для каждого из нас существует свой Чехов. В этом самое великое признание многогранности таланта автора, сумевшего войти в каждый дом по-разному. Однако есть в творчестве писателя объединяющие моменты, требующие более пристального внимания и справедливой объективной оценки. Это его первоначальность. В чем-то она бесспорна, а в отдельных случаях может вызвать возражения.
Вряд ли у кого-нибудь есть сомнения по поводу первенства Чехова-рассказчика. Нет, не мастера разговорного жанра, хотя тут тоже есть над чем подумать, а мастера короткой прозы, верного своему собственному обозначению таланта, через его сестру. Невооруженным глазом видно, что это был самый любимый жанр писателя. Именно здесь он продемонстрировал, как с помощью художественных деталей, незаметных на первый взгляд мелочей, несущих вместе с тем огромную смысловую нагрузку, передать идею в пределах сравнительно небольшого по объему литературного произведения. Да так, чтоб и нравственная польза была, и читать было интересно. Как видно, можно смело утверждать - до Чехова не было рассказа! Да и сейчас, по мнению некоторых радикальных критиков, его нет (за редкими исключениями), а рассказами часто называют несостоявшиеся романы.
Не менее заметно новаторство у Чехова-драматурга. Сам Антон Павлович называл свои драматические произведения комедиями. И если в начале пути сцена не очень понимала и принимала его пьесы, главный конфликт которых связан с душевным миром героев, их чувствами и переживаниями, то впоследствии постановки чеховских произведений засверкали новыми красками. Хотя никто не берется утверждать, будто идеи автора воплощены до конца.
Чехову удалось на практике доказать, что считавшийся промежуточным жанр трагикомедии является вполне самостоятельной театральной единицей. Он стал основоположником этого нового жанра, в котором автор не только не отвечает на традиционный вопрос «хорошо это или плохо», но и не ставит такого вопроса.
Более того. Представители нового театрального направления, выросшего на принципах трагикомедии, так называемого «театра абсурда», именно Чехова считают своим родоначальником.
Видимо неслучайно еще Л.Н. Толстой говорил: «Чехова как художника нельзя даже сравнивать с прежними русскими писателями - с Тургеневым, с Достоевским или со мной. У Чехова своя особенная манера, как у импрессионистов. Смотришь, как человек будто без всякого разбора мажет красками, какие попадаются ему под руку, и никакого, как будто, отношения эти мазки между собою не имеют. Но отойдешь на некоторое расстояние, посмотришь и, в общем, получается цельное впечатление: перед вами яркая, неотразимая картина природы».
Между тем, следует помнить, что сам Чехов в своем письме к А.Н. Плещееву пишет, что хочет быть свободным художником. Как бы в подтверждение своих слов Антон Павлович ни к одному из современных ему политических направлений и течений общественной мысли не присоединился.
Есть еще один жанр, в котором первопроходцем можно безо всяких экивоков считать именно А.П. Чехова. Это иронический детектив. В разных источниках здесь пальму первенства отдают то венгру Полу Ховарду (Енэ Рейтэ), то Татьяне Поляковой, то еще кому-либо… Перечитайте повнимательнее «Шведскую спичку» или ту же «Драму на охоте». Вам сразу и безоговорочно всё станет понятно.
При всей разноплановости творческих подходов, можно говорить о некой характерной общности у мастера. Если присмотреться, всех чеховских героев объединяют смех и слёзы. Они смешны. Все. И явные комические персонажи, как-то - Серебряков в «Дяде Ване», Симеонов-Пищик в «Вишневом саде», Наташа в «Трех сестрах», Медведенко в «Чайке». И главные герои - Раневская, Треплев, Войницкий и др. От этого их судьбы не становятся менее трагичными. Даже наоборот. Трагедия каждого из них тем страшнее и крупнее, чем смешнее и мельче выглядит сам герой.
Юмор, переплетающийся с сатирой, вообще характерная черта дарования Чехова. У него везде присутствует эдакий сплав комизма с грустинкой. Тем более, что зиждется он на беспрестанном поиске несуразиц и дикостей в обыденной жизни, которые писатель заносил в специальную записную книжку. Об этом неоднократно вспоминали и Александр Куприн, и Корней Чуковский.
Например: «Невеста ласково обращается к жениху: «Ах, ты, мой прыщик!».
Или такое оскорбление (по выражению Чехова) любви: «Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром».
Вот еще образчик: «Я твой законнорожденный муж!».
Еще такая ситуация: «- Дедушка, попробуйте рыбки! - предлагают дети старику несвежую рыбу с сомнительным запахом. Если дедушка не отравляется рыбой, то ее ест вся семья».
Никому ничего не напоминает? Именно по этой дорожке ходят многие современные сатирики-юмористы. Только чисто технических возможностей у них побольше. Так что и в этой сфере первым старт взял сегодняшний юбиляр.
Попутно можно заметить, что, опираясь на фразу помещика Белокурова в рассказе «Дом с мезонином»: «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой», Григорий Горин сотворил прелестный юмористический рассказ.
В конечном итоге можно смело утверждать, что Антон Павлович Чехов - родоначальник всей русской литературы ХХ века. А еще надо отметить, что самой своей жизнью Чехов оставил без ответа вопрос: как мальчик из обыкновенной мещанской семьи сумел вырасти в одного из самых известных писателей планеты, которому поклоняется современный интеллектуальный мир. Его считают своим родоначальником чуть ли не все направления нынешнего театра и кино.
«Трудно говорить о Чехове - он слишком велик, слишком многогранен, чтобы его можно было измерить». (О'Кейси, Шон, ирландский драматург.)
Все бы хорошо, да современные школьники не очень-то балуют своим вниманием этого самого Чехова. Опять неувязка? Такой вот он, вечно актуальный и всегда загадочный Антон Павлович Чехов.
Всемирно известный американский писатель Эдгар Аллан По был достаточно противоречивой личностью. И чем старше он становился, тем противоречия, рождающиеся внутри мастера загадок и тайн, усиливались и крепли. Поэтому мрачная смерть писателя служит, скорее всего, достойным завершением яркой жизни, которую Эдгар посвятил созданию, леденящих кровь, детективных историй…
Эдгар По был не только автором рассказов, он также писал поэмы, самая известная из которых - «Ворон», была написана в 1845 году, а также был прославленным литературным критиком и редактором. Карьера писателя никогда не была стабильной. Он то находился на пике популярности, то прибывал в глубоком кризисе и порой долгое время не мог написать ни строчки.
Скончался великий писатель 7 октября 1849 г. Произошло это в одной из больниц Балтимора. Врачи, за несколько дней пребывания, так и не успели установить причину столь бедственного состояния пациента.
И вот уже почти 200 лет ученые и медики стараются понять что же случилось, почему известного Эдгара Аллана По случайно обнаружили в парке Балтимора на деревянной скамье в полуобморочном состоянии и такой грязной одежде, что обеспеченного человека в нем было узнать практически невозможно?
Так что же случилось?
3 октября 1849 года прохожие обнаружили Эдгара По разгуливающим по улицам родного Балтимора в совершенно неадекватном состоянии. По отзывам современников, «он находился в страшной депрессии и нуждался в немедленной медицинской помощи». Писателя поместили в больницу, где он через пять дней скончался.
За всё это время Эдгар не смог внятно объяснить, что с ним приключилось. Еще более подозрительным было то, что на писателе была одежда, которую он до этого случая никогда не носил. В ночь перед своей смертью Эдгар лишь несколько раз повторил фамилию «Рэйнольдс» - но кому она принадлежала, так и не удалось выяснить.
Все медицинские записи, включая свидетельство о смерти Эдгара По, исчезли. Газеты того времени объясняли смерть писателя «болезнью мозга» и «воспалением центральной нервной системы» - диагнозами, которые в 19 веке часто ставили людям, скончавшимся от алкоголизма. Что на самом деле явилось причиной смерти По - до сих пор неизвестно.
После смерти давние враги По немедленно распространили версию что писатель страдал алкогольной и наркотической зависимостью, эти слухи получили широкую популярность благодаря «Ryan`s Fourth Ward Polls» - развлекательному заведению, которое находилось совсем близко от места, где обнаружили безумного По.
Эта теория считается не состоятельной, так как никто из очевидцев, а так же врач, наблюдавший По в госпитале, не почувствовали запаха алкоголя. Многие склонны считать: По стал жертвой нападения.
Есть свидетели успевшие заметить, что одежда и обувь По была вся грязная и явно не по размеру, а так же принято считать что бред, потеря сознания и кома стали следствием кровоизлияния в мозг, появившегося в результате черепно-мозговой травмы.
Именно этой теории придерживаются исследователи останков, которым удалось провести ряд тестов при перезахоронении тела в 1875 году. Также были исследованы волосы писателя и, имеющая на то время большую популярность теория об отравлении и самоубийстве тоже была сочтена вымыслом: никаких следов яда и наркотических веществ обнаружено не было.
За несколько дней в госпитале По так и не пришел в себя. Его мучали галлюцинации и судороги, он упоминал о своей давно умершей жене, а также многократно громко произносил имя Рейнолдс. Среди друзей По не было человека с такой фамилией, поэтому никому не удалось идентифицировать личность незнакомца. Среди других возможных причин смерти числятся холера, сифилис, менингит, эпилепсия.
Существует несколько основных теорий. Многие биографы изучали этот вопрос, но пришли к различным выводам: от Джеффри Мейерса и его уверенности в том, что это была гипогликемия, до Джона Евангелиста Уолша и его теории о сговоре с целью убийства. Также предполагалось, что причиной смерти По стало самоубийство вследствие возникшей депрессии. За два года до смерти его нередко посещали мысли о суициде.
Доктора поставили По диагноз «воспаление мозга» и «частое сердцебиение». По страдал от сильнейших головных болей, был прикован к постели, не мог ни читать, ни писать. Возможно, желанием хоть на какое-то время избавиться от мучительных болей и объясняется его увлечение алкоголем, морфием и опием.
В 1848 году он уже был при смерти от передозировки лауданумом, который был широко распространён в качестве самого доступного успокоительного и болеутоляющего. Несмотря на то, что остаётся невыясненным, была ли это серьёзная попытка самоубийства или просто просчёт с его стороны, ясно, что не это стало причиной гибели По годом позже.
Снодграсс был уверен, что По умер от алкоголизма, и предпринимал большие усилия, чтобы убедить в этом других. Он поддерживал Движение за трезвость и считал, что история По является прекрасным примером в борьбе с пьянством. Работы Снодграсса по этому вопросу, однако, признаны не заслуживающими доверия.
Моран в своём собственном докладе 1885 года оспаривал позицию Снодграсса и утверждал, что По умер не под влиянием какой-либо интоксикации. Моран утверждал, что «от По не исходило ни малейшего запаха алкоголя». Однако некоторые газеты в тот момент сообщали, что причиной смерти По стало «кровоизлияние в мозг» или «черепно-мозговое воспаление», которые являются эвфемизмом, обозначающим смерть от постыдных причин, коей являлся алкоголизм.
В своей книге «Эдгар А. По: Невропатическое исследование» психиатр Джон Робертсона предположил, что причиной смерти По стал хронический запойный алкоголизм - дипсомания, состояние, в котором человек не помнит, что с ним происходило.
Следует отметить, что образ По как неуправляемого алкоголика является спорным. В частности, Томас Майн Рид, тогдашний собутыльник Эдгара По, признавался, что они вдвоём «изрядно шалили», но что По «никогда не выходил за рамки невинного веселья, в котором никто себе не отказывает… Признавая, что такая слабость у По имела место, я честно скажу, пристрастием это не было».
Некоторые исследователи допускают, что у По была персональная непереносимость алкоголя и что он пьянел от одного бокала вина. По другим данным, он пил только в тяжкие моменты жизни, а потом мог несколько месяцев обходиться без алкоголя.
Ясности в вопросе алкоголизма также не добавляло имевшее место членство Эдгара По в обществе «Сыны трезвости». Уильям Гленн, который контролировал исполнение Эдгаром По взятых на себя обязательств, несколькими годами позже написал, что у членов общества трезвости не было оснований считать, что По нарушал свои обязательства в Ричмонде.
Томас Данн Инглиш, который являлся врачом Эдгара По, а также имел медицинское образование, настаивал на том, что По не был наркоманом.
Так, он писал:
«Если бы По употреблял опиум, когда я с ним общался (до 1846 года), я и как врач, и как наблюдательный человек обязательно бы заметил это во время его частых визитов в мою комнату и моих визитов в его дом, а также наших встреч в иных местах - я не видел никаких тому свидетельств и считаю такие обвинения беспочвенными»
Среди большого количества иных причин смерти в последующие годы назывались различные формы заболеваний мозга и опухоль головного мозга, диабет, различные формы ферментной недостаточности, сифилис, апоплексический удар, алкогольный делирий, эпилепсия и менингит.
Некий доктор Джон У. Франсис осматривал По в мае 1848 года и посчитал, что у него была сердечная недостаточность, которую писатель позднее отрицал. В 2006 году был изучен образец волос, результаты которого опровергли возможность отравления свинцом, ртутью, а также другими токсичными испарениями тяжёлых металлов.
Также среди причин называлась и холера. По был проездом в Филадельфии в начале 1849 года, как раз когда там была эпидемия холеры. Он заболел, находясь в городе, и написал своей тёще Марии Клемм, что «возможно подхватил холеру, или это приступ чего-то не менее ужасного».
Поскольку По был обнаружен в день выборов, уже в 1872 году появились предположения, что По стал жертвой так называемого купинга.
Балтимор в то время печально славился политической коррупцией, а город терроризировали шайки «охотников за голосами», которые с помощью угроз либо обещаний сгоняли бедолаг за три дня до голосования в специальные места - «курятники», в которых людей держали под воздействием спиртного и наркотиков до начала выборов, а затем каждого заставляли голосовать по несколько раз.
Выборы должны были состояться 3 октября, на фоне чего вполне правдоподобной может быть версия, что его, уже в беспомощном состоянии, силой поместили в один из таких «курятников», который находился как раз в двух кварталах от места, где его нашли.
Купинг стал стандартным объяснением смерти По в большинстве его биографий на протяжении нескольких десятилетий. Следует также отметить, что положение По в Балтиморе делало его легко узнаваемой фигурой и что такая афера была маловероятной.
В последнее время стали появляться свидетельства того, что По мог также погибнуть от укуса бешеной собаки: отказ от воды, судороги, галлюцинации и лихорадка - классические симптомы бешенства.
Есть что-то мистическое в таинственности, связанной со смертью великого писателя, который сам всецело посвятил себя созданию причудливых паутин повествования всевозможных мрачным и загадочных историй.
Но на этом загадочная история не закончилась. Вот что писали американские газеты в 2010 году: «Таинственный посетитель, который каждый год оставлял розы и початую бутылку французского коньяка на могиле писателя Эдгара По в Балтиморе», не принес этот «подарок» впервые за 61 год, писала «The Telegraph».
Его прибытия ждали около 50 человек, приехавших из разных частей США, чтобы отметить 201-ю годовщину со дня рождения писателя. Считается, что впервые незнакомец пришел на могилу Эдгара По накануне 140-летия со дня рождения, в ночь с 18 на 19 января 1949 года, - в год столетия смерти писателя.
С тех пор человек в черном пальто и шляпе с тростью с серебряным набалдашником, такой же таинственный и мрачный, как герои рассказов и поэм По, каждый год тайком приходит на кладбище, оставляет на могиле три красные розы и початую бутылку коньяка, после чего незаметно исчезает под покровом темноты.
Предполагают, что розы символизируют По, его жену Вирджинию и тещу Марию Клемм. В чем состоит символическое значение оставляемой бутылки с коньяком, остается пока лишь догадываться. В некоторых случаях тайный поклонник помимо совершения традиционного ритуала оставлял у надгробного камня записки. Иногда в них содержались просто слова признательности - «Эдгар, я помню о тебе».
В 1993 году на могиле писателя была оставлена весьма загадочная записка следующего содержания: «Факел перейдёт к другому». Это вызвало толки о серьезной болезни или приближающейся кончине первого тайного поклонника. В оставленной в январе 1999 года записке сообщалось, что первый тайный поклонник скончался в предыдущем году, и обязательства по продолжению традиции были возложены на его «наследника».
В дальнейшем наблюдатели за таинственной традицией отмечали, что, по всей видимости, новый тайный поклонник значительно моложе.
В 2001 году за некоторое время до предстоящей встречи Балтимор Рэйвенс («Балтиморских Воронов») с Нью-Йорк Джайентс («Великанами из Нью-Йорка») в борьбе за Супер Боул XXXV, тайный почитатель По оставил записку, гласящую: «Великаны из Нью-Йорка». И над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Небесная синева. «Балтиморские Вороны». Многочисленные потери понесут они. Эдгар Аллан По навеки".
Содержание записки произвело некоторый фурор, на что было несколько причин. Никогда прежде тайный поклонник не высказывал своего мнения относительно таких текущих событий, как предстоящий спортивный матч, и никто не мог найти объяснения, почему команда Бэлтимор Рэйвенс, названная в честь самого известного стихотворения По - «Ворон» - впала в немилость у незнакомца.
Предсказание (содержащее аллюзию на последнюю строку рассказа По «Маска красной смерти» - «…и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная смерть»), не сбылось - «Вороны» выиграли Супер Боул со счётом 34:7.
В 2004 году тайный поклонник По, по всей видимости, за что-то невзлюбил французов - среди оставленных им роз была найдена записка следующего содержания: «Французский коньяк оскверняет священное место последнего успокоения По. С тяжестью в сердце и лишь из уважения к семейной традиции коньяк оставлен. Вечная память великому По!» Высказывались мнения, что таким образом незнакомец выразил своё неодобрение оппозиции Франции по отношению к войне в Ираке.
Весть о таинственном незнакомце быстро разлетелась по Америке. Конечно, выследить ночного посетителя и узнать его имя нетрудно, но тогда исчезнут пьянящая таинственность и романтика, которые принесли заслуженную славу творчеству самого Эдгара Алана По. Этого истинные поклонники его таланта хотят меньше всего. Не случайно они заключили между собой неофициальное соглашение - не пытаться раскрыть его тайну.
Только однажды, в 1990 году, куратор музея писателя в Балтиморе Джефф Джером разрешил профессиональному фотографу из журнала Life, вооруженному мощным фотоаппаратом со специальными инфракрасными ночными линзами, сделать несколько снимков. На них запечатлен стоящий на коленях перед могилой невысокий седой мужчина.
В 2007 году 92-летний житель США Сэм Порпора (Sam Porpora) выступил на телеканала СNN с заявлением, что он является тем самым таинственным незнакомцем. «Это делали мы, я и мои товарищи», - признался он, добавив, что придуманная им традиция была своеобразные «рекламной мистификацией», предпринятой с целью привлечь широкий интерес к любимому писателю и спасти от уничтожения старое церковное кладбище, где он покоится.
Идея таинственного почитателя По пришла Порпоре в 60-х годах прошлого столетия, когда он стал историком Вестминстерской пресвитерианской церкви, построенной в 1852 году. Церковь насчитывала всего 60 прихожан, и Порпора, которому исполнилось 60 лет, был самым молодым.
Церковное кладбище с могилой Эдгара По пришло в запустение, став любимейшим местом пьяниц и преступников. Порпора решил раздобыть денег на восстановление. В интервью местному репортеру он рассказал, что начиная с 1949 года каждый год на могилу По приходит загадочный почитатель, который приносит 3 розы (По, его жене и теще) и бутылку коньяка, который Эдгар По очень любил.
Легенда оказалась увлекательной. Начиная с 1977 года, Порпора стал приглашать на кладбище небольшие группы поклонников Эдгара По и легко любопытных, чтобы посмотреть за почитателем, принесшим коньяк и розы.
Рассказу Сэма Порпоры верят не все. Некоторые члены Общества Эдгара По в Балтиморе рассказывают, что помнят о рассказах старых прихожан церкви - теперь уже усопших, - которые говорили, что незнакомец появлялся задолго до времени, о котором упоминает Порпора
Провалившись под лёд, не поддавайся панике - дождись, пока тело привыкнет к холоду. Затем осторожно, проверяя лёд, выбирайся.
Упав в яму с писателями, не поддавайся их панике - выслушай их банальные, но приукрашенные истории, пережди все вопросы, потом бредовые умозаключения, выводы и советы. Затем осторожно выбирайся.
Американский прозаик О. Генри (настоящее имя и фамилия Вильям Сидней Портер) родился 11 сентября 1862 года в Гринсборо, штат Северная Каролина. Он является автором свыше двухсот восьмидесяти рассказов, скетчей, юморесок.
Жизнь Вильяма Портера была нерадостной c самого детства. Маленький Билл почти не знал материнской ласки. Его мать, Мэри Джейн Портер, умерла от туберкулеза, когда мальчику было три года. Его воспитали бездетная тетка, сестра матери, и бабушка. Отец его после смерти жены затосковал, много пил, мало зарабатывал. Семья жила очень бедно.
Покинув школу, пятнадцатилетний Билли Портер стал за аптечный прилавок. Работа в окружении микстуры от кашля и порошков от блох пагубно повлияла на его и без того подорванное здоровье.
В 1882 году Билли отправился в Техас, два года жил на ранчо, а затем устроился в Остини, служил в земельном управлении, кассиром и счетоводом в банке. Из банковской карьеры ничего путного у его не вышло. Портера обвинили в растрате 1150 долларов - очень серьезной суммы на то время. Биографы писателя и доныне спорят, был ли он в действительности виновен. С одной стороны, он нуждался в деньгах для лечения больной жены (и для издания «RollingStone»), с другой - кассир Портер уволился из банка в декабре 1894 года, тогда как растрата была раскрыта только в 1895 году, причем владельцам банка были на руку нечисти. Против Портера возбудили уголовное дело, и в феврале 1896 года он в панике убегает в Новый Орлеан, а оттуда - в Гондурас. В этой стране судьба свела Портера с приятным джентльменом - профессиональным бандитом-грабителем Эллом Дженнингсом.
Много позже Дженнингс, отложив револьвер, взялся за перо и создал мемуары, в которых вспоминал интересные эпизоды латиноамериканских приключений. Друзья принимали участие в местном гондурасском путче, потом убежали в Мексику, где Дженнингс спас будущего писателя от неминуемой смерти.
Портер неосторожно поухаживал за какой-то замужней женщине; муж, который был где-то поблизости, мексиканец-мачо достал ножичек с лезвием длиной в два фута и хотел защитить свою честь. Ситуацию урегулировал Дженнингс - выстрелом от бедра выстрелил ревнивцу в голову, после чего они с Вильямом сели на коней, и конфликт остался позади.
В Мексике Портер получил телеграмму, в которой сообщалось о том, что его любимая жена, - Атолл Эстес умирает. Во время отсутствия мужа, она не имела средств к существованию, голодала, а заболев, не могла купить лекарства, однако в преддверие Рождества продала за двадцать пять долларов кружевную накидку и выслала Биллу в Мехико подарок - золотую цепочку для часов. К сожалению, именно в тот момент Портер продал свои часы, чтобы купить билет на поезд. Он успел увидеться и попрощаться с женой. Через несколько дней она умерла. Агенты полиции с жалобной повязкой молча шли за гробом. Сразу после похорон они арестовали кассира-растратчика, который не сказал ни одного слова на суде и получил пять лет тюрьмы.
В ссылке Портер пробыл три года и три месяца. Освободился досрочно (за образцовое поведение и хорошую работу в тюремной аптеке) летом в 1901 году. Тюремные годы он никогда не вспоминал. Помогли воспоминания Элла Дженнингса, что по иронии судьбы опять очутился бок о бок с писателем в каторжной тюрьме Коламбуса, штат Огайо.
Вместе с Портером и Дженнингсом сидел двадцатилетний «медвежатник» (взломщик сейфов) Дикий Прайс. Он сделал хорошее дело - спас из сейфа, который неожиданно закрылся, маленькую дочь богатого бизнесмена. Срезав ножом ногти, Прайс открыл сверхсекретный замок за двенадцать секунд. Ему обещали помилование, но обманули. По этому сюжету Портер составил свой первый рассказ - о взломщике Джимми Валентайне, который спас племянницу своей невесты из огнеупорного шкафа. Рассказ, в отличие от истории Дика Прайса, заканчивался счастливо.
Рассказы в печать взяли не сразу. Находясь в тюрьме, Портер стеснялся печататься под своей фамилией. В аптечном справочнике он натолкнулся на фамилию известного в то время французского фармацевта О.Анри. Именно ее в той же транскрипции, но в английском произношении (О.Генри) писатель избрал своим псевдонимом до конца жизни. Выходя из тюремных ворот, он вымолвил фразу, которую цитируют уже в течение если не века: «Тюрьма могла бы сделать большую услугу обществу, если бы общество выбирало, кого туда сажать».
В конце 1903 года О. Генри подписал контракт с нью-йоркской газетой «World» на еженедельную сдачу короткого воскресного рассказа - по сто долларов за одно произведение. Этот гонорар на то время был достаточно большим. Годовой заработок писателя равнялся прибыли популярных американских романистов.
Но бешеный темп работы мог убить и более здорового человека, чем О. Генри, который не мог отказать еще и другим периодическим изданиям. В течение 1904 года О. Генри напечатал шестьдесят шесть рассказов, за 1905 - шестьдесят четыре. Иногда, сидя в редакции, он дописывал сразу два рассказа, а рядом переминался редакционный художник, ожидая, когда можно будет начать иллюстрировать.
Читатели американской газеты не могли осилить большие тексты, терпеть не могли философствование и трагические истории. О. Генри стало недоставать сюжетов, и он в будущем чаще брал, а то и покупал их у друзей и знакомых. Постепенно он стал уставать и снижал темп. Однако из-под его пера вышло 273 рассказов - свыше тридцати рассказов за год. Рассказы обогатили газетчиков и издателей, но не самого О. Генри - непрактичного, который привык к полубогемной жизни. Он никогда не торговался, ничего не выяснял. Молча получал свои деньги, благодарил и шел: «Я должен мистеру Гилмену Холлу, по его словам, 175 долларов. Думаю, что должен ему не больше 30 долларов. Но он умеет считать, а я нет…».
Он избегал обществ литературных побратимов, стремился к одиночеству, чурался светских приемов, не давал интервью. По несколько суток без уважительной причины блуждал Нью-Йорком, потом запирал дверь комнаты и писал.
В блужданиях и отчужденности он узнавал и «переваривал» большой город, Вавилон-на-гудзоне, Багдад-над-подземкой, - его звуки и огни, надежда и слеза, сенсация и провалы. Он был поэтом нью-йоркского дна и самых низких социальных слоев, мечтателем и фантазером кирпичных закоулков. В унылых кварталах Гарлема и Кони-Айленда волей О. Генри появлялись Золушки и Дон Кихоты, Гарун аль-рашиды и Диогены, которые были всегда готовы прийти на спасение к тем, кто погибает, чтобы обеспечить реалистичному рассказу неожиданную развязку.
Последнюю неделю жизни О. Генри провел в одиночестве, в нищем гостиничном номере. Он болел, много пил, уже не мог работать. На сорок восьмом году жизни в нью-йоркской больнице он перешел в другой мир, в отличие от своих героев, так и не достав чудодейственной помощи. Письма и незаконченная рукопись свидетельствуют о том, что в последние годы жизни
О.Генри подошел к новому рубежу. Он жаждал «простой честной прозы», стремился освободиться от определенных стереотипов и «Розовых концовок», которых ожидала от него коммерческая пресса, ориентированная на мещанские вкусы.
О.Генри можно было бы назвать своеобразным запоздалым романтиком, американским сказочником XX века, но природа его уникального новеллистического творчества шире этих определений. Гуманизм, независимая демократичность, бдительность художника, к социальным условиям в свое время, его юмор и комедия преобладают над сатирой, а «утешительный» оптимизм - над горечью и возмущением. Именно они создали уникальный новеллистический портрет Нью-Йорка на заре эры монополии - многоликого, привлекательного, загадочного и жестокого мегаполиса с его четырьмя миллионами «маленьких американцев». Интерес и сочувствие читателя к жизненным перипетиям, клеркам, продавщицам, бурлакам, безвестным художникам, поэтам, актрисам, ковбоям, мелким авантюристам, фермерам, и тому подобным, считается особенным даром, что свойственно О. Генри как пересказчику.
Особенности языковых приемов автора
Американский новеллист Уильям Сидни Портер (О. Генри) не был пионером в жанре короткого рассказа, так как это искусство получило уже до него большое развитие в литературе США. Жанр новеллы был широко распространен в американской литературе середины XIX - начала XX века. Возникла даже особая, американская разновидность этого жанра, получившего название «шорт стори», представителями которой были Вашингтон Ирвинг, Эдгар По, Марк Твен. Эдгар По даже сформулировал основные законы
создания «шорт стори», которые предусматривали краткость формы, единство и динамизм сюжета и неожиданную развязку.
О. Генри не знает себе равных в мастерстве точной и выразительной детали, в построении острого сюжета и, наконец, в изобретательности при создании неожиданных развязок.
В своих произведениях О. Генри выражал поразительные по глубине и новизне социальные идеи в такой скромной форме, что современная критика часто проходила мимо богатейшего их содержания. Ей казалось, что речь идет о самом обычном - о любви; она не замечала, что и любовь и все другие привычные темы наполнены лирическим звучанием. Наиболее замечательные по ширине и новизне социального и философского мышления идеи высказаны в их произведениях «мимоходом», так, как будто главное совсем не в них. Самое удивительное, что в этом «мимоходом» заложены ответы на острейшие проблемы времени. Все творчество О. Генри обращено к незаметным «маленьким» людям, он стремится привлечь внимание привилегированной части общества к людям, чьи беды и радости он так живо и ярко изображал в своих произведениях. Он хочет показать те подлинные человеческие ценности, которые всегда могут служить опорой и утешением в наиболее трудных жизненных ситуациях. И поэтому он часто делает героями своих новелл тех, кто, выражаясь современным языком, находится «у черты бедности». О. Генри полон участия и сочувствия к тем своим героям, которые больше всего нуждаются в помощи и защите. И тогда происходит нечто удивительное: самые, казалось бы, плачевные финалы его новелл начинает восприниматься как счастливые или, во всяком случае, оптимистические.
Юмористическая стихия у О. Генри является одной из наиболее привлекательных сторон его творчества. Юмор О. Генри уходит корнями в традиции комического рассказа, бытовавшего в среде первых поселенцев
Америки. У О. Генри юмор часто бывает связан с комическими ситуациями, которые лежат в основе многих сюжетов. Прибегая к пародии и к парадоксу, О. Генри вскрывает противоестественную сущность таких явлений и несовместимость их с нормальной практикой человеческого поведения. Юмор О. Генри необыкновенно богат оттенками, стремителен, прихотлив, он держит авторскую речь как бы под током, и не дает повествованию идти по предугаданному руслу. Отделить иронию и юмор от повествования О. Генри невозможно - это его стихия, природная среда его таланта. Далеко не всегда ситуация новелл юмористична; и все же как бы ни старался омрачить он свой рассказ, неизменно иронический склад его ума придает совершенно особый оттенок всему происходящему.
У О. Генри непревзойденная способность видеть комизм в жизненных ситуациях. Именно это органическое свойство рождает такие удивительные в своей точности сравнения: «Джим неподвижно замер у двери, точно сеттер, учуявший перепела» («Дары волхвов»).
О. Генри тонко чувствует слово и демонстрирует виртуозную изобретательность в создании неожиданных сравнений, метких и ярких метафор, олицетворений, использует литоты и гиперболы, и прекрасно работает с эпитетами.
Особенности композиций
События в произведениях О. Генри не подготавливаются ни композиционно, ни другими стилистическими средствами оно не выделяется. Своему трогательному рассказу о жизни бедняков («Дары волков») О. Генри придает характер литературной загадки, и читатель не знает, каков будет исход событий. Искусство создания неожиданной развязки писатель обогатил введением «двух развязок - предразвязки и подлинной развязки, которая дополняет, разъясняет или, наоборот, начисто опровергает первую». И если о первой еще можно догадаться в ходе чтения, то вторую не в состоянии предвидеть самый проницательный писатель. И это предает новеллам О. Генри поистине неотразимое очарование.
О. Генри, перестрадав так много в жизни, стал воспринимать обострённее окружающий мир. Нетрудно заметить, что писатель не только избегает в своих произведениях сцен жестокости и насилия, но вообще не любит каких бы то ни было резких красок. В его произведениях мы не найдем описания ранящих душу человеческих страстей. В этом отношении он проявляют явную сдержанность.
Чрезвычайно богатой, ассоциативным и изобретательным является язык его новеллы, насыщенный пародийными пассажами, иллюзией, скрытой цитатой и всяческими каламбурами, которые ставят чрезвычайно сложные задания перед переводчиками, - ведь именно в языке О. Генри заложен «формообразовательный фермент» его стиля. При всей своей оригинальности новелла О. Генри - явление сугубо американское, что выросло на национальной литературной традиции.
Судьба наследства О. Генри была не менее тяжелой, чем личная судьба У. С. Портера. После десятилетия славы наступила пора беспощадной критической переоценки ценности - реакция на тип «хорошо выполненного рассказа». Впрочем, приблизительно с конца 50-х годов прошлого века в США опять возродился литературоведческий интерес к творчеству и биографии писателя. Что же касается читательской любви к нему, то она неизменна: О. Генри, как и раньше, занимает постоянное место среди авторов, которых любят перечитывать во многих странах мира.
О.Генри пленял своих читателей не только остротой социальной тематики. Он снискал широкое признание как непревзойденный пересказчик. Жизненная проблема лишь боком касалась его рассказов. О. Генри вошел в литературу как мастер интересных рассказов. Он сумел занять свое место среди наилучших пересказчиков в американской литературе благодаря оригинальности своего таланта.
Новый роман талантливого писателя Ручкина приятно удивил его собратьев по перу и критиков: он получился скучным и вторичным.
1. Виктор Гюго в 1862 году, находясь в отпуске, захотел узнать о реакции читателей на только что изданный роман «Отверженные» и послал своему издателю телеграмму из одного символа «?». Тот прислал в ответ телеграмму тоже из одного знака - «!». Вероятно, это была самая короткая переписка в истории.
2. Первую рукопись «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона сожгла его жена. У биографов есть две версии, почему она это сделала: одни говорят, что она посчитала такой сюжет недостойным писателя, другие - что она была недовольна неполным раскрытием темы раздвоения личности. Тем не менее больной туберкулёзом Стивенсон за три дня заново написал эту новеллу, которая стала одним из самых коммерчески успешных его произведений и позволила его семье вылезти из долгов.
3. Широко известна легенда о средневековом швейцарском лучнике Вильгельме Телле, которого за непослушание германскому наместнику заставили стрелять в яблоко на голове собственного сына, и Телль не промахнулся. Вдохновившись этой историей, американский писатель Уильям Берроуз на одной из вечеринок захотел удивить гостей. Он поставил стакан на голову своей жене Джоан Воллмер и выстрелил из пистолета - от попадания в голову жена скончалась.
4. Однажды у Франсуа Рабле не было денег, чтобы добраться из Лиона в Париж. Тогда он приготовил три пакетика с надписями «Яд для короля», «Яд для королевы» и «Яд для дофина» и оставил их в гостиничном номере на видном месте. Узнав об этом, хозяин гостиницы тут же доложил властям. Рабле схватили и с конвоем доставили в столицу прямо к королю Франциску I, чтобы тот решил судьбу писателя. Оказалось, что в пакетах был сахар, который Рабле тут же и выпил со стаканом воды, а затем рассказал королю, с которым они были друзьями, как он решил свою проблему.
5. Внучка писателя Валентина Катаева рассказывала, как её подружке в школе задали написать сочинение о том, что именно Катаев вложил в образ Вани из повести «Сын полка». Подружка пришла к Катаевым в гости и спросила об этом самого писателя, взяв его слова за основу своей работы. В итоге за сочинение она получила тройку с минусом с комментарием, что Катаев думал совсем о другом.
6. Александр Дюма при написании своих произведений пользовался услугами множества помощников - так называемых «литературных негров». Среди них наиболее известен Огюст Маке, который, согласно самому известному биографу писателя Клоду Шоппу, придумал основу сюжета «Графа Монте-Кристо» и внёс значительный вклад в «Трёх мушкетёров». Хотя нужно отметить, что именно благодаря таланту Дюма его романы, пусть даже выросшие из черновых заметок помощников, насыщались яркими деталями и живыми диалогами.
7. В некоторых биографиях Эриха Марии Ремарка указывается, что его настоящая фамилия - Крамер (Ремарк наоборот). На самом деле это выдумка нацистов, которые после его эмиграции из Германии распространили также слух, что Ремарк является потомком французских евреев.
8. После начала Второй Мировой войны Марину Цветаеву отправили в эвакуацию в город Елабуга, что в Татарстане. Упаковывать вещи ей помогал Борис Пастернак. Он принёс верёвку, чтобы перевязать чемодан, и, заверяя в её крепости, пошутил: «Верёвка всё выдержит, хоть вешайся». Впоследствии ему передали, что именно на ней Цветаева в Елабуге и повесилась.
9. Антон Павлович Чехов в переписке со своей женой Ольгой Леонардовной Книппер употреблял к ней помимо стандартных комплиментов и ласковых слов весьма необычные: «актрисулька», «собака», «змея» и - почувствуйте лиричность момента - «крокодил души моей».
10. Джеймс Барри создал образ Питера Пэна - мальчика, который никогда не повзрослеет - не просто так. Этот герой стал посвящением старшему брату автора, который умер за день до того, как ему исполнилось 14 лет, и навсегда остался юным в памяти матери.
Его имя написано на обложке книги, так же как имена великих писателей. Многие мои друзья и сейчас думают, что жил-был когда-то такой насмешливый мужчина… Еще бы. Трудно не верить в его реальность. В 1863 году страну известили о его кончине. В журнале «Современник» был опубликован некролог. Ровно 145 лет назад не стало великого философа, крупного чиновника и поэта Козьмы Пруткова. В сущности, это была одна из самых блестящих мистификаций в мире русской литературы.
А между тем, изречения вымышленного литератора до сих широко известны. Наверняка и вы неоднократно его цитировали, возможно, даже не ведая о том. «Хочешь быть счастливым, будь им», «Нельзя объять необъятное», «Что скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь?», «Лучше скажи мало, но хорошо», «Единожды солгавши, кто тебе поверит?», «Что имеем не храним, потерявши - плачем». Все это цитаты из книги Козьмы Пруткова «Плоды и раздумья». Плодовитым литератором был не только сам Козьма Петрович, но и его родственники - дети, внуки, племянник, дед. Как не поверишь в то, что писатель жил, если черным по белому была написана его биография, отмечены вехи его государственной и литературной деятельности, свои работы он посвящал коллегам по ведомству…
Далекие от литературных кругов люди тогда и в самом деле думали, что писательством на досуге забавляется какой-нибудь бюрократ. Но профессионалы знали, что за извечной подписью «твой доброжелатель - Козьма Прутков» скрываются четыре мастера - Алексей Константинович Толстой и три его двоюродных брата Жемчужниковых - Алексей, Владимир и Александр. Образ «самодовольного, благодушного, тупого и благонамеренного» писателя понадобился друзьям для того, чтобы хоть чуть-чуть «покусать» увязшую в бюрократизме и наводненную шаблонными умами Россию.
Как писал Владимир Жемчужников, это не коллективный псевдоним, а «вымышленное в насмешку лицо». «Вымышленное в насмешку лицо» начало писать в 50-х. В 60-х растерялось от эпохи крестьянских реформ, хотя вскоре Козьма Прутков вновь почувствовал почву под ногами. «Он снова стал писать проекты, но уже стеснительного направления, и они принимались с одобрением. Это дало ему основание возвратиться к прежнему самодовольству и ожидать значительного повышения по службе» (В. Жемчужников, «Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова»).
Поэт из разряда крупных чиновников в руках мастеров стал выразителем казенной точки зрения на мир, образцом предписанного мышления. По затее своих создателей, он как бы говорит в своих произведениях: «Все человеческое мне чуждо». Авторы наделили его такими свойствами, которые делали его ненужным для того времени человеком, и совершенно лишили его таких качеств, которые могли бы сделать его хоть сколько-нибудь полезным для эпохи. Их герой в своих творениях стремится быть сознательно казенным человеком.
«Хотя каждый из нас имел свой особый политический характер, но всех нас соединила плотно одна общая нам черта: полное отсутствие „казенности“ в нас самих и, вследствие этого, большая чуткость ко всему „казенному“. Эта черта помогла нам - сперва независимо от нашей воли и вполне непреднамеренно, - создать тип Козьмы Пруткова, который до того казенный, что ни мысли его, ни чувству недоступна никакая, так называемая, злоба дня, если на нее не обращено внимание с казенной точки зрения. Он потому и смешон, что вполне невинен». («Письма В.М. Жемчужникова к А.Н. Пыпину»).
«Барометр в земледельческом хозяйстве может быть с большей выгодою заменен усердною прислугой, страдающей нарочитыми ревматизмами», «И при железных дорогах лучше иметь двуколку», «Хорошего правителя смело уподоблю кучеру», «Не будь портных, - скажи: как бы ты отличил служебные ведомства?» «Смерть для того и поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться». В речах Козьмы Петровича нет подлинной революционности. Да и чего ждать от группы блестящих, обеспеченных, обласканных при дворе молодых людей? Но вот спектакль, поставленный по пьесе Пруткова, провалился: робкая публика ошикала его, а Николай Павлович не досмотрев, удалился и распорядился запретить.
Правда, образ Пруткова оказался весьма многогранным. Чего стоят его сентенции, когда, представьте, крупный государственный муж вообразит себя французским философом: «Гений подобен холму, возвышающемуся на равнине», «Если на клетке слона прочтешь надпись „буйвол“, не верь глазам своим», «Не робей перед врагом - лютейший враг человека - он сам», «Если у тебя спрошено будет: что полезнее, солнце или месяц? - Ответствуй: месяц. Ибо солнце светит днем, когда и без того светло, а месяц - ночью», «Бросая камешки в воду, смотри на круги, ими образуемые. Иначе такое бросание будет пустою забавою».
Первое собрание сочинений Козьмы Пруткова в одной книге вышло в 1884 году. Книгу ожидал небывалый успех: она исчезла из книжных лавок в течение недели. Пользуясь его беспрецедентной популярностью, многие авторы копировали этот стиль и подписывались этим известным именем в журналах и газетах. Сохранились письма В. Жемчужникова в журнал «Век» и газету «Новое время», в которых он защищает права собственности на литературное имя Козьма Прутков.
В письмах к Пыпину он пишет, что к 60-м годам коллективный персонаж должен был умереть. Объяснял он это решение просто: к этому времени образ Пруткова - поэта, философа, директора Пробирной Палатки, был уже достаточно очерчен, братья встречались редко да и вообще уже не были такими молодыми и веселыми.
Прутков, пожалуй, единственный писатель, чей юмор совершенно не переводим на иностранный язык. «Бди!» - восклицает поэт. Попробуй перевести. Нелепость, произнесение давно затертой предписанной житейской мудрости как открытия - отсюда возникает эффект комичности.
Но Пруткова нельзя целиком и полностью сводить к «пародии» в узком смысле слова. В его способе выражаться проявляется связь с бойким народным русским умом: национальный характер его таков, что он за метким словом в карман не полезет. Словесные дурачества Козьмы Пруткова раскрывают многоцветность русского слова.
Для современного человека юмористический эффект его сентенций чувствуется гораздо ярче, чем для его современников. Уже хотя бы потому, что в те времена подобный слог был обычным делом. Сегодня же сложные конструкции с множеством устаревших слов, с искусно стилизованной старомодностью и неуклюжестью, по смыслу пустые, но претендующие на важность и многозначительность, рассмешат любого.
А еще Козьма и сам вполне мог бы посмеяться над критиками, которые привыкли к серьезному толкованию шедевров, поскольку многие стихи и пьесы создавались во имя сознательной нелепости и бессмыслицы. И хотя прошло больше века, сочинения Козьмы Пруткова и по сей день интересно читать. Может быть потому, что со временем язык его творений поблескивает новыми гранями? Или потому, что эта пародия на казенного человека и сейчас актуальна? Загадка… Но ты, дорогой читатель, зри в корень!
Жизнь одарённого писателя (в особенности, если речь идёт о художественной литературе) всегда связана с большим риском для самого уязвимого в человеке - его сознания. А восхождение великого писателя к славе, каким бы гладким оно ни казалось, почти всегда сопровождается опасным заигрыванием с неизвестным, запретным или безумным…
Джонатан Свифт
Англо-ирландский писатель Джонатан Свифт прославился, среди прочего, фантастической тетралогией «Путешествия Гулливера» и сатирическим памфлетом «Скромное предложение».
Долгое время Свифт вел жизнь, которая медленно, но верно погружала его в безумие. Хотя, по словам писателя Уилла Дюранта, «определённые симптомы душевного расстройства появились в 1738 году», никто не знает, когда была пройдена «точка невозврата».
Известно только, что к 1742 году состояние психики писателя было уже далеко от рациональности и стабильности. Дюрант описывает, например, эпизод, когда «пять человек удерживали Свифта, пытавшегося вырвать свой воспалённый глаз». После этого случая писатель замолчал и за целый год не произнёс ни единого слова.
Маркиз де Сад
Имя Маркиза де Сада связано с несколько… своеобразным образом жизни. Его прославила революционная для своего времени идея сексуальной и нравственной свободы, которую маркиз подробно изложил в многочисленных литературных опусах. А «садизмом» стали называть сексуальное удовлетворение, получаемое путём причинения другому человеку боли и унижений.
В 1803 году, по приказу Наполеона Бонапарта, маркиз без суда и следствия был сначала заключён под стражу, а затем признан невменяемым и помещен в психиатрическую лечебницу Шарантон. Но и там де Сад умудрялся писать пьесы и вести всё тот же распутный образ жизни вплоть до самой своей смерти в 1814 году.
Эдгар Аллан По
Сознание автора «мрачных» рассказов Эдгара Аллана По, было полно тех же демонов, которые населяли и его произведения. После смерти жены писатель признался: «По телесным свойствам своим я впечатлителен - нервен в весьма необыкновенной степени. Я сделался безумным, с долгими промежутками ужасающего здравомыслия».
В октябре 1849 года Эдгара По нашли шатающимся в бреду по улицам Балтимора. Он был не в состоянии объяснить, как он там оказался и вообще сказать что-либо вразумительное. На следующий день он скончался в местной больнице.
Михаил Лермонтов
Михаил Юрьевич Лермонтов родился с целым букетом наследственных и приобретенных болезней: золотухой, рахитизмом, повышенной нервозностью. Его дед покончил жизнь самоубийством (отравился), а мать передала сыну необычайную нервозность. Отец был вспыльчивым, жестоким самодуром, он кутил до одури, проигрывался в карты и отличался «легкомыслием в поведении».
Уже в раннем детстве мальчик демонстрировал шизофреничность своей натуры: жестокость удивительным образом сочеталась в нем с чрезвычайной добротой и обостренным чувством справедливости. Он испытывал страсть к разрушению, был крайне раздражителен, капризен, упрям. Мысль о самоубийстве посещала его с ранних лет.
Замкнутость, необщительность, а главное пренебрежение к людям отталкивало от него окружающих. Общение поэта происходило внутри него самого, он обладал горячей фантазией, которую реализовывал в своих произведениях. Шизоидная психопатия Лермонтова была настолько ярко выражена, что ее замечали не только специалисты.
Еще одним фактом, который повлиял на замкнутость поэта, была его некрасивость, которая почти исчезла с возрастом, но оставила неизгладимый отпечаток в душе. Одаренный блестящими способностями и незаурядным умом Лермонтов слишком часто направлял эти качества, чтобы высмеивать окружающих - количество его врагов увеличивалось со стремительной скоростью.
К тому же сам Лермонтов был крайне влюбчив, однако женщинам подобные типажи - злые и надменные - просто не могли нравиться. Это чрезвычайно оскорбляло самолюбие поэта. В итоге он был застрелен добрым и сердечным человеком, которого он довел своими насмешками и клеветой практически до безумия.
Николай Гоголь
Автор «Мертвых душ» страдал шизофренией, которая обострялась периодическими приступами психоза. Николая Васильевича Гоголя мучили звуковые и визуальные галлюцинации. Он часто пребывал в состоянии апатии, порой не реагировал на внешние раздражители - во время работы он мог не заметить грозившую ему смертельную опасность. Состояния заторможенности чередовались с крайней активностью и возбуждением. Нередко его преследовала клаустрофобия.
Особенно обострились психические расстройства Гоголя после смерти сестры близкого друга писателя Екатерины Хомяковой. Он начал отказываться от еды, постоянно ссылаясь на недомогание и слабость - врачи обнаружили у писателя не смертельную болезнь, а всего лишь кишечное расстройство. Февральской ночью 1852 года Гоголь сжег свои рукописи, сославшись потом на происки дьявола. Состояние писателя стало резко ухудшаться. Он перестал принимать пищу.
21 февраля Гоголь умер от истощения. Причины его смерти до сих пор точно не установлены - одни гипотезы говорят об отравлении ртутью, другие - о самоубийстве. Однако версия с намеренным доведением до летального исхода вполне обоснована, если учесть тот факт, что сам Гоголь считал, будто в его теле все органы смещены, а желудок и вовсе расположен «вверх дном». Подобное утверждение на фоне развития шизофрении вполне могло привести к трагическим последствиям.
Лев Толстой
Автор «Войны и мира» и «Анны Карениной» прославился сложными сюжетами с пространными философско-историческими отступлениями. Создавая своих многочисленных персонажей (а их насчитывается не одна сотня) Толстой пытался отвлечься от тоски и страха, которые переживал в мучительных поисках ответов на самые сокровенные вопросы человеческого бытия.
Писатель страдал от частых, глубоких и продолжительных приступов депрессии. На 83-м году жизни Толстой решил стать странствующим аскетом. К сожалению, это последнее путешествие оказалось недолгим. Лев Николаевич заболел воспалением лёгких, был вынужден сделать остановку на маленькой станции Астапово, где вскоре и умер.
Сергей Есенин
Первой о сумасшествии Сергея Есенина заговорила на весь мир известная американская балерина Айседора Дункан. Она же возила поэта по американским, французским и немецким психиатрам. Увы, лечение не дало результатов.
Как утверждают исследователи жизни творчества Есенина, Сергей Александрович действительно страдал маниакально-депрессивными психозами. Он был одержим манией преследования, внезапные вспышки ярости и неадекватное поведение сменялись состоянием покоя и умиротворения. О есенинских дебошах слагали легенды, якобы, его даже выдворяли из США «за кухонные склоки и драки». Он крушил мебель, бил посуду и зеркала, оскорблял любого, кто попадался под горячую руку.
Его болезнь развивалась на почве наследственного алкоголизма. За несколько дней до смерти Есенин жаловался на огромную усталость и называл себя «конченным человеком». Он словно искал свою смерть, постоянно повторяя, что ему чертовски всё надоело. Причем подобная усталость обнаруживалась у него в раннем возрасте, уже в 16 лет он писал, что не знает, жить ему или нет.
По официальной версии поэт повесился на трубе парового отопления в гостинице Англетер в Санкт-Петербурге. Интересная статистика: в 339 стихах поэт 400 раз упоминает смерть, конец жизни или рифмует похоронную атрибутику.
Вирджиния Вульф
За обжигающей прозой Вирджинии Вульф стоит не только уникальный творческий дух, но и извилистые повороты судьбы писательницы. Лишившись, в раннем отрочестве, матери и сестры Стеллы, она пережила ещё и сексуальное насилие со стороны сводных братьев.
На протяжении всей своей жизни Вирджиния боролась с приступами глубокой депрессии. Её не оставляли головные боли, голоса, видения, было несколько серьёзных нервных срывов и попыток самоубийства. 28 марта 1941 года Вирджиния наполнила камнями карманы своего пальто и утопилась в реке.
Эрнест Хемингуэй
Психологическое состояние этой «глыбы» американской литературы тоже было далеко от благополучия. Значительную часть жизни Хемингуэй, как, впрочем, и многие другие великие художники, страдал от алкогольной зависимости. Но были и другие диагнозы - от биполярного психоза и травматического повреждения мозга до нарциссического расстройства личности.
В результате, писателя поместили в психиатрическую клинику, где, после пятнадцати сеансов электросудорожной терапии, он вовсе утратил и память, и способность формулировать мысли. А вскоре после выписки, в июле 1961 года, застрелился из своего любимого ружья.
Говард Филлипс Лавкрафт
Фантастика, мистика и ужасы переплетались в творчестве Лавкрафта в одно причудливое целое. Писатель страдал тяжёлым расстройством сна. В ночных видениях писателя существа с перепончатыми крыльями, которых он называл «ночными зверями», поднимали его в воздух и относили на «мерзкое плато Лэнг». Лавкрафт просыпался в совершенно безумном состоянии.
Однако, опасность для хрупкой психики писателя таилась не только внутри. Финансовые дела семьи писателя внезапно и стремительно покатились вниз, уровень жизни резко ухудшился, что стало одной из причин глубокой депрессии; дело даже чуть было не дошло до самоубийства.
Позже, мучений в жизнь Лавкрафта добавили рак кишечника и воспаление почек, боль от которых сопровождала весь остаток жизни писателя.
Сильвия Плат
В знаменитом романе «Под стеклянным колпаком», Сильвия Плат описала свою первую попытку самоубийства. Это произошло в 1953 году. Клиническую депрессию, которой страдала Сильвия, пытались лечить достаточно новыми и непроверенными методами, включая электрошок.
После курса такой терапии писательница почувствовала себя только хуже и попыталась покончить с собой. В тот раз попытка провалилась, а психиатрическое вмешательство стало ещё более интенсивным.
Последовало ещё несколько неудачных попыток свести счёты с жизнью, пока, однажды, тридцатилетнюю Сильвию Плат не обнаружили мёртвой в собственной квартире. Голова женщины лежала в духовке, из которой всё ещё шёл газ.
Джек Керуак
Джек Керуак задумывал своё самое знаменитое произведение «В дороге» обычным романом из десяти глав. То, что получилось в результате, представляло собой длинный, в 36 метров, свиток с записанным на нём непрерывным потоком сознания (автор, заканчивая одну машинописную страницу, приклеивал её скотчем к предыдущей).
Этот уникальный подход к литературе не покажется таким уж удивительным, если учесть, что Керуак подкреплял свои творческие силы гремучим коктейлем из алкоголя, марихуаны и бензедрина.
Списанный из рядов ВМС США с формулировкой «шизоидная личность», Керуак с головой окунулся в жизнь, полную джаза, наркотиков и путешествий по миру.
Филип К. Дик
В конце февраля 1974 года, когда писатель-фантаст Филип К. Дик, страдающий зависимостью от амфетамина, отдыхал в своём доме после удаления зуба мудрости, ему довелось пережить целый ряд ярких галлюцинаций.
Они повторялись на протяжении нескольких следующих месяцев - отчётливые геометрические фигуры накладывались на сцены религиозного содержания и, как казалось Дику, давали новое глубокое понимание истории церкви и литературы.
«Мне представлялось, что я был безумен всю мою жизнь и внезапно обрёл разум», - так описал Дик наступление приступа. Он уверял, что с того времени начал жить двойной жизнью, в которой одна половина принадлежала ему самому, а другая - христианину, гонимому за веру в Древнем Риме. В этот период были написаны роман «Свободное радио Альбемута» и трилогия «ВАЛИС».
84 года назад Иван Бунин стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Во многом он был этому обязан своей супруге, Вере Муромцевой, которую называют идеальной писательской женой, создавшей все условия для творческой реализации мужа. Однако на церемонии награждения с ним рядом стояла не только она, но и ее молодая соперница, поэтесса Галина Кузнецова. Долгие годы Вера Бунина мирилась с ее присутствием в их доме, прекрасно понимая абсурдность и драматизм ситуации. Но у нее были на то свои причины.
Вера Муромцева стала третьей женой писателя. На тот момент ему было 36 лет, ей - на 10 лет меньше. Спокойная, рассудительная и уравновешенная Вера не была похожа ни на одну из тех женщин, которыми Бунин увлекался раньше. Ее сдержанность многим казалась холодностью и отстраненностью, но на самом деле это было продиктовано воспитанностью - Вера выросла в аристократической семье и получила хорошее образование. По ее признанию, она «никогда не хотела связывать своей жизни с писателем. В то время почти о всех писателях рассказывали, что у них вечные романы и у некоторых по нескольку жен».
Они познакомились в 1906 г., а в следующем году отправились вместе в путешествие по странам Востока - Египту, Сирии и Палестине. С этой поездки и началась их совместная жизнь, хотя официально они стали мужем и женой только в 1922 г. Их первые годы были счастливыми и безмятежными - Бунин много писал, она всегда находилась рядом, умея при этом быть незаметной.
Осень и зиму 1917−1918 гг. Бунины провели в Москве, где «мимо их окон вдоль Поварской гремело орудие», а весной уехали в Одессу. Революционных событий писатель не принял, и через полгода они отправились в Константинополь, а оттуда - в Париж. Бунин говорил Вере Николаевне, что «он не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петербурга; что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает ее». Больше на родину он не вернулся никогда.
Бунины поселились в Грассе, на юге Франции. Только здесь, спустя 16 лет совместной жизни, они наконец обвенчались. Однако в их отношениях наступило заметное охлаждение. А в 1927 г. разразилась драма, которая имела катастрофические последствия для всех ее участников. Бунин познакомился с поэтессой Галиной Кузнецовой, которая была моложе него на 30 лет, и влюбился без памяти. Девушка ответила ему взаимностью, ушла от своего мужа и поселилась в доме писателя. Бунин тогда сказал супруге: «Галя - моя ученица. Я буду учить ее писать стихи».
Вера Николаевна прекрасно понимала, какие отношения связывают ее мужа с Галиной Кузнецовой. Но она также знала и о том, что Бунин не может оставить ее саму и обходиться без ее молчаливого участия, заботы и дружеской поддержки. Поэтому Вера поступила так, как в ее ситуации вряд ли бы повела себя хоть одна женщина: она гостеприимно приняла в своем доме молодую соперницу и стала жить с ней рядом под одной крышей. Этот странный союз просуществовал 7 лет. В 1929 г. Вера Бунина записала в дневнике: «Я вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет… Только бы от этой любви было ему сладостно на душе».
В эмигрантской среде эта скандальная ситуация вызывала много кривотолков. Многие обвиняли Бунина в безнравственности и сумасшествии. Некоторые укоряли Веру Николаевну, за то, что позволила так с собой обойтись и смирилась с таким положением вещей. Единицы могли понять ее и восхищались ее поведением. Так, Марина Цветаева писала: «Вера стерпела - и приняла. Все ее судят, я восхищаюсь. Бунин без нее, Веры, не может - значит осталась: поступила как мать…». Сам же писатель на вопрос о том, любит ли он свою жену, отвечал: «Любить Веру? Это все равно, что любить свою руку или ногу». А для творчества нужны были совсем другие чувства.
Атмосфера в доме была очень нездоровой: все обо всем знали, но соблюдали внешние приличия. И так длилось до тех пор, пока Галина не ушла от писателя… к другой женщине. Ее сердце покорила оперная певица Марга Степун, и их отношения зашли так далеко, что они решили жить вместе. А поскольку ни денег, ни жилья у них не было, они поселились в доме Буниных. С тех пор жизнь всех обитателей этого дома превратилась в сущий ад. Любовный треугольник стал многоугольником. К тому же с 1929 г. в доме Буниных жил писатель-эмигрант Леонид Зуров. Он был безответно влюблен в Веру Николаевну, она же воспринимала его, как сына, из-за чего он неоднократно пытался покончить с собой. Бунин сходил с ума от ревности и был на грани помешательства, но именно тогда он создал прекрасный цикл рассказов «Темные аллеи».
Марга и Галя покинули Грасс только в 1942 г. Остаток жизни они провели вместе в Америке и Европе. А Вера Николаевна все так же преданно и нежно заботилась о своем постаревшем муже. Она оставалась с ним до самой его смерти в 1953 г. и однажды записала в своем дневнике: «Ян третьего дня сказал, что не знает, как переживет, если я умру раньше него…» И добавила: «Господи, как странна человеческая душа». Она пережила мужа на 8 лет и не переставала его любить до последних дней.
Ни одно драматическое произведение не было столь народным, несмотря на то, что многие годы не печаталось.
Первую попытку поставить «Горе от ума» сделали на своей школьной сцене воспитанники Петербургского театрального училища. Инспектор училища поначалу возражал, затем все же согласился. Сам Грибоедов приезжал на репетиции и усердно помогал будущим актерам. Все с нетерпением ожидали премьеры, но военный губернатор, граф Милорадович, запретил ее, предупредив начальство и воспитанников, что «не одобренную цензурой комедию нельзя позволить играть в театральном училище».
При жизни Грибоедова были предприняты три попытки поставить «Горе от ума». Имеются сведения о том, что комедия «была играна в 1827 году в присутствии автора в крепости Эривани во дворце Саардарского». Но и после его кончины в течение нескольких сезонов дело обстояло не лучше.
Впервые на афише комедия появилась 2 декабря 1829 года в Большом театре в Петербурге. «В одной интермедии, - сообщает афиша, - будет играна сцена из комедии „Горе от ума“ в стихах, сочиненных А. С. Грибоедовым». Здесь давалось первое действие, начиная с выхода Чацкого (артист Сосницкий). Та же сцена третьего действия была дана 30 января 1830 года в Москве со сцены московского Большого театра на бенефисе М. С. Щепкина, который играл Фамусова. «Эти отрывки мало имели действия на зрителей, которые как будто из вежливости похлопали некоторым остроумным стихам Грибоедова», - писал по поводу этого спектакля «Московский Телеграф». В том же 1830 году третий акт комедии был поставлен на нескольких бенефисах.
Цензура не препятствовала постановке комедии, так как она была поставлена по сценам, напечатанными Ф. М. Булгариным в «Русской Талии» с купюрами, ранее проверенными цензурой. Искаженные по цензурным соображениям стихи десятки лет продолжали звучать со сцены. Но были исключения. Так, первый спектакль «Горе от ума», шедший в провинции (Киев, 1831 год), был поставлен по оригинальному авторскому тексту. Упех пьесы был огромен. Один из зрителей 23 января 1832 года сообщал, что «толпа в театре при представлении сей пьесы не оставляет места, где упасть яблоку. Все места всегда бывают заняты, и уже в два часа накануне представления нельзя достать билета».
В Москве и Петербурге критики отмечали настоящий успех пьесы, но бранили актеров, даже таких, как Щепкин и Сосницкий. Естественно, Щепкин-Фамусов, игру которого впоследствии признавали шедевром, не мог понравиться первым зрителям: текст роли с купюрами исключал наиболее острые и яркие высказывания героя комедии.
Наконец, комедию «Горе от ума» разрешили к исполнению в Императорских театрах, но не в провинции. Лишь в феврале 1859 года по ходатайству генерал-адьютанта графа Строгонова пьеса в виде исключения была разрешена к представлению любителям в Одессе. Для провинции комедия оставалась под запретом до 1863 года. В столичных же театрах она шла под тщательным контролем цензуры, в изуродованном виде. Со 2 декабря 1829 года до июля 1863 в Петербурге спектакль был сыгран 184 раза, Москва за это время видела комедию 144 раза.
Несмотря на запреты, грибоедовскую комедию ставили любители и в Тифлисе, в доме князя Р. А. Багратиона, в помещечьих театрах. Губернаторы время от времени представляли рапорты в Третье отделение, но и это делали не все. С 1840 по 1863 год комедия была поставлена в Харькове, Казани, Астрахани, Калуге, Ярославле, Воронеже, Нижнем Новгороде, Кронштадте и других городах. В июле 1863 года Третье отделение под влиянием ходатайств Нижегородского и Саратовского театров, наконец, разрешило постановку для всех провинциальных театров.
В 1906 году спектакль был поставлен В. И. Немировичем-Данченко в Московском художественном театре. Великолепные декорации и бутафория создавали реальное впечатление фамусовской Москвы, ожившей на сцене. Чацкого играл В. И. Качалов. «Большим радостным событием» была названа постановка московского Малого театра в 1910 году. Фамусова играл Рыбаков, Репетилова - Южин. Даже маленькие роли исполнялись ведущими актерами театра: Ермоловой, Никулиной, Яблочкиной. Малый театр сосредоточил внимание на критике нравов, господствующих в дворянском обществе, и комедия стала сатирой потрясающей силы.
Первым возобновлением комедии на советской сцене был спектакль Малого театра в 1921 году. В основном он завершал дореволюционную сценическую историю «Горе от ума». Мейерхольд, ставя «Горе от ума» в 1928 году под первоначальным грибоедовским названием «Горе уму», произвел коренной пересмотр всего содержания пьесы и ввел ряд дополнительных персонажей. В частности, сцену Чацкого с декабристами, которая должна была показать, что Чацкий не просто критикует окружающую среду, а восстает против общественного строя.
Одним из выдающихся исполнителей роли Чацкого был М. И. Царев. В начале 60-х годов М. И. Царев осуществил постановку комедии по-грибоедовски, как раньше играли в Малом театре. На этот раз Царев сыграл Фамусова. Чацкого играл и В. Соломин. В 70-е годы осуществлены три постановки «Горе от ума»: в театре Сатиры (режисер В. Плучек), в театре киноактера (Э. Гарин) и (новая версия) в Малом театре.
В 90-е годы новое слово в театральную историю «Горя от ума» вносит режиссер-постановщик МХАТа О. Ефремов. Зрители увидели легкую, веселую и в то же время не потерявшую грибоедовской яркости комедию. В 1998 году комедию поставил О. Меньшиков. Грибоедовский текст сохранен полностью, но зритель не слышит ни одной привычной интонации. Эту блестящую игру трудно описать. Недаром спектакль идет с неизменными аншлагами. О. Меньшиков (Чацкий) мастерски передает драму человека, оказавшегося чужим там, где еще недавно он был всеми любим.
Вот уже более полутора веков живут персонажи «Горе от ума». И зрители все это время с интересом следят за судьбами героев комедии. Думаю, что сценическая история «Горя от ума» будет еще богаче, ярче и интереснее в новом, XXI веке.