Могу ли я считать себя лесбиянкой, если мой парень ведёт себя как баба?
- Чай, кофе?
- Чай.
- Чёрный, зелёный?
- Чёрный.
- Горячий, тёплый?
- Горячий.
- В бокал, стакан?
- Стакан.
- С сахаром, без?
- С сахаром.
- Песок, рафинад?
- Рафинад
- Один, два, три?
- Два.
- С лимоном, без?
- Без.
- Потом секс, не секс?
- Нет, я домой.
- Почему?
- Чувствую, до утра не приступим, а мне рано на работу.
- Дорогая, с тобой я воплотил все свои сексуальные фантазии, давай перейдём к твоим.
- Давай, милый! Я хочу золотые серёжки с рубинами…
Всё равно…
Знаешь, есть такая стадия пофигизма,
Когда «не знаю» то же, что «всё равно»,
И вся жизнь - под откос - через призму,
Словно в старом немом кино.
И любовь, как вода, сквозь пальцы
Утекает… Лишь в душе станет чуточку влажно.
И слова в безудержном танце
С языка не сорвутся. Смолчу. Неважно…
И уже всё равно: не обидно, не грустно,
И не важен мне стал вожделенный ответ.
Не мне горевать, что вдруг стало так пусто.
Ты ко тьме привыкаешь, ну, а я улетаю на свет…
Мне теперь всё равно… до лампочки… -
Хочешь - рви, хочешь - режь, хочешь - бей.
Я свободна. Я - ветер. Я - бабочка.
Не вернусь я. Не жди. Не смей!!!
6 Февраля 2004 г.
Copyright: Снежная Волчица, 2004
Ты не знаешь ещё…
Ты не знаешь ещё, что проснувшись, меня не найдёшь,
Что я сделала шаг - и обратно забыла дорогу.
Мой маршрут водопадом слезинок сотрёт ночью дождь,
И он будет неведом ни Чёрту, ни Господу Богу.
Ты не знаешь ещё, как гнетёт сердце холод страниц,
Наизусть уж заученных в поисках малой утехи.
И Судьба потихоньку вплетает мельканием спиц,
По петельке разлуку, натянув шутовские доспехи.
Ты не знаешь ещё, как исходит удушьем душа,
Задыхаясь с тобой, без тебя… Будто кто-то вдруг разом
Перекрыл кислород, и теперь, как садист, не спеша,
Наполняет меня вместо воздуха, сжиженным газом.
Но любовь моя, изредка, брызнув скупою слезой,
Смазав чуть макияж, всколыхнёт вдруг душевную залежь,
Разорвав тишину, разразится прилюдной грозой…
Но об этом, увы, ты уже никогда не узнаешь…
Copyright: Анастасия Эзау, 2004
Когда ты любишь сразу двух
И выбор только за тобою,
О, как же ты несчастлив, друг,
И как «любим» своей судьбою!
Попав в такую переделку,
Тут надо отдых нервам дать:
Или напиться сразу в стельку,
Иль сигаретный дым глотать.
Но выбор сразу не даётся
И всё идёт своим путём:
Жена для дома остаётся,
С другою спите вы вдвоём.
И всё же, может быть, свободней
Пора к изменам подходить?!
И, может, даже благородней
Порой чуть вожжи отпустить?!
За все простишь ли ты меня?
я не стремлюсь казаться лучше,
нет дыма без огня,
и рушится земля,
А взгляд сердит, но так послушен…
Ты снова при делах,
а я ношусь с мечтой,
как-будто в жизни нет иного дела…
Прости мне глупый страх,
Конечно, ты -другой:
земной до совершенства, до предела;
Читаешь по губам,
и их целуешь так,
что каяться захочется, рыдая…
Прости мне этот знак,
я не могу никак
забыть его,
«А надо бы, родная!»
И ты войдешь в мой сон,
обнимешь и поймешь,
что все, что было,
и должно случиться.
А в горле слезы, ком,
я сплю, но снова стон.
Ты рядом,
только он мне чаще снится…
Ольга Тиманова
Привет,
Ну, как ты? Всё дела? Опять дожди
Косыми лентами опутали аллеи.
Не прикрывай открытых окон, погоди,
Смотри, как вечер тает, без вина хмелея.
Молчишь…
Ты очень занят? Знаешь, мне опять
Не спится как-то под тяжелым влажным небом.
Листвой цветастой застелю свою кровать -
Я поняла, что листопаду сон неведом.
Ты здесь?
Прости, задумалась… так, о пустом,
О том, что желтые такси, как эти листья,
Что ночью стал казаться теплым стылый дом,
И что на скатерть пролит кофе - не отчистить.
Пока…
Иди, уже… тебя, наверно, ждут…
Бормочет тихо мне бессонница: «Я тут,
Сегодня будем мы с тобою не-раз-луч-ны…»
Я приросла к тебе,
Не доверяя снам,
Не изменяя суть,
Вслушиваясь в слова.
А ты бережёшься в звонках,
Забывая вчерашний предлог
А ты весь в делах и словах,
И вокруг тебя столько подруг.
Когда твои руки со мной,
Другие уже не в счёт.
встанет рано Она отчего-то - июльский рассвет
только-только окрасит кайму горизонта багрово …
после душа - к компьютеру - почта: «письма так и нет …»,
от Него три недели глухое молчанье - ни слова …
в кухне чайник призывно и резко задует в свисток,
кипяток заиграет чаинками, … дух бергамота
растечётся привычно; Она, сделав первый глоток,
поперхнётся, почувствовав близкую муторность рвоты …
посидит, отдышавшись немного, пойдёт на балкон,
всё как прежде: поодаль темнеет каштанов эскадра, -
им такое названье прошедшей зимою дал Он; …
в подсознаньи промчатся свиданья последнего кадры:
дождь стеной за окном, странность ссоры, причина - пустяк,
резкий звук от дверного хлопка в опустевшей прихожей,
шелестя, заметался по комнатам птицей сквозняк,
жуткий холод наполнил Ей душу, растёкся под кожей …
ни звонка, ни малейших известий /Он гордый/ с тех пор,
может быть, написать Ей самой, подчиняясь желанью? …
за компьютер усевшись, посмотрит Она в монитор,
разрыдается в голос и выключит быстро питанье …
после всхлипов и вздохов квартиру зальёт тишина,
только будут шуршать беспокойно часы над комодом …
Он сегодня умрёт, … но об этом не знает Она …
и на кухню идёт, допивать чёрный чай с бергамотом …
Ты приходи… Все также, как тогда:
Погасший свет луны и томность линий…
А помнишь, как гудели провода,
И мы обворожительно любили?
Ты приходи. Не будет громких фраз.
Я постараюсь быть смиренной, тихой.
Уже последний огонек погас
за моим робким, но протяжным криком.
Я все считаю чьи- то там шаги
за поворотом, за оконной рамой,
ты даже отчужденным- приходи
дождливой ночью или утром рано,
озябшим днем, продрогшим полднем. Жду.
Цветы на подоконниках, бокалы…
И пусть во сне, бессоннице, бреду,
В любви тебя всегда мне страшно мало.
Ольга Тиманова
Он подходит мне идеально, как сшитое на заказ пальто…
…мне замечательно в нем и тепло…
он - моё идеальное волокно,
Он из самого нежного материала.
только я для него никто…
и уже давно…
с самого начала…
Только когда он проник в душу.
Я поняла, что он забрал мое сердце.
Присядет есть, кусочек половиня,
Прикрикнет: «Ешь!» - Я сдался. Произвол!
Она гремит кастрюлями, Богиня.
Читает книжку. Подметает пол.
Бредет босая, в мой пиджак одета.
Она поет на кухне поутру.
Любовь? Да нет? Откуда? Вряд ли это.
А просто так: уйдет - и я умру.
Уносит прочь тебя вагон,
Скрипя и сетуя на осень…
А черных рой-как смоль - ворон
Рисует в небе цифру восемь.
Глаза болят. А в темноте
как-будто новая эпоха.
Вороны вьются в вышине,
но мне не страшно. Просто - плохо.
Не пережить. Писать и знать,
что ты живешь, рисуя звезды.
Тебя хочу всегда прощать
С холодных щек стирая слезы.
Уселся ворон на плечо,
Кивая в такт сердечным звукам.
И клювом, будто бы мечом,
пресек мои метанья в муках…
Ольга Тиманова