Мы все как в море корабли,
Плывем под парусами,
Но сбившись с верного пути,
Мы остаемся сами…
Тяжко плечу,
Небо давит на крыши,
Город замёрз,
Утопая в тумане.
Я закричу,
Но никто не услышит.
Брошу вопрос,
Но никто не обманет.
Рвётся струна
От больших напряжений,
Бьётся хрусталь,
Если бросить на кафель.
Да, я одна…
Но, без лишних движений,
Эта печаль
Излечима, как кашель.
Время назад
Не вернуть. И осудит
Горечь мою
Тот, кто грел мои плечи.
Мне говорят:
«Одиночество губит».
Я говорю:
«Одиночество лечит».
Бродить по парку, слушать тишину,
Ловить листвы пергаментной волну,
Летящую злачёным листопадом…
И чувствовать прохладу октября,
И жёлуди, в ладони теребя,
Бросать в траву, и провожать их взглядом…
Грустить под мантру сонного дождя,
Штрихующего бренность бытия,
Сакрально угасающего в капле…
Вдохнуть пьянящий, тонкий аромат
Осенней прели, маетных утрат,
И осознать, что всё вернётся в марте…
Закрыть глаза, и будто бы уснуть,
Мгновенно ощущая жизни суть,
И вдруг понять, как сладостны минуты
Уединенья, ожиданья Вас…
Задумавшись, не ведая подчас,
Что наших судеб сомкнуты маршруты,
Бродить по парку, слушать тишину,
Ловить листвы пергаментной волну…
Вечером гулял по безлюдному берегу моря. Это было не весело и не грустно - это было прекрасно.
Меня как-то спросили, боюсь ли я остаться один. Я резко, недолго думая ответил, что нет, не боюсь. И я на самом деле не испытываю какого то определенного страха. Видимо до тех пор, пока на себе не испытаю.
И ведь правда, чувство страха человек может так и не испытать, но быть одному в окружении миллионов людей - самая страшная пытка, самое страшное испытание.
Сегодня видел своего старого знакомого. Каждое утро он гуляет в парке. Ему 40 лет. Инвалид. У него нет работы, нет семьи. Родители умерли, когда он был в начальной школе, или даже раньше. Его растили бабушка и дедушка, которых он уже скорее всего похоронил. Он пережил всю свою семью. Но я задаюсь себе вопросом, как же он переживает это огромное одиночество? Как же он каждый день снова, и снова встает на ноги и продолжает жить. А ответ прост. Просто он очень силен духовно. Да, он практически ничего не добился в жизни. Обстоятельства выбили его из колеи. Но он каждый божий день встает и продолжает идти этим тяжелым путем. Такое не каждый перенесет. Такую судьбу, которая выпала ему, никому не пожелаешь. Нет ничего страшнее, чем ощущать себя одиноким, ощущать себя призраком. По нему не скажешь, что он боится. А потому что бояться то уже и нечего. Самое страшное встречает его каждое утро, когда он открывает глаза. Каждую его прогулку оно идет бок о бок с ним. Одиночество !
К чему я это все пишу? К тому что ни один из нас, сидя дома, даже представить не может, каково чувствовать себя так, как мой знакомый чувствует себя всю жизнь. Берегите каждого человека своей жизни. Плохого или доброго. Неважно. Таких уже не будет.
Вошла, стряхнула с шубы снег,
Прикинута по-модному.
Блеснули из-под синих век
Глаза твои холодные.
Прошла, коленками дразня,
Мол, делай ставки крупные.
Уже бывали у меня
Такие недоступные.
Куда ты денешься,
Когда разденешься,
Когда согреешься в моих руках.
В словах заблудишься,
Потом забудешься,
Потом окажешься на облаках.
Отпив глоточек коньяка,
Пускаешь дым колечками
И намекаешь свысока,
Что мне ловить тут нечего.
Куда нам, маленьким, до вас
Величество, Высочество.
Но в уголках надменных глаз
Я видел одиночество.
Куда ты денешься,
Когда разденешься,
Когда согреешься в моих руках.
В словах заблудишься,
Потом забудешься,
Потом окажешься на облаках.
Учти, я опытный игрок,
Не знавший поражения.
Сейчас пойдет по нервам ток
Большого напряжения.
И ты отпустишь тормоза,
И вся надменность кончится.
Ведь можно то, чего нельзя,
Когда уж очень хочется.
одиночество - это внутри
засело,
заело,
заклинило.
говорит: «здравствуй»
такому же одиночеству,
а оно отвечает:
«здравствуй,
давай по имени,
без ненужного выканья
и без отчества».
одиночество - в горле,
в слове
звенит и плавится.
не все одиночества
видно на расстоянии -
иногда оно в битом стакане
щербато скалится.
кажется - человек,
на деле -
одно название.
одиночество - в мятых брюках
в петле спущенной,
в любом «и так сойдет»,
в каждом «кому есть дело».
одиночество лучше смерти.
конечно, лучше,
но иногда так тянет
к спасительному пределу.
одиночество - кружка чая
остывшего
на подоконнике
рядом с засохшей геранью,
конфетным фантиком.
люди, конечно, все -
будущие покойники.
одиночество хоронит заживо
быстро,
качественно.
одиночество - снаружи.
часы наручные не идут месяцы -
никто не против
опозданий и неприходов.
никто не злится,
не выговаривает,
не бесится.
никто не рад,
ни «с днем рождения»,
ни «с новым годом».
одиночество - залпом пить
книги,
журналы,
любое буквенное,
бумажное.
самому не писать,
потому что писать нечего.
одиночество в каждом «ладно»,
«ничего важного».
в любом
«мне есть чем заняться
этим субботним вечером».
одиночество скажет «здравствуй»
такому же. «давай по имени»,
«хочешь поесть
сейчас,
послезавтра,
позже?»
можем гулять,
клинья выбивать клиньями.
одиночество лечится быстро,
но очень сложно.
Это сотый из недописанных мною стихов.
Потому, что ни мыслей нет, ни каких-либо слов, откровений,
Те, что были, не выдержали цензуры, а в редакции мне зачеркнули весь текст.
В нашем мире, а, может быть, только в моем
Сплошь пороги, углы и пластмассовые фигуры старательно делают пластиковыми живых,
Учат такими быть, как положено, как написано в книге о социальном равенстве,
Что бы каждый ответ на: «вам нравится?» Был: «конечно же, да! Биру. Покупаю».
И легион «счастливых» и обеспеченных, миллионы случайных встречных
От начала до неизбежной вечности живут по писанному сценарию.
Мне однажды довелось познакомиться с кареглазым юношей. Можно сказать, посчастливилось.
Он один из немногих, кто жил не ссылаясь на практику большинства.
Нам казалось, что мы похожие - один вид, может, уровень или раса.
Нас всегда выгоняли из класса за особое мнение и желание его отстоять.
Мы о людях говорили с особой жалостью и всегда, как о «них», будто бы, мы не местные,
Будто, прибыли из другой галактики и стараемся выживать.
Нами познано одиночество, как важнейшее из даров человечества,
Словно, каждый из встречных может душу запятнать или совсем ее разорвать.
Я читала с глаз его скуку от которой становится холодно и тоску по дому,
Который мы в этой жизни не видели, - теже чувства, что в отражении находила я каждый день.
А вот в сердце светило солнышком, хоть ладошки подставь и грей, наслаждайся.
Мы разъехались, но с тех пор я за счастье считаю быть странной и почти ни одним человеком не понятой,
Быть другой. И, если весь мир пойдет на восток, - я на запад! Я сегодня пойду - остальные завтра.
Вы же любите завтра? Не так ли? Ведь, до него можно массу найти причин, что бы вовсе не выходить.
Мною прожито еще мало, но ношу седину с 16, хмурю лоб с тех пор, как повели меня в детский сад,
И совсем - совсем не могу не думать, ни о чем не мыслить и не рассуждать.
Мне пророчили многое и предлагали разное: «Тебе бы в политику, режиссером и архитектором,
Тебе бы спасать людей, стоять под прожектором и говорить, рассказывать, просвещать.
Хороший лектор получится, мастер легкой атлетики»…однажды обвинили даже, что не в свой век я пришла на свет,
Якобы, дело мое - революции, время - великих идей, талант - рисовать конструкции, долг - нарожать детей.
Я завязала глаза себе синей лентой и вставила в уши пробки, разрешила лишь говорить и чувствовать, понимать.
Я влюбилась в зеленое поле, сняла с шеи своей веревки, возвела игроков футбольных в статус бога и мудреца,
Ношу серебряный крестик, сама - агностик, даже более - атеист, ведь религии за ее идею можно и дань отдать…
Это сотый из недописанных мною стихов. Сколько потерянных слов и строк! Это дам почитать,
Но допишу, когда встречу всезнающие глаза среди «умников» и глупцов.
Что за странное явление -эта великая цивилизация? Отчего чем раньше человек начинает вкушать её плоды. тем скорее приходит к нему страстное желание бежать от неё. скрыться в тиши и покое одиночества.
Никто не хочет быть одиноким даже в раю.
Всё не так, как хотелось, сложилось.
Мне мечталось совсем о другом.
Одиночество в дом мой вселилось,
Грусть-тоскою наполнился дом.
По ночам горьких слёз я не прячу,
Поутру утешаюсь: «Пустяк!»
Ведь сложись хоть немного иначе,
Никогда б не любил тебя так.
Изоляция и одиночество - не синонимы.
Слишком скоро протягивает одинокий руку тому, кто с ним повстречается. Иному ты должен подать не руку, а только лапу - и я хочу, чтобы у твоей лапы были когти.
Два одиночества в городе чёрном и вьюжном
Встретились вечером, полным январского мрака -
Старый актёр, отчего-то вдруг ставший ненужным,
И надоевшая видно кому-то собака.
Два одиночества грустно в глаза посмотрели,
В них у обоих - тоска и сквозит недоверье.
Хвост колыхнулся собачий с надеждой лишь еле,
Замер актёр у подъезда с закрытою дверью.
Два одиночества, … долгие годы промчались,
Отдан талант человечий и псиная вера.
Знать, неспроста этой ночью они повстречались,
Две безысходности возле замёрзшего сквера.
Сердце актёра пронзила безумная жалость,
Он протянул бедолаге открытую руку,
Та же всем телом к ногам его быстро прижалась,
Мелкая дрожь сотрясала замёрзшую суку.
Два одиночества, вместе поднялись к квартире,
Город оставив за дверью глухой и жестокий,
Два одиночества в этом заснеженном мире
Знали, что больше не будут они одиноки…
Засыпающих окон дробящийся смысл,
И в холодном вагоне пустое лицо…
Отраженья иллюзий по кругу неслись
Застывая в мозгу хаотичностью слов.
Ничего не добавивший в жизни пейзаж -
Промрайонов сырых неживая тоска…
Это город ничей. Это город не наш,
Если в нем даже мы незнакомы пока.
Так лови же момент, так подай же мне знак,
Пока давит на веки холодный метал,
Пока яд одиночества бродит в висках,
И я все, что я есть могу бросить к ногам.
Пока, чтобы коснуться шершавой руки
Я забуду все то, что мне мир обещал,
Пока я не забыла, что счастье - в любви,
Пока серый вагон не уткнулся в причал.