Сейчас в интернете сидят те кому спать не с кем…
Спать разучилась, но не это странно…
Давно уже не доверяю снам,
А сотни раз посчитанных баранов
Я знаю лично, и по именам!
Быть может, пересчитывать не надо,
Раз толку от того процесса - ноль?
В бессоннице не виновато стадо…
Причина у ночей бессонных - боль…
С физической я справиться смогла бы -
Есть масса анальгетиков сейчас,
А вот с моральной… Не по мне масштабы!
И снова ночью не смыкаю глаз…
куда девать стописят мыслей
бурящих по ночам мозги
и в уши изнутри орущих
не спииии:))
График бессониц расчерчен на этажи.
Звезды стоят неподвижно, как рыбы в иле.
Снова скриплю пером по сердечной пыли…
Господи правый, этому ли служить?
Volens nevolens истина не нова.
Красным вином наполняю сосуды, словно
В реку вхожу, и плыву от ларька до слова,
Дважды не выйти, хлопаю, как сова
Желтым и круглым, как лампа, сердитым оком.
В мире бессониц мало людей и окон,
Скрещивать поздно, мы вымрем, как дронты - тихо,
Нет бы пойти на завод, например, ткачихой,
Третьей сестрой, но и это уже не ново.
Пряжа тонка, и грузилом на леске - слово,
Парка прядет, обрезание делать рано.
Черт побери, ощущаю себя бараном,
Лбом по стене, чтобы искры из глаз - каскадом…
Автор зажег и пошел догоняться ядом.
К сожаленью, ничего не бывает вечного…
Времена меняются, прошлым всё становится…
А душа не может скрыть стона бесконечного -
Душит боль, гнетёт тоска, мучает бессонница…
Уж я ль не знала бессонницы
Все пропасти и тропы,
Но эта как топот конницы
Под вой одичалой трубы.
Вхожу в дома опустелые,
В недавний чей-то уют.
Всё тихо, лишь тени белые
В чужих зеркалах плывут.
И что там в тумане - Дания,
Нормандия или тут
Сама я бывала ранее,
И это - переиздание
Навек забытых минут?
1940
По ночам я пишу незнакомцам,
Невиданцам, неприкосновенцам…
Мы живем под одним солнцем,
Бьем огромным больным сердцем,
Дышим воздухом легким единым,
Ртом одним улыбаемся звездам,
Распрямляем одну на всех спину.
Мир наш из одиночества создан…
Мы скучаем в безвременьи этом,
Замерев в иллюзорном покое.
Я пишу незнакомым поэтам,
Нарекая их всех тобою…
И всё же порой возникает
Желание выть на луну.
Ночь слушает и не вникает,
И я ей не ставлю в вину
Её безразличье, тем паче,
Что мне и сказать-то не в мочь
Зачем на тоску свою трачу
Такую красивую ночь.
***
Нет, нелегко в порядок привести
Ночное незаполненное время.
Не обкатать его, не утрясти
С пустотами и впадинами всеми.
Не перейти его, не обойти,
А без него грядущее закрыто…
Но вот доходим до конца пути,
До утренней зари - и ночь забыта.
О, как теперь ничтожен, как далек
Пустой ночного времени комок!
Бессонница - подлость от Морфея, заслушавшегося Орфея.
После того что у нас было… у меня бессонница.
я до сих пор не могу от тебя опомнится
С полуночи до трех считала овец. Одной недосчиталась. С трех до шести пришлось пересчитывать.
На улице было очень красиво, светло и зябко. Я поднял воротник плаща.
, засунул руки глубоко в карманы и по тихим кривым арбатским переулкам пошёл в сторону Калининского проспекта. Луна перекатывалась по крышам небоскребов, а небо было густо-синее, в белых мазках редких облаков. Медведица повисла вниз головой, светофоры безмолвно наливались пунцовой краснотой, и, когда она становилась невыносимо яркой, огонёк будто лопался и вместо него вспыхивал зелёный, ласковый, зовущий, успокаивающий. Сиреневые ртутные фонари отражались в огромных стеклах витрин, и казалось, что множество маленьких лун осталось ночевать в пустых магазинах и кафе. Из окон ювелирного салона «Малахитовая шкатулка"на меня смотрели элегантные некрасивые женщины, украшенные драгоценностями, и все в них было ненастоящее-драгоценности, замерзшие фотоулыбки и сам призыв покупать драгоценности. Настоящим было только их одиночество в гулкой красоте пустынной бесконечной улицы, роковая невозможность преодолеть сто метров до витрины кинотеатра, где так же замерли картонные киногерои, лихие, бесстрашные, могущие все на свете, кроме одного-пройти сто метров по улице, чтобы скрасить своё ночное одиночество хотя бы с хозяйками ненастоящих драгоценностей…
За одну бессонную ночь узнаешь больше, чем за год сна.
Ты снился мне отчаянный и злой,
на расставанье намекал бездарно,
Тогда - во сне - между тобой и мной
легла печаль. А наяву - подавно.
Но я спала. Бил светом в лик фонарь,
Предчувствие плохого не погасло.
Мешали жить соседи и январь,
и разливалось на террасе масло…
Ты не упал, а взмыл над градом в час,
Я за тобой. Но силы на исходе.
И что соседи думают про нас,
Одетых не по воле и погоде?
Бессонных лет сложился целый том.
В нем все на букву «ты», все слишком честно.
Проснусь и вновь впущу весну в свой дом,
Но без тебя она неинтересна.
Ольга Тиманова