К великому сожалению, отношения как картинг, для людей важно не действовать сообща, здесь важно лидерство.
как мало здравомыслящих людей,
пока так много негодяев и лжецов
Не звоню людям первая из тех соображений, что не хочу им навязываться. Некоторые воспринимают это как равнодушие. Это плохо?
Нет, это не плохо, звонят первые всегда те у кого проблема, ради привета стоит звонить наверно не чаще, чем раз в месяц!
С подругами, например, у меня никаких проблем не возникает, кому первой звонить. Соскучилась - позвонила, ни у кого никаких претензий не возникает. С мужчинами дела обстоят иначе - я им первая не звоню (либо только по действительно важному делу). Жалею женщин, которые обрывают «любимым» телефон и смсят круглосуточно, чтобы узнать что он делает и рассказать как сильно она по нему скучает.))) А потом все чаще слышат в трубке «абонент недоступен». Это быстро мужчинам надоедает, как и она потом. Так что мужикам точно навязываться не надо!
Кому как. Я бы тоже так расценивала. Представьте, что и Вам не звонит никто из-за того, что не хочет навязываться. Вы не звоните, Вам не звонят, и так люди благополучно теряют друг друга. Если Вам это нужно - продолжайте. Одно дело когда Вы звоните часто и днем и ночью и, тем самым, действительно мешаете кому-то. И другое, если человек не звонит месяцами. Лично для меня - плохо. Но это не значит, что и для других людей это будет так же. А не звоню первая, так это гордыня какая-то. Никто Вас не осудит, если позвоните. В общем, звонить или ждать, решать Вам.
поделиться
Тут момент такой, смотря кому вы звоните или не звоните. Я тоже редко звоню первая, и тоже как и вы не хочу навязываться. В дальнейшем вижу кто мне начитает названивать первый сам. Вот тому я и нужна. Тогда можно ему звонить и писать, так как человек в тебе заинтересован. Вы можете перевернуть ситуацию и посмотреть на нее по-другому. Допустим, вам кто-то не звонит и не пишет? Как вы воспримете это? Что человек равнодушен или тоже деликатничает? Я знаю своих некоторых друзей, которые не звонят, потому что заняты, устали, семейные дела. Но через некоторое время они сами объявляются. А другие не появляются (и уже не друзья) и им звонить действительно навязываться. Поэтому это ни хорошо, ни плохо, а зависит от конкретной ситуации и от людей.
Я верю в помощь в трудную минуту, в редкую преданность в дружбе, в того кто вытащит, когда тебе плохо много кто проверяется, когда человеку плохо.
Чтобы научиться любить людей, надобно сначала возлюбить частный случай человека в своём собственном лице…))
Слова - это вода, иногда хрустальная и чистая… а иногда до отвращения грязная.
Зачем с тобою было нам знакомиться?
Не забыть вовек теперь мне взгляда синего
Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится
Ветер северный, умеренный до сильного
Знаю я, что все пути к тебе заказаны
Знаю я, что понапрасну все страдания
Только сердце у людей сильнее разума
А любовь ещё сильней, чем расстояния
А быть может и к тебе пришла бессонница
И лежишь ты, не смыкая взгляда синего.
Ты всю ночь не спишь, а в окна твои ломится
Ветер северный, умеренный до сильного
Сегодня в мире нашем столько боли,
Так хочется всем людям сказать -
«У каждого свои линии на ладони.
но нет линии доброты, чтоб не обижать!»
Вот я считаю, что не имею права НИКОГО в этой жизни «напрягать»… У некоторых людей в этой жизни другое мнение: они ИМЕЮТ ПРАВО меня «напрячь»…
йау, Вот так как-то…
когда всем наплевать на жизнь
а ты не знаешь как жить дальше
когда оскал людей, словно ножи
а ты не можешь пошевелить и пальцем…
забей на неудачи, когда-нибудь «взлетишь»
и пусть сейчас, не чувствуешь ты ног
всё будет хорошо, среди всех паутин…
ты будешь в главной роли-жизнь это кино…
Избавившись от привычки искать недостатки у других, человек приобретает способность лечить изъяны собственной души.
Подходит срок твой, к завершенья,
Ушли из жизни восемь лет,
Они лиловою сиренью,
Вплелися в траурный букет.
И ты тюрьма-дом вечной скорби,
Что выжгла в памяти больной?
Годами укрепляя корни,
Ты стала для него почти родной.
Родной, но ему родня такая,
Отвратней мачехи сворной,
Что на людях дитя лаская,
Спешит избить его домой.
О, тебе знакомы это порки:
Наручники, дубинки свист,
Спина в ручьях кровавой корки,
И сумасшедший мент-садист.
А как забудешь маски-шоу,
Где вместо клоуна спецназ-
Кирпич ломает, гнет подковы-
Вам не до смеха в этот час.
А этот голос, как из ада:
''На стену руки, ноги вширь!
Бегом не отставать от стада''-
Кричит российский богатырь.
Он туго знает свое дело:
Звериный крик и нервы-сталь,
По почкам сзади бьет умело:
Зек кровью ссыт, ему медаль.
И тем, кто силе непокорен,
Кто честь блюдет и совесть чтит,
В темницу путь давно проторен,
К страданиям-всегда открыт.
Как молот тяжестью ударов,
Дробит стекло, а сталь кует,
Ломает камера шакалов,
Ломает слабости хребет.
Она не терпит слабых духом,
Унылых там чахотка жрет.
Вскрывает немощь себе брюхо,
Когда терпеть не в силах гнет.
В тюрьме есть Люди, есть-людишки,
Одни живут, другие-так,
Колотят в основном понтишки,
Цена им красная-пятак.
Одни там срок свой отбывают, как тянут баржу бурлаки,
Живут иллюзией, мечтают, от злости чешут кулаки.
Короче просто прозябают, смакуя подвиги свои.
В пустых рассказах, приветают,
Но честных трудно там найти.
Там кое-кто читает книжки,
А кое-где под вечерок,
Шуршат заманчиво картишки,
Преподнося юнцам урок.
И тот, кто учится усердно-коль не откажут тормоза-
Каталой станет непременно,
К десятке вытянет туза.
Но всюду есть своя изнанка, и закусивший удила,
Не тормознет у полустанка, менять подковы у коня.
Пока трусы не проиграет, не успокоится, чудак,
Сам голову в петлю пихает,
Сам топчет тропку за барак.
Система там не исправляет,
Природы грубые черты-
Она колечет и ломает, хоть полумесяц, хоть кресты
Будь то крапива иль цветы,
Неважно-с корнем вырывает.
Там празднось нагло процветает,
Плодя лентяев и еще:
В неволе люди понимают, как ценно братское плечо.
Ты видел средь песка и грязи,
Есть самородки без цены,
А есть-холопы, лезут в князи,
Желаний корыстных полны.
Еще запомнишь ты решетки, давно изъеденые ржой,
Стакан дрянной паленой водки,
Добытый тайною тропой.
Гитары нежное звучанье,
Да песни грустные свои,
Запомнишь сердце покаянья,
В молитве:''Господи, прости!''
Да было времечко к тому же-чего уж точно не забыть-
Как ты три дня, почти что мужем,
Ходил заочницу любить.
После семи годков аскеза,
Без женской ласки и тепла, как всем несчастьям антитеза,
К тебе заочница пришла.
Три дня-на длительном свиданье,
Три дня-на острове любви-
На две души-одно дыханье, и чувства на двоих-одни!
Потом рыданья, расстованья, и крик прощальный:''Я дождусь!''
Не долго длились обещанья-прошла любовь,-осталась грусть
Финал печальный для знакомства.
Прав оказался ты Шекспир:
''О, имя женщин-вероломство!''
Умно, хоть и старо как мир.
И всеж тюрьма для многих школа,
А для кого-то институт,
Хотя всегда-на грани фола,
Не пряник учит там, а кнут.
Мне кажется, ты много понял,
В смертельной побывав петле:
Где надо с шашками на конях,
А где-то словом по земле.
Узнал ты силы грубой немощь,
И силу-истины святой.
Узнал, как плохо, когда неуч, А спорит с мудрой головой.
Когда советы дает глупость,
И лицемер меняет цвет,
Броню накатывает тупость,
За мудрость выдавая бред.
Не научился ты смеяться,
Когда другим смешно до слез.
На провинившихся ругаться,
Не научился ты всерьез.
Возненавидел блюдолизов,
В шныри идущих за кусок,
И тех, кто бросив судьбе вызов,
Сдаются, надорвав пупок.
Льстецам поющим дифирамбы,
Чтоб властьимущим угодить.
На воле врезал по зубам бы,
А там приходится сносить.
Еще ты ненавидишь гордость-смертельный яд и смертный грех.
Зато ты ценишь слова твердость, и искренний веселый смех.
Ты видел злобу, гнев и ярость.
Людей, похожих на зверей,
Парализованную старость,
Из кожи дряхлой и костей.
И юность с наглыми глазами,
На старость коим наплевать, таких везде зовут быками,
Таких ты не желаешь знать.
Встречал ты на воле заключенных, в тюрьму бушующих страстей,
А в зоне-верой окрыленных, свободой дышащих людей.
Однако, вспоминать больно тебе,
Надежд сожженые мосты,
Когда друзья, путем окольным,
Бежали от тебя в кусты. А ты так верил в обещанья-их столько было, невместить.
Теперь ты шепчешь, как заклинанье:
''Не верь, не бойся, не проси!''
И возлюбил ты одиночку, когда в безмолвной тишине,
Даешь ты нежному цветочку, раскрыться у тебя в душе.
И наслаждаясь ароматом, и созерцаньем красоты,
Ты чувствуешь себя богатым, как будто ближе к Богу ты.
В тот миг, пожалуй понимаешь,
Что в целом, ты не зря живешь, что вобщем ты не зря страдаешь,
Не зря свой тяжкий крест несешь,
Что все разумно в этом мире,
И нет случайности ни в чем,
Попав в тюрьму ты стал поэтом,
Найдя Христа-стал богачем!
Так стоит ли грустить об этом?
Пусть тыча пальцем, шепчут:'Зек'…
Отвечу:'Был он человеком,
Он есть и будет человек!'
Утопист в вере своей,
Верю в людей,
В искренность,
Их непорочность.
Просто романтик,
По жизни странник.
До последнего верю,
По себе их мерю.
Что бы меня убедить,
Много надо натворить.
Только в толк не возьму,
Зачем это надо самому.
Продолжу верить,
Её ничем не измерить,
Жду только позитива,
И никакого негатива.
Меня проще прибить,
Чем верить в людей прекратить.
Неисправимый оптимист,
Где-то даже альтруист…
Но прошу вас друзья,
Не убеждайте меня в обратном, а?
Язык партнёра учить не нужно… он своё дело знает!
Автор Владимир_
Пухлые тома, заполнившие библиотечные стеллажи, видящий глаз смущают. Объёмные, одноликие, со стандартным шрифтом на корешках, они выглядят конторскими книгами. Но любой просвещённый человек знает: не в цветном разнообразии обложек кроется суть. Главная ценность безликих фолиантов, затаившихся на полках, - внутри. Где каждая точка-всплеск эмоций. Каждый знак-разноцветье красок. В бледные, испещрённые точками страницы смысл и чувства буквально впрессованы. Их не увидеть глазами. Можно только почувствовать.Душой.И ещё руками. Территория толерантности
Первая специализированная библиотека для слепых появилась в Минске в 1988 году. Она являлась центральной и входила в состав культурно-просветительского центра «Выспа» Белорусского товарищества инвалидов по зрению (БелТИЗ), который объединял еще 17 библиотек, расположенных в крупных городах страны. Изначально центральная библиотека обслуживала только жителей столицы. К их услугам были абонемент и читальный зал. Позже, чтобы приблизить книгу к инвалидам из отдаленных уголков Беларуси, открыли заочный и межбиблиотечный абонемент.
Сегодня, спустя 20 с лишним лет, многое успело измениться. Больше стало самих библиотек для людей, лишенных зрения: только в Минске их 25. Вся специализированная библиотечная система находилась в ведении БелТИЗ, а теперь по решению межведомственного совета Совета Министров она безвозмездно передана на баланс Министерства культуры. Не надо тьмы, побольше света!
Не стоит представлять себе, как вереницы незрячих или слабовидящих людей струйками текут в библиотеку. Как открываются и закрываются двери, а библиотекари только успевают обслуживать очередь. Здесь все немного не так. Такая работа с читателями, как надомное или групповое обслуживание, когда заказанные книги доставляются прямо на дом «тотальнику» или в первичную организацию БелТИЗ, разгрузила спецбиблиотеки от посетителей. Остались «стойкие оловянные солдатики», для которых читальня - свет и мир за стенами собственной квартиры. Литературу они предпочитают такую же - светлую, глубокую. Нарасхват произведения классиков - Толстого, Достоевского, Булгакова, Цветаевой, Короткевича, Мележа, Коласа, Купалы… Кстати, белорусские писатели особенно в чести у завсегдатаев библиотек. Жаль только, что национальная литература доступна незрячим в основном на дисках и кассетах. В прямом смысле прикоснуться к родному языку сложно: книги по Брайлю на «мове» практически не издаются. В этом году был выпущен лишь учебник по белорусскому языку для слабовидящих детей. И 15 томиков романа Короткевича «Каласы пад сярпом тваiм».
Помню, как признавалась мне незрячая талантливая певица-самоучка Ольга Патрий: «Книга для меня, как и для любого человека с неравнодушной душой и непокорной мыслью, - самое необходимое средство для полноценного существования». Заметьте, не деньги, не бытовые условия - книга. Не потому ли, что ценнейшая способность человека всматриваться в себя - дар прежде всего тех, кто лишен возможности видеть окружающее и себя в отражении - в зеркалах и глазах людей. Кстати
В 1829 году француз Луи Брайль, ослепший в трехлетнем возрасте, разработал рельефно-точечный шрифт для слепых, который с тех пор применяется во всем мире. В основу шрифта Брайль положил комбинацию из шести точек.
Книги для слепых печатаются без краски на плотной увлажненной бумаге, буквенные знаки получаются выпуклыми, с высоким рельефом, который легко «прочитывается» пальцами рук.
Первой книгой, напечатанной в 1837 году по системе Брайля, была «История Франции».
Страницы и Часы
Трое суток и еще один час и 46 минут необходимо для того, чтобы прослушать легендарную эпопею Льва Толстого «Война и мир».
«Каласы пад сярпом тваiм» Владимира Короткевича займут немногим меньше времени - полтора суток, или 39 часов 55 минут.
Булгаковский роман «Мастер и Маргарита» прочитается меньше чем за сутки - 21 час 55 минут.