Мы вдвоем с товарищем не спали,
Мы курили тихо на веранде
И зачем-то долго и подробно вспоминали
Наш последний сплав по Марсианди,
Теплые ночевки у порогов,
Неба планетарное движенье
И мою царицу, заскучавшую немного,
По столице и по возвращеньям.
Вспоминалась еще дорога,
Где тебе говорит любой:
«Я приветствую в тебе Бога, повстречавшегося со мной!»
Шапки Анапурны, словно сахар,
Высились над молоком тумана.
Было ясно, что царицу и тибетский знахарь
Не излечит от самообмана.
Розовые мягкие ладошки
С розовыми лучиками пальцев
И еще глаза в картине ночи, как у кошки,
От тебя и слуг твоих, непальцев.
И кончалась когда дорога
У бамбукового огня,
Я приветствовал в тебе Бога, обнимающего меня.
Буйвола с прижатыми рогами,
Будто бы от страха или ветра,
На прощанье тонкими ты трогала руками,
И печали не было заметно.
Ты - обыкновенная царица,
Мне пора, как прежде, возвращаться,
Ну, а что в душе у нас у каждого творится -
И проводникам не догадаться.
Перед нами опять дорога
От порога большого дня,
И я приветствую в тебе Бога, отпускающего меня.
Мы вдвоем с товарищем не спали,
Мы курили тихо на веранде
И зачем-то долго и подробно вспоминали
Наш последний сплав по Марсианди.
И воды утекло немного,
У царицы теперь другой,
А я приветствую в тебе Бога, выпивающего со мной.
Он стар,
он похож на свое одиночество,
ему рассуждать о погоде не хочется.
Он сразу - с вопроса:
- А вы не из Витебска?..
Пиджак старомодный на лацканах вытерся…
Нет, я не из Витебска…
Долгая пауза.
А после - слова монотонно и пасмурно:
- Тружусь и хвораю…
В Венеции - выставка…
Так вы не из Витебска…
- Нет, я не из Витебска…
Он в сторону смотрит.
Не слышит, не слышит.
Какой-то нездешней далекостью дышит,
пытаясь до детства
дотронуться бережно…
И нету ни Канн, ни Лазурного берега,
ни нынешней славы…
Светло и растерянно
он тянется к Витебску, словно растение…
Тот Витебск его - пропыленный и жаркий -
приколот к земле каланчою пожарной.
Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки,
там зреют особенно крупные яблоки
и сонный извозчик по площади катит…
- Так вы не из Витебска?..
Деревья стоят
вдоль дороги навытяжку.
Темнеет…
…И жалко,
что я не из Витебска.
Жизнь замечательных людей
Не замечательней нисколько
Собственной жизни или дней,
Памятных нам самим, и только.
И где бы ни выпало нам жить,
Но в сонном полете невесомом
Нам предназначено парить
Над нашим городом и домом.
Где мы знаем всех соседей,
И по улице соседней
Мы впервые на велосипеде едем
И пьем у желтой бочки квас.
Где из фантиков секреты,
Первомайские портреты,
Ленина и Сталина заветы,
Их пока обманывать нельзя.
Далеко до школьных тягот,
Красных галстуков и стягов,
И лишь от бузины и волчьих ягод
Иногда не очень важный стул.
Майский жук и колорадский,
И костюм лисы дурацкий,
И наш хоккей сильнее, чем канадский,
И вообще, вообще, вообще…
Жизнь замечательных людей
Нашего дома и района
Проистекала, как у всей
Этой страны неразделенной.
Строго смотрел Марат Казей,
Как допивали мы какао
В свете решений и идей
В мире Джульбарсов и скакалок.
С книжкой Робинзона Крузо
И с вареной кукурузой
Под виниловый пока еще Карузо
И шипящий патефон.
Запах елки и карбида,
Ни Иисуса, ни Давида,
Лишь высотки МГУ и МИДа
На цветных открытках из Москвы.
Был театр у микрофона,
Автомат с одеколоном,
Телевизор у кого-то дома был один,
И все мы шли к нему.
Жизнь замечательных людей
Скрыта была от взоров наших
Длинным забором лагерей
И немотой все понимавших.
От нас, не видавших ни войны,
От не слыхавших, кроме «Зорьки»
Утром для школьников страны,
Каких-то откровений горьких.
Чист эфир от катаклизмов,
И двадцать лет до коммунизма,
А для молодого организма есть еще
И нормы ГТО.
И «Аврора» на монете,
И куренье в туалете,
И счастливый номер на билете синем,
И Наталия Варлей.
Жизнь замечательных людей
От незатейливых раскрасок
До окаянных наших дней -
Она лишь собственная наша.
И сколько бы ни падали на снег,
И как бы ни напрягали жилы,
Вот уж и ХХI век,
И, слава Господу, мы живы!
Когда всю ночь спокойно и бесшумно
Штрихует окна снега пелена,
Стоят дома торжественно и умно,
Решения подсказывают вам.
Но вы бредете ко всему глухие,
И никого на свете больше нет,
И вам почти не вспомнить, что такие
Когда-то были вы в шестнадцать лет.
Но пройдет зима, оживут дома,
Зашевелятся льдины рек,
И ты придешь сама, и он сойдет с ума,
И ты останешься с ним навек.
Но может все сложиться по-другому,
И долгой утомленная пургой
Ты, может быть, уедешь жить к другому,
И он тогда останется с другой.
И будешь ты стремиться в этот город,
Где вами все исхожено пешком,
Где он бредет, и снег летит за ворот,
И спят в ночи февральской двор и дом.
И хочется, чтоб вам цветная вьюга
Другой не рисовала эпилог,
Чтоб все-таки вы встретили друг друга
В конце своих запутанных дорог.
Ведь кто-то же за нами наблюдает,
Кому дано заранее все знать,
И он ни про кого не забывает,
И что нам остается? - только ждать…
Что пройдет зима, оживут дома,
Зашевелятся льдины рек,
И ты придешь сама, и он сойдет с ума,
И ты останешься с ним навек.
Счастье - это терпкий и горячий мёд,
Солнце через облака.
В тайную страну любимых близок вход,
Но ключи в твоих руках.
Мой любимый, как могли бы в этот рай войти мы,
Он стать наш может в час любой.
Но на пороге той страны, где можно быть как боги,
Мы всё не встретимся с тобой,
Моя печаль, моя любовь.
Счастье - это радугой укрытый край,
Где не властны смерть и страх.
Где меня обнимешь, там и будет рай,
Все ключи в твоих руках.
Мой любимый, как легко тот рай бы обрели мы,
Лишь сделай шаг, - врата открой.
Но на пороге, той страны, где можно быть, как боги,
Мы всё не встретимся с тобой,
Моя печаль, моя любовь.
Счастье - это на двоих один билет
В радость и покой на века.
Где «люблю» ты скажешь, там и хлынет свет,
Все ключи в твоих руках.
Может быть в апреле, может в январе,
Ты как пароль промолвишь «да»,
И в этом дне останемся, как в янтаре,
Мы, обнявшись навсегда.
Мой любимый, если только слышишь - помоги мне,
Сделай шаг - врата открой.
На пороге той страны, где можно быть, как боги,
Встретимся ли мы с тобой?..
Моя печаль, моя любовь…
Я встретил Вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое -
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас, -
Так, весь обвеян духовеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,
Гляжу на Вас, как бы во сне, -
И вот - слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, -
И то же в нас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
Из ничегонеделанья
Дождливою порой,
Когда бумага белая
Лежит перед тобой.
Из дуракаваляния,
Молчанья у огня,
Из просто ожидания
Тебя, тебя
Одуванчиков цветных парашютики
По лучам спускаются на Ватутинки,
Где пустые паутинок батутики
Ждут тебя.
Где под шапками грибы, как под шлюпками,
И балеринами цветы кверху юбками
Все шаги твои в тиши слышат глюками
И не спят.
Из простотакгуляния
В безлюдии дерев,
И чаявыпивания,
Скитания презрев,
Рождается желание
Сквозь сумерки парить
И светлячков мерцанием
Тебе светить.
И плутая в простынях сонно-клиповых,
Через кроны проходя пастбищ липовых,
Слышать, как перестаёт в лужах всхлипывать
Капель туш.
Слышать, как бегут слова-пароходики
Вверх по речке к облакам против логики,
Где фонарики горят, как заводики
Наших душ.
Из кжизнивозвращения
Будильника звонком
Приходит к нам прощение
За всё, что было сном.
Приходит к нам прозрение
Желанием прощать
И не простым умением
Спокойно ждать.
Лёгким взмахом стрекозы перламутровым
Попадём когда-нибудь прямо в утро мы,
Где туманы так легки, что не мнут травы,
Словно снег.
И в пастельной тишине, в чуткой гулкости
Будут снова в голове только глупости,
Что простительны вполне только в юности
И во сне.
Смуглая кожа, светлое золото,
Легкость акцента фраз,
Капли хрустальные, встывшие в олово
Миндалевидных глаз.
Тонкие руки, и яшмы тяжелые
В каждом твоем кольце.
Четки из камня от времени желтые
Памятью об отце.
Ты увезешь мою ангину с собой,
Я это все уже заранее знал,
Через туманы над тайгой голубой
В Непал, в Непал, в Непал.
И полутемный незнакомый подъезд,
И полусонный опустевший вокзал -
Ты все запомнишь в этот зимний отъезд
В Непал, в Непал, в Непал.
В небе простится все, что отплачется,
И лайнера белый крест
Дали приблизит, и обозначится
Контуром Эверест,
В легкое платье сизого облака,
В теплого неба марь
Ты обернешься, и позабудется,
Что здесь в Москве январь.
И к самолету подадутся слоны,
И опахалами замашет Тибет,
И как царица этой древней страны
Ты не позволишь больше плакать себе.
И распрямив безукоризненный стан,
Ты поплывешь с невозмутимым лицом,
И все, что было, позабуду я сам,
Как сон, как сон, как сон.
Зимняя слякоть, в огнях Маяковка,
И сквозь Новогодний гам
Я отказался - было неловко.
Ну что бы я делал там?
И возле урны, весь в серпантине,
Как снеговик Пьеро,
Я размышляю, как бы пройти мне,
Вот уже час, в метро.
Ты не умеешь целоваться всерьез,
Ты просыпалась со слезами в ночи,
Ты отвечала мне на каждый вопрос:
«Молчи! Молчи! Молчи!».
И полутемный незнакомый подъезд,
И полусонный опустевший вокзал -
Ты все запомнишь в этот зимний отъезд
В Непал, в Непал, в Непал.
Если слово, отражаясь от небес
Возвращается звенящею волной,
Если лес в опавших листьях - всё
же лес,
Но в своих глубоких снах живёт
весной,
Если в мире, среди тысячи людей
Ты - скиталец и всё так же одинок,
Если выбран был из множества
путей
Тот, который ненаезжен и далёк,
Если, просто, опускается рука,
Мелким почерком исписана
тетрадь,
Если что-то знаешь ты наверняка,
Но пытаешься судьбу переиграть,
Если кровь твоя всё так же горяча,
Но остаться нету видимых причин
Не спеши, махнув рукой, рубить
сплеча -
Оглянись, постой и просто
помолчи.
И услышишь ты, как в посвисте
ветров,
Твоё слово, отразившись от небес,
Пронесётся через тысячи миров,
Звонким отзвуком мистерий и чудес,
Пронесётся через много тысяч лет,
Чтобы ярко вспыхнуть факелом в ночи…
Не спеши, мой друг, со всем
проститься! Нет!
Оглянись. Постой…
И - просто помолчи…
Боже мой, как же тебя не хватает,
Запаха, взгляда, вечернего чая.
Что же меня в тебе так привлекает?
Знаешь, я правда безумно скучаю.
Может быть сто сорок километров.
Может быть четыреста. Неважно.
Столько недосказанных моментов!
Но теперь лишь на листке бумажном.
Столько нерастраченных желаний
Женских, неоправданных, иллюзий
Дни, часы, минуты ожиданий
Улеглись на сердце тонной груза
Может быть, послать куда подальше
Эти тонны, дни и километры
И продолжить жить, как было раньше
Скрывшись в сорок два квадратных метра.
На рассвете Тебя разбужу.
Прикасаясь к Тебе губами.
Я любовью Тебя изведу.
Влюбляясь в Меня - глазами.
В сладкий омут войдешь Ты со Мной.
Закружит голову, как от похмелья.
Ты дышать будешь - только Мной
И слова любви говорить без стесненья.
Ты взлетишь со Мною ввысь.
Там, где звезды Я раскидала.
Ты только - спи… и не проснись…
Пока мы с тобою летаем…
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Я собираю по листку
тетрадь со старыми стихами:
Пейзажи, детство, первый сплин…
подругам адресно… и маме.
Ещё мечты, восторги от котёнка, что нашла в подъезде.
О свадьбе друга и о том,
что чуть завидую невесте.
Потом ночей бессонных бред -
неровный почерк и помарки.
Следы от слёз - размытость слов.
А вот эпиграф из Петрарки.
А дальше - пусто. Н И Ч Е Г О…
Как - будто, в памяти провалом,
Исчез листочек со стихом,
который для тебя писала…
Луна на зорьке спустится на землю,
Ей хочется немного отдохнуть,
Чтоб ночью улыбнуться, да поярче,
Приветствуя родимый млечный путь.
Закрыв глаза, она ложится в море,
В нём, нежась, потихонечку уснёт.
Волна её, баюкая, качает
Да в море всё открытое несёт.
Ей снятся сны не о Земле, о Небе,
Где восторгает блеск созвездий-глаз,
Где руку с сердцем предлагает Солнце.
Отвергнуто! Уже который раз!
Ночь поцелуем ласковым разбудит,
Чтобы на небо звёздное взлететь,
И вместо Солнца ярко-жёлтым светом
Фонариком восторженно гореть!