По дороге к последней инстанции истина потеряла себя.
Молодость — это книга. Мы её прочли, и она закончилась.
Я сумею как смогу.
И каждый день как праздник.
- Как клОунЫ.
- Как клОуны.
Как вернуть неполезную информацию?
Задавайте как можно меньше давайте.
Всегда ли говорят так, как говорят?
- Как дела ещё.
- Как дела?
Никакое никак не может стать каким
Но может никакущим
Я знаю как это делаеца.
Как ты в сердце моё проник?
Как стал частью моей души?
Снова льётся стихов родник
И… волшебно поёт в тиши…
Как огонь ты разжёг во мне?
Как меня приручить сумел?
На горячей от чувств волне
Я танцую средь разных дел…
Объясни, мой родной, прошу,
Как вокруг разгоняешь мрак?
Лишь тобою теперь дышу…
Как всё это случилось? Как?..
Как рассказать о том, что не передаётся словами?
Как показать то, что не видно глазами?
Как помочь прикоснуться к тому, что живёт внутри нас?
Как поведать о том, что происходит Здесь и Сейчас?
Как рассказать о том, что всегда рядом с нами?
Как показать то, что аж за небесами?
Как помочь прикоснуться к тому, что нас окружает?
Как поведать о том, что с нами вечно играет?
Как рассказать о том, что уху незримо?
Как показать то, что телу не достижимо?
Как помочь прикоснуться к тому, чего не осязать?
Как поведать о том, что умом не объять?
И есть ли в том смысл, чтоб рассказать?
Для чего тебе нужно всё показать?
Ведь чтоб прикасаться - надо что-то отдать!
А дабы поведать - узреть и познать …
Этот ритуал появился в 1965 году. Слово «минута» довольно условно - это как символ.
Из воспоминаний Ирины Дмитриевны Казаковой о том, как появилась Минута молчания:
« - А было всё так. В феврале 1965 года меня вызвал Главный редактор редакции информации Центрального телевидения Николай Семёнович Бирюков и, сославшись на поручение коллегии Комитета, сказал: «Подумайте, чем ознаменовать 20-летие Победы». И я пошла бродить по коридорам Шаболовского телецентра. Я принадлежу к типу журналистов, которым светлые идеи приходят во время хождения по длинным коридорам. Новый кадровик, который часто видел меня в коридоре, предложил уволить за «безделие». Но идея пришла именно в момент такого безделия. Я села и быстро написала сценарий будущей передачи-ритуала «Минута молчания».
Встала задача: что делать с самой минутой молчания в эфире? На телевидении будет какое-то изображение. А на радио? Целая минута тишины в радиоэфире - дыра. Екатерина Тарханова с её масштабом мышления и тонкостью воображения придумала в минуту молчания в эфире вплести перезвон Кремлевских колоколов, которые сохранились в запасниках Большого театра. И не просто перезвон, а вызвоненную на колоколах мелодию траурного марша «Вы жертвою пали». Партитура этого марша в исполнении на колоколах тоже была разыскана. Фонограмма складывалась как торжественная литургия.
Ждали текста. А он не писался. Выковывался. Страничка с небольшим литого слова. Это должна была быть молитва.
Наконец поставили точку и поняли: ни вставить, ни убрать из текста больше ничего нельзя.
Кому дать прочесть молитву? «Вера, - спросила Екатерина Тарханова, - ты можешь молиться?». «Не знаю, - ответила Енютина, - давай попробую». Вера склонилась над текстом и очень скоро дала знак, что готова. Записали первый дубль, второй, третий. Но лучше самой первой записи ничего уже не получилось. Его и стали накладывать на готовую фонограмму.
Голос Юрия Левитана: «Слушайте Москву! Слушайте Москву!» - Тревожно торжественные звуки метронома приковывали внимание. - «Слушайте Москву!» Из-под чеканки метронома выплывали тихие звуки «Грёз» Шумана.
«Товарищи! - сказала Енютина так, что сердце упало. - Мы обращаемся к сердцу вашему. К памяти вашей. Нет семьи, которую не опалило бы военное горе…» Звучала молитва, и если человек шёл, он останавливался, замирал и не мог оторваться от голоса молящейся. Мы сидели в аппаратной студии «Б» на Шаболовке: Светлана Володина, Николай Николаевич Месяцев и я. Ещё не отзвучали последние аккорды передачи, как я услышала рядом с собой рыдания. Закрыв лицо платком, не стесняясь нас, плакал Николай Николаевич. Впервые в жизни я видела, чтобы зарыдал мужчина. И мы не скрывали своих заплаканных лиц. Это были святые слёзы.
Мы поняли: радиовариант «Минуты молчания» готов. Лучшего нам не сделать. И, конечно, передача должна быть единой на радио и на телевидении. Теперь начиналось не менее трудное - сделать вариант телевизионный. Искали изображение, отбирая документальные кинокадры войны. Решили дать самые сильные, самые трагические кадры, запечатлённые фронтовыми кинооператорами. Горы плёнок. Снова «в грамм - добыча, в тонны руды».
Наконец смонтировали 17 с половиной минут изображения - именно столько звучал радиоритуал «Минута молчания».
Стали соединять плёнку и фонограмму. Ничего не получалось. Кинокадры шли отдельно. Молитва отдельно.
Вдруг в один из вечеров наших мук, когда Николай Николаевич Месяцев был на телестудии и мы обсуждали очередной вариант, он тихо сказал: «На экране должен быть только огонь, живой бьющийся огонь». Мы ахнули. Предложение было гениальным.
весь мир хочет жить в горах, не понимая, что настоящее счастье в том, как мы поднимаемся в гору.