Новый Год встречали дружно:
я, друган, брательник мой,
утром глянул - весь в помаде,
сбоку - бантик голубой.
Я, второго января,
был похож на блинчик,
эх, пришелся по душе
мне корпоративчик.
Новый Год встречали дружно:
джин, шампанское, коньяк,
пиво, дверь закрыть забыли -
на жену напал маньяк;
Проспектов бесконечных междуречье
и яркие огни Замоскворечья,
Звезда рубиновая древнего Кремля
у каждого, у каждого своя…
И храмов торжествующий набат,
любимых уголков Нескучный сад,
Сплетенные душой венки сонетов,
пастели голубые первоцветов,
Скольжение белых лебедей на Чистых,
весеннее смятение в душах, мыслях,
Залитый акварелями Арбат,
из «гениев непризнанных» отряд,
И великаны глянцевых витрин,
Пассажа шарм и Шара серпантин,
Луны улыбка, долгожданная премьера,
билет заветный в пятый ряд партера,
Живые ручейки машин, оваций МХАТ,
в кафе на Пушкинской горячий шоколад,
В Большом у сквера «встречи острова»,
на уик - энд - «Веселая вдова»,
А летом пепельные кудри облаков
над Китай-городом- ровесником веков,
И золотой листвы «абрикотин»,
на Патриарших первый снег тигренком,
сжимающим в объятиях апельсин.
Я не люблю людей, скрывающих лицо
под бутафорской страшной маской,
их истинной природы естество
мне трудно разглядеть под яркою раскраской;
Как их назвать, не знаю - клоуны, шуты,
паяцы, чье оружие - насмешка, жизнь - игрушка,
любой становится мишенью их стрелы,
ведь слово для таких - пустая безделушка,
Они - любители кричать: «Вперед, орлы!»,
рассчитывая на людскую доблесть,
плетутся, по-обыкновению, позади,
запрятав глубоко, проснувшуюся совесть;
Не обладая собственным талантом,
способности других не ставят в счет,
такой становится фальшивым музыкантом,
признать успех других считает за просчет;
Не свойственно их дьявольской натуре
вступать в открытую и честную борьбу,
за спинами других вершат интриги,
ловя, по ходу, рыбку в мутненьком пруду,
Используя лишь едкой критики рекламу,
такой язвительный, бездарный рифмоплет
другому с наслаждением роет яму,
уверенный, что сам не попадет,
Такие люди обожают сплетни, склоки,
чтобы столкнуть кого-нибудь и лбом,
а сами остаются за углом,
довольно, злобно, потирая руки,
Они стараются другим заклеить рот,
являясь в каждой емкости затычкой,
и оставляют за собой приоритет -
во всяком деле побывать отмычкой;
Я думаю, невидимый творец,
изобретая человечества породу,
из плоти, крови, кожи, наконец,
забыл коварства поменять природу.
Чтоб от страданий душу защитить -
ты можешь сердце на замок закрыть,
богатства всевозможные копить,
но так и не поймешь, что значит «жить».
Ирина Белявская
Мы идем по аллее парковой
средь густой паутины ветвей,
рыжий листик блеснул русалкой
и янтарный закат светлей,
вот и туча забавной собачкой
пробежала - осенний друг,
оригами из брошенной пачки
белым лебедем чертит круг,
снегири говорят на сленге,
визави друг на дружку глядя,
белый пух покрывает венге,
изчезая в зимы объятиях,
мы хохочем, болтаем бессвязно,
а декабрь строит сказочный дом,
как бы в новом снегу не увязнуть,
угостившись морозным вином.
Невесомым куликом умчалось лето
и сумерки встречаются с рассветом,
и облака растаяли как дым,
а пик уж не курится - стал седым,
и дождь рисует серебром на пяльцах,
овечкам так тепло под одеяльцем,
В оковах ледяных стоят озерца
уж отдыхает собранное зёрнце -
и бронзовая рожь, янтарный колос -
и лютый колесо сменил на полоз.
Ноябрь капризен: плачет, веселится
то лихо на лошадке пегой мчится,
дорожки змеевидные торит
морозцем первым редким путь мостит.
Кузьма-Демьян - земли куриный бог*
еще чуть-чуть и ступит на порог -
захочет в теплые овины заглянуть,
окрепнет наст - родится зимний путь
и посветлеют ночи, скал вершины
в предзимье от Прокопа до Екатерины.
Мечтает ель о муфточке из снега .,
на Ледоставов ждем зимы разбега,
для мальвы божьей долгожданная отрада -
лепить снежки из манны снегопада,
быть может встретятся два закадычных друга-
хрустальный звон - Мороз и королева - Вьюга.
*Батюшка Кузьма-Демьян - куриный бог. Кузьминки - курьи именины, девичий
праздник". «На Кузьму-Демьяна - курицу на стол».
В пазлах лужиц вертолеты кленов
вытанцовывают лихо свой канкан,
тополь грустно-серый запыленный,
ветра громогласного орган…
Наслаждаются батманами осинки,
в грезах ель, изящная сосна
и прозрачно-голубые льдинки
в зрелой прелести осеннего вина…
А совсем недавно… первоцветы -
словно детство глянуло с открытки,
неожиданно ворвавшееся лето,
чувств fragrance, фиалки, маргаритки…
Сладкое безделье, грусти немо
Moulin d’Angludet* терпкое бордо…
бронзовым закатом хризантемы
и волшебное контральто Виардо.
*Мулан д’Англюде - французское «каберне»
Взбегу по лесенке, ведущей к вышине,
На миг, мгновение, оставлю всё… ненастье,
Не думать, не страдать, оставить всё во вне,
Со мной, во мне, огромным шквалом… счастье!
Осень, скрылись в тумане мостки,
не ложатся слова на листки,
только изредка - точки и теги,
да зигзаги из свинга и регги.
Цинизм подобен рогу - всегда пробьет дорогу.
Волна тепла и серебриста гладь,
и сердце тает в теплом летнем плене,
в смятении чайки, море тянет вспять,
кораллы розовеют в белой пене,
семья дельфинов так мила на вид,
стремглав за лайнером гоняются бакланы,
мыс покрывает заревом багряным
и поле маковое алым веселит.
Аллегро страстное, неистовую синь
дневной волны уймет закат лиловый,
придав arpeggio*, и сумерки как линь
покроют дымкой пенистые гривы,
появятся цветы из серебра
в саду небесном, аромат лаванды
обнимет белым парусом крыла
как сербский Телль*-красавицу Роксанду,
… легка, тиха и невесома ночь,
триоли волн и трепетно, и длинно
и чайки белой, силуэт невинный,
то появляется, то исчезает прочь.
*из итал. arpeggio, от arpa «арфа», термин буквально означает «как на арфе»
* сербский Телль - герой сербской песни Милош Войнович - прообраз народного героя Швейцарии Вильгельма Телля
Подкуп - самый легкий способ получить желаемое, у него только один недостаток - ненасытность взяточника.