Я уже хочу зиму, идти по белому снегу, слушать любимую музыку и видеть эту всю новогоднюю суету.
Скоро зима… Опять слякоть и пронзительный ветер (((
Первая зима на дальнем востоке)
Когда за окнами дожди, еще больше хочется прихода волшебницы-зимы. Зима разрисует окна причудливыми узорами, разрумянит наши щеки, заставит танцевать снежинки, улыбнется солнечным лучиком. И снова детский смех, санки, снежки, снеговики с могковкой… И снова повеет детством…
Дарит осень тёплые деньки
Дарит нам их с нежною улыбкой!
А потом заплачет и уйдёт…
Ненадолго к нам придёт ноябрь.
А за ним волшебница-зима,
И согреет наши души первым, чистым снегом…
Ведь зимою тоже хорошо.
За весною снова придёт лето!!!
Я хочу, чтоб пришла зима,
Чтобы снег хрустел под ногами,
А вокруг морозная тишина…
Чтобы чай пить с малиной и пирогами…
В ритме вальса кружат снежинки,
Обжигает мороз по коже,
А на окнах мозайки-льдинки,
И чтоб солнце искрилось… тоже…
И чтоб дома тепло-тепло
Пахло мамиными руками…
Чтобы детство еще не ушло…
Задержалось немного с нами…
Ты помнишь: зимними вечерами гудело пламя в печной трубе, снежинки липли к оконной раме, а он читал - лишь одной тебе. Как он читал! Этот хриплый голос, глубокий, словно ночная тьма… и пела вьюга - под это соло так сладко было сходить с ума. В полуподвальной каморке тесно: пригнувшись, входишь в дверной проём. Зато в потертом уютном кресле вы помещались легко вдвоём. Тепло ногам, а в груди истома; щека твоя, а плечо - его. Был запах ночи и запах дома, а больше не было ничего.
Все это в прошлом… Листок газеты, на нем - осколки твоей мечты. Два карандашных простых портрета: «вот это - я, а вот это - ты». Все в прошлом. Автор ушел со сцены, на ваших жизнях поставив крест, и с тихим треском сложились стены смешного мира на пару мест. Летит, летит кувырком каморка куда-то к чёрту, в тартарары; исчезло кресло, сорвала шторки орава уличной детворы; навеки сгинув, погасла печка, дрова сгорели давным-давно. Двум нарисованным человечкам не жить, конечно же, все равно. Разбито в щепки твое корыто, ты это знаешь давно сама. Нет больше Мастера, Маргарита… Вы оба просто сошли с ума. Вы проиграли в игре без правил на самой мрачной из всех планет. Вам не поможет ни Бог, ни дьявол, ведь вас самих и в помине нет.
…Да, вы исчезли. Вас поселили в хрустальном мире - в раю? В аду? Здесь пруд, заросший ковром из лилий, а подле - домик в густом саду. Здесь все застыло, ведь вам обещан покой - вне времени, вне границ. В хрустальном мире не видно трещин - он монолитней любых темниц. Здесь гаснут звуки и рвутся строки, слова уходят в сыпучий грунт, а замечтаешься ненароком - и день закончится в пять секунд. Здесь все, что было - давно забыто, и от тоски не сжимает грудь. Нет больше Мастера, Маргарита. Да, право, был ли когда-нибудь? И вы молчите, смеетесь тише. И, словно выстрел в ночи в упор, ты понимаешь, что он не пишет, не написал ни строки с тех пор. В пустом безвременье вы застыли, как пара бабочек в янтаре. А ведь недавно совсем не ты ли молила стрелки бежать скорей?
Но день придет: соберется буря, и с неба хлынет, как из ведра. Он поглядит за окно, прищурясь, и ты почувствуешь: вам пора. Он улыбнется вдруг так знакомо, минуя реплики, напрямик - и вновь появится запах дома, такого близкого. Хоть на миг.
Крикнул в горы я - «ау»,
«Вау» - прикатилось мне!
Я вина еще налью,
Дело видимо к зиме.
Cегодня тихий снегопад…
Снег белоснежною стеною встал,
И абрис гор, тайги, домов пропал…
И жизни как-то весь затих запал…
Cегодня тихий снегопад…
Обёрнуто всё полной тишиной…
Безмолвного пространства полоса -
И не слышны в ней ни шаги, ни голоса,
Как будто в сонном царстве чудеса…
Обёрнуто всё полной тишиной…
Затихнув, словно в коконе, душой,
Стараешься в спокойствии понять,
То, что в обыденности и не разобрать,
И рассудить себя с самим собой.
Затихнув, словно в коконе, душой.
Если уж пришла пришла осень, то пусть идут дожди. А наступит зима, пусть завалит все белым пушистым снегом. Не люблю межсезонье, впрочем, как и любую ложь.
К зиме даже мысли начинают замерзать.
Не жди когда наступит зима. Начинай клянчить шубу уже сейчас!))
Как ослепил снег этот нас,
Лежащий саваном на поле.
Приказ получен. В этот раз
Не покоримся вражьей воле.
Назад ни шагу! Сталинград.
Врага не пустим в город снова.
Дерёмся не из-за наград,
Дерёмся… сдержим наше слово!
Да… Тихо, как тревожно.
Но где же немцы? Иль конец?
Манштейн не сунется, наверно.
Я успокоился? Ну, молодец!
Вдруг…: «Танки! Все на нас!»
Сержант прижался к панораме,
Слегка прищурив левый глаз
«Письмо забыл отправить маме…»
И в смертной битве человек
Сошёлся с танком. Взвилось пламя.
Горячий снег! Кровавый снег.
Алел на поле, словно знамя.
что останется мне когда ты уйдешь. осень шепчет в сонные трубки холод я больная кутаюсь в черный шарф. а душа все равно остается голой.
А зима… зима это
здорово. пустынные улицы. и согревающий холод.