Внуки смотрят фотоальбом, натыкаются в нем на такую славную дамочку с младенцем на руках.
- Это мама?
- Нет, это я с тобой на руках почти восемь лет назад…
- Да, - вздыхает старшенький, - мне повезло, у меня ты была самой красивой бабулей! А через трех внуков после меня уже не та…
Вот так! Хорошо, что его младший брат защитил меня:
- Зато у нас она блондинка!
)))))
Давненько это было. В те времена, когда народ получил свободу выбора,
где им сажать картошку, и москвичи рванули скупать по дешевке брошенные
дома в деревнях Тверской, Рязанской, Калужской и других ближних
областях.
Купили и мы домик в Тверской губернии. На машину денег не осталось,
поэтому добираться приходилось ЖД транспортом. В основном электричками.
Ох, что творилось на вокзалах! Не знаю, как сейчас, давно не был.
Ну вот, суббота. Ленинградский вокзал. Народу в ожидании электрички
11.40 на Тверь как комаров на болоте. Огородники, рыбаки, байдарочники,
студенты, бомжи, мама не горюй! Мне до Твери, там пересадка и дальше.
Затарился я капитально. Велосипед, рюкзак и собака. Не болонка. Дог.
Стою я и грустно размышляю, как буду со всем этим хозяйством
пробиваться в вагон. А ведь еще и посидеть хочется. Ехать-то три с лишним часа только до Твери.
Смотрю, рядом молодая симпатичная мамаша с двумя детьми лет примерно
пяти и семи, с чемоданами. Явно не москвичка. Потому что глаза у нее
заклинило в распахнутом положении навсегда от впечатлений. Детки
трескают мороженое, а мамаша, чувствую, терзается той же мыслью, что и
я. Как сесть с этим табором? Ну, я и подкатил к ней с предложением
объединить усилия. Я, говорю, возьму рюкзак и мальчика вашего, сяду,
место займу, а потом мы с вами уже затащим все остальное. Сказано -
сделано. Сели мы удачно. Занял я крайнее «купе». Народу битком, но желающих нас потеснить особо нет ввиду лежащей в проходе догини Даши без
намордника. Коммуникабельные дети за «погладить собаку» быстренько
выложили, что едут они в Калашниково (часа полтора от Твери в сторону
Питера) к бабушке. Едут из Тюмени, где их доблестный папка продолжает
повышать благосостояние семьи добычей нефти и подтянется позже. Ну и зашибись! Мне еще дальше этого Алкашникова, значит, в Твери будем
действовать по отработанной схеме. Уже хорошо.
Девочка, младшенькая, по странному совпадению тоже Даша, захотела
писать. Мама ей - потерпи. А чего терпеть? Лучше не будет. Идите,
говорю, на перрон, и не стесняйтесь. Здесь сейчас как на передовой.
Сходили они удачно, возвращаются. Минуты три до отправления осталось.
Слышу - рев. Даша споткнулась и уронила сандалик между перроном и вагоном. Мама говорит - наплевать. А Даша сопли по щекам размазывает:
новенькие сандалики, только купили! Ну, ее можно понять. Выскочила
маманя посмотреть, нельзя ли как-нибудь сандалик достать, тут-то двери и закрылись.
Я в окошко вижу проплывающее мимо изумленное лицо. До-о-олго помнить
буду.
Про стоп-кран я даже не думал. Какой смысл? Пока доберешься до него,
пока народу объяснишь, - руки оторвут.
Едем. Прокачиваю в мозге варианты. Сойти где-нибудь? А смысл? Сойти и вернуться? И чего? Сдать детей и багаж ментам? Вариант. Но сколько из меня менты душу будут вынимать? И через сколько мама с детьми
встретятся? Еще бы знать, что в голове у этой курицы. Так, про эту
ворону без вещей, денег и документов, которая осталась на перроне в Москве, вообще не думать! Сама пусть выпутывается! Доехать до Твери и оставить детей там? Хорошая мысль. Но где Тверь, там и Калашниково. Я знаю пункт их назначения. И она знает, что я знаю. Если у нее в голове
не совсем труха - определится. Решено! Едем до Калашниково!
Так! Теперь дети. Даша орет. Это нормально. Надо бы их как-то различить,
а то откликаются обе. Значит, собака останется Дашей, а эта будет
Дарьей. Очень хорошо! Публика окружающая косится и шушукается. Насрать
на публику! А вот парнишка, Коля, мне не нравится. Очень спокойный
какой-то. Не ревет, не требует повернуть поезд. Не суетится. Смотрит мне
в глаза и говорит: «Дядя! Вы ведь нас не бросите?» О, Боже! Чуть слезу
из меня не вышиб.
Много хорошего я про этого пацана про себя потом сказал. Такой сибирский
мужичок. Семь лет. Успокоил сестру. Без сюсюканья. Сказал: хватит
реветь, та и притихла. Да, серьезно в этой семье поставлен вопрос
непререкаемости мужского авторитета. Накормил всех нас, четверых,
булочками, напоил минералкой. Достал из кармана сумки билеты, документы,
деньги, отложенные видимо на дорогу от основной суммы, отдал это все мне
и уж окончательно расслабился.
Один раз за всю дорогу я чуть было не смалодушничал. Идет по вагону
милицейский патруль. И смотрю, бабка ряда через три от нас тормозит их и начинает чего-то втирать. На нас косятся. Ну и ладно, думаю. Значит,
судьба. А Коля это дело просек и говорит: я в милицию не хочу. Так. Ваши
документы! Вот наши документы. Куда следуем? В Калашниково. Это ваши
дети? Мент, ты же видишь, что это не мои дети. Я их сопровождаю. А вот
нам гражданка сказала, что у них мать отстала от электрички. Да нет,
мать их (иху мать!) нас провожала. (Хорошо, что я не стал дергаться и орать, когда электричка тронулась). Сама осталась в Москве. Будет позже.
Ты чего хочешь-то, мент? С вами пройти? Хорошо. Тогда вот бери
велосипед, рюкзак, два чемодана, собаку, девочку (не дай Бог разбудишь)
и пошли. А сам про себя вспоминаю, есть у нас в УК уже статья о кинднеппинге или нет еще? И тут Коля говорит: «Дядя Андрей, я писать
хочу!» Это произвело на ментов впечатление. Почесали они тыквы и свалили.
Повел я мальца в тамбур. Чего ж, говорю, ты дяденек милиционеров не любишь? А от них, говорит, пахнет всегда плохо - водкой и носками.
Так. Тверь. Конечная. Чемодан раз, мамина сумка, Даша, чемодан два,
Дарья, велосипед, рюкзак, Коля замыкающим. Е-мое! Дарья в одном
сандалике. Нехорошо по чужим вещам лазить, а что делать? Коля, ищем
обувку. Нашли. Люди добрыи-и-и-и! Сами мы не местныи-и-и-и! Помогитя,
кто чем моге-е-ет! А именно - перебраться на другой перрон, где
электричка на Бологое. Ну, людьми добрыми наше отечество не оскудеет.
Лишь бы чемоданы не спиздили. Но я не представляю, кто тут может бегать
быстрее Даши. С чемоданом. Помогли нам три солдата - срочника. Мы отблагодарились сигаретами и пивом. Все довольны. Ура! Едем дальше!!!
Калашниково. Хорошо, что мы озаботились сесть в первый вагон. Так! Коля,
вперед! Тормози локомотив, что б нам сгрузиться успеть. Ну, до чего
толковый пацан! Дарья, мамина сумка, велосипед, рюкзак, чемодан раз,
чемодан два, Даша последней, у нее, если отстанет, телефон и адрес на медальоне выбит, а в обиду она себя не даст. Все!!! Коля! Отпускай
паровоз!
Сели на травке. Чувствую, устали все. Я и сам бы прилег и задремал.
Часов шесть уже в дороге. А сколько они еще от своей Тюмени ехали? Так!
Не ныть! Я капитан этого непотопляемого судна. Коля - боцман. Дарья
будет штурманом. Даша - лоцманом. Понюхает Дарьину ножку и приведет нас
прямо к бабушке. Всем молчать! Капитан думать будет.
А чего думать? Два варианта. Сидеть и ждать маму-ворону. Раз. И попробовать найти бабку. Два. А как? Двинуться со всем скарбом и спрашивать у каждого, не живут ли внуки в Тюмени? Не такое уж и большое
это Калашниково. Тыщь пять населения. За неделю управимся.
Так! Экипаж, слушай мою команду! Боцман пойдет и найдет мне кусок мела,
известки, или на худой конец кирпича. Штурман завязывает лоцману бантики
на всех местах. Лоцман это терпит и бдительно охраняет такелаж. Капитан
уходит в разведку.
Через пятнадцать минут я знал, где живет бабушка. А так же с кем, какую
держит скотину, что сегодня с утра топила баню, а Пашке ейному на прошлой неделе набили рожу. И правильно.
Вечером, когда мы сидели в летней кухне и уплетали клубнику с молоком,
прижимая к груди сандалик появилась мама-ворона. От нее за версту пахло
валидолом, корвалолом и настойкой валерианы.
Потом она сказала, что нисколечко не волновалась. Почему-то сразу
решила, что я порядочный человек, детей никуда не сдам и довезу их до Калашниково. И заплакала один раз всего только. Когда, подъезжая к Калашниково, увидела огромную надпись во весь перрон кирпичом по асфальту: «МАМА!!! МЫ УШЛИ ИСКАТЬ БАБУШКУ!!!»
Помню в детстве баба с дедом,
Как могли меня пасли
«Ты такая непоседа!
Мы такие не росли.
Видно, в попе твоей шило-
Никому покоя нет.
Ты зачем гусей дразнила?
Ох, хлебнем с тобою бед.»
Бабушка снимала с крыши,
Дед из ямы доставал
И ругал: «Ну как так вышло?
Кто тебя туда загнал?
Вот придет твоя мамуля,
Всё ей мигом расскажу!»
«Эх! Предатель ты, дедуля.
Я с тобою не дружу!»
Дед, конечно, не «кололся»,
Внучку дочке не сдавал.
Как умел со мной боролся,
Хворостиною жигал.
Бабушка была помягче,
Не ругала никогда.
Доставала с улья мячик
И жалела: «Не беда,
Спухнет, внученька, твой глазик,
К пчелкам больше ты не лезь.
Ну, попробовала разик?
Жало, дай, достану здесь.»
Так и мучились со мною
Дед и баба каждый день.
То курей в сарае «строю»,
То залезу на плетень…
Вспоминая, улыбаюсь.
Не вернуть те годы уж.
Я взрослеть не собираюсь,
Пусть помучается муж.
Моей бабушке посвящается
(На мотив песни Кристины Орбакайте - Крепче обнимай май май май)
Я четко помню с детских лет,
Как бабушка меня учила:
«Открою, внученька, секрет:
В земле, запомни, наша сила.
Смотри за мной, запоминай,
Тебе все в жизни пригодится.
Всегда хороший урожай
Получишь, если не лениться.
Густо не сажай ай-яй-яй,
Лучше удобряй ай-яй-яй,
Чаще поливай ай-яй-яй,
И тогда получишь суперурожай.
Время не теряй ай-яй-яй,
Землю прорыхляй ай-яй-яй,
Все запоминай ай-яй-яй,
Никогда голодной ты не будешь, знай."
Нет бабушки моей давно,
Но я ее уроки помню.
И в землю рыхлую зерно
Бросаю я с большой любовью.
Вот будет внучка у меня
С такой же рыжею косою,
Я, ничего не утая,
Секреты ей свои открою:
«Густо не сажай ай-яй-яй,
Лучше удобряй ай-яй-яй,
Чаще поливай ай-яй-яй,
И тогда получишь суперурожай.
Время не теряй ай-яй-яй,
Землю прорыхляй ай-яй-яй,
Все запоминай ай-яй-яй,
Никогда голодной ты не будешь, знай.»
Сидим с бабушкой у телевизора, показывают рекламу:
«У вас во рту размножаются бактерии…»
Бабушка брезгливо комментирует:
- Что попало сосать меньше надо.
Бабушка поняла, что компот забродил, когда дед подошел к ней с фразой: «Красавица, ты в отношениях?»)))
Вот пришел весенний день - мартовский денечек!
Я к мамулечке спешу, подарить цветочек!
Но цветочек не простой, жизнь в цветочке бьется!
Быть тебе мамулечка, еще разок бабулечкой!!!
С 8 Марта тебя! Мы тебя любим!!!
Край ты мой,
Заброшенный и древний…
Каждый день - как будто выходной.
Я здесь первая девчонка на деревне,
Потому что больше нету ни одной!)))
В слове «бабушка» столько любви и тепла,
Светлой нежности, чуткости, ласки…
Для меня ты волшебницей в детстве была
Из тобою рассказанной сказки!
И сейчас я все также к тебе прихожу-
Я душою с тобой отдыхаю.
Знаешь, бабушка, как я тобой дорожу!
Как нужна ты мне в жизни, родная!
Как мне дороги добрые руки твои,
Ты, как в детстве, меня обнимаешь.
Слишком редко тебе говорю о любви-
Ты прощаешь, ты все мне прощаешь…
И удачу мою, и заботу мою-
Как свои воспринять ты готова.
«Я люблю тебя, бабушка! Очень люблю!" -
Повторю это снова и снова!!!
Пожилая женщина заходит в аптеку:
- Доча! Дай мне мои таблеточки от головной боли. Вот эти, белая пачка с синей полоской.
- Да Вы, что?! Это ж противозачаточные таблетки!
- Да я знаю, доча! Я утром внучке в чай кладу и целый день голова не болит.
Бабушка постоянно читала своей внучке стихи и сказки Пушина, развивая в ней интеллектт и вкус. И как-то на прогулке она показывает на памятник-«Олечка, это Пушкин. Везде этот Пушкин,-ворчтит Оля-Даже Магдоналдс загороживает!»
Вся жизнь - как в сериале, но без вымысла.
И вынесла, и видела - не счесть.
Бабулечка, всю ночь писала мысленно
И сердцем всем я оду в твою честь.
Я представляла, как была ты девушкой,
О коей каждый паренёк мечтал.
Как жаль, что нет сегодня с нами дедушки -
Он столько бы о том порассказал.
Легенды вспоминала и предания,
В которых вся история семьи.
И как-то вдруг прониклась пониманием -
Где были б мы без вашей то любви!
А путь твой трудовой и героический!
А необъятный список послужной!
Когда-то, на примере твоей личности
Писала сочиненье «Мой герой».
Заботливая, ласковая, добрая
Всегда поймёшь, поддержишь в трудный час.
Такая вся невероятно скромная,
Хотя мудрей всех вместе взятых нас.
Здоровья тебе, милая, и радости,
И не терять оптимистичный вид.
Ведь до твоей, такой далёкой, старости
Так много юбилеев предстоит.
Что хочется - пусть сможется и сбудется.
И не волнуйся из-за пустяков.
Давай, родная наша, поцелуемся
Под занавес признательных стихов.
Бабуля приходит в налоговую сдавать налоговый расчет.
Работница налоговой приняла бумагу, проверила и говорит что не хватает подписи.
Бабуля:
- А как подписываться-то?
Работник налоговой:
- Ну, как обычно!..
Подпись бабули: «Люблю. Целую, Баба Валя.»
Налью себе большую кружку чая
Запью застрявший в горле горький ком.
И улыбаться буду, засыпая
Под стареньким зеленым ночником.
А бабушка моя вздохнёт устало,
Задёрнув занавескою окно.
И подоткнёт, как в детстве, одеяло…
Но нет её. И дом снесли давно.
Когда я стану бабушкою старенькой,
Я волосы покрашу фиолетовым.
И выброшу из дома нафиг валенки,
А может и оставлю их на лето.
Я заведу себе штук пять собак,
А может коз, на этаже, так пятом.
И буду слушать, как сосед-дурак,
Меня за стенкою обкладывает матом.
Спать буду днём, пока все на работе,
А ночью, этих гадов сна лишая,
Я лёгким ангелом в весьма тяжёлой плоти,
Станцую вальс под музыку «Раммштайна «.
Да, не забыть с балкона сбросить шарик,
Наполненный водою с чёрной тушью,
Когда пойдёт какой-нибудь лошарик!
На просьбу мою жалкую старушью:
«Мол, посмотри, милок я обронила…»
Что именно - пока ещё не знаю.
Так, надо дверь уже сейчас бронировать.
Пока я помню и соображаю!
Я буду очень милою старушкою,
Ну, может, чуть бандитского пошиба,
И закажу себе из бронзы клюшку я…
Эх, главное, чтоб память не отшибло!