Как приятно посидеть на кухне с мамой))) Мама за посиделками рассказала, как недавно в известной телепрограмме телеведущая резко раскритиковала подружковую форму общения матери с дочерью, обосновав необходимостью в соблюдении иерархии…
Я от мамы ничего не скрываю, и взлеты и падения и влюбленности и разочарования. И она со мной наравне откровенна.
И я знаю - она все равно чувствует меня дочерью, а я все равно чувствую ее матерью. И радуясь нашим теплым отношениям, боюсь не успеть додать ту любовь и заботу, которую хочется давать бесконечно.
Я за дружбу между родителями и детьми.
Родителей понимаешь тогда, когда сам ими станешь.
Забота, однажды вошедшая в сердце человека, превращается в настоящее сокровище!
-Я люблю, когда он читает мне нотации. В эти минуты он мне кажется
таким взрослым и серьезным… Я люблю, когда он мне что-то
запрещает… Это означает, что он обо мне заботиться и волнуется.
Бабушка - это единственный человек,
для которого мы всегда худые)))
Для меня золото не то, что блестит, а то, что бегает, смеется и переворачивает всё вверх дном.
Сентябрь. Ясный погожий денек. Уже не такие теплые лучи солнца, но все же очень приятные щекочут мои счастливые щеки, и я довольный, счастливый с беззаботно хорошим настроением шагаю по алее любимого старенького парка.
И ничего, что в кармане только старенький носовой платок и несколько монет позвякивающих при каждом шаге. Пройдя еще немного я решил передохнуть на удобной деревянной скамейке, стоявшей неподалеку от детской площадки. Присев я с легкостью вздохнул и протянул руку к оставленной кем-то на скамье свернутой газете.
Взяв ее в руку и чуть сжав чтобы развернуть из любопытства о чем сейчас пишут, я почувствовал что в газете что-то есть. Это меня слегка насторожило, но любопытство взяло верх и я начал ее медленно разворачивать.
- Нет! е может быть! Мне это снится! - подумал я, увидев завернутое в газету содержимое, - Господи, неужели ты наконец вспомнил обо мне, и, простив все мои грехи, решил щедро наградить.
Упругая, толстенькая пачка купюр приятного цвета, говорящего о солидной сумме уже красовалась в моей руке. Я был взволнован на столько, что казалось, как будто стук моего сердца слышали все окружающие, голова слегка закружилась и в глазах уже заплавало изображение. Я тревожно начал оглядываться вокруг, как бы ища того, кто мог оставить здесь эти сокровища. За всю жизнь мне никогда не доводилось держать в руках даже и тысячную долю того, что я держал сейчас.
- Конец несчастьям и страданиям, передрягам и переездам, ругани и скандалам, конец всему, что всю жизнь не давало мне вздохнуть спокойно и перестать думать о навалившихся проблемах! - думал я, сидя на скамейке и восторженно любуясь подаренным судьбою счастьем, вмещающегося всего лишь в одну ладонь, но так много решающего в нашей жизни.
Мои мысли перебил детский плач и я оглянулся назад судорожно пряча содержимое газеты запазуху старенького слегка мятого осеннего плаща. Чумазая, растрепанная белокурая девчушка в розовой болоневой курточке стоял немного позади скамьи и рыдала, вытирая замусоленными рукавами бегущие ручьем слезы. Я с гррем пополам запихнул наконец пачку во внутренний карман и привстав окликнул ее:
- Эй… эй, ты чего? Чего плачешь? Смотри-ка даже голуби притихли, слушая твой плачь.
Девчушка огляделась по сторонам, видимо пытаясь увидеть тех самых голубей, притихла и подошла чуть ближе. Я снова спросил:
- Кто тебя обидел?
- Никто! - грубовато прикрикнула она в ответ и обойдя скамейку присела рядом.
- А чего ж тогда ты сырость разводишь? - спросил я, одновременно испытывая и радость за себя и печаль за нее.
- Заплачешь тут… - как-то по взрослому ответила девочка, хотя на вид ей было лет 10−12, - не думаю, что отец обрадуется, узнав, что я потеряла деньги.
- Много денег-то? - «Снова любопытство», как бы одернул я себя…
- Не много, на хлеб и на таблетки. - скзала девчушка, распахнув на меня большие синие глаза, с которых все еще катились слезы.
- Как тебя зовут?
- Вероника…
- Слушай Вероника, я могу тебе помочь, мы сейчас дойдем до ближайшего магазина, разменяем денюжку и все у тебя будет в порядке, хорошо?
- Все в порядке, говорите? - всхлипнув чуть не шопотом сказала она мне в ответ, - Все в порядке, это когда есть и мама и папа, свой дом, здорова бабушка и тебя никто не бъет… а у меня все наоборот… папка пьет, бабушка болеет и уже почти не может ходить, брат меня постоянно колотит…
- А мама? Мама есть у тебя?
- Мама? - и тут слезы из ее глаз хлынули таким ручьем, что я готов был отдать все на свете, чтобы хоть на секундочку их остановить, жалея о том, что вообще додумался задать этот вопрос, а Вероника сквозь слезы продлжила - Мама в больнице, лежит, не видит и не слышит, не говрит и ничего не чувствует. Дяденька врач сказал, что помочь ей уже нечем, по крайней мере у нас в городе, а папка говорит «скорее бы загнулась, и так проблем хватает», напьется и ругает ее всяко и нас всех из дома выгоняет, а потом плачет и просит прощения и так каждый день одно и тоже…
- А врач не говорил, в каком городе твоей маме могут помочь? - спросил я, чувствуя, как мурашки по моей спине проделывали уже не первый круг.
- У нас таких городов нет, есть только за границей и это стоит очень много денег.
«Все как всегда упирается в одно и тоже - в деньги», подумал я и как будто пытаясь убедиться в том, что они все еще на месте, приложил руку к карману с деньгами. Девчушка продолжала всхлипывать, глядя на меня молящим взглядом, а я практически на автопилоте вынул из кармана пачку денег, и спросил:
- Как думаешь, этого хватит, для того, чтобы твою маму вылечили?
Глаза Вероники стали еще больше, она даже немного отодвинулась назад, как будто испугавшись и заикаясь невнятно произнесла:
- Д… д… н… наверное…
С тех пор прошло много времени, может год, а может три. Я почти каждый день сидел на той же скамье и вспоминал об этой встрече, и каждый раз думал о том, что наверное это был подарок не мне, а этой несчастной девчушке с таким красивым именем Вероника и наверное не менее красивой мамой. А мимо проходили люди, оглядываясь на меня, видимо думая о том, что бомжам здесь не место или что-то вроде «Развелась тут пьянь» и все в таком духе. Но сегодня мимо прошла женщина и посмотрела как-то по другому, даже шаг замедлила, как-будто хотела что-то сказать, но опустив глаза тихо прошла еще несколько раз оглянувшись и распахнув на меня свои синие как небо глаза…
«И все-таки жизнь прекрасна», подумал я и поднимаяь с нагретой скамьи лениво отправился прочь.
почему говорят, что жалость унижает человека? а как быть, когда человека действительно очень жалко, и хочется ему посочувствовать, проявить заботу о нём!
Моей дорогой супруге, освещающей мне путь
_________________________________________
Огонь, мерцающий свечи
Во мраке освещает путь
В холодной давящей ночи
С огнем свечи ушел я в путь
Порывы ветра на пути
Пытаются задуть свечу
Но я храню огонь свечи
Ведь я увидеть путь хочу
И пусть огонь ужасно мал
И не видать конца дорог
Но этот маленький цветок
Не потерять тропу помог
Гори моя свеча назло
Вокруг бушующим ветрам
Пока я рядом, никому
Я затушить тебя не дам.
НАША МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА
Однажды я с моей годовалой дочкой навещала родителей. Вечером, когда все устроились спать, я услышала за своей дверью их разговор.
- На улице холодно. Пойди проверь, хорошо ли укрыта наша маленькая девочка, - сказала мать отцу.
Притворившись спящей, чтобы можно было наблюдать за действиями заботливого дедушки, я вскоре узнала, кто был «нашей маленькой девочкой». Вот отец зашел в комнату, но подошел не к моей малышке. Миновав ее кроватку, он подошел ко мне проверить, достаточно ли тепло я укрыта. Удостоверившись, он спокойно вернулся в свою комнату.
Дети будут помнить вас не за те материальные блага, которыми вы их обеспечили, а за ощущение того, что вы о них заботились.
В женщине есть сила, которая изумляет мужчину. Она может справиться с бедой и вынести тяготы жизни. Она несет счастье, любовь и понимание. Она улыбается, когда ей хочется кричать, поет, когда хочется плакать. Плачет, когда счастлива, и смеется, когда боится. Она борется за то, во что верует. Она отдает всю себя на благо семьи. Она плачет от радости за своих детей. Она знает, что поцелуй и объятия могут исцелить разбитое сердце. У нее один недостаток-она забывает о своих достоинствах…
В салон почти пустой маршрутной «Газели» с трудом влез старик. Единственный пассажир в маршрутке, молодой парень-студент, оторвавшись от окна, окинул дедушку взглядом. Тот был очень старый, его лицо было сплошь в морщинах, а в водянисто-голубых глазах была грусть. Присев на свободное место, он, кряхтя, полез в карман своего старого пальто. Кондуктор, уже немолодая женщина, смотрела за его движениями в ожидании того, что старик достанет десятирублевую купюру и заплатит за проезд. Однако старик не торопился этого делать. Он долго шарил в кармане, потом начал шарить в другом. Видно, не найдя того, что надо, он полез во внутренний карман пальто. Все это он делал очень медленно. Это начинало раздражать кондуктора. Она уже и билет оторвала старику, однако тот не торопился с оплатой. Женщина очень устала за сегодняшний день: чтобы успеть на работу, она встала в половине шестого утра и с тех пор не смогла нормально отдохнуть.
Старик тем временем все еще никак не мог найти того, чего искал. Он отстегнул пальто и полез в карманы своего твидового пиджака, на воротнике которого блестела звезда. Парень-студент, увидев ее, прямо-таки ахнул: это была звезда Героя Советского Союза. Рядом со звездой он также заметил несколько орденов: «За отвагу», Орден Великой Отечественной войны, медаль «За освобождение Ленинграда».
Кондуктор тоже заметила то, что было на пиджаке старика, однако значения этому не придала. «Эти все медальки любой прицепить может… Пусть показывает корочку ветерана» - с раздражением подумала она, прощаясь с целыми десятью рублями, которые старик, судя по всему, не заплатит.
Однако старик не мог нигде найти удостоверения участника Великой Отечественной войны. Потом он вспомнил, что оставил его дома.
- Дочка, я - ветеран, забыл дома удостоверение просто вот чего-то… - прекратив шарить по карманам, с трудом сказал старик, попытавшись улыбнуться. Не так давно он перенес инсульт, и теперь каждое слово давалось ему с трудом.
- Без удостоверения не выпущу. Эти медальки вон твои, дед, ничего еще не говорят, такие на базаре может любой купить да ходить с ними потом, - со злостью выпалила кондуктор.
- Доченька… Да где ж ты такие медали-то найдешь… - удивленно спросил старик.
- Мне плевать, дедушка, или показываешь удостоверение, или плати за проезд, - в ее голосе слышалось раздражение.
- Да я же тебе говорю, что забыл я удостоверение дома. А денег-то нет у меня с собой. Да ты посмотри на медали-то мои! Я же Герой Советского Союза! Где ты такие медали достанешь, доченька?
- Сейчас все можно достать!
- Неужели мы ради таких, как ты, шестьдесят лет назад в окопах под Ленинградом ползали? - в голосе старика не было ярости, в нем была странная грусть и сожаление. - Мы же ради вас, детей наших, фашистов убивали, сил не щадя, доченька! Ради того, чтоб над вами мирное небо было, воевали мы, не зная отдыха! Доченька… - старик замолчал, посмотрел куда-то вдаль, в окно, вздохнул и полез в карман за кошельком. Достав его, он вытащил оттуда помятую купюру.
Женщина сидела, явно торжествуя. Она что ли виновата, что старики всякие удостоверения дома забывают, в конце концов? И врут еще, что денег у них нет!
- На, возьми, доченька… Последние денежки отдаю.
- Дедушка, постойте! - вдруг подал голос парень. Он достал из кармана десятирублевую купюру и протянул женщине. Последняя была в растерянности. Неужели парень решил заплатить за старика? Ну, хотя, деньги-то его, что хочет, пусть и делает. Она дала студенту билет. Тот, в свою очередь, дал его в руки дедушке.
Ветеран дрожащими руками молча принял билет из рук юноши.
- Спасибо тебе, сынок… - чуть слышно прошептал он. - Здоровья тебе, родимый, и всем твоим родным, любви, счастья… Спасибо, родненький…
Парень лишь улыбнулся в ответ.
Больной нуждается в уходе врача. И чем дальше врач уйдёт, тем лучше.