Никак не пойму, кого жалеть больше, тех, кто только что умер, или же тех, кто только что родился на свет.
Старик поставил на тарелку с борщом и, покряхтев, уселся на. Полоска солнечного света пробивалась сквозь неплотно задернутые шторы и упиралась в солонку. Тишину нарушали лишь тикающие на стене.
Взяв в руки ложку, старик задумчиво посмотрел на засохшую муху, которая уже невесть сколько времени лежала на подоконнике. Затем, как-будто очнувшись, он принялся неспеша размешивать борщ.
Закончив с приготовлениями, он поднес ложку ко рту, но тут же опустил ее обратно в тарелку.
- А можно не смотреть на меня, хотя бы когда я ем?
Женщина в черном, сидящая напротив, удивленно посмотрела на старика.
- Или ты думаешь, что я тебя не вижу?
Насупил брови старик.
- А я что? Мешаю?
- Хотя бы в рот мне не заглядывай, ладно?
- Ну… Ладно…
Растерялась Смерть.
Дед звучно отхлебнул из ложки и снова замолчал. В доме снова наступила тишина, разбавляемая тиканьем часов.
- А вас ничего не удивляет?
Смерть придвинулась поближе.
- У вас нет ко мне никаких вопросов?
- Нет.
Сухо ответил старик и продолжил есть борщ.
Смерть молча перевела взгляд с деда на тарелку.
- Вам что, борщ важнее моего прихода?
- А чего ты пришла? Я здоров, ничего не болит. Ошиблась, наверное, адресом.
- Ну вот.
Обрадовалась смерть.
- Значит есть вопросы. А пришла я, потому что…
- Ошиблась адресом, я понял.
Перебил ее старик.
Женщина снова замолчала. Судя по всему, поведение этого человека ставило ее в тупик.
- Я ж говорю - здоров, не жалуюсь. Так что, тебе тут делать нечего.
- А вот и есть. Могу рассказать.
- Себе расскажи.
Буркнул дед и потянулся к солонке.
- Соль, между прочим, белая смерть. Вы знаете?
- Зато вкусная и молчаливая, в отличие от тебя.
- Что-то не заладился наш разговор…
Смерть вздохнула и откинулась на спинку стула.
- А мне с тобой и говорить не о чем. Я все сказал.
- Ладно, я тогда расскажу о цели моего прихода, а вы ешьте и слушайте, хорошо?
- Забыла кое-что.
- Что?
- Приятного аппетита пожелать.
- Эээ… Приятного аппе…
- Спасибо. Начинай.
Снова перебил ее старик.
Удивленно покосившись на старика, смерть, тем не менее, начала рассказ.
- Я недолго. Постараюсь вкратце.
Дело в том что смерть всегда наступает тогда, когда человек перестает дышать. Это физическая смерть.
Есть еще другая. Она очень медленная. Не знаю даже, как ее назвать. Моральная смерть. Пусть будет так.
И вот она наступает тогда, когда о человеке никто не думает, не вспоминает и так далее. То есть, если никто не думает о человеке, то это значит, что его, как бы и нет.
Понимаете меня?
- Ну.
Кивнул старик, не поднимая глаз от тарелки
- Дальше.
- Когда с человеком такое случается, рано или поздно он умирает физически. Скорее рано, чем поздно.
Моя задача - этих людей курировать. Вы попали в эту категорию, поэтому должна вам сообщить, что… Ну, вы понимаете.
- Откуда такие сведения? У меня все нормально.
- Ну, зачем вы меня обманываете?
Смерть улыбнулась.
- У вас никого нет. И вы это знаете лучше меня. Друзей у вас не осталось,
дети о вас и не вспоминают, соседи вообще обходят вас стороной.
Старик медленно положил ложку на стол и поднял глаза.
- И что теперь?
- У вас есть три дня, чтобы закончить свои дела здесь.
- А потом что?
- Через три дня я зайду еще раз. Все понятно?
Старик опустил глаза. Его взгляд упал на местную газетку, которую каждую неделю совали ему в почтовый ящик.
- Понятно, куда уж понятней… А ну, найди-ка мне тут рит уальные услуги, я где-то видел объявление, а сейчас без очков не вижу.
С этими словами он протянул женщине газету.
- Ритуальные услуги?
Женщина взяла в руки газету. В ее глазах на секунду промелькнула растерянность.
- Ну да, надо ж подготовиться.
Старик хитро прищурил глаза и слегка усмехнулся.
Смерть пролистала все четыре страницы и ткнула пальцем в небольшую заметку с изображением памятника.
- Вот, пожалуйста.
- Адрес какой там написан?
- Да тут, что-то не видно, света мало… В общем, потом очки найдете, сами прочитаете. Мне пора.
Смерть резко поднялась со стула и направилась к выходу.
- Ну, ну…
Усмехнулся старик и аккуратно сложил газету.
***
Три дня пролетели незаметно. Дед, одевшись в выходной костюм, сидел на том же стуле и рассматривал ту же самую засохшую муху, иногда поглядывая в окно.
- Готовы?
Голос за его спиной заставил вздрогнуть.
- Да, почти. Может чаю попьем?
Старик бросил быстрый взгляд на часы.
- Я, честно говоря, не нуждаюсь, но если уж вы желаете, то давайте. Только побыстрее.
Старик медленно встал и направился к плите.
- Все успели?
Смерть опустилась на стул и закинула ногу на ногу.
- Да, вроде бы все.
Спичка зажглась с пятого раза, но тут же выпала из рук.
- Что-то руки совсем не держат.
Вздохнул старик и очень медленно принялся доставать следующую. Смерть недовольно покосилась на старика и тоже взглянула на часы.
Старик достал другую, но и она, выскользнув из рук, полетела на пол.
- Негоже спичками раскидываться.
Пробормотал дед и принялся медленно нагибаться, чтобы поднять ее с пола.
- Так!
Не выдержала смерть.
- Хватит тут театр устравивать. Вы специально тянете время!
- Да ничего я не тянУ.
Обиженно ответил он и, взглянув в окно, немного улыбнулся.
- Кто это там?
Смерть слегка отодвинула штору и выглянула в окно.
- Почтальон. Наверное, газету вам снова принес.
- Ладно, бог с ним, с чаем. Я сейчас почту занесу и пойдем. Хорошо?
Смерть немного поколебалась, но потом все же кивнула.
Через пару минут старик снова зашел в дом, держа в руках письмо.
- Прочитать то можно?
- Да читайте уже быстрее. Времени нет.
- Может быть вы сами?
Дед протянул руку с письмом.
- Я сказала - читайте!
Смерть раздраженно сверкнула глазами.
Старик присел на стул и аккуратно оторвал краешек конверта и нацепил на нос старенькие очки.
- Вслух?
Женщина уже еле сдерживалась, чтобы не закричать.
- Ладно, не нервничай, читаю.
- Быстрее.
- «Здравствуй, папа! Извини, что так долго тебе не писала. Не было времени, да и почта в нашем поселке работает с перебоями.
Как твое здоровье? Надеюсь, что все хорошо.
Сейчас много работы, но я обязательно найду время и деньги, чтобы приехать к тебе в гости хотя бы на выходные.
Мы все очень скучаем по тебе! И нам очень тебя не хватает. Но ничего, я уверена, что мы скоро увидимся.
Алешка, твой внук, уже перешел в девятый…»
- Это пропускайте.
Смерть сжала зубы.
- Что там в конце?
Старик перевернул листок и продолжил читать.
- «Знай, что мы очень любим тебя! Не болей! До скорой встречи! Твоя любящая дочь.»
В доме снова воцарилась тишина. Смерть сидела и задумчиво смотрела на письмо в руках старика.
- Дайте конверт.
- Пожалуйста.
Улыбнулся глазами дед и протянул его женщине.
Та взяла его в руки, покрутила во все стороны и положила на стол.
- Выходит, что вы не один? Значит, ваши дети совсем о вас не забыли? Почему же у меня совсем другие данные?
- Бывает,.
Заметил дед,
- Ошибки везде случаются.
- Хм… Ну что ж… В таком случае, прошу прощения. Я перепроверю свои источники. Извините за беспокойство.
Смерть еще раз подозрительно посмотрела на письмо и вышла из дома.
- Вот как читать научишься, так и придешь за мной. Тоже мне… Данные у нее не сходятся.
Старик рассмеялся и смахнул муху с подоконника.
***
- Здравствуйте, можно письмо отправить?
Он подошел к стойке и протянул запечатанный конверт.
- Здравствуйте. А, это снова вы… Давайте.
- Ага, спасибо.
Дед развернулся и направился к выходу.
Уже в дверях он столкнулся с невысокой женщиной. Их взгляды встретились. Ничего не сказав, она подошла к стойке и достала из сумки кошелек.
- Мне, пожалуйста, азбуку или букварь. Есть у вас? Внучок просто в школу идет…
В отделении почты уже давно привыкли к этому странному старику, который каждые три дня отправлял новое письмо самому себе, на свой же адрес, а вот женщину, которая пришла за букварем, они видели впервые.
Жизнь, как игра в шахматы. Ты ей - ШАХ. А она тебе - МАТ.
Game Over
НАСТОЯЩИЙ ДРУГ.
- А как в нее играть?
Мальчик попытался приподняться с больничной койки, но смог только лишь немного повернуть голову.
- Ты что, не знаешь, как играть в планшете?
Девочка фыркнула и присела на край его кровати.
- У меня никогда не было планшета.
Сквозь силу улыбнулся мальчик.
- Как им играть?
- Ну ты вообще… Вот тут закачиваешь игры, потом тут значок появляется. На него нажимаешь и играешь. А игр сколько хочешь. И все разные.
Я вот люблю эту. Тут нужно одевать свою куклу в разные наряды. Вот, смотри, - девочка повернулась так, чтобы мальчику стало видно экран, - у меня вот такое же платье есть. Мне мама купила.
- Да это какая-то неинтересная игра.
- Почему это?
Обиженно покосилась на него девочка.
- Она девчачья. А еще там кукла не настоящая. Ее даже потрогать нельзя. Она там, в этом… В планшете. Значит, не настоящая.
- Ой, да ты ничего не понимаешь! Зато знаешь, сколько тут платьев разных? Их открывать нужно только.
- Ну, может и не понимаю.
- А у тебя какие игрушки есть? Только вот этот мишка и все?
- Это не игрушка.
Как-то по взрослому ответил мальчик.
- Это мой друг.
- Ха! Какой же это друг? Он тоже не настоящий. Он же не умеет разговаривать даже!
Расхохоталась девочка.
- А что, не бывает друзей, которые не разговаривают?
- Нет, конечно!
Мальчик протянул руку и дотянулся до медведя. Аккуратно взяв его, он положил его рядом с собой. Одна лапа его болталась на нитках и из разрыва выглядывала белая вата.
- Он мой друг. Мы с ним с самого детства знакомы! Я ему все рассказываю. Когда мне больно он всегда со мной. Ему тоже больно, только у меня нет сил пришить ему лапку. Может, ты поможешь, а?
- Ну ты странный! Да выкинь его, а тебе родители другого купят.
Мальчик поджал губы, и посмотрел на медведя. Медведь как-будто тоже смотрел на него своими глазами-пуговицами, как-то грустно улыбаясь.
- Или у тебя бедные родители?
Спросила девочка не отрываясь от планшета.
- А у меня их вообще нету.
- А где они?
- Не знаю. Наверное и не было.
- Ты что! У всех есть родители!
- Да что ты одно и тоже говоришь?
Мальчик посерьезнел и посмотрел взрослым взглядом на девочку.
- У меня вот не было! Бывает так, что нет родителей, а еще бывает, что друзья не разговаривают, но все равно остаются друзьями.
САМЫМИ ЛУЧШИМИ… У тебя вот есть друзья?
- Конечно! Вон сколько!
Девочка несколько раз прикоснулась к экрану и показала парню изображение.
- Это как? Они у тебя там?
- Ну да! Аж триста пятнадцать друзей!
- Вот ты интересная! Получается, ты с ними тоже не можешь говорить. Они же там, в твоем планшете…
- Дурак ты! Мы с ними переписываемся. Вот тут можно написать, а он там прочитает, и тоже мне что-нибудь напишет.
- Все равно не настоящие, получается. Они же не могут оттуда вылезти и придти к тебе в гости!
- Ой, да ну тебя! Ты совсем какой-то дурной!
Девочка встала с койки мальчика и направилась к своей. Положив планшет на тумбочку, она достала наушники, воткнула их в телефон и легла на кровать, отвернувшись к стенке.
Мальчик снова посмотрел на плюшевого медведя и подмигнул ему.
- Вот ты настоящий! Ты всегда рядом со мной! И никакая ты не игрушка! Ты - мой друг. Самый лучший. Будешь по мне скучать?
Медведь снова промолчал, но продолжил смотреть на мальчика, грустно улыбаясь.
***
- Ну вот и все.
Женщина посмотрела на часы и встала со стула, стоящего у двери.
- Пора идти.
Вздохнув, она оглянулась по сторонам и аккуратно приоткрыла дверь.
- Привет, малыш!
Мальчик открыл глаза и посмотрел на гостью.
- Здравствуйте.
Серьезно ответил он.
- Только я никакой не малыш.
- А кто же ты тогда?
Женщина тихо присела к нему на край кровати.
- Я очень даже взрослый уже.
- Взрослый? То есть, ты уже не любишь сказки?
- Не знаю. Смотря какие.
Женщина потерла лоб, как будто собираясь с мыслями.
- Дело в том, что я пришла из сказочной страны. Хочу тебя туда отвести. Потому что наш король очень хочет с тобой познакомиться.
- Правда?
Мальчик собрал свои силы и улыбнулся.
- Было бы неплохо. Только я очень сильно болею и у меня не получится с вами пойти.
- Получится.
Рассмеялась женщина.
- Я - волшебница. Давай мне руку.
Мальчик протянул вперед ладонь и, с удивлением заметил, что это не составило ему труда.
Вскочив с кровати, он, первым делом, аккуратно взял плюшевого мишку и повернулся к женщине.
- Все! Мы готовы.
- Ну, вот и молодцы.
Грустно вздохнула она и, встав с кровати, взяла его за руку. Уже у двери мальчик неожиданно остановился и оглянулся на девочку.
Она лежала в той же позе, отвернутая к стене.
- Скажите, а когда ваш король захочет увидеть эту девочку? Когда вы за ней придете?
Женщина взглянула на часы и перевела взгляд на девочку.
- Не скоро. Ей еще долго… То есть, как сказать?..
Она замолчала и растерянно посмотрела на мальчика.
- Да ладно вам.
Глядя ей прямо в глаза сказал он.
- Я же знаю, что никакая вы не волшебница.
Мальчик повернулся и тихо наступая на пол, подошел к кровати. Подняв своего друга на уровень глаз, он погладил его по голове.
- Ну, вот и все, мишка. Я пошел. А ты тут оставайся, ты еще живой. Подружись с этой девочкой, а то у нее никого нет.
НИ ДРУЗЕЙ, НИ ИГРУШЕК.
ТЫ МНЕ ТАК ВСЕГДА ПОМОГАЛ, ТЕПЕРЬ ЕЙ ПОМОГИ.
ЕЙ, НАВЕРНОЕ ТОЖЕ БЫВАЕТ БОЛЬНО, И НЕ С КЕМ ПОДЕЛИТЬСЯ. ВИДИШЬ КАК ЕЙ НЕ ПОВЕЗЛО?
ВОТ ТАК ИНОГДА, БЫВАЕТ, ЧТО НЕТ НИКОГО У ЧЕЛОВЕКА, А ЕЙ ЕЩЁ ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ ЖИТЬ.
ВСЕГДА НУЖНО ПОМОГАТЬ ТЕМ КОМУ ХУЖЕ, ЧЕМ ТЕБЕ.
ТАК, ЧТО ОСТАВАЙСЯ.
ПОКА!
Мальчик аккуратно посадил мишку на кровать и подошел к женщине.
- Все. Пойдемте.
В дверях, уже выходя из палаты, он обернулся.
Лапа мишки слегка раскачивалась в воздухе на нескольких нитках, как-будто прощаясь со своим другом.
Мальчик помахал ему в ответ и шагнул за порог.
СМЕРТЬ ВЗЯЛА ЕГО ЗА РУКУ И, НЕЗАМЕТНО СМАХНУВ СЛЕЗИНКУ,
ПОВЕЛА ЭТОГО МАЛЕНЬКОГО НАСТОЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА В СКАЗОЧНОЕ КОРОЛЕВСТВО…
Сколько птиц вдоль дорог
Атакуют машины в последнем излёте,
Их тельца никто не снесёт на погост,
Смерть - в разорванной ноте.
Или это игра?
Кто сильнее, быстрее, увёртлив.
И крутит рулетку судьба,
Не успел, миг и стёрли.
Чтобы снова пытать
Перелётом, дальней дорогой
Мало просто уменья летать,
Тут отбор идёт строго.
Не осилит слабый пути,
Пути силы, добра и мысли.
И, не ведая, будет гнить
На обочине жизни.
Часть 1
Или Баллада о волчьей любви
Я знаю, отчего так на Луну
В ночной тиши протяжно воют волки:
Они любимым посвящают песнь свою,
Вселяя страх в людей, рождая кривотолки.
Я столько раз вой принимал за вызов.
За вызов людям - ну-ка, кто кого?
Но, в волчьи заглянув глаза, увидел
Грусть! Любовь! И понял суть его.
Итак, теперь я слышал песню волка
Такой, как слышит её он.
В ней заключалась нежность и упрёки,
И крик любви, и боль, и плачь, и стон:
«Металась стая в пене, средь флажков,
Не в силах преступить через запрет.
Мелькали лица пьяные стрелков,
Трещали ружья. Нет спасенья, нет…
И хохотали пьяные стрелки,
Глядя на сбившуюся в кучу волчью стаю…
- За что нас так? Скажи мне, объясни…»
Я, опустив глаза, ответил, что не знаю.
Он продолжал: «Её увидел я В тот миг, когда уже простился с жизнью,
Но понял вдруг, что в ней вся жизнь моя,
И что не в нашу честь сегодня тризна.
Её зелёные, бездонные глаза
Смотрели на меня совсем без страха,
Лишь на мгновенье показалась в них слеза,
И, озверев, я ринулся в атаку.
Сбивая с ног людей, под вой и крики
Мы за флажки рванулись вместе с ней,
Что б там ни говорили старики,
Но жажда жизни всё-таки сильней.
Мы мчались, задыхаясь, в чащу леса,
Туда, где Солнце не пробьёт шатёр ветвей.
И от погони жизнь казалась интересней -
Решался спор: кто лучше, кто сильней?
И лишь когда затих вдали лай своры,
Когда туман кровавый пеленой глаза затмил,
Мы рухнули в глуши родного бора
И я её тихонечко спросил:
- Зачем ты, милая, собою рисковала,
За мною кинувшись, наперекор судьбе?
- Затем, что я люблю! - она сказала, -
И чтоб успеть сказать о том тебе.
О, Боги! Сбылось тайное желанье.
Победный клич взмыл в воздух из груди.
Свершилось любящих сердец свиданье,
И я теперь на свете не один…»
Он замолчал, воспоминаньям предаваясь,
Но вновь продолжил: «Счастья краток миг.
Мы каждым днём прожитым наслаждались,
Пока однажды нас не выследил лесник.
Опять погоня и собак за нами свора,
А мы ещё не зализали старых ран.
И, как всегда, беда явилась вскоре -
Как выстрел, резко, щёлкнул вдруг капкан.
Крик боли моё сердце разорвал,
Но я, увы, ничем помочь не мог,
И пули свист её мучения прервал.
Я взвыл, и ткнулся мордой в её бок.
- Любимая, ответь мне, - я шептал,
По телу пробежала дрожь.
Час роковой для нас, таки, настал:
Шёл человек, в руке сжимая нож.
Я пасть оскалил, приготовился к прыжку,
Спиною, закрывая тело милой.
Я знал, что мне придётся нелегко,
Но боль потери придавала силы.
А он шёл, улыбаясь, не спеша,
Заранее уверенный в победе.
Я прыгнул. Увернулся от ножа…
Да я убил его. И им же пообедал.
Жестоко? Знаю. Зверство?! Что ж, спасибо
За комплимент. Я - зверь! Не человек.
А видел ты, как убивают нас? Ты видел?
Мне ж не забыть кошмара этого вовек.
Фортуна в этот раз меня забыла:
Старуха Смерть, любимую забрав,
Но не насытясь, всё ж меня добила,
Луной меня с любимою связав.
Ведь в лунном лике я вновь видел образ милой,
Картина эта мою душу разрывала…»
Он взвыл от боли, в плач, вложив все силы,
А из печальных его глаз слеза упала.
Луна Земле светила свысока,
Мерцали звёзд серебряные точки.
Любовь и Смерть - меж ними грань тонка
И плыл в ночи плач волка-одиночки.
Теперь я знаю, почему же на Луну
Так жутко и тоскливо воют волки.
Как и они, я понял суть одну:
Душа и Сердце без любимой - лишь осколки.
Часть 2
Реквием волка-одиночки
Спускалась ночь на Землю, Солнце гасло,
Трон, уступив владычице ночей.
И, как во сне, таинственно, прекрасно,
Возникли звёзды россыпью огней.
Волк-одиночка и отшельник-странник
Спустя три года повстречались вновь.
Две тени, обречённых на скитания,
Без права жить, без права на любовь.
И вот, мои дослушав откровения,
С величием, доступным лишь царю,
Который признаёт своё лишь мнение,
Волк-одиночка начал речь свою:
«- Послушай песню волка-одиночки,
Последний крик души, последний стон.
В последний раз Луна покажет ночью
Любимый образ в золоте своём.
Ты знаешь, друг, как стал я одиноким,
Тебе поведал я историю свою.
Теперь я сам иду к Луне далёкой.
Послушай, друг. Я реквием пою.
Три года растянулись на столетья
И день, и ночь я бредил наяву.
Хлестала память снами, будто плетью,
Я жил, уже не веря, что живу.
Коль ясный день - я замирал в чащобе,
Не смея даже голову поднять.
Не раз охотникам во след, в бессильной злобе,
Я слал проклятия, одно усвоив: „ждать!“
Но лишь спускалась ночь, я шёл по следу,
Немая тень, средь тысячи теней.
Любовь и Ненависть дарили мне победу,
Азарт борьбы дарила кровь людей.
Я убивал. Я был пропитан злобой,
Никто не мог меня остановить.
Я стал убийцей, а рождён был, чтобы
Любить и жить, но… некого любить.
Лишь ночью лунной виделся я с милой,
Луна окном служила нам в тот миг,
И наливалось тело новой силой.
Её я вкладывал в души тоскливый крик.
Я вспоминал, как счастливы мы были,
И как охотников кружили мы не раз,
Какой шальной любовью мы любили,
И как проклятие небес настигло нас.
И вновь передо мной вставала сцена:
В глазах любимой боль и пустота.
Лес, вдруг, из дома сделался ареной,
И счастья нашего подведена черта.
Вот так я жил, три года, как три века,
Мстя за убитую в моей душе любовь.
Всегда один, по воле человека.
По воле собственной, пуская людям кровь.
Но я устал. Мне кровь уже не сладка,
Бессилен я что-либо изменить.
Сидят охотники в засаде, у распадка,
Сегодня их черёд меня остановить.
А напоследок я скажу тебе, дружище,
Храни свою любовь всю жизнь и знай:
Кто любит - лёгкого пути себе не ищет,
Лишь тот, кто любит - жив, не забывай.»
Он замолчал. И вдруг стрелой рванулся
К тому распадку, где охотники сидят.
Азарт борьбы в его крови проснулся.
Я знал, что не вернуть его назад.
Вот чёрной тенью он пронесся над кустами.
Двустволки рявкнули, как траурный салют,
В ночной тиши, в лучах Луны, над головами
Взлетел он в небо, в нём найдя приют,
И рухнул наземь. Вольный, непокорный,
При жизни гордый одинокий волк.
Погиб зазря?! Ну что ж, вопрос тут спорный,
Хотя от спора не всегда бывает толк.
Но я его урок усвоил твёрдо,
Как заповедь, во сне и наяву,
Я повторяю, как и он, слова те гордо:
«Лишь тот, кто любит - жив!» И я живу!
Дмитрий Другов 1997 г.
Мы меняемся не только потому, что стареем. Беднеет наш мир, когда из него уходят близкие люди.
Иногда в наказание за грехи Бог посылает не смерть, а жизнь
Кто не боится жить, того не пугает и смерть.
В некотором государстве был такой обычай. Каждый преступник, осужденный на смерть, тянул перед казнью жребий, который давал ему надежду на спасение. В ящик опускали две бумажки: одну с надписью «Жизнь», другую с надписью «Смерть». Если осужденный вынимал первую бумажку, он получал помилование; если же он имел несчастье вынуть бумажку с надписью «Смерть», приговор приводился в исполнение.
У одного человека, жившего в этой стране, были враги, которые оклеветали его и добились того, чтобы суд приговорил несчастного к смертной казни. Мало того, враги не желали оставить осужденному ни малейшей возможности спастись. Накануне казни они вытащили из ящика бумажку с надписью «Жизнь» и заменили ее бумажкой с надписью «Смерть». Теперь, какую бы бумажку ни вытянул осужденный, он просто не мог избежать смерти.
Так думали его враги. Но у него были друзья, которым стали известны козни врагов. Они проникли в тюрьму и предупредили осужденного, что в ящике оба жребия имеют надпись «Смерть». Друзья убеждали несчастного открыть перед судьями преступный подлог его врагов и настаивать на осмотре ящика с жребиями.
Но, к изумлению, осужденный просил друзей хранить проделку врагов в строжайшей тайне и уверял, что тогда он будет спасен. Друзья приняли его за сумасшедшего, но в просьбе не отказали.
Наутро осужденный, ничего не сказав судьям о заговоре своих врагов, вытянул жребий и - был отпущен на свободу!
Как же ему удалось так счастливо выйти из своего, казалось бы, безнадежного положения?
Вынимая жребий, осужденный поступил так: он вынул одну бумажку из ящика и, никому не показывая, проглотил ее. Судьи, желая установить, что было написано на уничтоженной бумажке, должны были извлечь из ящика оставшуюся бумажку, а на ней была надпись «Смерть». Готовя верную гибель, враги невольно привели его к спасению.
.
пока человечки - в повидле или дерьме -
греша копошатся в беспечной своей житухе,
на мягких лапах тихонько крадётся смерть
и молча уносит тех, кто ни сном, ни духом…
© Ирина Zалетаева
Задержаться в памяти и сердце может, только, по истине достойный и любимый человек!
Люди - это семена, которые всходят крестами.
Как говорят: в лифте с первого по двадцать четвертый этаж можно влюбиться, зачать ребёнка и разлюбить. А у дедов было круче! Рассказывал мне дед, когда грохочет канонада и чувствуешь, что можешь умереть не оттого, что кольнёт осколок от снаряда, а от разрыва сердца, то прижимаешь к себе медсестру, дрожащую от страха. От батальона остались только ты, она и несколько бойцов, разбросанных по длинной траншее. Ребёнок делается за две секунды, так как чувство говорит обоим, что надо продолжать жизнь. Война разводит, а помнишь всю жизнь.