«Я знаю весёлые сказки таинственных стран»
Первая поездка Николая Гумилёва в Африку проходила под грифом «Секретно»: он не сообщил о ней родным. В целях конспирации друзья регулярно отсылали его родителям письма, заранее составленные поэтом. Гумилёв несколько раз возвращался в Африку, где охотился за новыми впечатлениями. «Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал её сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встаёт картина жизни целого народа и всё растёт нетерпенье увидеть её больше и больше», — рассказывал поэт.
Пёстрая африканская жизнь — в воспоминаниях Гумилёва:
Из письма В. Я. Брюсову: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь „близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра“. Но увы! Мне не удаётся поехать в глубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию».
Письмо Брюсову из Харара: «Вчера сделал двенадцать часов (70 километров) на муле, сегодня мне предстоит ехать ещё восемь часов (50 километров), чтобы найти леопардов. Так как княжество Харар находится на горе, здесь не так жарко, как было в Дире-Дауа, откуда я приехал. Здесь только один отель и цены, конечно, страшные. Но сегодня ночью мне предстоит спать на воздухе, если вообще придётся спать, потому что леопарды показываются обыкновенно ночью. Здесь есть и львы, и слоны, но они редки, как у нас лоси, и надо надеяться на своё счастье, чтобы найти их»
«Уже с горы Харар представлял величественный вид со своими домами из красного песчаника, высокими европейскими домами и острыми минаретами мечетей. Он окружен стеной, и через ворота не пропускают после заката солнца. Внутри же это совсем Багдад времен Гаруна-аль-Рашида. Узкие улицы, которые то подымаются, то спускаются ступенями, тяжелые деревянные двери, площади, полные галдящим людом в белых одеждах, суд, тут же на площади, — все это полно прелести старых сказок»
Николай Гумилёв о поездке в Африку в 1913 году, согласованной с Академией наук:
«У меня есть мечта, живучая при всей трудности её выполнения. Пройти с юга на север Данакильскую пустыню, лежащую между Абиссинией и Красным морем, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные загадочные племена. Номинально они находятся под властью абиссинского правительства, фактически свободны. И так как все они принадлежат к одному племени данакилей, довольно способному, хотя очень свирепому, их можно объединить и, найдя выход к морю, цивилизовать или, по крайней мере, арабизировать. В семье народов прибавится еще один сочлен. А выход к морю есть. Это — Рагейта, маленький независимый султанат, к северу от Обока. Один русский искатель приключений — в России их не меньше, чем где бы то ни было, — совсем было приобрел его для русского правительства. Но наше Министерство иностранных дел ему отказало. Этот мой маршрут не был принят Академией. Он стоил слишком дорого. Я примирился с отказом и представил другой маршрут, принятый после некоторых обсуждений Музеем антропологии и этнографии при императорской Академии наук. Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции. Я просил о разрешении взять с собой помощника, и мой выбор остановился на моем родственнике Н. Л. Сверчкове, молодом человеке, любящем охоту и естественные науки. Он отличался настолько покладистым характером, что уже из-за одного желания сохранить мир пошел бы на всевозможные лишения и опасности»
«Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг, в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции»
«Быстро прошли три дня в Джибути. Вечером прогулки, днем валянье на берегу моря с тщетными попытками поймать хоть одного краба, они бегают удивительно быстро, боком, и при малейшей тревоге забиваются в норы, утром работа. По утрам ко мне в гостиницу приходили сомалийцы племени Исса, и я записывал их песни»
«Я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы посмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему все это, хараритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше»
«Дорога напоминала рай на хороших русских лубках: неестественно зеленая трава, слишком раскидистые ветви деревьев, большие разноцветные птицы и стада коз по откосам гор. Воздух мягкий, прозрачный и словно пронизанный крупинками золота. Сильный и сладкий запах цветов. И только странно дисгармонируют со всем окружающим черные люди, словно грешники, гуляющие в раю, по какой-нибудь еще не созданной легенде».
Поднимись еще выше! Какая прохлада!
Точно позднею осенью, пусты поля,
На рассвете ручьи замерзают, и стадо
Собирается кучей под кровлей жилья.
Павианы рычат средь кустов молочая,
Перепачкавшись в белом и липком соку,
Мчатся всадники, длинные копья бросая,
Из винтовок стреляя на полном скаку.
Выше только утесы, нагие стремнины,
Где кочуют ветра да ликуют орлы,
Человек не взбирался туда, и вершины
Под тропическим солнцем от снега белы.
Стихотворение «Абиссиния»
«По узким и пыльным улицам среди молчаливых домов, в каждом из которых подозреваешь фонтаны, розы и красивых женщин как в „Тысяче и одной ночи“, мы прошли в Айя-Софию. На окружающем её тенистом дворе играли полуголые дети, несколько дервишей, сидя у стены, были погружены в созерцание.
Против обыкновения не было видно ни одного европейца.
Мы откинули повешенную в дверях циновку и вошли в прохладный, полутёмный коридор, окружающий храм. Мрачный сторож надел на нас кожаные туфли, чтобы наши ноги не осквернили святыни этого места. Ещё одна дверь, и перед нами сердце Византии. Ни колонн, ни лестниц или ниш, этой легко доступной радости готических храмов, только пространство и его стройность. Чудится, что архитектор задался целью вылепить воздух. Сорок окон под куполом кажутся серебряными от проникающего через них света. Узкие простенки поддерживают купол, давая впечатление, что он лёгок необыкновенно. Мягкие ковры заглушают шаг. На стенах ещё видны тени замазанных турками ангелов. Какой-то маленький седой турок в зелёной чалме долго и упорно бродил вокруг нас. Должно быть, он следил, чтобы с нас не соскочили туфли. Он показал нам зарубку на стене, сделанную мечом султана Магомета; след от его же руки омочен в крови; стену, куда, по преданию, вошёл патриарх со святыми дарами при появлении турок»
«Не всякий может полюбить Суэцкий канал, но тот, кто полюбит его, полюбит надолго. Эта узкая полоска неподвижной воды имеет совсем особенную грустную прелесть. На африканском берегу, где разбросаны домики европейцев, — заросли искривлённых мимоз с подозрительно тёмной, словно после пожара, зеленью, низкорослые толстые банановые пальмы; на азиатском берегу — волны песка, пепельно-рыжего, раскалённого. Медленно проходит цепь верблюдов, позванивая колокольчиками. Изредка показывается какой-нибудь зверь, собака, может быть, гиена или шакал, смотрит с сомненьем и убегает. Большие белые птицы кружат над водой или садятся отдыхать на камни. Кое-где полуголые арабы, дервиши или так бедняки, которым не нашлось места в городах, сидят у самой воды и смотрят в неё, не отрываясь, будто колдуя. Впереди и позади нас движутся другие пароходы. Ночью, когда загораются прожекторы, это имеет вид похоронной процессии. Часто приходится останавливаться, чтобы пропустить встречное судно, проходящее медленно и молчаливо, словно озабоченный человек. Эти тихие часы на Суэцком канале усмиряют и убаюкивают душу, чтобы потом её застала врасплох буйная прелесть Красного моря.
Самое жаркое из всех морей, оно представляет картину грозную и прекрасную. Вода как зеркало отражает почти отвесные лучи солнца, точно сверху и снизу расплавленное серебро. Рябит в глазах, и кружится голова. Здесь часты миражи, и я видел у берега несколько обманутых ими и разбившихся кораблей. Острова, крутые голые утёсы, разбросанные там и сям, похожи на ещё неведомых африканских чудовищ. Особенно один, совсем лев, приготовившийся к прыжку, кажется, что видишь гриву и вытянутую морду. Эти острова необитаемы из-за отсутствия источников для питья. Подойдя к борту, можно видеть и воду, бледно-синюю, как глаза убийцы. Оттуда временами выскакивают, пугая неожиданностью, странные летучие рыбы. Ночь ещё более чудесна и зловеща. Южный Крест как-то боком висит на небе, которое, словно поражённое дивной болезнью, покрыто золотистой сыпью других бесчисленных звёзд. На западе вспыхивают зарницы: это далеко в Африке тропические грозы сжигают леса и уничтожают целые деревни. В пене, оставляемой пароходом, мелькают беловатые искры — это морское свеченье. Дневная жара спала, но в воздухе осталась неприятная сырая духота. Можно выйти на палубу и забыться беспокойным, полным причудливых кошмаров сном»
Вы хоть раз, когда уснули,
Не были ли в месте странном,
Где пески пустынь прильнули
В поцелуе к океану?
Где в коктейле свет и тени,
Жар огня и холод льдины,
Где фламинго и тюлени,
Пеликаны и пингвины.
Где бывает месяцами,
Что на небе нет ни тучки;
Камни, дюны да местами
Суккуленты и колючки.
Дождь. Пейзаж преобразится:
Словно россыпь бриллиантов
Вся пустыня заискрится
От цветов мезембриантов.
Где на пурпуры рассветов,
На густую кровь закатов
Наложились силуэты
Неподвижных сурикатов.
Черный квадрат - это когда к африканскому любовному треугольнику присоединяется еще одна персона.
Игра с Кот-д'Ивуаром подтвердила, что «футбол уже и в Африке футбол», а у нас все никак.
Туземцы из дикого африканского племени с интересом наблюдают за тем, как туристы кушают экзотическое блюдо, которое приготовили для них из всяких мерзких червей и насекомых.
- Кажется, белые люди поверили в то, что пробуют нашу национальную пищу, и мы тоже едим эту гадость.
Для парней и мужчин. Самое красивое, привлекательное, соблазнительное, сексуальное и возбуждающее в африканочках и афроамериканках - это их сладкий, сочный, шоколадный цвет кожи. Медово-карамельные мулатки. Сладко-коричневый шоколадный цвет. И манящий, смачно чисто черно-сахарный цвет кожи. Это самые вкусные, красивые, милые конфетки в мире. Чувствуешь себя сладкоежкой в кондитерской когда их много вокруг тебя. Если женишься на одной из них и заведешь от неё детей, и проживешь только с одной из них всю жизнь, и будешь верен только ей одной. Твоя жизнь будет самая сладкая.
Как географ и археолог, я видел в Африке колыбель человечества-ту страну, откуда первые люди проникли в северные страны вместе с потоком переселившихся на север животных. Интерес учёного ещё более укрепил юношеские мечты о душе Африки-о могучей, все побеждающей древней жизни, развившейся по просторам высоких плоскогорий, водам мощных рек, по овеваемым ветрами побережьям, открытым двум океанам.
Если бы олимпиада проходила в Африке:
«Организаторы даже предположить не могут, откуда в бассейне появились крокодилы».
Солнца больше в Африке, зато места под солнцем - в Европе.
«Морские дороги Высоцкого» - так называется книга автором-составителем которой является житель деревни Лысцево (Волоколамский район) Феликс Петрович Сафронов. В былые годы Феликс Петрович занимался ремонтом морских судов, при этом он часто встречался с капитанами и моряками, знавшими Владимира Высоцкого. На основе этих бесед, а также личных встреч с поэтом родился замысел этого произведения. Это отрывок из книги «Морские дороги Высоцкого», в котором говорится о поездке Владимира Высоцкого в Северную Африку и на Канарские острова
17 апреля 1976 года, в субботу, Владимир Высоцкий со своей женой Мариной Влади прибыл из Франции в Геную, где на тот момент находился теплоход «Белоруссия». У Владимира было личное приглашение капитана Феликса Дашкова.
Из порта вышли в восемь часов вечера. Весь следующий день шли морем.
В испанский порт Малага лайнер зашел в понедельник, 19 апреля, в восемь утра. Капитан организовал поездку гостей в город Гранада. Здесь сохранились памятники времен Гранадского эмирата мавров (XIII-XV веков), а также знаменитый дворец-замок Альгамбра, недостроенный дворец Карла V, императора Священной Римской империи и короля Испании в первой половине XVI века.
Из Малаги ушли ровно в полночь. Прошли у Геркулесовых столбов Гибралтарского пролива между Европой и Африкой. Вышли из Средиземного моря в Атлантический океан.
На переходе Высоцкий выступил перед экипажем. Всего судно обслуживали 216 человек, но на концерте были только свободные от вахты. К сожалению, фонограмма этого концерта до сих пор не выявлена.
20 апреля в 18 часов лайнер зашел в порт Касабланка (Марокко). Там Высоцкий встретился с консулом Виталием Маргеловым и представителем Морфлота Валентином Куровым. Вечером Высоцкий пел для узкого круга в салоне капитана.
На другой день, 21 апреля, Куров пригласил капитана, Высоцкого и Влади поехать на его машине в столицу Марокко Рабат, в 90 км от Касабланки. Сначала заехали на большой базар в Касабланке и купили Высоцкому желтый кожаный пиджак. По дороге остановились, перекусили в ресторане. Владимир нигде не пил крепких напитков.
В Рабате посетили мавзолей короля Мохамеда V, были у колоннады старой мечети и в других интересных местах столицы Марокко.
Валентин Куров купил в Касабланке почтовую открытку с маркой. Высоцкий написал своей матери весточку в Москву. Куров опустил открытку в почтовый ящик…
…Затем Высоцкий посетил квартиру-офис Валентина Курова в Касабланке, откуда звонил Нине Максимовне в Москву, восхищался ярким базаром, работой чеканщиков по меди.
Вечером из Касабланки теплоход ушел на португальский остров Мадейра, в порт Фуншал. Здесь 22 апреля встретились с однотипным судном «Грузия». Капитаном на нем был Анатолий Гарагуля, старый друг Высоцкого и Влади. Неожиданную встречу в Атлантическом океане отметили в ресторане отеля Reeds. Далее «Грузия» пошла на Малагу, а «Белоруссия» - на Канарские острова.
Из Мадейры отправлена открытка для Нины Высоцкой, написанная Владимиром, а также еще одна открытка от Марины Влади, написанная в Малаге: «Дорогая Нина Максимовна. Мы отдыхаем и загораем. Тут очень красиво и спокойно. Я вас крепко целую. Ваша Марина» с припиской Высоцкого: «Целую Володя»…
…25 апреля путешественники прибыли в порт Санта-Круз де Тенерифе на острове Тенерифе. Здесь их ждал приятный сюрприз - встреча с прекрасным лайнером «Максим Горький». Известный черноморский капитан Сергей Дондуа пригласил Дашкова, Высоцкого и Влади на борт судна. С ними был также и заместитель начальника Управления пассажирского флота Черноморского пароходства Павел Пьянов… В этом круизе им была сделана запись песен Высоцкого на борту «Белоруссии». Эта фонограмма известна под условным названием «Прошу пока никому не давать…», так как Высоцкий спел для друзей совсем новые песни.
После осмотра Высоцким теплохода «Максим Горький» капитан Сергей Дондуа пригласил своих гостей в ресторан на берегу в городе Санта-Круз. После обеда Высоцкий и Влади снова вернулись на лайнер Дондуа. Капитан вручил им сувениры и проводил на «Белоруссию».
Весь день 26 апреля «Белоруссия» шла по Атлантике на север.
В порт Кадис зашли утром 27 апреля. Капитан Дашков организовал для дорогих друзей поездку по городу. Осмотрели крепостные стены XVII века с воротами Пуэрта де Тьерра XVIII века. В кафедральном соборе XVIII века постояли у могилы великого испанского композитора Мануэля де Фалья (1876−1946), уроженца Кадиса.
28 апреля утром прошли Гибралтар: по правому борту - Африка, по левому - Европа. Теплоход «Белоруссия» вошел в Средиземное море курсом на Барселону.
В главный порт Испании зашли 29 апреля в восемь утра. Снова выпала возможность проехаться по замечательному городу. Вечером теплоход покинул Испанию.
30 апреля были в море.
Утром 1 мая 1976 года закончилось это чудесное путешествие в итальянской Генуе. Высоцкий и Влади сердечно простились с капитаном Феликсом Дашковым. Попрощались со старым другом Павлом Пьяновым, который еще в 1967 году познакомил Высоцкого с Дашковым в Одессе. Пьянов поездом поехал в Рим, чтобы лететь в Москву и далее - в Одессу. А Владимир с Мариной отбыли в Париж.
Капитан Дашков готовил свой лайнер, чтобы вечером того же дня принять на борт новых пассажиров и отправиться по Марсельской линии в сторону Черного моря и родной Одессы.
Феликс САФРОНОВ
.
- Мама! Если человек вышел из Африки, - почему я не могу выйти за африканца?
01/02/2015
Дело происходит в Африке. Прибегает слоненок к папе:
- Папа, что за фигня - пошел на водопой воды попить, а меня побили?
- Ну нифига себе, сейчас, сынок, братву соберу - пойдем, разберемся.
Метется стадо слонов по джунглям на разборки, тут из зарослей вылезает Муравей:
- Стоять, слоны! Куда бежим! Что за толпа???
- Ну понимаешь, мой сын пошел на водопой, а его побили! Вот и идем разбираться!
- Так! Я ничего не знаю! Развернулись и назад!
- Ну как же так?
- Вы что, не поняли? Быстро разошлись по домам…
Слоны разворачиваются и идут обратно, а слоненок и говорит:
- Как же так, папа, мы же ведь слоны, у нас же лапы - ВО, у нас же мышцы - ВО ???
- Ну понимаешь, сынок… Участковый, он и в Африке участковый!
&
-Разве может быть, что-то, хуже больных и беззащитных детей?
-Да, может!
-И, что же?
-Когда в Африке, детей заставляют стрелять и убивать безжалостно своих родителей, на глазах у других детей и нет правосудия. Вот, это хуже
Байрам Карамамедов
- В традиционной африканской семье женщина содержит мужчину, а не наоборот! Женщина работает в поле, носит из джунглей дрова и разводит огонь под котлом, в котором варит рис для своего мужчины.
- А что делает мужчина?
- Мужчина делает детей. Чтобы они помогали женщине. Чем больше детей, тем больше у нее помощников.
Один строитель пробыл три года в Африке. Работал по контракту.
Наконец возвращается домой, в аэропорту встречают его товарищи. Он выходит
похудевший, загорелый, в руке чемодан с пестрыми наклейками, а на плече
сидит маленькая обезьянка. Его окружают друзья.
- Ну, как в Африке?
- Устал, ребята, страшно.
- Вань, а как там в Африке с бабами?
- С продуктами ребята, плохо, все покупаем на рынке.
- Вань, ты скажи, как там с бабами?
- Жара страшная, ночью прохладно.
- Ну что ты нам все про жару, как с бабами - то там?
Обезьянка дергает Ваню за ухо!
- ПАП, А ПАП, НУ РАССКАЖИ ИМ ПРО БАБ!..