Причёска каре
Она очутилась в нашем дворе
На детской площадке целая свита,
С причёской, наверное, под каре
Похожая на принцессу Египта.
Блестели её серёжки в ушах
Она, шестилетка, вся из гордыни,
Не верит в дошкольный мой полушаг
В пересеченье пожизненных линий.
Сегодня открыл для чувств закрома
Давно исчезли из детства обиды,
На юных девчонок смотрят дома
Летящие в небо, как пирамиды.
Зачем я выросла большая,
Себя всех радостей лишая
Ребячьих - салочек, лапты,
Общенья с живностью на ты,
Подружки преданной за стенкой
И молока с волшебной пенкой,
Сирени в каплях дождевых
И взрослых любящих, живых.
У меня над домом, детский сад и вот когда я, стою на балконе и вижу как играются дети, сразу пробегает мысль: А не дурак ли я? Что когда-то мечтал повзрослеть, ведь детство, самое прекрасное время, в жизни каждого человека)))
Если я чешу в затылке -
Не беда,
В голове моей опилки,
Да-да-да!
Но хотя там и опилки,
Но кричалки, и вопилки,
А также шумилки,
Пыхтелки и сопилки…
Сочиняю я неплохо
Иногда!
Да!
Хорошо живет на свете
Винни-Пух,
Оттого поет он эти
Песни вслух.
И неважно, чем он занят,
Если он худеть не станет,
А ведь он худеть не станет
Если, конечно,
Он не подкрепится…
Да!
Я вырос в Сибири, среди суровых людей.
В детский сад у нас было принято приходить со своей лопатой. В восемь утра начинался завтрак, все садились за стол, по команде «Приятного аппетита» начинали есть кашу.
Девочка Ира за третьим столиком всегда торговалась с соседним мальчиком Колей за стакан компота.
Ира обретала дополнительный компот, а Коля получал право на внеочередной просмотр книжки с картинками или сеанс игры с машинкой.
Теперь я понимаю, что Ира специально приносила с собой машинку, чтобы манипулировать мужчинами.
Однажды она дала Коле кусок дерева без намека на художественное значение, заявив, что это волшебная палочка. Коля повелся и продал за артефакт весь компот на неделю вперед, наивный сибирский юноша.
Единственное желание, которая палочка выполнила, было желание Иры завладеть чужим компотом.
Сейчас я вижу, что женщины с самого детского сада опережали нас в развитии лет на двадцать пять, но тогда это было неочевидно.
Коле следовало отдавать свой компот безвозмездно, и к начальным классам у него были бы все шансы жениться, а к моменту приема в пионеры - уже развестись.
Но задним умом мы все крепки.
Что касается меня лично, у меня вообще нет никакого другого, кроме заднего.
В хорошем смысле.
С детством мне повезло.
Я рос в счастливой и богатой семье, у меня был большой мешок с деревянными кубиками.
Еще у меня был игрушечный медведь.
Белый игрушечный медведь.
Огромный белый игрушечный медведь.
Просто гигантский медведь, в рост человека.
Даже немного больше.
Чудовищных размеров медведь.
Я до сих пор помню свой благоговейный ужас перед этим зверем, перед его игрушечными когтями и мощными ватными лапами.
Потом я вырос, и оказалось, что в медведе было от силы полметра роста, это просто я был маленьким.
Я вырос, а медведь нет.
Пиетет к медведю пропал, и с тех пор я не боюсь медведей. Так у сибиряков принято прививать детям презрение к опасности и равнодушие к опасным зверям.
Еще у меня была в детстве синяя пластмассовая собачка, ее имени история не сохранила.
Однажды я ехал на саночках и держал собачку в руках.
Мне было три года, а сколько было собачке, я не знаю.
Был декабрьский вечер, на небе светила луна.
(Я добавил эту деталь для атмосферности повествования. Возможно, на небе были тучи, я не помню, но ведь луна все равно где-то светила на небе, не так ли?.. Формально я не грешу против истины).
Так вот, на небе светила луна и я как раз проезжал на саночках по тропинке мимо соседского огорода.
Я неудачно взмахнул рукой, и моя синяя собачка сделала в воздухе изящный пируэт и улетела за забор, в огороды, прямо в глубокие сибирские сугробы.
- А всё.
Сказали мне родители. Это они везли меня на саночках.
- Собачка улетела. Не полезем же мы в чужие сугробы,
чтобы ее искать?
О, сколько горя может доставить пропажа игрушечной собачки!..
Сейчас, сравнивая свои мелкие проблемы и финансовые потери с той собачкой, я понимаю, что всё это - пустое. Самой ценной вещью, что я утратил в своей жизни, была собачка из синей пластмассы.
Ни о чем другом я не горевал так же сильно ни до, ни после. Ну, разве что об утраченной любви, но это другая история. Берегите синих собачек, люди.
Поверьте человеку, повидавшему жизнь, в мире мало вещей, которые могли бы сравниться по своей значимости с пластмассовыми собачками.
А в школу мы ходили уже без лопат, лопаты нам выдавали по мере необходимости.
На школьном дворе силами пионерского отряда, без привлечения квалифицированной рабочей силы, был выкопан окоп в форме популярной буквы из алфавита наиболее вероятного противника.
Напротив окопа был установлен макет танка, совершенно как настоящий, сделанный из досок.
Макет выкрасили в голубой цвет, чтобы сходство с танком противника было разительным.
Из окопа предлагалось поразить макет танка муляжом гранаты.
Муляж гранаты тоже выдавали по мере необходимости, но муляжей было мало, а к летним каникулам их количество и вовсе сходило на нет.
Поэтому мы кидали в танк гранаты, сделанные из палок и грязи, это были гранаты морально-унижающего действия. Сложно сказать, кто был грязнее, танк или пионеры.
Во всяком случае, матери пионеров, отстирывая штаны, никогда не ругали танк.
Потом снова пришла осень, количество морально-унижающих боеприпасов в окопе достигло уровня лодыжек.
Кроме того, в окопе завелись лягушки.
Теперь мне понятно, что они завелись там не от хорошей жизни, окоп встретился на их жизненном пути случайно. Выбраться на волю из окопа им не светило.
Пионеры в те времена умели копать на совесть.
Но тогда мы думали, что лягушки живут в окопе добровольно и вполне довольны своим мещанским бытом.
Мы были суровыми, но романтичными детьми, мы были воспитаны на историях про д’Артаньяна и лягушку-путешественницу.
Мы вынимали лягушек из окопа и показывали им дальние лужи и заграничное болото за гаражами, с настоящей тропической ряской и развесистыми хвощами.
Теперь я понимаю, что мы спасли жизнь нескольким лягушкам, но тогда мы просто считали, что каждая лягушка должна повидать мир.
Так добрая мудрая природа компенсировала зло, творимое людьми.
В частности - пионерами.
Я достаю из памяти своей
В моей копилке много школьных дней,
Звенело счастье, и гремели беды,
Я достаю из памяти своей
Моих событий разные монеты.
Тропинкой снова в детский сад пойду,
Синичкам в парке я подсыплю корма,
И жаль, что годы детства не входу,
И что случилась взрослая реформа.
Однажды, поспорив с Васькой Мухановым на два бутерброда, я встал на уроке и сказал:"Петр Иванович, извините, пожалуйста, но мне кажется, что вы дурак"Дело давнее-почитай, лет двадцать с гаком укатило, но я и сейчас помню ту ужасную тишину, просто немоту какую-то, залившую класс… Я поднял глаза на учителя-он тоже тихо стоял, длинный, очень худой, в синей гимнастерки, штопанной, старой, обсыпанной мелом и табачными пеплом… А потом не спеша и не громко сказал:
-Может быть. Может быть, с твоей точки зрения, я и дурак.-Помолчал и спросил, будто советовался со мной:-Только как же мне учить-то тебя дальше?
Не знаю, если бы он дал по рылу, или вышвырнул из класса, или послал бы к страшному директору школы Шкловскому-в общем, принял бы какую-то необходимую по их учительской науке меру, то, может быть, все в моей жизни пошло бы по-другому.Но он не принял мер… Он сказал только:
-Ты сядь, Алексей. Такие вещи не обязательно говорить стоя.
Вот ей-богу, я и сейчас не могу понять, почему я себя повел тогда таким макаром. Я просто озверел. Ну простил старик, садись, утри сопли и помалкивай в тряпочку. Побил он козырным тузом твою мусорную семерку-сиди и не рыпайся. Так нет же… убежал со следующего урока, взял в раздевалке пальто химика и отнес на Тишинку. Чёрное пальто было, с истертым бархатным воротничком, из драпа с пылью пополам. Там меня и загребли. Доставили в 5-е отделение, сидел я в «аквариуме» вместе с какими-то пьянчугами, бабами-мешочницами, одним карманником и бритым чучмеком поперёк себя шире.
Потом я увидел через решетчатую дверь, как в дежурку в клубах пара ввалился химик Петр Иванович, замотанный шарфом, в женской кацавейке поверх синей гимнастерки. Я видел его бураковые, набрякшие уши и как он судорожно растирал занемевшие от холода руки, и все во мне переворачивалось от жалости к нему и ненависти на весь мир.
В моём детстве дождик был тёплый-тёплый…Помню, как бегали по лужам босиком… Или только мне так казалось…
Зелёный, обшарпаный, старенький поезд…
Я каждый вагон расцелую глазами…
Отправь меня в Детство, где травы по пояс,
Где дождь размывает запретные грани…
Где можно чумазой из мокрого сада
Явиться под вечер к воркующей печке,
Уверенной твёрдо, что мне будут рады -
Промокшей до нитки заблудшей овечке…
И россыпи яблок в девчачьем подоле,
Сокровищем бабушке в тёплые руки!
В ведёрке царапины вымыть от боли…
Мелодией сна уничтожить все звуки…
В пуховых подушках проснуться счастливой
Под взглядом, в окно постучавшего, клёна…
Обои в цветочек уютностью милой…
С рождения, кажется, с ними знакома…
Зелёный, обшарпаный, старенький поезд
Меня на перроне сегодня оставил…
Уехал к тем травам, что были по пояс,
В яблочной памяти грустью растаял…
Гениальный человек уже с самого детства живёт самой интенсивной жизнью. Чем он гениальнее, тем дальше заходит его воспоминание о детстве, иногда, хотя в редких случаях, оно простирается до третьего года его жизни. Обыкновенный же человек в состоянии воспроизвести в своей памяти только события более зрелого своего возраста.
- А почему ты не играешь с другими ребятами? - спросила воспитательница у мальчика сидящего в углу игровой комнаты.
- Я пока смотрю, - ответил мальчик спокойным голосом.
- А разве тебе не хочется поиграть с остальными детьми? - изумленно спросила воспитательница.
- Очень хочется, - ответил мальчик и слегка улыбнулся.
- Так может стоит присоединиться к остальным и перестать смотреть со стороны? - словно песня прозвучало из уст воспитательницы.
- Мой дедушка научил меня наблюдать за играми животных. И объяснил, что в тот момент, когда увидишь в их поведение и взгляде добро, смелость и отзывчивость, то нужно лишь показать, что и ты такой же, и к тебе придет друг с которым ты будешь играть всю жизнь, - с ласковой улыбкой проговорил мальчик.
Затем он отвел глаза в сторону, где несколько детей играли в мячик и спокойно встал. Сделал спокойный, но уверенный шаг и не переставая смотреть в их направление замер.
Воспитательница с волшебным удивлением смотрела на мальчика и ждала, когда он сделает еще шаг. И в тот момент, когда ей захотелось сказать - не бойся, иди к ребятам, как в эту же секунду подбежал мальчик с мячиком и со словами:
- Привет! Я Игорь, пойдем будешь играть в нашей команде., - и тут же обхватил мальчика сзади за плечо, словно объятие и повел к другим.
А воспитательница с искренней радостью и переполненная эмоциями смотрела в будущее двух друзей.
Скамейка старая, дождями колота.
Не липнет золото, не липнет грязь,
Святое детство. Мы были молоды.
И жили радужно, на мир дивясь.
Она с занозами, слегка залатана…
Но клички милые сохранены.
Мы были самыми тогда богатыми
среди непознанной своей страны.
Любили истово, как могут в юности.
И чувств не пачкали корявым злом.
Нас не пугали ни смерч, ни трудности.
Скамейка старая - наш кров и дом.
Я сяду с краешку - я вспомню летние
свиданья, песенки до темноты.
Скамейка милая, года заветные -
Ах, как же были они чисты.
Ольга Тиманова
Хочешь счастье тебе нарисую?
Расстелю белоснежный листок.
Небо чистое, с ясной лазурью,
Вдалеке зелёный лесок.
Рядом плещется речка, с задором,
Коров гонит, своих, пастушок.
Это всё такое, родное,
Из трубы клубится дымок.
Ты бежишь босоногой девчонкой,
Перепрыгнула через забор.
И разносится песенкой звонкой,
Голос твой и весёлый задор.
Знаю, хочешь ты в детство вернуться,
Хочешь вновь обнять свою мать,
На сеновале проснуться,
Яблок у соседей нарвать.
На портфеле с горы прокатится,
А потом ночами мечтать…
И на Пасху яйцами биться,
Булку с молоком уплетать…
Хочешь, счастье тебе нарисую?
Жаль, но в детство вернуть не смогу…
Я тебя, родная целую!
Мамочка, тебя, я люблю!
В детстве выбираем хлебобулочные изделия, в зрелости - винно-водочные, в старости - кисломолочные.