Женщина - это такое очень приятное «зло»,
с которым хочется много раз «согрешить».
Адам
Адам, униженный Адам,
Твой бледен лик и взор твой бешен,
Скорбишь ли ты по тем плодам,
Что ты срывал, еще безгрешен?
Скорбишь ли ты о той поре,
Когда, еще ребёнок-дева,
В душистый полдень на горе
Перед тобой плясала Ева?
Теперь ты знаешь тяжкий труд
И дуновенье смерти грозной,
Ты знаешь бешенство минут,
Припоминая слово - «поздно».
И боль жестокую, и стыд,
Неутолимый и бесстрастный,
Который медленно томит,
Который мучит сладострастно.
Ты был в раю, но ты был царь,
И честь была тебе порукой,
За счастье, вспыхнувшее встарь,
Надменный втрое платит мукой.
За то, что не был ты как труп,
Горел, искал и был обманут,
В высоком небе хоры труб
Тебе греметь не перестанут.
В суровой доле будь упрям,
Будь хмурым, бледным и согбенным,
Но не скорби по тем плодам,
Неискупленным и презренным.
Малыш
Уходит женщина от счастья,
Уходит от своей судьбы,
А то, что сердце бьется чаще
Так это просто от ходьбы.
Она от сына отказалась.
Зачем ей сын в 16 лет?
Не мучит страх ее и совесть,
Не взглянет мальчик ей во след.
Уходит женщина от счастья
Под горький шепот матерей.
Её малыш - комочек спящий
Пока не ведает о ней.
Она идет легко и бодро,
Не оглянувшись на роддом
Вся в предвкушении свободы,
Что опостылет ей потом.
И рухнет мир - когда средь ночи
Приснится радостный почти
Тот теплый ласковый комочек,
Согретый у ее груди.
Объелась яблок, а греха все нет…
Жить нужно так, чтобы даже после смерти тебе не было стыдно.
Ты - мой грех, и ты - моя бессонница,
Тайное желание моё.
Я не знаю, что за этим кроется,
Что нам напророчит вороньё,
Все слова давно меж нами сказаны
В обречённом таинстве ночей,
Мы с тобою лишь на время связаны -
Этим наши узы и прочней.
Пуcть меня накрыл ты паутиною,
Пусть тобою брежу наяву -
Называешь ты меня любимою,
Я родным тебя всегда зову,
И не стану я твоей любовницей,
Ты меня не украдёшь у всех…
Но пока что ты - моя бессонница,
И пока - мой самый сладкий грех.