Я расскажу тебе, мой друг, про особенную тишину.
Бывает на свете такая тишина, которая громче любых слов.
Но она всегда о хорошем, о нужном и будто бы про весну.
Она возникает, когда возникает любовь.
Когда глаза говорят больше, чем слова и звуки,
Когда слышно прикосновение к пустоте.
Когда самое важное — близкие руки,
Которые держат тебя в темноте.
Я расскажу тебе, мой друг, про особенную тишину.
Я верю, что она случалась и с тобой.
Она про любовь и душевную глубину,
Она возникает чаще весной.
Воображение способно изменить картину жизни.
И когда сквозь бардо прогремит, словно выстрел: «На старт!» -
Ты зайдешь к Вездесущему с первопоследним приветом,
Он с улыбкой промолвит: «Ну, кем ты хотела бы стать?» -
«Кем угодно, Отец - только сделай меня не-поэтом!
Дай почувствовать, как это: жить - и не жать на педаль,
Как идти через время, не вывернув душу наружу.
Не метаться по стыку пожара и вечного льда,
Не терзаться вопросом «кому и зачем это нужно?»
Любоваться цветком, чтобы видеть в нём просто цветок -
Не вчерашний бутон и не завтрашний плод перезрелый.
Принимать за абстракции «боль», и «любовь», и «восторг»…
Я устала, Отец - слишком долго и жарко горела.
Ни стежка не сумею на этой картине дошить -
Так позволь мне застыть, словно профиль в холодной камее!"
Он вздохнёт - и отечески-нежно коснется души:
«Ты поэт. Извини. По-другому уже не сумеем».
- Мой психоаналитик дала мне прочитать статью об одном персонаже греческой мифологии, - сказала Элиза. Она сидела, почти уткнувшись лицом в стеклянную стену, и стекло вибрировало от ее голоса. Мужчина лежал на диване за спиной Элизы.- Его звали Тиресий. Однажды он по недоразумению превратился в женщину, а семь лет спустя - обратно в мужчину. Когда между Герой и Зевсом возник спор о том, кто получает больше удовольствия от секса, Зевс сказал - женщины, а Гера - мужчины. Спросили Тиресия. Тиресий ответил, что удовольствие женщины… в девять раз сильнее.
В ответ - молчание. Отражение мужчины поднесло к губам бокал с вином и сделало глоток.
- За то, что Тиресий принял сторону Зевса, Гера лишила его зрения - продолжала Элиза.
- Веселенькая история, - протянул мужчина. - Получается, если я разобрался в том, как устроены твои мозги, значит, был женщиной в прошлой жизни?
- Нет. В точности знать, о чём думает женщина, вредно. Вот что я хотела сказать.
Любовник хотел было возразить, но сдержался. Ты сказала «вредно»? Вредно?!
Элиза выдержала паузу, пытаясь угадать, к чему тот клонит. - Ты серьёзно? Что тебе не нравится? Страсти через край?
В вопросе прозвучала нотка самодовольного хвастовства, но Элизе послышалась в нём тень сомнения. Или показалось?
Все еще не собравшись с мыслями, Элиза нашла в себе силы открыто заявить о своих чувствах.
- Ты чересчур забегаешь вперёд.- сказала она, досадуя на лёгкую дрожь в голосе, - Не надо проникать так глубоко.
Элиза видела, что смысл сказанного был правильно понят. Она не играла в метафоры и не имела в виду секс. Она смотрела на залив, он тоже, Элиза чувствовала, что партнёр подстраивается, пытается восстановить психологическую связь, от которой её теперь бросало в дрожь.
- Скажи, каким я должен быть? Как мне… укротить себя?
Мужчина постепенно обретал привычное равновесие, и, наблюдая этот процесс, Элиза всё больше теряла самообладание.
- Нет, я правда не понимаю, - продолжал он,; - почему наше… взаимопонимание вызывает у тебя такой… дискомфорт.
Элиза обернулась, мужчина повторил её движение. Они оба, словно зеркальные отражения друг друга, всё ещё держали винные бокалы. Рядом с любовником, тенью на массивном стекле, сидел его двойник. Мрак! Элиза, даже не глядя, чувствовала, что тут же находится и её собственное отражение. Четыре фигуры - и один разум на всех!
Надо было хорошенько обдумать следующую реплику. Чтобы выиграть время, женщина поднесла к губам бокал с вином. Мужчина повторил жест, возможно, не задумываясь; - так зевок одного вызывает зевоту у других. Они синхронно отпили из бокалов. Элиза чуть не вскрикнула.
- Проблема не в том, что между нами общего, - наконец выговорила она, не в силах унять дикий трепет в груди, - А в том, чего ты меня лишаешь.
На лице мужчины отразилось недоумение. Его сконфуженная реакция почему-то вернула Элизе утраченный душевный покой.
- Я? Лишаю?
- Ты можешь угадывать мои мысли. Он открыл было рот, но промолчал.
- Ты можешь предвосхищать мои желания.
Мужчина слушал.
- Ты можешь договаривать за меня начатые фразы.
Любовник ждал продолжения.
- Но ради Бога, не трогай мои мозги. Оставь мне место, где я могу побыть одна… когда захочу.
Я всегда любила сильнее,
Чем обратно любовь получала,
Я любовью своей горела,
И дотла я в любви сгорала.
Вновь накрыло меня внезапно
Это светлого неба чувство,
Я ему бесконечно рада,
Это высшее в мире искусство.
Но теперь уже всё по-другому:
Чище, трепетней, чувственней, ярче.
Покоряюсь я нежной истоме,
Растворяюсь в неоднозначности.
Я люблю глубинней, сильнее,
Безусловно и безнадёжно,
Ничего не прося, не имея,
Окончательно, ярко, тревожно.
Я впитала все краски мира
И до солнца без крыл летаю.
Все сомнения отпустила.
Я люблю. Только это знаю.
Эта странная сильная нежность
С головою меня накрыла.
Принимаю любовь-неизбежность.
В ней - вся жизнь. Соль земли и сила.
Но, излечившись от любви,
Став жутко мудрой и суровой,
Прошу: меня ты не зови -
А вдруг я заболею снова?
Сейчас мне совершенно ясно, что я давно уже шёл к тебе - а ты ко мне, хотя мы и не подозревали о существовании друг друга. Какая-то бездумная уверенность, скрытая глубоко под нашим неведением, и привела нас друг к другу. Как две одиноких птицы, мы парили над великой равниной, подчиняясь некоему небесному расчёту, и все годы, прожитые нами, нужны были для того, чтобы мы наконец встретились.
Я знаю что любовь во мне еще живет, только где-то глубоко и не каждый сможет до нее добраться…